TEA legend

День сегодня наступил значимый. Тот самый, ради которого эльфы и люди со всех сторон света собрались в Золотом Лесу, устроив в нем невиданную шумиху: пробил час Совета. Вот только хоббит по имени Сэм совсем не разделял всеобщего волнения и ликования. Сидя на бревне, он уныло ворочал веткой черные сучья догорающего костра, что разожгли утром около шатра Братства. Не считая пары стражей в отдалении, лагерь пустовал — точно так же, как и остальные поляны. Даже те, кто не участвовал в Совете напрямую, околачивались поблизости, чтобы наверняка стать первыми свидетелями окончательного решения. Садовник невесело вздохнул и пришиб палкой зародившийся на кончике полена слабый огонек. Что до него, то ему, Сэму, нет даже проку приближаться к Городу — вежливо попросят вернуться в лагерь. «…Отныне тебе не положено будет знать о многом. На Совет ты также не попадешь». Он даже не ощущал себя разочарованным. Он вообще ничего не думал по этому поводу, наверное… А какая разница, допустили бы его на этот Совет, или же нет? Много ли это поменяло бы? Хоббит улыбнулся. Так иронично — столько светлых умов собрались в одном месте и прямо сейчас ломают головы над тем, как победить — кого? Одно-единственное существо. И этим все сказано. Перехватив палку в левую руку, Сэм обнаружил, что правая ладонь где-то успела запачкаться смолой и сажей. Будучи все ж таки хоббитом чистоплотным, садовник потянулся в карман жилета за платком, но вместо него нащупал в глубине кармана что-то тонкое и гладкое. — Перо? — выудив черное перышко из кармана, Сэм покрутил его в руке, и уж собрался выбросить бесполезную вещь в костер, как вдруг услышал за спиной звонкое чириканье. Маленькая пташка устроилась на ветке низенького деревца, росшего между шатрами — почти на уровне с головой Сэма. — Здравствуй, — учтиво поздоровался он. — Ты ведь та самая, что потеряла тогда перо? — хоббит поднял руку. — Это твое? Птичка вдруг издала короткую трель и слетела вниз прямо на плечо Сэму — а оттуда снова на ветку, но повыше. — М? — хоббит удивленно проводил ее взглядом. — Чего?.. Тогда птица с щебетанием подлетела к его ногам, и, ухватив клювом за нитку, торчащую из штанины, слегка потянула, отлетев на пару шагов вперед. Сосредоточенно нахмурив лоб, Сэм медленно поднялся на ноги, Покрутившись на месте, птица свистнула громче прежнего и пролетела еще чуть вперед. — А-а, — догадался Сэм. — Ты словно… зовешь меня за собой? С этими словами он шагнул вперед. Ситуация повторилась. — Но для чего? — непонимающе развел руками хоббит. — А если я не пойду? С чего мне вообще ходить за какой-то мутной птицей, у тебя ведь даже сознания не… Разразившись раздраженным свистом, пташка вспорхнула на его плечо, и прежде, чем Сэм успел сделать хоть что-то, клюнула его в ухо. — Ай! — хоббит мигом приложил руку к голове, но боль прошла столь же быстро, как и появилась. Птица вновь сидела на том же месте, пристально глядя на садовника своими глазами-бусинками. Сэм вновь отметил, насколько умным кажется ее взгляд. Впрочем, что это он. Иные животные и людей бывают сообразительнее. Читывал Сэм разные книжки, в том числе и про способности псов и воронов, а уж Харадских олифантов ему однажды довелось увидеть своими глазами. «Ладно», — отрешенно подумал он про себя. — «Это все очень странно, но если я не пойду, она ведь от меня не отстанет и заклюет еще до смерти. К тому же, все равно делать нечего. Да и терять — тоже». Порешив так, Сэм зашагал прочь из лагеря вслед за черной птицей, перелетавшей с ветки на ветку всякий раз, когда он он подходил ближе. Путь оказался долгим, гораздо дольше чем хоббит был готов пройти по прихоти какой-то птицы. Сэм не знал, сколько времени прошло, кажется, даже более часа, но всякий раз, когда он собирался повернуть назад, пташка разражалась пронзительными трелями. Было прекрасно видно — она готова клюнуть его еще не раз. Мэллорны снова сменились обычными деревьями — кажется, они подходили к границе Лориэна. У Сэма в голове роились вопросы — как это понимать? А если, чего доброго, она решит полететь ещё дальше? Сколько они вообще будут вот так идти? И что вообще за дела такие — какой-то комок перьев приказывает ему, что делать! А может птица — вообще шпион Врага? Вот та слетела с тропинки, присев на ветку куста в отдалении и ожидающе воззрилась на хоббита. — Ну нет, — садовник остановился, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая полнейшее несогласие. — Заведешь меня сейчас в глушь и там бросишь. Что тебе вообще от меня надо? Ты правда хочешь мне что-то показать, или просто играешь со мной? — Фьюить, фьють-фьють. На этот раз голос птицы показался Сэму явственно раздраженным. Она почистила перышки и, переступив пару раз, уместилась на ветке с таким видом, словно собиралась просидеть здесь вечность. — Нет, серьезно, — хоббит продолжил гнуть своё. — Я вообще зря за тобой пошел. Ты можешь быть шпионкой Врага, да мало ли. Я просто в очередной раз лезу в неприятности. — Фьють. Что ж, похоже, заклевывать его пока не собирались. Птица скорее выглядела так, словно ей все это было не больно-то и надо. — Ну, я пошел, — хмуро и не очень уверенно пробормотал Сэм, припоминая дорогу. Он действительно пошел, но через несколько шагов остановился. А всё-таки куда, интересно, она так хотела его привести? Сэм с сомнением оглянулся — вон, всё еще сидит на ветке хорошо различимым темным пятном. Если б птаха вела его в ловушку, разве отступилась бы сейчас? Да и потом… Майрон мог бы и не отпускать его, будь он ему нужен, ведь так? Зачем бы Владыке Мордора подобные ухищрения? Нет, серьезно, у него есть последний шанс уйти и не попасть в очередную беду. Просто уйти и потом рассказать обо всем Гэндальфу. Это будет правильно и безопасно, но… Очень не вовремя в хоббите пробудилось спавшее много дней любопытство. Ни с чем подобным он еще ни разу не сталкивался. И если он сейчас уйдет, то может уже никогда не узнать, чем закончится этот путь… С полным осознанием того, что поступает глупо, Сэм сердито вздохнул, и развернулся обратно к птице. Та немедля вспорхнула с ветки и перелетела дальше, точно ничего и не случилось. Они шли еще некоторое время, и хоббит никак не мог решить, насколько нормально он сейчас поступает. Впрочем, необходимость огибать кусты и перешагивать корни отвлекала его от этих мыслей. Наконец птица отлетела далее прежнего, приземлившись прямо на вершину кособокого зеленого холмика у корня дерева. Наклонив головку, она покосилась на него сначала одним, потом другим блестящим глазом, поскакала по траве, и клюнула холм в бок. По всей видимости, нечто в этом бугре земли заинтересовало пташку. Сэм осторожно присел на корточки. — И что это такое? — тихо вопросил он. — Хочешь сказать, все это время ты вела меня к этой дурацкой кочке на краю леса? Хоббит уже готов был взорваться раздраженными обвинениями в краже его времени, как вдруг что-то все же заставило его остановиться. Нет, неправильно злиться. Должна быть причина. Это ведь неспроста — не каждый день птицы за собой людей в лес уводят… Наверное, она имеет в виду, что в этом месте что-то закопано. Тем временем его спутница клювом выдрала травинку с холма, и еще немного попрыгала на нем. — Значит, придется копать, — вздохнул Сэм. — Руками? Больше-то нет ничего у меня с собой. Но стоило ему только погрузить пальцы в почву, как он удивленно ощутил нечто мягкое под слоем земли — быстро загребая руками, хоббит явил на свет длинный сверток, завернутый в плотную черную ткань — и очень быстро он понял, что сверток этот является ничем иным, как фигурой человека — кажется, из тканевых складок наружу даже торчал кончик носа… По спине Сэма тотчас прошелся холодок — человек, завернутый в ткань, погребенный под землю… Волосы хоббита встали дыбом, и он резко отнял руки от тела. Рывком оглянувшись на птицу, Сэм громко выпалил: — Т-ты-ты привела меня на могилу? Что за шутки! — хоббит вскочил на ноги, как ошпаренный. — Я на такое согласия не давал! И-и что мне теперь с ним делать?! Птица молча наклонила голову. А затем слетела к лежащему, и клювом откинула кусочек ткани, закрывающей его голову. Сэм испуганно глянул на открывшуюся часть лица погребенного, ожидая увидеть ужасы не меньшие, чем в когда-то в умертвиях. Однако… Аккуратно опустившись на одно колено, хоббит несмело дотронулся до лба лежащего — эльфа с закрытыми глазами, и взгляд его просветлел: — Теплый! — радостно выдохнул Сэм. — Точно, он и был теплый, когда я его раскапывал! Быстро стянув с лежащего ткань до уровня груди, хоббит наклонил голову к его лицу и прислушался: — Дышит, — тихонько пробормотал он. — И плавно, будто бы спит глубоко… Но и на сон не похоже — кто бы так надолго уснул сам по себе? — Фьють, — с довольным видом ответила ему птица, принявшись чистить перышки, словно на этот раз происходящее устраивало ее в полной мере. Сэм вопросительно поднял голову. Вопросов у него еще было немеряно, начиная с того — какого вообще сейчас происходит в Лотлориэне, что по границам валяются закопанные эльфы. Но сперва нужно было разобраться с «покойником». — Господин уважаемый эльф! — закричал Сэм, слегка встряхнув лежащего за плечи. Никакой реакции. — Проснитесь! — крикнул он почти в самое острое ухо. — Враг на подходе, мы сейчас все умрем! Ну, вряд ли бы это помогло… Хоббит устало выдохнул, утерев лоб. Он живой и он дышит, вот только просыпаться совсем не желает. Возможно, Владычица Галадриэль смогла бы развеять чары… Сэм обернулся обратно к эльфу, и испуганно вздрогнул, увидев, как без пяти минут погребенный все ж таки пришел в себя, усевшись на земле и потирая виски ладонью. Видок у него был крайне ошарашенный. — Кто еще умрет?.. — сипло пробормотал он, и тут же, совсем очнувшись, шире раскрыл глаза. — Минутку… Где я и что. Что тут происходит?! Вопросов, однако, только прибавилось, и теперь их было так много, что голова шла кругом. С пришедшей мыслью Сэм поискал глазами чёрную птицу, но её… Не было на поляне. Вот как, значит? И что ему делать с этой «находкой»? — Вы не тревожьтесь, — пробормотал хоббит, зачем-то помогая эльфу выпутаться из складок ткани, и вдруг мгновенным осознанием отмечая, что он такую уже видел. Эльф немедля вскочил на ноги, оказываясь, судя по одежде, обычным лориэнским стражем, а Сэм в этот момент лихорадочно пытался сообразить, насколько плохими последствиями может обернуться усыпленный дозорный на границе Леса, закопанный под землю и завернутый в ту самую черную ткань, из которой были сделаны одежды всех обитателей темной крепости. Чьих это рук было дело, он уже понял. Вряд ли самого Майрона, но кого-то из его слуг — точно, а это, если уж так рассуждать, одно и то же. — Вот ведь орк! — выругался Сэм, потерев лоб тыльной стороной ладони, не так сильно запачканной в земле. — Как нехорошо-то… Вид у пробужденного оставался самый что ни на есть непонимающий, и в серых глазах плескалось изумление. — А вы кто? — возмущенно осведомился эльф, видимо, найдя для себя источник проблем в лице хоббита. — Хм, — сказал садовник, пытаясь сообразить, — Я… Случайно нашел вас спящим и закопанным в землю на границе Лориэна. И знаете, мне кажется, не к добру это. Вы не можете вспомнить хотя бы примерно — сколько времени вы здесь пролежали? И как тут очутились, кстати, тоже. Сэм решил пока не делиться своими озарениями, да и про птицу не рассказывать. Наверняка он и так выглядит невероятно подозрительно в глазах пробужденного эльфа. Не хватало ещё задержаться, доказывая, что он сам не вражеский шпион. Взгляд того и впрямь сделался подозрительным, но затем смягчился и эльф почесал в затылке, заодно пригладив встрепанные светлые волосы. — Пресветлая Элберет, — пробормотал он. — Вот дела. Погоди, но ты сам-то кто такой всё же? Неужто полурослик? Разве Братство уже прибыло в Лориэн? — Братство прибыло в Лориэн уже недели полторы назад, — развел руками Сэм и нервно поджал губы. То, что эльф пролежал в земле так долго, было дурной новостью. — А сегодня Совет. Вот, собственно, прямо сейчас. Только меня на него не пригласили… Но это неважно. Я Сэм, Сэм Гэмджи. И было бы очень хорошо, если бы мы с вами нашли Владычицу или Гэндальфа и рассказали им об этом безобразии. Сами понимаете, дело серьезное. Эльф охнул, приложив руку к голове и прищурился, посмотрев на него Этим взглядом, который появлялся буквально у всех встреченных Сэмом эльфов, когда они узнавали кто он такой: «Да-да, тот самый полурослик, который был в Мордоре и которого Саурон не убил. Вы все считаете что это очень подозрительно, верно?» Хоббит нахмурился и вздохнул. Вот тебе и жизнь. Для друзей ты — опасность, для остальных — чуть ли не предатель. — Ну коли так, давай найдём, — согласился наконец эльф. — Совет… Где он проходит? — Кажется, в Карас-Галадоне, — подхватив с земли улику — черную ткань, Сэм первым бодро зашагал к тропе. — И все же, вы совсем не помните что с вами произошло? Взгляд спасенного на секунду сделался растерянным: — Нечто припоминаю, да смутно. Последнее, что четко помню — как я стоял на страже у границы. А потом словно туману перед глазами нагнали. И вот — просыпаюсь здесь! Плохой, видать, из меня дозорный… Сэм заметил, как на лице эльфа мелькнула нервная улыбка — ну конечно, ему сейчас не легче. — А по имени вы как будете? — полюбопытствовал хоббит. — Малуфин Гваэлион, — немедля представился эльф. Шагал лориэнец скоро, и поспевать за ним было не проще, чем за птицей. Тем более, что с собой приходилось тащить сверток из тяжелой мордорской ткани. — Вижу, хорошо вы Лес знаете, Малуфин, — одобрил Сэм не без радости, ведь память о здешних путаных тропах давалась ему с трудом. — А всё же, совсем ничего больше не припомните? Может, человек какой бледный в черном? Или эльф с золотыми, жутко золотыми волосами, нет? Искра недоверия мелькнула в зеленоватых глазах стража Лориэна, и лицо его явственно помрачнело. — Вот теперь, как ты сказал, припоминаю, — кивнул эльф. — Был такой. С золотыми волосами. Но больше ничего не вспомню, образ только в голове застрял. — Проклятье… — бессильно простонал Сэм. — Проклятье! Как же плохо. Хоббиту очень хотелось бы остановиться и отдышаться, но теперь ему тем более стоило спешить. Хотя какое спешить, чем это теперь поможет? Малуфин уснул еще до прибытия Братства! — Вы только не пугайтесь, — предупредил он Малуфина. — Но теперь нам нужно еще быстрее у Владычицы оказаться. И по сторонам смотрите, а то окажемся мы с вами под кочкой вдвоем — кто знает, на какое время. — Теперь-то не повторится, — серьезно утвердил эльф, перешагнув сломанную ветку. — Я буду начеку, не стоит беспокойства. Малуфин перевел любопытный взгляд на Сэма. — Но ты уверен, что нам стоит столь срочно оповещать Леди Галадриэль? Совет — дело нешуточное и прерываний не любит. — Да! — с жаром воскликнул Сэм. — Стоит, еще как стоит! Нет сейчас у них на Совете вопроса важнее, чем этот! И я совершенно серьезен, — пояснил он затем, поубавив пыл. — Просто… пока что я очень прошу вас верить мне на слово. Хоть во время Совета — но мы должны дать всем знать! Малуфин, казалось, задумался. Потом, смекнув что-то, со вздохом заправил прядку за ухо: — Ну хорошо. Пусть пока будет по-твоему. Он легко пожал плечами. — Но как же ты меня разыскал? Говоришь, я был закопан и в ткань завернут: вряд ли нарушители хотели видеть меня найденным. Хоббит поудобнее перехватил черный комок в руках и замедлил шаг, тяжело дыша — притворяться, что он запыхался, ему не приходилось. — Гулял я, — проворчал он. — На здешние красоты я уж успел налюбоваться досыта, когда с Братством впервые здесь гостил. Вот и брожу по окраинам, где привычней. Запнулся о холм, а потом и понял — не холм это вовсе. Боюсь подумать, — осторожно прибавил Сэм, — что бы с вами было, не разыщи вас я. Вроде, звучит правдоподобно, с учетом того, что все последние дни он и правда шатается по лесу. Вот только… так далеко он бы по своей воле никогда не зашел. Сэм задумчиво нахмурил брови. Гэндальфу и Владычице уж он расскажет все, как есть. Или?.. Если сказать Малуфину о птице, то эльф, чего доброго, посчитает его умалишенным, или начнет подозревать во всяких темных делах. А если о ней узнает Гэндальф?.. Сэм внезапно понял, что, несмотря на полное отсутствие сведений о птахе, та странным образом приглянулась ему. И если она помогла ему найти закопанного Сауроном эльфа… Значит ли это, что птица — на их стороне? — Что бы было? — в свою очередь задумчиво пробормотал Малуфин. — Неважно теперь. Расскажи-ка мне лучше обо всем, что происходило, пока я спал. Путь отсюда к Карас-Галадону неблизкий, а значит, можно в подробностях. И, — эльф обернулся к полурослику, вытянув руку, — давай одеяло понесу. Долго ты так не прошагаешь, а с меня не убудет. Секунду поразмыслив, Сэм решил, что кусок ткани, будь он хоть из самого Мордора, вреда никому еще не причинял, и с благодарственным кивком вручил комок Малуфину. Идти стало в разы легче, и теперь хоббит мог рассказывать, не сбиваясь, чем и воспользовался. *** Стража Карас-Галадона пропустила их, едва услышав о срочных новостях для Владычицы. Однако за спиной Сэм слышал встревоженные шепотки — никто, конечно, не понимал, в чем дело. Ничего, скоро все встанет на свои места, обман будет раскрыт! Сэм напряженно сжал пальцы — Майрон! Да чтобы он своим чаем подавился! И в Лориэне нет спасения от его промысла… Не успевая даже рассмотреть смутно знакомые места эльфийского города, хоббит упрямо шагал вперед за Малуфином. Ноги его ныли, но растущее волнение перекрывало неприятные ощущения — вот он, вот чертог, в котором собрался Совет! Ох, и народу столпилось вокруг! Малуфин крепко ухватил его за руку, и потянул с собой, легко лавируя между собравшимся. — Вести для Владычицы и светлого Совета, — тихо обмолвился он страже, — стряслась беда! А затем бело-золотые узорчатые двери бесшумно распахнулись, явив эльфа Малуфина и хоббита Сэма на глаза Совету. *** Члены Совета расселись вокруг большого овального стола, и Пин уже в который раз ощутил себя как никогда ни к месту. Среди благородных эльфов, составлявших здесь большую часть, они с Мерри смотрелись просто нелепо. Хорошо, хоть друг был рядом, да и прочие члены Братства сидели за этим же столом, а незнакомых хоббиту лиц было всего трое. К большому удивлению среди приглашенных не оказалось Сэма, и вот этого Пиппин уже и вовсе не мог понять. Если сюда позвали их с Мерри, не много участия принимавших во всех этих делах, то почему не позвали садовника, который точно видел и знал куда больше их? Загадка… Хотя, разве что, он сам не захотел. Хоббит вздохнул, обведя взглядом присутствующих. Для себя он сразу решил, что рот открывать не будет. Разве если его кто спросит — но в этом бывший страж Гондора сильно сомневался. Помимо Братства на собрание явилась Эовин, трое неизвестных Перегрину эльфов, своей серо-зеленой одеждой походящих на Леголаса. А еще — уже знакомые ему Глорфиндель, принцесса Арвен и, конечно, сама Галадриэль. Владычица не изменилась ничуть с их последней встречи, хотя что тогда, покидая Лориэн, что теперь, Пиппин побаивался смотреть на неё слишком прямо. Вместе с Глорфинделем и Гэндальфом они сидели по главе стола, и белые одеяния всех троих лучились в проникавшем в чертог солнечном свете. Вот Галадриэль подняла руку. — Каждый из нас знает, зачем мы собрались здесь. Каждому известно произошедшее. Посему, сегодня не будет долгих вступлений и историй. Мы на войне и мы должны решить, как мы будем действовать. Мордор на пороге, у нас нет времени. Гондор пал и Рохан ненадолго задержит армии Тьмы. Не успеет начаться лето, как Враг постучит в наши двери. Что мы ответим ему? Долгая тишина повисла над столом, но если прочие наверняка старательно думали, то Пиппин был занят попытками подавить панику, поднимавшуюся в горле каждый раз, когда он думал о Враге. И уж тем более о том, как тот «стучит» в двери Лориэна… Брр. — Что мы имеем, для начала? — подал голос Глорфиндель. — Долгие вступления сегодня ни к чему, но ситуацию обрисовать стоит, так что я сделаю это. Решение последнего Совета обернулось провалом. Враг получил Кольцо, его мощь возросла многократно. Важно и то, что хотя Хранитель погиб, Сэм Гэмджи возвратился из Мордора, и мы все понимаем, что это может значить. Хранители эльфийских колец отреклись от них, и потому силы наши уменьшились. Тем более, что все меньше эльфов остается в Средиземье. Владыка Элронд увел свой народ к Гаваням, и часть народа Лориэна покинула лес вместе с Келеборном. Нам, оставшимся, предстоит сражаться с великой мощью. Как же выстоять? Многие возразят, мол, времена Последнего Союза прошли, но я скажу — тот союз назвали последним лишь оттого, что он был последним, что оставалось делать живущим в те дни. Владыка Мордора собрал тогда гигантские силы, намереваясь захватить Средиземье и ударил по Гондору. Исильдур бежал на запад, Анарион с трудом удержал Осгилиат, и все они знали, что новый удар не заставит ждать себя. Победить или погибнуть — вот выбор, который они имели. Собраться и дать отпор или покорно ждать конца, поддаваясь отчаянию. Тогда Элендиль и Гил-Галад заключили союз. И они разбили войска Мордора и повергли Саурона, хотя та победа далась им нелегкой ценой. Глорфиндель замолчал и снова надолго стало тихо. — Всё это так, — подал голос один из эльфов в зеленом, светловолосый и как две капли воды похожий на второго. — Вот только наши силы меньше, а времени почти не осталось. Нынешние королевства — неважно людей или эльфов, не сравнятся уже со своей былой славой и многие из них попросту не успеют прийти к нам на помощь. Да, мы можем собрать Зеленолесье и Лориэн, можем еще призвать Воинов Рохана помочь нам, а не гибнуть напрасно. Может, даже дунэдайн Севера успеют присоединиться к нам, но этого хватит разве что для достойной гибели. Ты упомянул нелегкую цену, которой далась победа. Верно, это так. Короли Зеленолесья погибли, а из ушедших на войну жителей вернулась лишь треть. Не буду говорить о прочих потерях и обо всем, что после произошло с королевствами людей. Но даже с великими силами Последнего Союза победа далась нелегко — что уж говорить о наших малых. — Если дела таковы, — горько молвила Эовин, — то не лучше ли принять все, как есть? Достойная гибель — говорите вы. Что ж, пусть так. Воины, которым нечего терять, разят опаснее прочих. Соберем войска, призовем с роханских земель наших мужей — и дадим Бой. Пусть даже он окажется для нас последним. Напрягшись, Пин отвел взгляд в сторону. Картина представлялась вовсе безрадостная. Слова Эовин звучали печально, но они оглашали правду такой, каковой она и являлась. У них и правда толком нет выбора. Или сражаться и затем полечь — или же сдаться без боя. Ну, последнее уж совсем никуда не годится… Внезапно на секунду перехватило дыхание. Пин с горечью подумал, что когда этот год завершится, его, быть может, уже и не будет в живых. — Без боя мы и верно не сдадимся, — покачал головой Гэндальф. — Вот только опаснее прочих разит не тот, кто потерял веру в жизнь, а тот, кто вооружен надеждой. Шансы есть. Всегда. И здесь, в Лотлориэне, собраны еще не все силы — ибо нас более, чем кажется. — А к слову о «всех силах», многоуважаемые, — хрипло произнес Гимли. — Что же за дела такие творятся с Эребором, Эсгаротом и Дейлом, в конце концов? Неужто запамятовали их пригласить? — Истерлинги вторглись в Дейл, — покачал головой маг. — Мы не ждем от них помощи: лишь последних вестей. — Люди Дэйла и гномы Эребора объединили силы, и дали им отпор, — тихо добавила Галадриэль, — в битве короли Даин и Бранд оказались сражены, и народ их укрылся в глубинах Эребора. — Увы, Лотлориэн сейчас обессилен, — развел руками Глорфиндель. — У них нет иного выхода, кроме как положиться на самих себя. Среди сынов Дейла и гномов Эребора найдутся, я уверен, гордые воины, способные дать отпор. Мы также нуждаемся в силах Эребора и Эсгарота, как и они в наших. Но если Враг возымеет верх и на северо-востоке — вряд ли найдутся у нас силы даже на достойную гибель. — Похоже, нас разделят раньше чем мы успеем собраться, — произнес другой эльф в зеленом, с медно-рыжими волосами, — Но что тогда остается? Из сил, что хоть сколько-то могут продержаться в текущем положении и находятся вблизи, пожалуй, только мы, да Рохан. — Эльфы Зеленолесья способны на многое, — звонко произнес Леголас. — Долгие годы мы жили бок о бок с обителью Врага и знаем некоторые из его хитростей. Сколько ни колдовал Некромант в своей проклятой крепости, выжить нас из нашего дома ему не удалось. Мы дадим отпор. — Дадим отпор, — печально повторил светловолосый эльф, тот, что говорил первым. — Может даже победим в первый раз. Может выдержим осаду. Может, в конце-концов, утратив свой дом и, рассеявшись, еще долго будем прятаться от Врага, тайно противостоять ему, скрываясь в глуши подобно упомянутым дунаданам Севера. Но разве мы сможем остановить его или обернуть вспять? У нас был единственный шанс на победу, малый и ненадежный, отчаянный шанс. И вот — он не оправдался. Владыка Трандуил сомневается, кто знает, что он предпримет, узнав решение Совета? Решится ли вывести свой народ на отчаянное сражение, как Теоден? Или же предпочтет бежать к морю, пока еще не поздно? — Даже если отец Леголаса поступит подобно моему отцу, значит ли это, что все эльфы его народа последуют за ним? — молвила Арвен, и её мелодичный голос отчетливо отдался в углах чертога. — Уйти или остаться на смертный бой — личный выбор каждого из вас. И в этом вам все ж легче чем тем, у кого его нет. — Это точно, — тихо сказала Эовин, и на время все замолкли. Перегрин, до того наблюдавший за другими, ушел вдруг в собственные раздумья. Мысль о том, что у половины сидящих здесь есть выбор сбежать в безопасное место почему-то кольнула его, и хоббит подумал, что будь такой выбор у него самого — он бы ни секунды не задумывался. Нет, правда. Вот находился бы Шир где-нибудь в таком месте, до которого Саурону было бы никогда не добраться, все было бы настолько проще… И тут Пин ощутил сомнения. Допустим, он бы сбежал туда и спокойно жил бы там до конца дней, вместе с Мерри и Сэмом но… Был ли бы он так счастлив, зная о том, что творится за пределами его безопасного Шира? Зная, что мир превратился в пепел и пыль, а над всем Средиземьем царит мрак, смог бы он наслаждаться чистым небом, травой и запахом цветов? Смог бы безмятежно грызть яблоки на лужайках, веселясь с Мерри, понимая, что все кроме них погибли? Перегрин сглотнул, подняв взгляд от пальцев, сцепленных на коленях, и посмотрел на лица сидящих за столом Совета. Смог ли бы он сбежать в безопасное место, оставив их всех погибать? Да, он боялся Саурона и смерти, очень боялся. Теперь он, похоже, знал ответ. В конце концов, одного он уже оставил. «Перегрин Тук, мой последний тебе приказ, как стражу Гондора — выживи». — И всё же, что мы делаем? — прервал тишину Глорфиндель. — Сосредотачиваем внимание на том, что нам еще доступно? Призываем Рохирримов и Зеленолесье, и следим за происходящим хотя бы в окружающих нас землях подручными средствами, раз уж, — тут он обернулся к Галадриэль, — Зеркало сгинуло вместе с твоим кольцом. И готовимся давать отпор войскам Мордора. — Раз уж всё так мрачно, не следует ли нам также заранее подумать о том что мы будем делать когда проиграем? — подал голос лихолесец. — Пожалуй, кто-то может выжить после «достойного отпора», и что будут делать они? Скрываться в глуши? Конечно, всё зависит от того сколько нас останется после того как придёт Мордор… — Не думаю, что это имеет смысл, — возразил Арагорн. — Мы не можем сейчас загадывать чем всё закончится, не можем предсказать, что случится, когда наступит время битвы. Это всё — заботы следующего дня, а нам хватает и сегодняшних. Глорфиндель прав. Нам следует сосредоточиться на землях вокруг Лориэна. На Амон-Ланк, на Мории, на Изенгарде в конце-концов. Мордор — главная угроза, но помимо неё есть и иные, которыми Саурон может воспользоваться в своих интересах. Но странные силы скрывает Средиземье, хватает в нём и того, о чем мы никогда не думали или вовсе не подозреваем, и иногда помощь можно найти в неожиданных местах. Вот скажите, любезные хоббиты, согласится ли Фангорн помочь нам? Энты, насколько я помню, орков не выносят, Мордор ненавидят, а бежать им некуда. Силу имеют огромную, в ярости подобны несущейся стихии. Не успел Саруман оглянуться, как они уже захватили долину Изена и загнали его в ловушку, где он сидит и поныне вместе со своим Радужным Кольцом, а ведь до последнего о них никто не слыхал. — Кто-кто, а Фангорн согласится! — с чувством воскликнул Мерри. — Ему ведь Леса нет ничего дороже. Только сообщите ему, что Мордор направляется, чтобы все здесь изничтожить — и готово войско. Энты медлительны, это верно — но когда уже всё-таки решатся — сметают всё на своём пути. — Энты и правда очень сильны, — добавил Пиппин, чтобы поддержать друга. — Скалистое кольцо, окружавшее Ортханк — на камешки разобрали! — Но на гранитной башне Ортханка не оставили ни царапинки, — добавил Леголас. — А она и не чета любым скалам, — возразил Гэндальф, разведя руками. — Нерушимая крепость, возведенная народом Нуменора во Вторую эпоху, по преданию была высечена из четырех огромных кусков камня, слитых в один. Прибавить к тому могущество самого Сарумана — и выходит непобедимая твердыня, которая теперь стала его надежной темницей. Охраняемый энтами, лишенный титула, жезла и палантира, он, однако, обладает Радужным Кольцом, и все еще представляет опасность. — Хоть сейчас он не имеет возможности связываться с Мордором, кто знает, насколько глубоко в нем осело влияние Врага, — тихо прибавил Арагорн. — Сложностей он нам еще может доставить немало. — Я прикажу ему вернуться за Море, — Гэндальф неторопливо сложил пальцы в замок на столе. — Пусть держит ответ перед теми, кто осудит его по справедливости. А мы займем Ортханк — с его помощью даже немногочисленные войска Рохана смогут задержать Врага. — Укрыться в башне — значит оставить земли Рохана на произвол оркам Мордора, — покачала головой Эовин. — Но в противном случае жертва эта будет вовсе напрасной. Если вам удастся избавиться от Сарумана, и Ортханк окажется свободен, мы сделаем его нашим оплотом. Но действовать нужно быстро. — А что будет, — задумчиво подал голос Мерри, — если Враг прорвет нашу защиту, или, напротив — сумеет занять крепость раньше нас? — Я наведаюсь в долину Изена в ближайшее время, — произнес маг. — Выясним вопрос с энтами, Саруманом и башней одновременно, а дальше — будем действовать по ситуации. *** В какой-то момент Пин попросту потерял нить обсуждения. Точнее, оно все так же крутилось вокруг тех немногих доступных им действий в попытках вывести единый список того, что им следует выполнить — или все-таки извернуться и добавить к нему что-то еще, достать с неба какой-нибудь волшебный план, который всех спасет. В целом настроение царило самое что ни на есть унылое, и если в самом начале Совета хоббиту было интересно, то теперь он с трудом сдерживал зевоту, ощущая все нарастающий голод. — К слову о том, что Враг может сделать, — тихо сказал светловолосый эльф. — Я всё думаю: мы пару раз упомянули здесь Кольца, но это стоило бы обсудить подробнее. Я, конечно, сужу по летописям, но выходит, что сильнее всего Саурон теперь желает завладеть именно ими, а значит их безопасность — важнейший приоритет. Раз более мы не сможем их использовать, то возможно ли их уничтожить? Ведь если они попадут в руки Врага, его мощь возрастет еще больше. Пиппин заметил как быстро переглянулись между собой Галадриэль, Глорфиндель и Гэндальф. Возникла секундная тишина. — Ты прав, — мягко сказала Владычица. — Кольца были первым, что потребовал Саурон. И именно поэтому мы сделали все чтобы он никогда не сумел до них добраться. Они в безопасности — Мы уничтожили бы их, если бы это было возможно, но из известных нам способов свести на нет творение Келебримбора не осталось ни одного, доступного нам, — добавил Глорфиндель. — Тем более что теперь Врагу известно, как мы собирались поступить с Единым, и такое наше решение не стало бы для него неожиданностью. Однако, где они скрыты, не знают теперь даже их бывшие хранители. О большем я не скажу. — Надеюсь, — эльф тихо вздохнул, — что Он и впрямь до них не доберется. И раз всё необходимое мы обсудили, не пора ли нам составить список действий по достижению нашей героической кончины, раз уж на победу мы, выходит, даже не рассчитываем? — Да что с тобой, Аургайл? — второй светловолосый эльф, хранивший молчание весь Совет, все же ткнул локтем в бок первого и хотя он явно старался сделать свой голос тихим, слова все же разобрали все присутствующие:  — Какая кончина? Говоришь так, словно сдался заранее. Аургайл хмуро покосился на соседа, и Пину неожиданно стало неуютно. Эльфы сидели прямо напротив него, он видел их вполне отчетливо, и взгляд унывающего был не столько мрачным или безнадежным, сколько просто… Внимательным. — Не знаю я, Аурлим, — вздохнул тот и в отличии от взгляда, голос эльфа был действительно печален. — Постоим, не постоим… Если б только можно было совсем отменить все эти войны. Но теперь, пожалуй, говорить об этом слишком поздно. Так что лучше уж я помолчу. Между тем, в чертоге становилось темнее — солнце клонилось к горизонту и желудок Пиппина, отлично ощущавший на себе течение времени, горестно сжимался. Он уже не был так рад, что вообще попал на Совет. Пожалуй хоббит даже понимал, почему садовник, присутствовавший на Совете в Ривенделле, мог отказаться от повторного опыта. — Так это, — робко произнес он, — Что мы в итоге решаем-то? Вы извините, конечно, Мордор это очень страшно, Саурон ещё страшнее, но эдак мы тут первее умрем от голода. Солнце уже к закату, а от завтрака осталась только память. — Почтенный Перегрин прав, — подала голос давно молчавшая Эовин. — Мы проговорили весь день, да всё больше об одном и том же. Пора делать выводы да расходиться. Рохан присоединится к союзу. Зеленолесье тоже. Митрандир призовет энтов и… Она не договорила, потому что в этот миг двери чертога вдруг распахнулись, и взгляды всех членов Совета устремились в проем, из которого появились двое: сероглазый лориэнский страж, тащивший в руках странный черный сверток, и Сэм Гэмджи с крайне встревоженным выражением на лице. — Владычица, — взволнованно произнес эльф, — прошу прощения, не желали мы вас отвлекать, но вести не терпят отлагательств. Стряслась беда! Возможно, Лориэну угрожает опасность! — Опасность?! — Аургайл выглядел так, словно это для него было уже слишком. — Какая опасность?! — Малуфин, спокойно, расскажи что произошло, — спокойный мелодичный голос Владычицы заполнил зал. — Я… Я сам не до конца понял, Владычица, — несколько растерянно ответил тот, разведя руками. — Только вот сейчас меня Сэм из-под земли достал! А как я туда попал — и сам не ведаю, не помню ничего. Только времени, выходит, прошло немало. — Как это из-под земли? Как немало времени? — Медновласый эльф подал голос, и голос этот был заполнен страхом и недоумением. — Ведь не далее чем вчера мы говорили с тобой у наших шатров. — Я не видел вас прежде, — еще более растерянно и тоже испуганно возразил тот. — Я не понимаю что происходит! Пин слушал, затаив дыхание, и все больше в нем нарастало чувство чего-то ужасного. Он мало что понимал, но видел, что атмосфера в зале сменилась. Каждый из сидящих за столом напрягся, раздались перешептывания, на лицах трех эльфов в зеленом и вовсе отобразилась паника, впрочем вряд ли его собственное лицо выглядело лучше. Лориэну угрожает опасность — вот главное, что он услышал. Опасность! Лориэну! Уже сейчас! — Это всё вражьи проделки! — воскликнул Сэм. — Вы простите, Владычица, знаю, не должен я был здесь появляться, да только нашел я вашего эльфа на границе Леса под землей, самым что ни на есть закопанным как в могиле почти, да спящим так глубоко, что насилу разбудил! А завернут он был в эту ткань, — садовник ткнул пальцем в сверток, за который цеплялся страж, — и уж её-то я теперь точно ни с чем не перепутаю. Она сделана в Мордоре! Ну же, Малуфин, скажи о том, что помнишь! — Но если Малуфин был в земле, — перебил Аургайл и в его голосе слышались панические нотки, — с кем мы тогда разговаривали всё это время?! На несколько секунд в зале воцарилось гробовое молчание. Столпившиеся вокруг чертога эльфы и люди сгрудились теперь у открытого проема, любопытно заглядывая внутрь — тихий шепоток так и летал меж них. Трое лихолесцев переглянулись друг с другом с весьма потерянными лицами. — П-погодите же! — взмахнул руками Аурлим, явно потерявший нить происходящего от всей внезапности. — В какой еще земле, как это не видел? — набросился он с вопросами на Малуфина. — Быть того не может! Что за глупые шутки? — Уж не настолько я плох в шутках, — твердо отрезал Сэм, — чтобы вот так вот «шутить» изволить, прерывая важные собрания. — Так стало быть, — сглотнул тот, — мы были обмануты. Уходя на Совет, оставили мы Малуфина в лагере, следить за безопасностью. Сейчас я быстро наведаюсь туда, и… — Да тише вам, тише! — махнул рукой Таурион. — Право слово, паникеры, что один, что второй! Кто бы нашего дозорного ни подменял — ныне его наверняка уж и след простыл, — покачал головой начальник стражи. — Верно, — молвила Галадриэль. — Посему не будем действовать поспешно, и первее всего — постараемся успокоиться. От звонкого ее голоса в воздухе будто бы расстелилась прохлада и умиротворение, и Аурлим, уже было выскочивший из-за стола, опустился на свое место. Сэм, шумно выдохнув, отодвинул пустующий стул и с облегчением на него взобрался. Рядом уселся и Малуфин — теперь темный комок ткани лежал на столешнице, и прикованные к нему взгляды всех сидящих внезапно напомнили Сэму, как на далеком Ривенделльском совете Фродо достал из-за пазухи Кольцо. — Усыпленный и спрятанный на границе Леса дозорный, значит, — неторопливо произнес Гэндальф, сложив пальцы на столе в замок, и перевел взгляд на эльфа. — Кто это с тобой сделал, Малуфин, вспомнишь ли? — Бесполезно, — тот расстроенно покачал головой. — Сколько ни заставляю себя вспомнить — все тщетно! Одна муть да темнота в мыслях, да вот и все! — Ну же! — воскликнул Сэм. — Малуфин, на тебя вся надежда! Ты должен вспомнить, иначе… — он на эмоциях втянул воздух сквозь зубы, — ну хоть про волосы расскажи, неужели и то забыл? — Все, что помню, — нахмурился дозорный, — сильно бросились мне в глаза его золотистые волосы, так на солнце и лучились. Или… — задумался он, — не лучились вовсе?.. Не помню я, хоть снова закапывайте! Эльф-не эльф, волосы-не волосы! Может, мне это вообще приснилось, пока я спал под землей? — развел он руками. — Или воспоминания давешние всплыли не к месту. Не стоит вам верить мне на слово — слишком все зыбко и неточно. — Еще как стоит! — утвердил Таурион. — Мы сами сейчас ни в чем толком не уверены, но хоть на это сможем опираться. Что бы оно ни было — сном или явью. — И если это и правда так, — добавил Сэм, — думается мне — может ли быть здесь замешан сам Враг? Гэндальф, ты ведь был со мной тогда на площади и сам видел, как Он выглядит. — Кто знает, — покачал головой маг. — Не перечесть слуг Врага самых разных обличий, скорее, Малуфина усыпил кто-то из них, а золотые волосы ему лишь привиделись. Саурон, как и его подчиненные — мастера видений, неудивительно, что ты, — кивнул он на дозорного, — не можешь ничего вспомнить. Но главный вопрос — зачем им понадобилось проникать в Лотлориэн, и не связано ли это с минувшим Советом? — Связано или не связано, теперь его планы нарушены, — спокойно произнес Леголас. — И всё же он может еще не знать об этом. Стоит хотя бы попробовать найти подменыша и если выйдет — схватить и допросить. Вы, друзья, — обратился он к лихолесским эльфам, — расскажите подробнее, что он делал. — Да вроде и ничего такого, — развел руками Аурлим. — К целительнице меня отвел, как бессонница замучила. Да потом показал нам Карас-Галадон с высоты. — Рассуждал он странно и о Враге и о происходящем, — мрачно подхватил Таурион, — и кубок у него в руке из ниоткуда появился, только уговорили меня вы двое, что всё в порядке! — он обвиняюще ткнул пальцем в сторону близнецов. — В доверие втирался, не иначе, — с нотками страха вставил Аургайл. — Может, вызнать что хотел о Совете от нас? — А коли так, и если он еще не знает, что настоящего Малуфина нашли, то и прав может быть Леголас, и он всё ещё в лагере, — подвёл итог Аурлим. — Может и так, но одни вы туда точно не пойдете, — со значением произнесла Галадриэль. — Мы не знаем с кем имеем дело и я не собираюсь допускать чтоб кто-либо из нашедших свой приют в Лориэне пострадал. Миргвэйн! — окликнула она одного из стражей у двери, — созови свой отряд! Как можно скорее отправляйтесь к шатрам Зеленолесья и обыщите окрестности. Глорфиндель, друг, ты думаешь о том же? Златовласый эльф немедля кивнул. — Я отправлюсь с ними, — ответил он. — Встреча может оказаться опасной. — И я пойду, — сказал Леголас, вставая из-за стола. — Это дело касается и меня тоже. — Тогда и мы всё-таки хотим! — поднялся Аургайл. — Пусть меня и обманул какой-то вражий прихвостень, я ему это с рук спускать не собираюсь! — И я! — согласно воскликнул Аурлим, вставая тоже. — Ну что с вами сделаешь, — развёл руками Гэндальф. — Хорошо, идите, только берегите себя и держитесь Глорфинделя. А ты, Таурион, прошу, останься. Расскажи нам в подробностях, что такого странного говорил притворщик. — Подождите, — Малуфин поднял руку, робко оглянувшись на спины уходящих, — а можно мне с ними тоже? Вроде как этот негодяй моим именем воспользовался. Негоже будет это дело так оставить. — А вот ты, дружок, побудь здесь, — маг указал на опустевшие стулья. — С ними ты только путаницу разведешь, подожди уж. Если поймают они неприятеля, может и будет у тебя шанс с ним поговорить. А пока, прошу, Таурион, рассказывай! Медноволосый эльф пожал плечами в некотором непонимании. Без двоих приятелей рядом ему явно было куда как менее уютно. — Не знаю и с чего начать, — протянул Таурион. — Ничем не отличался он от других стражей. С нами особо и не говорил прежде чем Аурлим попросил нас к целителю отвести. А там, конечно, разговаривать начал, да только кто б не начал? Стоять на дозоре целыми днями — работа не самая веселая. — И что говорил он? — спросила Галадриэль. — Сейчас, припоминаю, — Таурион несколько смутился, но всё же принялся в подробностях пересказывать свой разговор с друзьями и вражеским лазутчиком, и встречу с целительницей, и беседу у костра и на талане на следующий день. — Ну, а потом мы пили вино и говорили об истории Арды. Об эльфийских и людских королевствах. О войнах и мирных временах, о странных совпадениях и значении Рока. Он так много знал всего, и из первой эпохи даже. И меня все странным таким чувством пробирало, словно ему лет куда больше чем мне. Может даже как той целительнице или как вам. Эльф вздохнул и замолк, неопределенно поведя рукой. — Золотые, говоришь, волосы, Малуфин? — нахмурилась Владычица. Тот неопределенно кивнул и она обвела всех и каждого долгим взглядом, отчего у Пина пробежал холодок по коже. — Все, что могло бы быть нужным сейчас лазутчику, кем бы он ни был — узнать решение Совета, — молвила Галадриэль. — В его власти украсть чужую наружность, так почему он притворился именно стражем лихолесского лагеря, зная, что стражи не входят в число приглашенных? Не проще ли было подменить кого-то из присутствующих? Пиппин увидел, как заозирались сидящие, косясь друг на друга, и ему самому пришла в голову та же мысль. А что если… Если лазутчик смог сделать одну замену, он мог бы сделать и другую, так ведь? И если да, то кто тогда? Арагорн? Мерри? Гимли? Арвен? Эовин? Да кто угодно… Гэндальф и Галадриэль переглянулись, и в следующий миг маг оказался возле стула Тауриона, наставив посох ему в лицо. Пиппин охнул от неожиданности, но эльф лишь растерянно вжался в спинку стула, несколько побледнев. — Ч-что это значит? Что вы делаете?! Гэндальф тут же отступил на шаг, вздохнув с облегчением: — Прости, друг, необходимая проверка. Будь на твоем месте враг, он бы выдал себя. — В.вы… Вы думаете, что мы… — Не ты, — успокаивающе поднял ладонь маг. — А вот один из близнецов, как мне теперь припоминается, весь Совет принимал участие в обсуждении. Задал пару интересных вопросов, а также первым принялся разводить панику. — Беда! — отчаянный крик мигом оборвал все разговоры и шепотки у чертога. Запыхавшийся, с растрепанными волосами Аурлим вбежал в зал. Ловя ртом воздух и тыча куда-то в сторону, лихолесец выпалил скороговоркой: — Мы нашли Аургайла в лесу! Спящим! Лица всех присутствующих без исключения окрасила тревога. Пин беспомощно оглянулся на Мерри, на Сэма, помрачневшего еще более. То, что Аургайла нашли, значило только одно — все это время рядом с ними находился Ненастоящий Аургайл! Ситуация выходила из-под контроля стремительнее, чем они могли себе вообразить. И это… было просто ужасно! — Отдышись, успокойся и расскажи обо всем по порядку, — повелел маг, и в голосе его явственно читалось напряжение. — Аурлим, подменыш отправился с вами, что произошло? Кто-нибудь пострадал? Лихолесец отрицательно мотнул головой, без сил плюхаясь на свободный стул. — Сперва мы чуть с ног не сбились в поисках этого шпиона, — проговорил он, делая паузы между словами, давая себе отдышаться. — Обыскали окрестности — ни слуху ни духу! Тогда Аургайл и говорит — идемте, мол, наведаемся чуть далее в лес. Будто бы видел он, как Малуфин раньше гулял в тех местах. Мы и пошли за ним, а после Глорфиндель приметил пятно одежды в чаще — там и оказался Аургайл — в овражке, наполовину прикрытым стволом упавшего дерева. Аурлим глубоко выдохнул, покачав головой. Дыхание его теперь пришло в норму. — Лишь только мы его опознали — огляделись, а того Аургайла и след простыл. Указал направление, да и скрылся — никто и не заметил, как и когда. Пин расстроено вздохнул. Хорошо, что обошлось без опасностей! Похоже, шпион вызнал все, что было необходимо, и теперь посчитал нужным скрыться без лишней шумихи. Но, само собой, досада та еще, упустили подменыша прямо из-под носа! — И что же Аургайл? Очнулся? — поинтересовался о собрате по несчастью Малуфин. — С трудом, но нам удалось его растолкать, — быстро кивнул Аурлим. — Опасности нет, он всего лишь заснул, как и ты, — обратился он к дозорному, — и чувствует себя великолепно. Сейчас вернется вместе с Глорфинделем и остальными. Я, как видите, отправился вперед — докладывать о катастрофе, — лихолесец невесело обвел взглядом собравшихся. — И ведь не сказать иначе… — Скверные вести, — в голосе Галадриэли скользнуло нечто, занявшее место прежней мягкости. — На Совете держали мы речь об обороне Лориэна, но ныне стало все иначе — в силах ли мы защитить Золотой Лес от полчищ Врага, если от единственной вражьей тени мы не сумели уберечь наших замыслов? Пин с обидой прикусил губу. Да что ж такое! Пять часов, выходит, зря сидели! Казалось, только порешили, накидали мало-мальский план, и… Все вдребезги, хоть заново совещайся! — Мы допускаем промах за промахом, — медленно произнес Гэндальф, и слова эти словно давались ему с трудом. — Сложно признать — но это так. А раз ныне уже ничего не исправить — давайте хотя бы послушаем Аургайла. Глядишь, выясним чьих именно рук работа. — Думаю, скоро уж они будут зде… — не договорив, Аурлим обернулся ко входу в чертог. Аургайл с сильно побледневшим лицом и растрепанными волосами вошел в зал в сопровождении Глорфинделя и, выдвинув один из стульев, сел — казалось, ходить ему было еще тяжело. Плаща при нем не было, а в глазах виднелись остатки сна пополам с потерянностью. — Ну, вспомнил что-нибудь? — Аурлим облокотился о столешницу, наклонившись к брату. — Как ты вообще? — Спать хочется, — грустно ответил тот. — Оттого и мысли путаются, но пока мы шли, вроде вспомнилось мне произошедшее, и уж лучше б и оно оказалось сном. Этим утром, сильно волнуясь о предстоящем Совете, я бродил в одиночестве вокруг лагеря. Неожиданно ко мне подошел Малуфин. Я поделился с ним своими опасениями и мы разговорились, он так складно и ладно все выводил, что мне становилось легче. Так, беседуя, мы незаметно забрели в место, которого я раньше не видел. Я шел впереди, Малуфин — за мной. И в какой-то момент я услыхал, что его голос… Изменился. Он назвал меня по имени и я, почуяв неладное, обернулся. Мой страх подтвердился. Вместо Малуфина предо мной стоял незнакомый эльф с очень страшными глазами… Я так и застыл на месте: ни двинуться ни мог, ни закричать. Потом мир поплыл. Последнее что помню — он улыбнулся и сказал передавать его почтение Светлому Совету. И вот — меня разбудили и рассказали о произошедшем. Признаться, страшно мне теперь до дрожи… — А волосы у эльфа были золотые? — уточнил Сэм. — Золотые, Сэм, золотые, — закивал Аургайл, и хоббит в отчаянии закрыл лицо руками. — Думаю, теперь я понимаю, что произошло, — молвила Владычица. — Прежде Он не позволил бы себе столь дерзкой выходки, но теперь знает, что мы остались без защиты, Его же собственная сила возросла неимоверно. Саурон сам пожелал чтоб мы поняли, что нынче именно Он присутствовал среди нас, иначе к чему бы Ему было передавать нам «своё почтение»? Да, он попросту смеётся над нами! Она замолчала и тихо выдохнула, прикрыв глаза. Впервые за все время Пиппин видел Галадриэль утратившей полное спокойствие. Сам же он был близок к состоянию полнейшей паники, и лишь волевым усилием сдерживал себя от крика. Что?.. Нет, что? Враг весь Совет просидел напротив него за этим столом? Враг спокойно ходит по Лориэну и усыпляет эльфов направо и налево? Да как… Да что… — Это верно. Смеётся, — сказал Глорфиндель. — Ему не столь важно было узнать наши планы, он и сам их все мог предугадать, ведь вариантов действий у нас немного. Он хотел показать нам, насколько тщетны наши попытки. И надо сказать, ему удалось. Но что теперь? Нет, даже с Кольцом он не настолько силён чтоб воевать против всего Лориэна в одиночку, а потому и действовал исподтишка, обманом. Но что сработало один раз, может сработать снова. Выходит, мы больше не можем доверять друг-другу? В Первой Эпохе мы уже сталкивались с этим, и вот, столкнулись снова. Тогда мы отстроили тайные и безопасные города, о коих Первый Враг не знал и не мог посылать своих шпионов. Другие же ввели жесткие меры безопасности, и ни один эльф не мог войти в крепость или выйти из неё, не зная тайных слов, а ошибки карались строжайше. Как будем поступать теперь, когда нет ни тайных городов, ни крепостей? *** Оглядываясь назад, Сэм со всей решительностью мог заявить, что день Совета оказался днём полнейшего провала. Лориэн обыскали весь, присутствующим настоятельно рекомендовано было не отходить от своих шатров и ни в коем случае не ходить в одиночку. Стражам были сообщены тайные пароли, но делалось это больше для вида деятельности. Сэм прекрасно понимал, что Майрона это не остановит. Что если тот захочет — явится снова прямиком к Галадриэль, и никто не сможет ему помешать. И раз уж это понимал даже он, то мудрые тем более. Так что все эти меры безопасности были в некотором роде лишь проявлением упрямства. В отличии от остальных, его произошедшее не то что бы слишком испугало. Точнее говоря, оно не открыло ему ничего нового. А вот Мерри с Пиппином явно выглядели подавленными, да и прочие члены Братства — не лучше. Арагорн пропадал где-то на Керин Амрот, Леголас теперь почти постоянно проводил время у шатров Лихолесья, Гимли же вместе с хоббитами, уныло ворочал палкой костёр. Лихолесцам, кажется, досталось более всего. Сэм с ними с тех пор не разговаривал, но и со стороны было видно, что все трое удручены до невозможности. Хоббит их, впрочем, понимал. Он хорошо помнил свои чувства в тот самый миг в комнате с чаем и камином, когда для них с Фродо раскрылась личность Саурона. Но если в Мордоре это могло быть еще хоть как-то ожидаемо, то здесь это явно стало куда большим потрясением. Но все же самой плохой новостью оставалась та, что Гэндальф, по всей видимости, считал участие Сэма в этой истории вовсе не случайным. Хоббит и сам понимал: слишком уж «вовремя» они с Малуфином прибежали в чертог Совета. Он так и не сказал магу ничего про черную птицу — случая не представилось. Теперь ему оставалось лишь гадать, действительно ли птаха была посланницей Врага. Так или иначе, теперь он сам еще более был его «приспешником» в глазах всех остальных. Очень неприятно. А еще неприятнее то, что всякая иллюзия безопасности Золотого Леса разрушилась, и Сэм более не мог успокоиться. День клонился к вечеру, и посреди лагеря разожгли кострище вместе — он да Гимли. Остальных сегодня было совсем не видать. Перебросившись парой будничных фраз с гномом, Сэм покопался в своем мешке, вытянув оттуда кусок сыра и буханку свежего хлеба. Отломив ломоть, он, посвистывая, насадил его на заранее заточенную веточку. Раньше-то хоббит каждое утро кушал поджаренные на огоньке тосты с сыром и зеленью. Это даже вошло ему в привычку — вот только потом пришлось срочно отучаться, а теперь он даже не видел особой разницы — утром ли их лопать, или же вечером. Все одно. Поудобнее устроившись на бревне у костра, Сэм оглянулся — к лагерю по тропинке приближались двое — Мерри с Пином. Ну что ж, они с Гимли хотя бы будут больше не одни. — Привет, Сэм, — первым бросил Мерри, усаживаясь напротив и вытягивая ноги к костру. — Чем занят? — Привет, Мерри, — кивнул тот. — И тебе, Пин. Да вот, хлеб жарю — мы уж тут без вас с костром справились. — Это славно, — кивнул Пиппин. — Что-то загулялись мы сегодня… Хоть и далеко не ходили, — он с опаской, взглянул на лес, возвышающийся над их головами. Сейчас верхушки древесных крон так и лучились на солнце, в то время как низины и прогалины уже покрывала вечерняя тень. — Себе же дороже сейчас далеко бродить, — угрюмо подтвердил Мерри. — Мало ли: после недавнего каждая тень, знаете ли, пугает. Ходи, да лучше оглядывайся по сторонам… На секунду всем им захотелось обернуться и посмотреть за спины, но глухой лязг вывел хоббитов из оцепенения — это Гимли, усевшись поодаль, занялся приведением остроты своего оружия в порядок. — Давай-ка, Мерри, об этом не будем, — Сэм перебросил палочку в правую руку, переворачивая поджаренный хлеб на другую сторону, — Я уже и так сыт по горло. — А вот уж изволь нас сперва выслушать, Сэм, — отрезал Пин. — Мы, на самом деле, вовсе ни пугать тебя пришли, ни шутить тоже. А поговорить хотим. Честно и без обиняков, — прервав серьезную речь, хоббит не сумел удержаться и принял свой обычный вид. — Сегодня Гэндальф нам кое о чем рассказал — про тебя, дуралея, словно бы в Мордоре что-то темное к тебе прилипло. Да такое, что чуть ли не сам Враг в том замешан! На последних словах Пин совсем перешел на шепот, с великой осторожностью выговаривая каждую букву. — Ты ведь потому на Совете не показывался, прав я? — Мерри с тихой надеждой взглянул на друга. — Все серьезнее, чем мы думаем? Расскажи же, что происходит, Сэм, хватит играть в молчанку! Досадливо вздохнув, садовник послал друзьям очень многозначительный взгляд, благо уж это-то магия кольца сделать не запрещала. Затем он выпрямился. — У Гэндальфа есть мнение на этот счёт, его и спрашивайте, — общие фразы тоже удавалось произнести. — На Совете я не был потому что не пригласили, разговаривать об этом не буду, сами думайте почему. Он замолк, и всецело сосредоточился на приготовлении хлеба. На деле же в нем кипели досада и обида, и уже даже не столько на проклятущую связь, сколько на друзей, обсуждающих его за спиной, думая, что они самые умные. Как будто он не сказал бы, если б мог! Но теперь-то уж дурная репутация к нему точно прилипнет, спасибо Гэндальфу, удружил. Вот зачем было говорить Мерри с Пиппином? Разве чтобы следили они за ним… Сэм мрачно вздохнул, обнаружив, что хлеб начал подгорать, и сдернул его с палки чуть резче чем собирался. Скрежещущие звуки секиры почему-то начали раздражать. — Знаете, пойду-ка я погуляю, — буркнул он, вставая, но Пиппин буквально загородил ему дорогу, а Мерри схватил за рукав. — Вот, значит, как? — разозлился Сэм. — Допрашивать будете? Может, пытать ещё начнёте? Он выдохнул, взглянув прямо в лица друзей… Хотя прямо сейчас никаких дружеских чувств он не испытывал. — Мы хотим как лучше! — стоял на своем Пиппин. — Я с самого твоего возвращения вижу, как тебя гложет что-то. Расскажешь — легче станет. Хоть нам, раз уж Гэндальфу не можешь. — И, ты уж извини, друг, — Мерри наклонил голову. — Но ведешь ты себя и правда подозрительно. Вечно пропадаешь где-то, ни с кем не разговариваешь, к эльфам по ночам подкрадываешься, а теперь еще этот случай на Совете. Как ты нашел этого Малуфина? На окраине-то, да закопанного. Сэм снял с палки кусок хлеба и откусил — это дало время подумать. Хотя как раз таки думать получалось плохо — хоббит просто кипел от обиды и возмущения. Он даже не понимал почему именно так внезапно и резко разозлился, хотя нет, понимал. Он столько всего вынес и сделал, столько потерял, а его считают каким-то вражьим прихвостнем, вспоминая о нем только для того, чтобы задать новые вопросы о Мордоре! А теперь друзья, вместо того чтоб помочь, обвиняют его чуть ли не в содействии Врагу! — Что, — мрачно спросил он, нехорошо глядя в глаза Пину, — предателем меня уже считаете? А Фродо тогда, может, тоже? Может ещё скажете, мы нарочно Ему Кольцо отдали? Давайте уж, расскажите все что обо мне за эти дни надумали, а то вижу, неймется вам. Только вот я вам скажу: Гэндальф знает побольше вас и всё ещё считает, что я должен быть в Лориэне. Или вы и с ним не согласны? — Не знаем мы, потому и спрашиваем, — стоял на своем Пиппин. — Вот именно, не знаете! — перебил Сэм. — Ничего не знаете, вы оба! Это не вы блуждали в темных землях, каждый день глядя на то, как единственного оставшегося рядом друга пожирает проклятущее Кольцо! Не вы сидели в этом проклятом Барад-Дуре среди назгулов и умалишенных! Не вам пришлось говорить с Ним раз за разом! Вы знаете, каково это, когда Он тебе в глаза смотрит? Дрожь до костей пробирает, а мы были в Его власти! Он мог с нами сделать что угодно всё это время! А теперь Фродо погиб, и знаете, я рад только тому, что ему не приходится теперь выносить то, с чем сталкиваюсь я. А то, глядишь, у вас хватило б ума и к нему с вопросами прилипнуть. Звуки скрежета о сталь прекратились. Видимо, Сэм говорил так громко, что даже Гимли, оторвавшись от своего занятия, удивленно взглянул в их сторону. Хоббит доел кусок хлеба и скрестил руки на груди. От воспоминаний стало горько и по-настоящему больно, хоть плачь. За время спокойных дней в Лориэне прошлое отошло назад, скрывшись за золотисто-зеленой пеленой. А теперь — вернулось, всё и сразу, и Сэму приходилось дышать очень глубоко, чтобы прогнать вставший в горле ком. Как они не понимают? Он ведь последний желал, чтобы так получилось. И уж конечно он никогда и ни за что не стал бы помогать Саурону добровольно! — «Прилипнуть», да «ничего не знаете» — вот так о нас теперь рассуждаешь? — вздохнул Пин. — Если считаешь, что никто тебя теперь не понимает, друг, то спешу огорчить. Не хотел говорить, но теперь скажу: уж я-то знаю, как именно Он смотрит, да как жилы вытаскивает одним своим взглядом так, что смерть жизни краше! Спасибо шару этому проклятому из Ортханка, до сих в пор кошмарах снится. Черная темень с глазищами этими, что жуткие огненные вихри, а смех его… Бр-р! Хоббит шумно выдохнул, одернув рубашку — от одних лишь только воспоминаний о той бесконечно длинной минуте он успел вспотеть и порядком сбить дыхание. — Ну вы еще на спор рассудите, у кого жутче да страшнее, — пробурчал Мерри, с досадой покосившись на обоих. — Но Пин прав, Сэм! Не ты один скитался по пустошам Мордора да у Врага околачивался — мы тут тоже сложа руки не сидели, знаешь. Вон, Сарумана помогли победить, с орками поякшались, да много чего еще, — махнул он рукой. — Вот только в Мордор должны мы были идти все же вместе, и держаться тоже — вместе. А причину, отчего ты сейчас так отстранился, словно чужие мы тебе — я понять не могу, и верно, не смогу даже. Ничего ведь мы не знаем, — фыркнул он. — Ничего не понимаем. Сэм молчал. Злость закончилась, и на душе стало тяжело. Он ощутил, как усталость всего пройденного пути, начиная с первого шага за пределы собственного дома, легла всем весом на его плечи. Хоббит хотел бы возразить, но не мог. Не осталось сил спорить. Нет, он вовсе не обесценивает то, что пришлось пережить другим. Он не это имел в виду и не так хотел бы быть понятым! Но его вновь поняли неправильно, истолковав слова по своему. Фродо вот всегда понимал его верно. Всегда, кроме самых последних их дней в башне… И все-таки Сэм внезапно ощутил, что желал бы скорее вернуться в те невыносимо скучные недели, когда кроме книг не было иных развлечений, а судьбы их оставались под вопросом. И то это было лучше, чем сейчас. Враг как-то сказал ему, что жизнь проигравшего, полная сожалений — хуже смерти. Так не ее ли он сейчас проживает?.. Мерри говорил еще что-то, но Сэм совсем не мог разобрать. В какой-то момент его голова почти пошла кругом. — Я не знаю, — бесцветно произнес он, и Мерри замолчал. — Не знаю, — пояснил Сэм, кажется, даже сумев изобразить осмысленный вид. — И больше не хочу об этом говорить. А ведь я хотел прогуляться. Отчего-то друзья, не говоря более ни слова упрека, молча расступились перед ним, но Сэм больше не видел их лиц. Только тропинку, по которой он побрел куда-то, опустив голову. В отличии от всех остальных, уходить далеко он не боялся. Знал, что какие бы меры он не соблюдал, это ничего не изменит. Вернее всего Владыка Мордора давно уже покинул Лориэн — всё, что он планировал здесь, он исполнил, значит, теперь займется другими делами. Забавно, что в какой-то степени действия Саурона можно было предсказать — Сэм знал, что тот наверняка поведет себя самым разумным из всех возможных способов. Шатры остались позади вместе с негорящими стеклянными фонарями. Золотые листья шуршали под ногами. Пока он спорил с Пиппином и Мерри, солнце закатилось, и на Лес ложились голубоватые сумерки, в которых опадающие деревья выглядели особенно печально. Добредя до одной из излюбленных им полян, хоббит опустился на знакомый корень и поник, глядя под ноги. Вот те на. Хотел спокойно поесть тостов с сыром, а получил неприятный разговор, да такой, что на душе до сих пор тошно. Сил обижаться у Сэма не было, но настроение у хоббита сделалось самое что ни на есть мрачное — вот как эти холодные голубоватые сумерки. Сэм вздохнул. Ну что вот ему делать? Гэндальф, Владычица, теперь еще и Мерри с Пиппином. Все его сторонятся, все боятся чего-то неведомого. Нет, им даже есть чего бояться, только вот… В последнее время хоббит начал задумываться — ну, а если б того случая не произошло и он не совершил ошибку с младшим кольцом, а просто честно рассказал все как было… Не кончилось бы ли это всё тем же? «В первой эпохе вернувшихся из Темной Крепости ждало изгнание». — Сиди и молчи. Сэм вздрогнул всем телом, но не проронил ни звука и не сумел вскочить на ноги. Знакомый высокий силуэт бесшумно явился из-за деревьев и присел на соседний корень. Слишком знакомый… И снова он ощутил, что у него уже нет сил ни на что больше. Ни на удивление, ни на страх, ни на отчаяние. Ни на что. Слишком устал. — Можешь говорить, но тихо, — сказал Майрон. — Понимаю, ты меня видеть не рад. Но у меня есть к тебе дело. Несколько дней назад ты меня довольно сильно удивил. Хоббит с тоской глянул в сторону майа. Ну нет же, нет. Почему всё идёт настолько наперекосяк? Словно в дурном сне, где всё становится хуже и хуже с каждой новой секундой. — Убийца, — грустно констатировал Сэм. — Да, — согласно кивнул собеседник. — Мне нужно знать как ты нашел Малуфина. Я навел достаточно чар чтоб это не могло произойти случайно. Еще больше меня интересует способ, которым ты сумел его разбудить, ведь заклятье было рассчитано на определенное время и к тому моменту оно еще не вышло. — Если я не скажу, заставите? — Да. — Проклятье. Сэм тяжело вздохнул. Вот и выбирай без выбора. Ну, а толку тогда сопротивляться? — Меня привела к нему птица, — никаким голосом выдавил он, потому что говорить было противно. — Прилетела на поляну где я сидел пока все совещались и позвала за собой. А проснулся он сам, когда я его потряс. «Этого будет достаточно? Прошу, просто оставьте меня в покое, все. Неужели так сложно?» — Как она выглядела? — Небольшая, черная. Я думал, может она ваша. Ну, из ваших… Слуг. Но она оставила мне выбор не идти за ней. А вы бы не отступились, если бы я был вам нужен. — Это точно. Ты её только один раз видел? — Это был второй раз. Первый — в один из тех дней, как только я тут оказался. Прилетала она вроде как… поговорить. — Поговорить. — Ну, она чирикала, и мне казалось, что она понимает мои слова. И глаза у неё были умные, не как у обычных птиц. — Что-то еще что я должен знать? Вспомни, если что-то есть. И Сэм вспомнил. Снова против своей воли. Ужасное чувство. — Перо. Она оставила перо. — Где оно? — У меня в кармане. — Покажи. Рука сама собой вынула содержимое и протянула майа, подошедшему и наклонившемуся ближе. Тот взял перо и поднес к лицу, внимательно рассматривая: Кольцо на его пальце ярко блеснуло в звездном свете. — Любопытно. Я бы даже сказал, невероятно. Спасибо, Сэм. Думаю, теперь я оставлю тебя в покое, как ты того желаешь. Само собой, об этом разговоре никому не рассказывай и не намекай. Всё, можешь ходить и разговаривать как хочешь. Едва ощутив свободу, Хоббит поднялся на ноги. И стоял, не шевелясь, глядя в спину уходящему Врагу. Хотелось бы на него кинуться, но сил не было вовсе, даже на злость. Да и знал он, что это всё равно без толку… Сплюнув на землю, Сэм развернулся и побрел прочь, в сторону, противоположную той, куда ушел Саурон. Возвращаться в лагерь точно не хотелось, но и сидеть там, где над его моральными принципами только что надругались, он не желал тем более. Хоббит долго еще бесцельно бродил по лесу. Возможно, он хотел в нём заблудиться. Потеряться так хорошенько, и сидеть где-нибудь под увядающим деревом, пока не уснёшь. Он вернулся в лагерь лишь потому, что знал — иначе его начнут искать. А доставлять лишних проблем и вызывать новые подозрения ему совсем не хотелось. Мерри и Пин уже спали, только Гимли стоял на часах, охраняя лагерь. Сэм заполз внутрь шатра, лег на своё место и еще очень долго лежал, глядя в темноту. Да, теперь он знал. Отчаяние — это не чувство. Отчаяние — это состояние. *** В последние дни в Барад-Дуре Фродо исчезал где-то ранним утром, а появлялся лишь поздним вечером. Сэм теперь всецело взял с него пример и старался вообще лишний раз не торчать в лагере. Теперь лесные прогулки омрачались постоянным ожиданием того, что вот сейчас из-за дерева опять выйдет Саурон, и… И что дальше? Что еще он может заставить его сделать? Рассказать всё, что знает? Обмануть друзей? Убить кого-нибудь? Сэм похолодел, представляя как его рука всаживает кинжал в спину кому-нибудь против его воли — так же, как доставала перо из кармана. Он окончательно понял, что больше не в силах смотреть в глаза Владычице и Гэндальфу. Ведь теперь по всему выходило, что он и есть вражеский шпион, и никак иначе. А учитывая, что сказать он им ничего не может — ложь будет расти снежным комом, пока наконец не рухнет вниз с ужасным грохотом, и тогда — все пропадёт Но что ему делать? Ответ напрашивался сам собой, и был он столь невесел, что хоббит упорно не хотел его признавать. «Вернувшихся из темной крепости ждало изгнание». Пожалуй, у него остался только один вариант. Он может стать безопасен для окружающих и бесполезен для Майрона, покинув Лориэн. Да, изгонять его никто не собирается, но не зря же ему про это так подробно рассказали? Может Гэндальф и надеялся на его… Ха-ха. Сознательность? Что он, хоббит, сам избавит их от себя, не заставляя марать свои светлые руки? Да, он может уйти. Нет, правда, уйти подальше от всего этого. Можно даже обратно в Шир — домой. Хоббит он теперь опытный, закаленный, доберется как-нибудь сам известными тропами, станет снова садовником и попытается прожить ту жизнь, которая была бы у него, если б не Проклятое Кольцо. Хотя точно такой она, конечно, не будет, ведь Фродо погиб, а Мерри и Пина он вряд ли увидит снова. Ведь они в Мордоре не были, младшие Кольца не надевали, могут и остаться. Вреда от них не будет, в отличии от него. Порешив таким образом и собрав волю в кулак, Сэм потихоньку начал готовиться к своему походу. Он понимал, что просвещать остальных о своем решении, пожалуй, не стоит. Его точно начнут отговаривать, хотя бы для приличия, а то и глядишь — вовсе не пустят. На сборы ушло несколько дней. Пришлось проявить немалую долю смекалки чтоб со всем разобраться: подготовить запасы еды и фляги, стащить из запасов огниво и одеяло, раздобыть несколько лекарственных снадобий у лекарей. А еще — разговорив рохирирримских детей, наметить карту, чтобы обогнуть горы с востока, пройдя мимо долины Изена — Сэм понимал, что в одиночку через Карадрас и, тем более, Морию не переберется. Хорошо хоть оружие у него было при себе свое (фиал Фродо — спрятанный тщательнее всего, да кинжал Бильбо). Наконец всё было сделано. Настало время идти, и хотя все последние дни Сэм старательно готовил все что нужно для путешествия, теперь им овладела нерешительность. Трудно было оставить тех, с кем он столько времени делил невзгоды, и хотя теперь дружба будто сошла на нет, уходить совсем не попрощавшись показалось ему неправильным. Что ж, писать он умел, спасибо старому Бильбо, ушедшему теперь вместе с Элрондом в гавани. А раздобыть карандаш и клочок бумаги было даже проще чем огниво. «Дорогие Мерри, Пин, Гэндальф, Арагорн и Леголас и Гимли. Я ухожу из Лориэна. Пожалуйста, не пытайтесь меня искать или мешать мне. Мне жаль что всё так вышло, но сейчас это лучшее, что я могу сделать для всех нас, думаю, вы сами понимаете почему. Надеюсь также, вы понимаете, что я никогда и ни за что не стал бы служить Врагу по доброй воле. Прощайте и не поминайте лихом. Сэм». В сотый раз пробежавшись взглядом по буквам и убедившись, что сказать ему больше нечего, Сэм привычно свернул бумагу и положил на свою подушку сверху. — Вот и все, — тихо произнес он одними губами, чтобы не разбудить спящих рядом Пина и Мерри, — сегодня я ухожу. Он попытался даже улыбнуться, убедить себя, что его решение единственно правильное, но тяжесть на сердце не стала легче. Время, в любом случае, терять не стоило. Подтянув к себе котомку с вещами, Сэм, затаив дыхание, подполз к выходу из шатра — краешек ткани был приоткрыт, и пламя дозорного костра отбрасывало пляшущие блики на одеяла. Приникнув к щели, хоббит внимательно осмотрелся — все давным-давно спали мертвым сном, и только Арагорн, дежуривший сегодня у лагеря, сидел около костра. И, надо сказать, не один! Сэм сразу узнал этот силуэт — Арвен, дочь Элронда. Хоббит слышал, что та отправилась за Море вместе со своим отцом, но по пути повернула назад и объявилась в Лориэне прямо в день Совета. Следопыт и эльфийская дева негромко переговаривались меж собой, но в тихой ночи Сэм без труда мог различить их голоса. —…Не жалеешь об этом? — произнес Арагорн, носком сапога поправляя крайние бревна костра. — Ничуть, — качнула головой Арвен. — Я был рад, услыхав, что Владыка Элронд отбывает за Море. Но теперь меня гложет тревога, и первее всего — за тебя, — человек повернул голову к собеседнице. — Стражи лагеря в самом сердце Золотого Леса — раньше это казалось мне невозможным… Погляди, в сколь шатком положении мы теперь! Ты не должна была возвращаться, Арвен, не ради этого. Послышался явственный вздох, затем эльфийская дева, кажется, улыбнулась — Послушай, — терпеливо произнесла она. — То был мой выбор, и решение я приняла без колебаний. И с последствиями я готова встретиться лицом к лицу. Или не ради нашей клятвы на Керин-Амрот нахожусь я сейчас здесь, перед тобой?.. Сэм сел, напряженно прикусив губу. Ну и что ему теперь делать? Как уходить? Арагорн следопыт — почует, да услышит и увидит — не его самого, так его тень. Арвен может и не столь искусна, но однако дева из эльфийского народа. Ему стоит быть вдвойне осторожным теперь… Хоббит вновь приник к щели, отодвинув ткань рукой подальше. Его шатер крайний, до леса добежать и скрыться — пара секунд, не более. Но ведь перед этим ему нужно миновать освещенную часть поляны — а уж тут его увидят обязательно. И если увидят — начнется допрос, мол, куда идешь в ночь, да с котомкой? Нет уж, лучше не попадаться совсем никому на глаза! Но как ему это сделать? И отвлечь то от себя внимание нечем, да и как он себе это представляет?.. Скосив глаза, Сэм вдруг увидел черную птицу. Та спокойно сидела на нижней ветке куста, занимаясь чисткой перышек. Заметив взгляд хоббита, она встрепенулась, покосившись на него одним глазом. Садовнику вдруг стало ужасно завидно. Он тоже желал бы сейчас стать таким же маленьким и неприметным. Но все, что у него сейчас было под рукой, это эльфийский плащ. Хорошая вещь, чтоб спрятаться от врагов, но не от друзей. «Эй», — мысленно позвал он птицу, не надеясь, впрочем, что это сработает. Птица приподняла голову, дернула клювом и Сэм опешил. Неужели? Она его услышала? Хорошо, тогда… «Ты ведь не шпионка Врага, и помогла мне тогда найти эльфа, так? Может, поможешь еще раз? Ну пожалуйста! Я хочу уйти отсюда, пока все не проснулись! Можешь их отвлечь?» Птица медленно расправила крылья и взмыла вверх, растворившись где-то в темноте. Во те на… Сэм сдержал досадливый вздох, но в миг, когда он уже собрался лечь спать и попробовать уйти в другой день, в лесу послышался треск веток и шуршание листьев. И не где-нибудь, а прямиком за спиной Арагорна! Следопыт вскочил на ноги, дева поднялась следом, и Сэм понял: вот он, его шанс. Ни секунды более не медля, он выскользнул из шатра, и рванулся к краю поляны, спрятавшись за стволом ближайшего мэллорна. Только оказавшись в безопасности, хоббит позволил себе осторожно выглянуть. Оба «дозорных» всё так же стояли, вглядываясь в темень. Решив не ждать, пока те опомнятся, Сэм побрел вдоль тропки. Не по ней самой, а чуть с краю — мало ли кому из Лориэнских эльфов вздумается бродить по лесу ночью, так он хоть спрятаться успеет. Теперь ему нужно было добраться до восточной границы, не привлекая внимания и пересечь Келебрант. И то и другое представлялось задачами сложными, но вариантов кроме как «разбираться на ходу» у Сэма не было. «В конце концов», — подумал он, — «Не везде ж река такая широкая. Поднимусь если что выше по течению, а там, глядишь, и отыщется место поуже». Тут в лицо ему бросился сгусток черноты, и хоббит отшатнулся, пораженно увидев на собственном плече черную птицу. — А? Ты что… со мной пойдешь? Та тихо свистнула. «Да», — понял Сэм. — Ну… ладно. В конце концов, всё лучше, чем совсем одному. А птица, хоть и казалась странной, по крайней мере помогала ему. В отличие от остальных.