TEA legend

Солнце грело от души: апрель в этом году выдался необычайно теплый, да только за всем случившимся это не приносило Пиппину совершенно никакой радости. Какая тут в самом деле радость? Сидишь себе в шатре или у костра, и нос за пределы лагеря высунуть боишься. А новости так и идут, одна за одной, и все, как на подбор, невеселые. С того памятного дня, когда они с Мерри обнаружили в шатре вместо садовника его прощальную записку, прошла неделя. Гэндальф уехал по делам и, хоть маг пообещал вернуться, хоббиту всё больше казалось, что Братство помаленьку растворяется. Если так подумать, это чувство было верным. До Амон Хэн они были объединены общим путем, после — общей надеждой. Теперь надежды, что бы ни говорил маг, на деле не осталось ни у кого: взгляд Мерри, сидевшего рядом и лениво ворошившего уголья в костре, выражал совершенную мрачность. Пиппин и сам винил себя в уходе друга. Он знал, нет, был совершенно уверен — именно та отчаянная попытка докопаться до правды стала последней каплей. Ведь больше просто нечему! И это, ну… Давило. Совсем по иному, чем с Боромиром. Воин умер, защищая их, но они не могли изменить этого, это просто случилось — и не могло случиться по-другому. А здесь… Сэм сбежал из Лориэна из-за их с Мерри слов. Из-за их глупости. Пиппин выпрямился и повращал головой, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей. Ещё больше вины давило вот это тянущееся ожидание не-пойми-чего. — Может, к Тауриону заглянем? — без особого энтузиазма предложил Мерри. Пин задумчиво глянул в костёр. Чтобы покинуть лагерь, придется идти к стоящему на часах Леголасу: сообщать, куда они идут и когда собираются вернуться. Затем пробираться через лес, оглядываясь и боясь каждой тени. А всё это ради того, чтобы оказаться на столь же унылой поляне с парой оставшихся шатров лихолесской делегации и сидеть там у всё того же костра, обсуждая с эльфами по тысячному кругу одни и те же печальные вещи. В итоге хоббит отрицательно мотнул головой. — А толку? — Пин поморщился. — Лучше закурить бы сейчас табачку хорошего, да и того нет. И запасы беречь надо, — посетовал он, — лишнего яблока не съешь. Отвлечься нечем, эдак и с ума сойти можно! Да и я ж не жалуюсь, Мерри, но мне бы хоть одну хорошую новость. Всего одну, чтоб за что держаться было. А так… Мрак один. Его приятель уныло кивнул, последний раз ткнув палочкой в угли. — Знал бы я, что все так обернется, может, и не отправился бы в поход, — неожиданно произнес Мерри, взглянув на друга. — Жил бы себе сейчас… — протянул хоббит горько, и помотал головой. — Да только все равно этому уже не случиться. Пин, нахмурив брови, хотел было ответить. Но тут сквозь ветви проявился силуэт, облаченный в белое с головы до пят, и белизна эта, словно сияя, окутывала идущего легким ореолом. Гэндальф! Вернулся, значит! Маг вступил на поляну, и задумчивое лицо его просветлело при виде обоих хоббитов. — Давно я с вами толком не разговаривал, друзья, — произнес он, деловито окидывая их взглядом. — А теперь наконец добрался. Да вы, я погляжу, совсем в мое отсутствие приуныли? Подобрав полы белоснежного одеяния, маг уселся на край бревна — прямо напротив. — Да тут, Гэндальф, — пожаловался Мерри, разом оживившись, — попробуй не свихнись в одиночестве! Ты же знаешь — с того проклятого дня Совета все ходят сами не свои, ждут чего-то, а чего — и не знают… — Чего-то плохого, и с каждым днем все хуже, — со значением добавил Пин. — От Братства ничего не осталось. И даже Сэм… — голос хоббита дрогнул, — даже его больше нет с нами. Маг пристально поглядел сперва на него, а затем — на Мерри. Лицо его сделалось серьезным. — Враг хотел запугать нас всех, посеять недоверие — и ему это удалось, — покачал головой Гэндальф. — Сэму пришлось тяжелее всех, да и вам сейчас — несладко. — Кстати, о Сэме. Ты нам так и не рассказал, что с ним было не так, — украдкой произнес Пин, наклоняясь ближе к костру. — Мы решили у него сами узнать, поссорились крупно, а вскоре он… ушел. Это мы виноваты, верно? Хоббит досадливо сглотнул тяжелый комок в горле, но светлый взгляд мага не выразил ни капли осуждения. — Нет, — возразил Гэндальф. — Вы в том не повинны. Не стал бы он от вас ноги уносить — уж слишком вы ему дороги, хоть он это и не выставлял напоказ. — Хочется тебе верить, — Мерри растерянно взглянул на мага, — да только почему ещё он мог уйти?.. — А вы сперва, господа хоббиты, — покачал головой Гэндальф, — послушайте то, для чего я вас двоих сегодня искал, — голос мага резко сделался напряженнее, и оба приятеля разом навострили уши. — Вот что: набрел я на Сэма пару дней назад, на пути к Изенгарду. Пин в удивлении шире раскрыл рот. — Как он? Что с ним? — Спокойно себе направлялся в Шир вдоль опушки Фангорна, — ответил Гэндальф, — там-то я его и нагнал. Поговорили мы с ним по душам, и теперь-то я вам точно могу сказать, что в его отлучке нет вашей вины. Враг наложил на него заклятье — и Сэм боялся лишь, что теперь стал угрозой для нас, и для своих друзей в том числе. Ведь заклятье это, — добавил он, предупреждая вопросы со стороны хоббитов, — предполагает подчинение самому Врагу. Мерри и Пин переглянулись, и последний явно побледнел при таких словах. — Значит, защитить нас пытался, — воскликнул Пин, — а мы-то его подозревали! — Безусловно, каждый из нас виновен в том осуждении, что на него обрушилось, — Гэндальф вытянул трубку из кармана, набив ее табаком, — но не появись на Совете Враг — Сэм бы нас не покинул. — Но, а где он теперь? — осведомился Мерри, перебирая пальцы. — Вернулся с тобой? — Пропал, — мрачно подвел итог маг, — в окрестностях башни Изенгарда. Каюсь перед вами, друзья — я не сумел за ним углядеть. Уже второй раз. Пиппин побледнел сильнее. Поведение мага явственно намекало, что произошло то совсем неспроста. Сэм не сумел бы так легко сбежать от него. А значит… — Это все, — с трудом произнес хоббит, — снова Враг, так? Да нет же! Сколько можно?! Хватит забирать все самое дорогое, что у них есть! Пин ужасно боялся Саурона, но это абсолютно не мешало хоббиту ненавидеть его до боли. И вот опять: хорошие новости от Гэндальфа остались его последней отдушиной, но… Единственной приличной новостью было то, что теперь их с Мерри совесть может спать спокойно. Отчасти… Вместо ответа маг застыл на секунду, и лицо его выразило огромную тревогу. Он вложил трубку обратно, так и не успев ее зажечь, и спешно подхватив посох, вскочил на ноги. — Что такое? — вскричал Мерри, вслед за ним подрываясь с места. — Ни шага за пределы лагеря, — приказал им Гэндальф, и голос его больше не звучал мягко. *** Торопясь настолько, насколько позволяло тело, маг спешил к Карас-Галадону. Присутствие чужой силы ощущалось оттуда, но и Галадриэль, и Глорфиндель, и Миргвейн с его отрядом — все были там и, вернее всего, нуждались в его помощи. В голове его одна за другой проносились мысли о странности происходящего. Почему, почему Майрон явился в Карас-Галадон не скрываясь? Неужто уверен, будто сможет убить их всех в одиночку? Почему он так рискует? От чего отвлекает внимание в этот раз? А может вместо того, чтобы спешить навстречу гибели, стоит поднять лагеря и готовиться к битве? Не стоят ли уже армии Дол-Гулдура на границе Лориэна? Повинуясь мысленному зову, белый конь вынырнул из зарослей и, подождав, пока маг займет своё место, быстрее ветра понес его к сердцу Лесного Королевства, где нынче находился некто необычайно могущественный. Резные врата распахнулись сами собой, эльфы и не думали останавливать его. Той же белой молнией маг пронесся по городу, к самому Мэллорну Владычицы, где находился теперь источник тревожного чувства. Соскочил со спины Тенегрива, на ходу выхватывая из ножен меч и вздымая посох. Всего мгновение осталось ему, дабы нанести точный удар, но он замер. Ещё спустя секунду меч был опущен. Глаза Гэндальфа раскрылись шире. — Эонвэ? — пробормотал маг неверяще. — Сколько же лет прошло. — Всё же и правда ты, — устало сказал Глорфиндель, стоявший здесь же и кивнул Галадриэль. — Артанис, можешь опустить клинок. Митрандир бы не ошибся. — Рад, что вы наконец признали во мне друга, — печально и одновременно язвительно отозвался пришелец, сверкнув ярко-синими глазами. Его скрещенные на груди руки и бронзовые крылья, сложенные за спиной, выдавали необычайную обиду. — Вижу, Майрон успел тут поработать. К счастью для вас, я — не он. Я хочу поговорить с тобой, Олорин. Точнее говоря, Владыка Сулимо хочет, чтобы я поговорил с тобой. Тебе как лучше — при них, или по осанвэ? — Мне… Гэндальф быстро встретился взглядом с эльфами. С Глорфинделем, уже наверняка догадавшемся о чем пойдет речь. С Артанис, опустившей меч и пытающейся теперь не выказать отчаяния. — У меня нет от них секретов, — решил он. — Думаю, я уже понял что ты скажешь. — Я всё же повторю для точности, — оборвал Эонвэ. Немедленно в его руках явился длинный свиток, который он некоторое время сворачивал и разворачивал, отыскивая нужное место. Казалось, это приносило глашатаю некое странное ироничное удовольствие. — Как же там… Ах да. Вот. Слово в слово передаю тебе, майа Олорин, повеление Владыки Арды Манве Сулимо. Эонвэ нарочито учтиво поклонился в сторону Запада. — Служение Истари окончено. Белый Корабль будет ждать их в гаванях. Отныне они возвратятся в Валинор, оставив земли скорби и труда и вкусят заслуженный отдых в садах Лориэна, кроме одного, судьба которого решится в Круге! — возгласил майа с невероятной серьёзностью и сделал страшные глаза. Свиток исчез. Эонвэ развёл руками, точно извиняясь. На поляне воцарилась небывалая тишина. Солнце неведомым образом пробилось сквозь листву огромного дерева, сверкнув на полированном металле золотых доспехов. Теплый ветерок шевельнул орлиные волосы Глашатая, словно силясь выдуть из них воткнутые перья. Пространство вокруг майа искрилось, и чувство присутствия больше не наполняло страхом — скорее радостью. Гэндальфу и двум эльфам — свидетелям, однако, было не до радости. — У меня нет выбора? — маг напряженно сжал посох в руке. — Я должен? — Владыка Манвэ Сулимо, — майа старательно выделил эти слова уважительным тоном лишь для того, чтобы затем превратить свою речь в усталое быстрое перечисление, — уверен, что возражений ни у кого не возникнет. — Да брось, — устало и слегка расстроенно махнул рукой Эонвэ. — Тебе что, не надоели эти оковы? — Оковы мне надоели преизрядно, — спокойно ответствовал Гэндальф, но выражение его глаз сделалось нечитаемым, а посох глубоко вошел в землю под весом. — Однако, миссию свою я не выполнил. Ты слышал, как звучала наша задача. Скажи, по-твоему её можно счесть исполненной? — Ты единственный из пятерых остался верен. — И это, как видишь, оказалось единственной причиной, по которой у этих эльфов и у тех людей ещё есть надежда. Думаешь, мне стоит просто бросить их? — Митрандир, ты не должен… — голос Владычицы вклинился в разговор, звеня отчаянием, но маг поднял свободную ладонь и он смолк бессильно, как порвавшаяся струна. — Я ещё раз спрашиваю, Эонвэ, у меня есть выбор? Эонвэ насупился, глядя из-под бровей, но не на Гэндальфа и не на эльфов, а в сторону Запада. Потом прошипел какое-то длинное и очень сложное слово, которое понял только маг. И тяжело вздохнул, понурившись. — Нет, Олорин, — печально ответил майа. — Выбора у тебя нет. — В таком случае… Гэндальф запнулся, глубоко вдохнул и выдохнул, напрягшись всем телом. Было видно, что маг принимает очень непростое решение: на лбу его выступили капли пота. — В таком случае, — повторил он вновь странным голосом, звучащим на пару тонов выше обычного, — передай Владыке Манвэ Сулимо, что я отказываюсь исполнить его повеление и оставить на произвол судьбы тех, кто мне доверился. — Митрандир, нет! — теперь уже Глорфиндель шагнул ближе и лицо прославленного воина выглядело… Испуганным?  — Артанис права, ты не должен этого делать! Не ради нас! Подумай, Сарумана будут судить как отступника, неужели ты хочешь встать в Круг Судеб вместе с ним? Они ведь заставят тебя подчиниться… И эльф замолчал, потому что на поляне послышался смех. Звонкий и совершенно невеселый смех Эонвэ. Майа смеялся так, что на его лице выступили слёзы. — Олорин-Олорин, — с веселой грустинкой посетовал он. — Где теперь тот майа, что безропотно отправился в Средиземье вопреки всем своим страхам и ужасам лишь потому, что так сказали Старшие? Правду говорят: это место меняет майар, но в твоём случае, похоже, в лучшую сторону. От себя скажу, что я твоё решение понимаю куда больше, чем мне положено по статусу. А от Владыки… Давай узнаем? Мне тоже интересно, что он скажет. Так что, мне докладывать? — Да, — прозвучало кратко и тяжеловесно, как удар молота. Майа Эонвэ закрыл глаза. Воздух застыл. Все четверо превратились в недвижимые статуи, только усилившийся ветер трепал волосы и одежды. В далеком лагере два полурослика застыли в некотором странном предчувствии. Дети Рохана поднимали головы, глядя в небо, не в силах понять, что же они ждут там увидеть… Эонвэ вздрогнул и рассмеялся. На этот раз куда более бессильно, но зато — с совершенно искренней радостью. И, когда раскрыл он глаза, они лучились и сверкали. Затем — под напряженным взглядом мага — глашатай медленно улыбнулся. — Что же? — шепотом спросил Гэндальф, не обращая внимания на то что пальцы, впившиеся в древко посоха, сделались уже почти одного с ним цвета, — Что он говорит? — Манвэ сказал, ты молодец. — Что? — И ещё он добавил, что гордится твоим решением. Тишина. — И — теперь я могу вернуть тебе кое-что. *** Ослепительная вспышка вырвалась из-за деревьев и сам воздух сотрясся, наполнившись небывалой свежестью — точно в момент грозы. Пиппин с криком вскочил на ноги, краем сознания услышав такой же возглас Мерри. Арагорн со звоном вынул Нарсил из ножен. Леголас натянул лук. Гимли поднял секиру. Все они застыли в нерешительном предчувствии неведомой беды, не зная, что им следует предпринять. В роханских шатрах напуганные дети звали матерей. *** Майа Олорин неверяще поднёс к лицу свои руки без единой морщины, без единого старческого пятна. Посох исчез, но он больше не был нужен. Тело ощущалось легким, как пушинка. А перед глазами разворачивались звёзды и песни. Те звёзды и песни, которых он так долго был лишен. И всё же он остался собой. Его память, горькая и значимая, была с ним, не смытая водами источников Ирмо. И это было правильно. И он по-прежнему стоял здесь. В Лориэне Средиземья. Эльфийском и увядающем. Но последнее отныне можно было исправить. Эонвэ на поляне больше не было. Глашатай исполнил своё дело и не задержался ни на секунду долее. Майа Олорин сделал один шаг… Другой… Приложил новые руки к коре гигантского Мэллорна и подался вперед, вливая, вдыхая в него песню, призывая лес к жизни, восстанавливая все разрушенное без силы кольца, воздвигая заново незримые стены, ограждающие волшебное царство. — Митрандир, — неверяще, тонко позвала Галадриэль. Он обернулся, взглянув в лицо эльдэ. Медленно-медленно улыбка родилась внутри, уставшая, но светлая. — Да. Я остался. А на далеких полянах рохирримские дети, затаив дыхание, смотрели на золотые сияющие цветы, распустившиеся на каждом мэллорне в лесу. И их матери гадали — чего бы это значило. *** Тонкий аромат плыл по поляне и Пиппин озирался вокруг, широко раскрытыми глазами глядя на деревья. Он ничего не мог понять. Слишком странно, слишком неожиданно… В том же замешательстве пребывали и остальные, опустившие оружие, но не убравшие его совсем. Случилось то, что никак не вязалось со всем остальным. «Ни шага за пределы лагеря», — сказал Гэндальф, и поспешил прочь. По мнению Пина, это выглядело как начало чего-то очень плохого. Затем это тянущее предчувствие, вспышка силы… Однажды он видел подобную ей, и это могло значить только одно. Но цветы. Почему зацвели мэллорны?  — Что это было? — высказал общий вопрос Леголас, напряженно оглядываясь. — Враг проник в Лес? Но тогда почему…  — Отвлекающий маневр? — предположил Гимли. — Попытка сбить нас с толку?  — Нет, — Арагорн мотнул головой, хмурясь и вглядываясь куда-то вдаль. — Багровое Око действует иначе. Это что-то ещё. Пин тихонько повернулся к Мерри, встретив его такой же сбитый с толку взгляд. Нет, никто из них решительно не понимал что произошло. Как и что теперь делать.  — Будем готовы ко всему, — молвил дунадан, удобнее перехватывая Андрил. — Покидать лагерь в любом случае нет смысла. Если понадобится — встретим бой здесь. Сердце хоббита провалилось куда-то в желудок. Бой. Арагорн сказал «бой». Перегрину, рыцарю Гондора, случалось сражаться, но выглядело так, что на этот раз их соперниками будут отнюдь не орки… Он нашарил на поясе и сжал рукоять кинжала. Ничего больше не происходило, Лориэн жил своей жизнью. Спустя какое-то время Леголас вздрогнул, повернув голову к тропе и вскоре до слуха Пиппина донесся едва слышный перестук копыт по мягкой земле. Он становился громче, пока не стих совсем близко. И вот под пятью напряженными взглядами из-за дальних деревьев вышел незнакомец в белых одеждах. Напряжение стало явственнее. Этот — не был похож на Врага. Но разве не способен Саурон изменять свою внешность? Пин обнаружил что в горле у него совершенно пересохло и тихо кашлянул, но в тишине звук вышел оглушительным. Незнакомец остановился шагах в пяти, приподняв пустые руки. Все пальцы у него были на месте, Кольца на них не было. Ярко-голубые глаза пришельца лучились тревожностью, и… Теплом, что ли? — Вижу, уже в который раз вы, друзья, меня не признаёте, — молвил майа смутно знакомым голосом. — А, между тем, это даже несколько обидно. Неужто без бороды и старости я настолько не похож на себя? Пиппин вздрогнул, всмотревшись в лицо незнакомца внимательнее. Уже вовсе не столь густые как раньше белые брови, но нахмуренные так знакомо. Твердый взгляд на нетронутом временем лице… Он прав? Прав же? Это… — Митрандир? — тихо и неуверенно спросил Леголас. — Это же ты? Что случилось? — Да, — просто сказал тот. — Митрандир. Гэндальф. Олорин. Не в первый раз уже я возвращаюсь к вам в ином виде, но, пожалуй, впервые в настоящем. И это, надо сказать, приятно. Никогда не любил я маски, тем более настолько неудобные. — И правда ты, — выдохнул Мерри. — Ой, дела. — Дела, Мерри, самые что ни на есть лучшие за последнее время, — усмехнулся майа, подходя ближе и усаживаясь у костра. Неизменно-белые волосы чуть шевельнулись от ветра. — Был нынче в Лориэне Вестник Запада, от него и пришла эта помощь. А вот мэллорны расцвели уже непосредственно благодаря вашему покорному слуге, и надо сказать, это — не единственная вещь, которую я здесь уже успел починить. Завеса Лориэна на своём законном месте, и нам больше не нужно страшиться нежеланных визитов. — Постой, погоди! — всплеснул руками Пин, теряя нить повествования. Всего за какой-то несчастный промежуток времени ситуация успела смениться с безнадежной до вполне себе отличной, настолько отличной, что хоббит все еще не был в силах ее осознать. — Гэндальф, какой еще Вестник Запада? Какая помощь? Это из-за него раздалась та вспышка? — Верно, Митрандир, — Арагорн быстро опустился на одно из бревен у костра, со звоном спрятав Андрил в ножны. — Загадки загадками — но что произошло? Ты уехал от нас стариком, а вернулся молодым, по-твоему, мы должны так запросто это принять? Пин вновь перевел взгляд на мага. Одежды, оставшиеся как и прежде, белыми, теперь словно сияли еще ярче. Прямая осанка, руки и лицо, светлые и лишенные морщин — но та же мудрость с легкой хитринкой проглядывала в ясных глазах. Это было… невообразимо. Невозможно. Но факт оставался фактом — Гэндальф вернулся, верно, лет на сорок моложе. Пин слышал историю Сэма, и помнил по ней, что маг принадлежит народу майар, но прежде в том очень сомневался. Теперь же сомнений не осталось. Майа — да еще какой! Вот же удача привалила, на самом деле… — А произошло вот что, — молвил тот с легкой улыбкой, — Посланник Запада Эонвэ прибыл в Лориэн, вернув мне истинный облик и силы. Я избавился от оков, и зрелище это, как вижу, довольно вас напугало. — Еще бы не напугало, — проворчал Мерри, пожимая плечами. — Мало ли какие фокусы может выкинуть Враг? Глядя на такую силищу, и не подумаешь, что то был маг Гэндальф. Но я, честно сказать, очень рад, — добавил хоббит, — что ошибся. — А тот Посланник — и впрямь был с самого Запада? — недоверчиво поинтересовался Гимли. — Что ж он не появился-то раньше, когда наши беды только начинались! — А вот это, друг мой Гимли, — вздохнул Гэндальф, разводя руками, — мне неведомо. Эонвэ явился тогда, когда Владыки посчитали нужным, сделал что следовало и ушел, вот и все. Мне неизвестно, каков будет их следующий шаг, но уже за одну эту помощь нам следует быть благодарными. — То, что Запад обратил на нас внимание — хороший знак, — согласился Леголас, и любопытно наклонил голову, со странной нежностью глядя на раскрывшиеся золотые бутоны. — Но на что нам стоит рассчитывать теперь? Ты стал сильнее — но настолько ли, чтобы тягаться с Мордором? Светлая улыбка Олорина слегка угасла. — Увы, — майа покачал головой, сложив пальцы в замок на коленях, — будь я даже втрижды сильнее, и тогда Саурон был бы много могущественнее меня. Но, друзья мои, хватит с нас отчаяния! Золотой лес ожил, взгляните вокруг! Теперь мы можем действовать, не опасаясь каждой тени. Маг поднялся на ноги, и только теперь Пин отчетливо заметил, насколько он вырос. — Посему — жду вас в Карас-Галадоне завтра после полудня, — торжественно объявил он. — Соберем второй Совет — и пускай он окажется удачнее предыдущего! *** С момента вчерашнего происшествия и до самого утра в солнечном лориэнском воздухе стояла свежесть. Нежный аромат золотых цветов, разлившийся по округе, тонко отдавал медом и еще чем-то совершенно неведомым. Пину казалось, что вместе с ожившими мэллорнами в Золотой лес вернулась весна — жизнь и радость, которой они оказались лишены. Теперь неверяще-праздничное настроение охватило, пожалуй, всех — самому хоббиту хотелось петь и танцевать — так на душе стало вдруг легко и свободно. Однако, этого страж Гондора Перегрин себе позволить не мог. Прямо сейчас они с Мерри лесными тропами направлялись к окрестностям Карас-Галадона — на важного вида совещание. Это значило, что рано радоваться. Да, Лориэн расцвел — но борьба с Врагом-то ведь никуда не делась. — И все-таки не верю я, — Мерри шел впереди, легко перешагивая через редкие корни, попадавшиеся ему на пути, — что все это и правда наш старый знакомый Гэндальф сотворил. Ну, доказательства-то они вот, налицо, а только… непривычно мне до ужаса. Был маг седым стариком — стал эльфом каким-то беловолосым! Как он сказал его теперь зовут? Олорин? Хорошо хоть разрешил по старой памяти звать. Пин кивнул. — Он ведь и до этого из Мории Белым вернулся. Но тогда многое в нем не поменялось, а теперь… Ох уж мне эти майар, — махнул хоббит рукой. — Не разберешь, какой облик у них настоящий, какой — нет. — Все настоящие, думается мне, — глубокомысленно выдал Мерри. — Им, верно, без разницы как выглядеть. Это нам с тобой что дали — с тем и ходи всю жизнь. — Как по мне, — развел руками Пин, — это, друг мой Мерри, не в пример удобнее. Меньше мороки — смекаешь? Тот махнул рукой куда-то в сторону. — А, неважно. Главное, завеса теперь на месте и тайных лазутчиков можно не опасаться. Порядком устал я бояться каждой тени, — проворчал хоббит, подставляя лицо теплому приятному солнцу. — Надеюсь, сегодня мы все вместе сообразим что-нибудь умное. — Дожили до хороших новостей! — воздел палец Пин, и отвел взгляд. — Интересно, Сэм и сейчас продолжал бы считать, что мы все равно не победим? — произнеся это, хоббит неуютно кашлянул и ускорил шаг. — Ладно. Почти пришли. И, кажется, даже вовремя. Пробежав последние метры под рваной тенью деревьев, тропка вывела их к большой беседке с узорчатой крышей, над которой нависали золотые листья и цветы мощного мэллорна. Учтиво поклонившись Миргвейну, сторожившему вход в беседку, Мерри и Пин поднялись внутрь. Поприветствовав остальных гостей, хоббиты заняли места за длинным столом с краю одной из скамей. Теплый ветерок встрепенул волосы Пина, и он весело огляделся, приметив, насколько разительно атмосфера сегодняшнего совещания отличается от дня злополучно созванного Совета с Врагом в приглашенных. Лицо Владычицы Галадриэль светилось умиротворением, во взгляде Глорфинделя не чувствовалось особого напряжения. Арагорн обсуждал что-то с Гимли и Леголасом, а Арвен вполголоса напевала некую мелодию. В общем и целом, ощущения напряженности заметно поубавилось. Чувствовалась надежда на что-то доброе. И еще светлее стало вокруг, когда майа Олорин — бывший маг Гэндальф, в белых одеждах и со спокойной улыбкой поднял правую руку — не испещренную более морщинами. Совет длился час и ещё один, но в этот раз и само обсуждение лилось куда бодрее. Мрачные мысли не сбивали участников с толку, а неприятности, хоть их и было достаточно, встречались со спокойствием. Даже сам Пиппин паниковал куда как меньше. Сильнее всего он вслушивался в самом начале, когда поднята была тема Изенгарда. К сожалению, про Сэма он ничего нового не узнал — того упомянули лишь парой слов. Куда больше говорилось об энтах и слежке за Ортханком. Хотя Гэндальф не обнаружил ничего подозрительного, мнения сошлись единогласно: башню заняли вражеские силы. Затем речь плавно перешла к обороне Лориэна. Вместе с Изенгардом снова вспомнили Дол-Гулдур и Морию, а затем Гэндальф (Пиппин всё ещё никак не мог привыкнуть к его новому голосу) довольно однозначно заявил, что когда вся защита Леса держится на магии одного майа, то эта защита имеет огромную брешь, что подтверждается схожими примерами из истории. По сей причине необходимо укрепить границы, сделав их способными и без лишнего волшебства надолго задержать орды орков. В этом маг пообещал помочь лично. Далее встал очевидный вопрос — ну ладно укрепления, а оборонять их кто будет? Но Леголас заявил что хотя ответ из Лихолесья ещё не пришел, его отец непременно поможет. Потом, кажется, Эовин попросила Владычицу рассказать об ответе Теодена и та во всеуслышание зачитала письмо, согласно которому Конунг Рохана своего решения не изменил, и свои земли не бросит. — Простите, но мне кажется, он ведет себя глупо, — заявил Таурион, на что немедленно получил порцию подозрительных взглядов. Впрочем и это — больше невсерьёз. Где-то на этом моменте Пиппин все же начал зевать и пропустил мимо ушей обсуждение запасов продовольствия, деталей строительства и какого-то Зеркала, о котором, по ощущениям, почему-то знали все присутствующие кроме него. Из окончательного впадения в дремоту его вырвало вновь повторенное название Мории в контексте того что кто-то собирается туда (о ужас!) отправиться. — Да, очень опасно, — устало согласился Глорфиндель. — Но необходимо. Если мы не вычистим это место, орда орков ударит нам в тыл, Саурон не преминет воспользоваться такой возможностью. Балрога там больше нет, значит можно скрыть свое присутствие и собрать сведения о происходящем в подземельях. А затем уже решать, что проще — пытаться завалить основные проходы, ведущие вглубь или запечатать все дыры и ворота снаружи. Еще можно устроить в ближней части огромный пожар, или что-нибудь в этом духе. Сейчас нам нужны сведения: сколько там осталось орков, насколько они организованы, где проживают, и насколько трудно будет Саурону их подчинить. — Сложнее решить, кто, — продолжал воин, посмотрев поочередно на Гэндальфа и Галадриэль. — Никто кроме нас троих не справится с этой задачей, но каждый из нас нужен здесь, и, погибнув, мы ничем не поможем делу. И всё же я сказал бы, что отправиться должен я и Митрандир. Но не раньше, чем мы разберемся с проблемами внутри наших границ. На этом всё. — Полагаю, Совет окончен, — молвила Владычица. — Приступим к делам. Чуть позже, когда все присутствующие начали расходиться, Пиппин и Мерри ощутили себя самую капельку лишними. Казалось, каждый кроме них знал, что ему нужно делать. Даже Гимли заявил, что отправится на границу посмотреть существующие укрепления, ибо уж в них-то гномы знают толк. Гэндальф с Глорфинделем и Владычицей тоже ушли куда-то. Эовин отправилась со своими людьми докладывать новости народу Рохана. Арагорн с Леголасом вышли из беседки втроем с Миргвейном, и к ним присоединилась Арвен. Столь же потерянными выглядели, пожалуй, только Таурион с близнецами. К ним-то Пиппин и подошел, подтянув за собой за руку Мерри. — Ну и как вам всё это? — с чуточку большим воодушевлением чем надо, поинтересовался хоббит. — По-моему, куда лучше чем в прошлый раз. Кстати не знаете, где тут поблизости можно подкрепиться? А то до лагеря идти сто лет, а на этих советах и с голоду можно помереть. Рыжие близнецы и Таурион одновременно переглянулись, словно поняв друг друга без слов, и выражение лица Аургайла слегка помрачнело. — Это верно, — первым кивнул Таурион, с улыбкой развернувшись к хоббитам. — Вот что, друзья, в Карас-Галадоне я никого не знаю. Но на трети пути к лагерям есть место, где можно попросить помощи в этом деле. Порешив, что треть пути звучит куда лучше чем целый путь, Мерри с Пином поспешили вслед за лихолесцами по широкой тропе. Минуя беседку и еще немного петляя затем меж деревьями, она вела к воротам. — Совет, пожалуй, на сей раз оказался интересней, — задумчиво протянул Аурлим, и вдруг задорно хлопнул Аургайла по плечу. — Какая жалость, брат, что тебе не с чем сравнить! — До конца Эпохи вспоминать будешь? — сложил тот руки на груди несколько обиженно, но после улыбнулся в ответ. — Впрочем, я рад, что теперь мы можем обратить минувшее в шутку. — Вот оно, могущество здешней земли, — остановившись впереди всех, Таурион не без внутреннего трепета коснулся пальцами казавшихся хрупкими лепестков одного из золотых цветов. — У нас в Эрин Ласгален такого чуда не сыскать. Замерев под низко склоненными золотистыми ветками, Пин подумал, что эльф, верно, преувеличивает — по скромному мнению хоббита, Лихолесью наверняка было, чем похвастаться. А вот о чем точно говорить не приходится — так это о Шире. — Вот, знаете, — подал голос Мерри, проведя рукой по волосам, — раньше не особо-то я ощущал ответственность за все это. Здешние места, конечно, дух завораживают, но все одно чужие и незнакомые. А теперь… иначе оно стало. Не знаю, как Гэндальф постарался, но только теперь я готов сам полечь, лишь бы Враг на растерзание Лориэн не заполучил! — Да все вокруг сейчас того же мнения! — ободрил друга Пин, первым зашагав далее. — Конунг Теоден, конечно, нас не поддержал, но разве не справимся мы теперь своими силами? — Возведем надежные укрепления, запасемся продовольствием, — довольно кивнул Таурион. — По крайней мере, силы на то, чтобы выдерживать осаду, у нас имеются. Митрандир ныне силен, а Владычица с Глорфинделем преисполнены страсти довести начатое до конца. Люди Рохана готовы идти в бой. Пин в свою очередь не сумел подавить улыбку — на этот раз удача и правда улыбнулась им и все идет, как нужно! Отчего бы не порадоваться искренне? Вот только одна назойливая мысль никак не давала хоббиту покоя. Им-то с Гэндальфом здесь отлично, не поспоришь даже. А вот как там Сэму во вражеской крепости одному — вопрос, на который Пин сейчас отнюдь не желал бы узнать ответа. — Я вот не пойму, как так вышло, на самом деле, — Аурлим задумчиво взглянул в небо. — Мы, конечно, давно знали, что Митрандир пришел с Запада, но это было зыбкое знание. Сам он этого никогда не говорил, но происходящее о том свидетельствовало явно — по Средиземью ходит один из майар, потому что кто еще способен на то, что он делал? Но чем долее, тем больше мы гадали, кто сотворил с ним такое и почему, будучи лишенным знаний и силы, он облечен в тело немощного старика. Теперь, если я правильно всё понимаю, сделали это сами Владыки. И… Зачем? Нет, правда, зачем? — И почему они освободили его только сейчас, а не раньше? — добавил Аургайл, чья улыбка тоже капельку поугасла. — Честно признаюсь, выглядит подобно самому настоящему издевательству… Это могло бы служить наказанием для… Не важно, — оборвал себя эльф. — И это. Ему не говорите. — Не будем конечно, — тут же закивал Пин. — Но и обсуждать такое за его спиной нехорошо. Мне вот жаль, не удалось этого посланника увидеть Западного. Хотя может и к лучшему. И со вспышки-то той я чуть на землю не осел со страха. — Пиппин прав, — серьезно и чуть обиженно заявил Мерри. — Мы тут подкрепиться собирались, а не сплетничать. Это всё не наше дело вообще. Посланник-не посланник, майар-не майар, — проворчал хоббит. — Сейчас вот хорошо всё, и на том спасибо. А куда мы идём, кстати? — К целительнице Хэнвэн, — откликнулся Таурион, не оборачиваясь. — Это она нас с Аурлимом от бессонницы вылечила — за считанные дни! — в голосе эльфа проскользнуло заметное уважение. — Мастер своего дела. Говорят, она из нолдор — тех, что после разорения Эрегиона поселились в Лориэне. Целительница, что жила еще в Эрегионе? Пин тотчас приписал неведомой Хэнвен внешние черты Владычицы Галадриэль, ибо пока та была единственной непостижимо древней эльфийской женщиной, с которой он когда-либо был знаком. Что ж, это должно быть неплохо, вот только… — Сомневаюсь, что ей будет в радость принять непрошеных гостей, — озвучил Мерри вслух его мысли. — Собеседница она мудрая и знающая, — развел руками Аурлим, — сама по себе довольно прямая — если мы ей не понравимся, сразу вежливо получим от ворот поворот. В любом случае, не стоит сдаваться, не попытавшись. — Тоже верно, — махнул рукой Пин. — Ну, поступайте, как сочтете нужным, я за это не в ответе. Не очень бы хоббиту хотелось доставлять неудобства столь уважаемым людям. С другой стороны, нет ничего ужасного в том, чтобы попросить отобедать, особенно когда почти умираешь с голоду. А учитывая, что они — гости Лотлориэна, вряд ли кто-то им откажет. Вскоре вслед за лихолесцами хоббиты вышли к поросшей сочной зеленью опушке с высоченным мэллорном на ее краю. Глубоко вздохнув, Таурион задрал голову вверх — по-видимому, набираясь отваги. — Путь будет долгим — минут пятнадцать, не меньше, сумеете? — обратился он к обоим хоббитам. — В крайнем случае придется нам самим тащить вас наверх. Пин уже имел дело с такими мэллорнами и лестницами, да и рост их со времени визита в Фангорн весьма удобно изменился. Потому трудный подъем пугал хоббита куда меньше, чем мог бы. — Справимся! — уверенно кивнул он, — идемте же. Длинная лестница спиралью обвивала мощный ствол дерева, и подъему этому, казалось, не было конца. Где-то на середине её Мерри начал шагать медленнее, тяжело дыша, да и сам Пин чуть было не споткнулся и кубарем не полетел вниз. Флет над их головами, казалось, не приближался, сколько бы они ни шли, а живот сводило голодными судорогами все сильнее. В конце концов это разозлило Пина не на шутку — собрав последние силы, хоббит подорвался вперед, и на негнущихся ногах одним из первых вступил на деревянный пол. Пошатнулся, но его вовремя придержал за плечо Аургайл. Лихолесцы, к слову, выглядели куда менее замученными. Осмотревшись, Таурион деловито приблизился к плотным занавесям уже знакомого дома, и легонько дернул за колокольчик. На какое-то время повисла тишина. — Ох, пить хочу, Мерри, — пожаловался Пин другу, бессильно опустившему голову. — Еще секунда без воды, и я умру! Пожалуй, все, что его сейчас волновало — ужасная жажда и горящие огнем ступни и легкие. А еще от сегодняшней жары ему стало очень, очень душно. — Я тебе «умру», — мрачно пробормотал Мерри, искоса взглянув на друга. — Да ты и правда побледнел, Пин. Занавеси распахнулись, и на пороге показалась юная дева в сиреневых одеждах с вязью плотно набитых чем-то мешочков через плечо. Взгляд ее ненадолго остановился на лихолесцах, и с куда более явным любопытством — на хоббитах. Таурион быстро открыл рот, желая первым поприветствовать ее, но Пин уже сделал пару нетвердых шагов по направлению к «Хэнвен». Кажется, он хотел что-то сказать, но вдруг все слова из его головы куда-то растворились, а в ушах тонко зазвенело. И мир накрыла темнота. *** — Очнись уже. В нос ударил резкий запах и перед глазами Пина проступило небо с размытыми силуэтами веток. Немного погодя он ощутил, как горят щеки, как будто по ним нанесли несколько хороших ударов. Затем окружающее медленно выплыло из тумана и хоббит встретился с встревоженным взглядом Мерри. Друг держал у его носа какие-то сильно пахучие листья и запах этих листьев продирал мозги почище ведра ледяной воды, вылитой на макушку. Хоббит закашлялся, пытаясь оттолкнуть кулёк подальше и Мерри тотчас заулыбался. — Ну наконец-то! — довольно воскликнул он. — Это ж ты удумал, конечно, друг мой, в голодные обмороки падать. На, воды выпей. Целительницы меня с тобой посадили, а сами там внутри с нашими эльфами разговаривают. Накормят они нас, спасибо уж тебе, впечатлил! Пиппин послушно сел, краем глаза заметив, что лежит на чем-то вроде сложенного в несколько слоёв одеяла прямо на полу талана, и принял кубок. Вода в нём отдавала травами, приятными по запаху. Когда хоббит осушил кубок до дна, мысли его прояснились окончательно. — Ну и ну, — слабовато хихикнул Пин, — заморят меня однажды эти Советы. Не хоббитское это дело, да и под нас вовсе не приспособлено. — Не говори уж, — махнул рукой Мерри. — Ты как, встать можешь? Пошли уже есть, а то я только хлебцев успел со стола стянуть. Немногим погодя хоббит попробовал подняться на ноги. Голова тотчас закружилась, но друг быстро сунул ему в лицо те же листья, и перед глазами просветлело. Друг провел его к дому, отодвинул входную занавесь, и Пин увидел небольшой, но изящный деревянный стол с кубками и тарелками, за которым сидела вся троица лихолесцев и пара эльфийских дев в светлых одеждах. Кто из них Хэнвен — понять было невозможно, но Пина сейчас куда больше интересовали фрукты, хлеб и птичье мясо, вынесенные на стол радушными хозяевами. Вежливо поклонившись и усевшись за стол, он сосредоточился только на том, чтобы есть не слишком жадно и не выглядеть совсем уж невоспитанным. Аппетит притупился быстро — эльфийская еда в очередной раз оказалась на удивление питательной. Разговоров за столом не велось. Ели и пили молча, только снаружи доносился щебет птиц, да вилки едва слышно касались тарелок. Потому Пин расслышал легкий шелест занавеси, скрывавшей вход во внутреннюю часть дома и поднял голову. В комнату вышла женщина, высокая и крепкая, как скала — таким было первое впечатление. Одежды целительницы (а это уж точно была она) ярко алели среди светлого убранства дома и её черные как смоль волосы были сплетены в две косы, спускающиеся по обе стороны от строгого точеного лица. Хоббит и сам не заметил, как встал и поклонился. И вовсе не удивился, заметив, что Мерри сделал то же самое. — Садитесь, друзья, — произнесла женщина твёрже, чем предполагало последнее слово, и уселась за стол сама. Голос у неё был значимый и четкий, хоть и не такой глубокий и завораживающий, как у Владычицы. Чувствовалось, что за свою жизнь Хэнвен отдала им немало команд. — Раз уж пути привели вас в мой дом, я разделю с вами трапезу, — наполнив чистой водой кубок, эльдиэ пригубила его: — И беседу. — Верно, что за трапеза без хорошей беседы! — с улыбкой поддержал целительницу Аургайл, приподняв свой кубок. — К тому же, тем для разговора сейчас как никогда предостаточно. Покончив с аккуратным разрезанием мяса на кусочки, Аурлим быстро кивнул. — Целительница Хэнвен, — деловито поинтересовался он, — слышали ли вы о сегодняшнем решении Светлого Совета? Та отрицательно качнула головой, но голос ее прозвучал уверенно: — Навряд ли вы выдумали что-то новое. Благодаря Олорину Золотой лес вновь может вздохнуть спокойно. Завеса на месте, а значит, теперь дело за постройкой настоящих укреплений, да прикрытием тыла — все же, Мория под боком. Говоря это, Хэнвен ловко разделала птицу в собственной тарелке, и Пин внутренне поразился плавности и уверенности ее движений и ее слов. Целительница знала, что стоит предпринять. А еще она назвала Гэндальфа его новым именем без особых колебаний. По пути сюда они уже успели закрыть эту тему, но теперь хоббита буквально подначивало завести ее вновь. Хэнвен выглядела как та, кто может знать об этом больше, чем все они вместе взятые. — Олорин, — неуверенно подал голос Пин, отложив вилку в сторону, — один из майар. Получив утвердительный кивок, хоббит переглянулся с Мерри, уловив во взгляде друга еще сильнее разгоревшуюся надежду. — Но Враг, говорят, тоже из того же народа — произнес он, осторожно подбирая слова. — Выходит — теперь у нас есть шансы Ему противостоять? Возможно, я многого не знаю, но когда я увидел Гэндальфа в новом облике — то сразу понял, что с прежним это не сравнится. Он стал очень силен. Слова Гэндальфа о его неспособности дать отпор Врагу не обрадовали Пина, и теперь он отчаянно пытался найти им опровержение. Хэнвен положила на свою тарелку крупную гроздь красного винограда, и сорвала с ветви несколько ягод. — Даже ныне возможности Олорина составляют такую долю, — она взвесила в ладони четыре круглых виноградинки, — по сравнению с могуществом Врага — крупной разросшейся ветвью, что прочно укоренилась на этой земле и запросто своего не отдаст. Пин заметил, как Мерри поджал губы, видимо, ощутив себя несколько уязвленным. Все тот же ответ. Конечно. У Саурона есть Кольцо. У Саурона есть армия. Чего только у него нет! И куда им только с ним тягаться?.. — Что верно, то верно, — поморщился Таурион, — но, однако, теперь у нас хотя бы есть, что вообще Ему противопоставить. Только одного я не могу осознать: силы Олорина подконтрольны были Владыкам Запада, верно? Так отчего же не вернули они их раньше? Быть может, при таком раскладе сейчас мы бы не оказались полностью загнаны в угол. Женщина улыбнулась — также жестко, как говорила и молча продолжила есть. Чувствовалось за этой улыбкой что-то горькое и совершенно неприятное. Пиппин ощутил неловкость. Целительница сама сказала что готова говорить, но теперь — явно не пожелала отвечать на вопрос Тауриона. Но с другой стороны, пришли-то они за едой, а не за разговором, и их накормили — следует быть за то благодарными. — Что ты знаешь о Владыках Запада, нандо? — поинтересовалась Хэнвен, бросив взгляд в сторону рыжего эльфа. — И что, ты думаешь, о них должна сказать я, одна из верных Макалаурэ, о чем вы уже, несомненно, узнали? Поведать о невзгодах, обрушившихся на нолдор по их позволению или прямому содействию? Сотни раз ко мне приходили затем чтоб утолить не боль, но любопытство. На сто первый я уже могу это различить. Пожалуй еще никогда за всю свою жизнь Пиппин не видел настолько смутившегося и растерянного эльфа, каким теперь выглядел Таурион. Но и сам он почувствовал себя не в своей тарелке. Из сказанного он не понял практически ничего, и теперь на секунду ощутил глубокое сожаление, что в своё время не проводил больше времени в библиотеке Ривенделла. Речь явно шла о чем-то очень важном, и он вдруг показался сам себе необразованным невеждой. — Простите моё любопытство, — собравшись, выговорил эльф. — Не стану отрицать, вы разглядели меня насквозь. Может ответ на ваш вопрос и будет излишним, но я скажу: Я знаю то, что написано в летописях, и мне повезло иметь друга, для которого они — что море для рыб, — Таурион кивнул в сторону Аургайла, — И всё же о многом в них умолчали, а иное сказано неточно или упущено. Не скрою, я хотел бы и в самом деле знать каковы Владыки Запада. Но не смею спросить о том Владычицу Галадриэль. Ни говоря ни слова, Хэнвен выдвинула в центр стола еще один до краев наполненный стакан. — Какова вода? — спросила она. Всё больше и больше неловкости. Почему-то рядом с целительницей Пиппин просто не мог ощутить себя спокойно. Это было не так, как с Владычицей. Как и Галадриэль, Хэнвен будто видела окружающих насквозь, но… Испытывала на прочность? Ощущение складывалось какое-то такое. И не сказать чтоб это было приятно. — Она может быть ласковым ручьём, — молвила целительница, поняв что никто не собирается отвечать на вопрос, — или пенящейся пучиной. Она холодна или горяча. Вы можете утолить ей жажду и омыть раны, а еще она может хлынуть в ваши легкие или обрушиться тяжестью, сломав ваши кости. Так добра или зла вода? Или огонь или воздух и прочие стихии? Жестоки или милостливы? Нет. Правильный ответ заключается в том, что они к вам безразличны. «Безразличны» — эхом отдалось в голове Пина. Он совсем, совсем немного знал о Владыках, но понимал, что они, как и майа Саурон — могучие бессмертные существа, подобные духам. Слова Хэнвен вполне подходили под те образы, что он представлял в своей голове. Однако попытка осознать подобный взгляд на мир ставила хоббита в тупик. Понятно теперь, почему они не распорядились вернуть силы Гэндальфу раньше — им просто было все равно? Владыки, правящие этим миром, настолько к нему безразличны, что в самом Средиземье люди считают их небылью… Отчего же так? Наверняка тому есть свои причины. Но спрашивать о них хоббит пока что не решился. Не очень-то ему хотелось ощутить себя на месте пристыженного Тауриона. — Безразличны, значит, — задумчиво протянул Аурлим, подперев щеку костяшками пальцев. — В таком случае, не похоже, что в ближайшее время мы дождемся от них иной помощи, кроме возвращения сил Митрандиру. А она бы нам пришлась весьма кстати. Как бы Владыки не опомнились, когда станет слишком поздно… Во взгляде целительницы вновь мелькнуло что-то такое тяжелое, отчего Пину стало не по себе. Честное слово, с тех пор, как Хэнвен явилась в обеденную залу, он не может заставить себя проглотить ни кусочка! — Скажи, — тем же неизменно твердым тоном произнесла Хэнвен, — чем окончилась последняя попытка людей просить у Стихий помощи? Аурлим приподнял брови, затем нахмурился, глянув в сторону. — Амандиль, советник Ар-Фаразона: отправился на Запад просить Владык о милосердии, участь его так и осталась неизвестной. А в результате, — развел лихолесец руками, — Нуменор все же оказался затоплен. — Нет, еще раньше, — добавил Аургайл. — Конец первой эпохи, Война Гнева. Тогда Аман созвал огромное войско против Ангбанда — по просьбе Эарендиля. Хэнвен неторопливо кивнула. — И каков был итог сей затеи? Лихолесец удивленно вскинул брови. — Победа! Они победили. Кто ж этого не знает? — Земли Белерианда раскололись на части, — последовал ответ, — и в расселинах заревело море. Реки иссякли, а холмы были втоптаны в землю. И Сириона не стало. Голос Хэнвен, казалось, разрезал полуденную тишину. Пин сидел, сжимая в руке вилку и глядя на собственный кубок, наполненный водой. Конечно. Теперь он понял, о чем Хэнвен говорила все это время. — Затопление Белерианда. Уничтожение Великого Залива и моря Хэлкар — вот что принесла Средиземью помощь Западных Владык. Такова цена победы над Врагом. Мы вправе призвать стихии на помощь, если того пожелаем. Но последствия этого будут такими, каких пожелают сами стихии. Вот так. Кубок с водой, казалось, был ну очень интересным. Хоббит упорно сверлил его взглядом уже минуты две. Думать о сказанном не хотелось совсем, и оттого в голове повисала звенящая пустота. И все же Пин вынес из разговора свои выводы, пусть и не хотел их признавать. А кроме того, возник новый вопрос. Только вот хоббит решил во что бы то ни стало держать его при себе, чтобы случайно не узнать еще чего-нибудь настолько же мрачного. «Хорошо, со стихиями-владыками Запада разобрались, ну, а майар? Гэндальфа не назовешь безразличным, да и Саурона… Хотя уж лучше б Враг был равнодушен к Средиземью, уж это-то точно». — Выходит, если мы попросим о помощи, то они просто… разрушат Средиземье? — возмутился Мерри. — Простите, но это не помощь, а издевательство какое-то! Я-то думал, Король о своей Земле заботиться должен. Да даже Саурон этот о своих слугах печется, если Сэм правду рассказал! А это, это… Хоббит замолк, набрав воздуху и плотно сжав губы. Насколько Пин знал приятеля, тот одновременно жалел о том, что сказал лишнего, и побаивался ответа Целительницы, но был слишком возмущен чтобы смолчать. Ответа побаивался и Пиппин, и на Хэнвен он взгляд поднял с большой опаской, но к его удивлению та… Рассмеялась. Хоть и невесело. — Мне показалось, или я услышала «А зачем они тогда вообще нужны»? — всё с тем же странным весельем переспросила женщина. — О, многие из нас в своё время так посчитали. Но вода — это данность этого мира и ей плевать на то, что ты о ней думаешь. Она существует и мир без неё существовать не может. В какой-то степени Стихии делают лучшее что могут, раз уж они привязаны к своим высоким местам: не вмешиваются в жизни Эрухини и не пытаются диктовать свою власть. Они знали, чем может обернуться их помощь и потому послали истари, сделав так, чтоб те не смогли навредить живущим слишком сильно. Правда, получилось как-то глупо: из пятерых майар трое решили вообще не пытаться исполнить порученную миссию, а один перешел на сторону Саурона: видимо, посчитал его Неравнодушную позицию в отношении Средиземья более привлекательной. Не могу его за то осудить, ведь я и сама в своё время находила речи Аннатара разумными и заслуживающими одобрения. Пина резко кольнуло неприязнью. «Одобрение» и «Саурон» в одном предложении для него казались чем-то абсурдным, но Хэнвен говорила об этом спокойно. Также спокойно, как и о безразличии Стихий. И почему-то это спокойствие казалось хоббиту совершенно неправильным. Поморщившись, Пин отпил воды из злосчастного кубка, чтобы хоть немного привести мысли в порядок. Таурион негромко кашлянул. — И в самом деле, скверно вышло, — оценивающе произнес он. — В итоге с нами остался один лишь Олорин. Ладно, я понял: помощи от Владык ждать не следует, — подвел итог капитан стражи, разведя руками. Аургайл кивнул: — Честно сказать, легче мне совсем не стало, — фыркнул лихолесец, покачивая в пальцах кубок. — Чудо свершилось: Митрандир обрел силу, вот только за этим чудом ничего чудесного вовсе и не скрывается. — В Их Безразличии для нас есть и хорошая сторона, — покачала головой Хэнвен, — мы можем управлять своей жизнью сами. — Это… — неуверенно произнес Пин, — стоит считать за некое ободрение с вашей стороны? Тень улыбки скользнула по выразительному лицу женщины. — Я не стану вас утешать, — молвила Хэнвен, — не стану и ободрять. Я рассказала вам то, что знаю, и, надеюсь, на том ваше любопытство утолено. Как и голод. С этими словами целительница аккуратно отложила столовые приборы в сторону, и Пин понял, что их трапеза, а значит, и беседа — подошли к концу. Дорога с талана вниз заняла у них вдвое меньше по сравнению с подъемом наверх. А когда хоббиты в компании лихолесцев добрались до лагеря, небо над расцветшим Золотым лесом окрасили первые бледные отсветы заката. *** Нота то ширилась, то стихала, старательно выводимая двумя голосами, и по холодной поверхности воды в чаше расходилась едва заметная глазу дрожь. Разумеется, под деревьями в саду Владычицы стояла совершенная тишина, потому что пели эльдиэ и майа не вслух, но на ином, куда более глубинном уровне. Глорфиндель стоял поодаль, наблюдая за происходящим. Изредка в чаше вспыхивало едва заметное свечение, но угасало, и Артанис не успевала поймать его. Она сердилась — дело никак не удавалось сдвинуть с мертвой точки. Некогда Мелиан уловила её мысль быстрее, чем самой эльдиэ удалось оформить её в слова. Потом, много позднее, сила Кольца следовала за её голосом с точностью кисти, ведомой рукой. Сейчас она имела дело с чужой силой, иной, чем она привыкла. Олорину подвластны были огонь и ветер, но не зыбкая туманная магия видений. И потому создать нужное созвучие никак не удавалось. А ведь оно должно было быть не одно… Зеркало было нужно. Необходимо. В миг, когда она сдернула с пальца белое кольцо, бросая его на пол, чтобы больше никогда к нему не притронуться, Лориэн не просто остался без защиты. Он ослеп. Теперь это нужно было исправить. — Передохни, — четкий голос Глорфинделя разбил звучание. — Так ты просто истощишь себя. Ты же всё-таки не майа, Артанис. — Верно, — печальным и усталым был взгляд Галадриэль. — И ты прав. Как и много раз прежде она опустилась на выступающий корень. Без Кольца было так пусто. Так невозможно горько снова стать Просто Артанис без таинственной силы, не видящей и не слышащей сокрытого от обычных эльфийских глаз. С ней остались знания Мелиан, но её собственное мастерство угасло со времён когда Арда была юной. И продолжало угасать. «Финдарато», — мысленно позвала она — привычно безнадежно, ведь до Амана было не докричаться. Некогда её брат был достаточно силён чтоб бросить вызов Саурону. Достаточно силён чтобы какое-то время стоять против него один на один. Говорили даже, он мог бы победить, если б не горечь прошлого. Она б не смогла. Даже тогда, когда Враг был слабее. Даже с Кольцом. Твёрдая ладонь опустилась на её плечо и в груди потеплело — холодная опустошенность отступала прочь. Она подняла голову, встретив взгляд голубых глаз майа. — Ты многому научился у Ниэнны. — Обычных слов никогда не хватало. — Это точно, — вздохнул златовласый эльф. — Но ты, друг наш, всё же неплохо справлялся и с ними. — Чинить сломанные вещи всегда так трудно, — вздохнула Галадриэль. — А сломанных эльфов ещё сложнее, — заметил Глорфиндель и все трое на некоторое время замолкли. «Я б сказал, сломанные души», — подумал Олорин. — «Но именно в этом заключалась данная мне наука. Хотя усвоил-то я её плохо, судя по результатам. Где теперь Сэм? Где теперь Фродо? Не уберег я их, да оставшихся бы не потерять…» Галадриэль на секунду прикрыла глаза, с удивлением ощущая в себе новую силу. Митрандир стоял рядом, заложив руки за спину и не смотрел на нее. Лицо его казалось задумчивым, и более того — слегка печальным. Ладья Ариэн сошла еще чуть ниже к западному горизонту, скрываясь за горами. Одернув белые складки платья, Владычица Леса Лориэн поднялась на ноги. Нет, её сомнения и печали никуда не исчезли. Но в ином — точно и не было часов бесплодных попыток. Чужая мелодия теперь сделалась мягче и спокойнее, давая её собственной место чтобы набрать силу. Нота. Нота. Ещё одна. Каждая — чуть-чуть ближе к той, что нужно. Ближе к Созвучию. Какое-то время ничего не происходило. Дрожь воды в Зеркале участилась, и Галадриэль прищурилась, стремясь разглядеть новый отблеск. Вот серебристое свечение вновь отразилось на стенках чаши, но погасло, так и не воссияв в полную силу. «Тщетно… Нет». И тогда она решила поступить иначе. Некогда последний потомок Первого дома сказал ей о том, что снова и снова повторять одно и тоже в надежде на изменение — глупо. О том что нужно всегда искать новые пути. И стараться не повторяться до тех пор, пока ты не найдешь верного решения. И, самое главное — не бояться ошибок. Артанис искренне надеялась, что эти мысли действительно принадлежали самому Тьелперинквару. В любом случае, они были верны. Оставив попытки создать созвучие, её песнь расширилась и, сплетшись в тугую ленту, вонзилась в Сердце Зеркала, обнажая разорванные нити, перепутанные в сложном беспорядке. И когда они встали у неё перед взором четко-четко, точно выжженные на дне глаз, то она наконец увидела Ошибку. И с удивлением ощутила как небывалая сосредоточенность не оставила в ней места для досады или гнева. Артанис печально рассмеялась. Сгустки чужого неправильного огня пересекали плетение с силой, которую было не преодолеть ни ей, ни Олорину, ни кому-либо еще в Средиземье кроме их создателя. Их опередили. Разве следовало ожидать чего-то иного… — Без толку, — сказала она, качнув головой и вернулась в мир, обнаружив, что и Глорфиндель и Олорин смотрят на неё с внимательным удивлением. — Что ты сделала? — поинтересовался эльф. — Отыскала ошибку, — эльдиэ склонила голову, чувствуя все то же странное отсутствие досады. Это ли называлось принятием? — Она не в моей песне, нет. Она принадлежит всем нам троим, и заключается в том, что мы в который раз не учли очевидного: Саурон оказался на шаг впереди нас. Моё Зеркало уже никогда и ничего не покажет. — Как обычно, — устало вздохнул Глорфиндель. — Досадно, что потратили столько сил и времени. Думаю, спрашивать тебя, сможешь ли ты повторить своё Величайшее Творение бессмысленно. — Это так. — Тогда мы придумаем замену, — возвестил эльф с тяжкой усталостью. — Но уже не сегодня. — А сегодня мы подумаем о том, что ещё столь же очевидного мы упускаем, — тихо, но очень отчетливо молвил Олорин. — Пора начинать успевать за противником. *** Золотистые цветы на деревьях Лориэна приглушенно сияли, превращая ночную тьму в сумерки. Так стало совсем недавно, и так было правильно. Сегодня вновь настала его очередь дежурить у костра — Арагорн слишком хорошо знал, что даже на самый крепкий из барьеров лучше не полагаться так, как на собственную предусмотрительность. Подбросив пару увесистых поленьев в огонь, он оглянулся на дочь Элронда, что негромко напевала, сидя у костра. На коленях Арвен аккуратно сложила полотно, серебристой иглой старательно вышивая одну из его частей. Искренне-счастливая улыбка коснулась губ дунадана. С тех пор, как поднялась Завеса, их не всегда приятные беседы о возвращении Арвен почти прекратились. И, хотя Арагорн по-прежнему был убежден в собственной правоте, сейчас обстановка несомненно стала спокойнее, и хотя бы на короткое время он мог ощутить себя в безопасности вместе с той, кого любил всем сердцем. Но впрочем… в такой ли уж безопасности? Журчащая ручьем негромкая мелодия затихла, когда человек опустился рядом. Залюбовался на гобелен в руках Арвен. Видимо, вышивку она начала совсем недавно, так как пока что готова была лишь одна из частей картины — причудливые деревья, травы и цветы на фоне лазурного неба. — Тонкая работа, — с некоторым уважением отметил Арагорн, — я бы так никогда не смог. Дева еле заметно усмехнулась. — Я дружна с одной из учениц целительницы Хэнвен — она поделилась со мной этими причудливыми нитками, видишь, как сверкают? Аманские сады Лориэна на полотне раскинутся, точно живые! Дунадан с осторожностью дотронулся пальцами до расшитого куска полотна, ощутив под пальцами мягкость нитей, что в руках Арвен ложились на ткань, словно краска на холст. — Аман… Ныне Запад и правда стал нам несколько ближе, — вздохнул Арагорн, неторопливо оглядевшись вокруг. — Но я всё же тревожусь — лицо человека сделалось сосредоточенным. — Это мы с тобой стояли на страже, когда Сэм сбежал из Лориэна. Арвен кивнула. — Я осматривал шатер — никаких дыр, никаких подкопов чтоб проползти под тканью на другую сторону, — развел руками Арагорн, —Хоббиты — народ незаметный, но от моих глаз им все-таки не скрыться. А он как-то сумел проскользнуть. — Пару раз мы с тобой всё ж отвлеклись на лесные звуки и шорохи, — Арвен свернула вышивку на коленях и спрятала иглу в игольницу, — может, он просто ждал у входа и улучил момент, когда мы отвернулись? — Так долго стоял и ждал? — Арагорн с сомнением скрестил руки на груди. — Не похоже это на него. Уж насколько я его знаю, Сэм — не тот хоббит, который станет сидеть и ждать хорошего момента, который может и вовсе не наступить. Но если что решил — его уже не остановишь неподходящими условиями. — Он изменился после путешествия, — молвила дева, пожимая плечами и окончательно убирая шитье в сумку. — Но может ты и прав, ведь кроме нас он сумел пройти мимо всей стражи на границе. Нынче любой на вид пустяк может обернуться крупной проблемой, а это всё и вовсе таковым не выглядит. Думаю, Олорин уделяет этому слишком мало внимания. Впрочем, у него хватает других забот. Арагорн хотел ответить, но, краем глаза заметив движение слева от себя, тотчас обернулся: — Ты вовремя, друг, — улыбнулся он, приветственно кивнув появившемуся в светлом круге огня силуэту. — Погляжу, Зеркало отняло у вас достаточно времени? — Немало, — кратко ответствовал Глорфиндель, аккуратно придерживая плащ и присаживаясь на камень. — Впрочем, потратили мы его зря. Саурон успел постараться до нас. Прохладный ветер дохнул по Лесу, срывая ненужную старую листву с ветвей. Один лист угодил прямо в костер и пламя треснуло, выбросив целое облако искр. — Я догадывался, что Советом дело не ограничилось, — вздохнул Арагорн. — Интересно, сколько ещё подобных неприятных сюрпризов нам предстоит отыскать. — Тысячу и один, — хмыкнул Глорфиндель. — Но, что важнее, желательно сделать это в ближайшие дни, а не обнаружить вдруг, когда армии Мордора уже подойдут к нашему порогу. — Ты как всегда очень оптимистичен, — усмехнулась Арвен. — Но и прав тоже. В последнее время мы мечемся, как котенок за бантиком, не зная ни за что взяться, ни как действовать. Враг понимает что мы будем делать раньше и лучше, чем мы сами. Голос её был всё также мягок, но в серых глазах эльдиэ разгорелся огонь. Глорфиндель улыбнулся, но его взгляд остался всё тем же — полным усталости и какой-то странной вымученной горечи. — Об этом я и хотел поговорить, — вздохнул эльф. — Мы решили еще раз пересмотреть всё, что знаем и в особенности подробно взглянуть на то, что тревожит или выглядит недосказанным. Меня, надо сказать, тревожит многое, но я решил начать с главного. Он поправил волосы, заправив за уши длинные пряди, обстоятельно сложил руки на коленях и начал говорить: — Митрандир едет в Изенгард, — молвил Глорфиндель, — чтоб узнать что Сарумана выпустили из Отрханка, а ключ потерян. При этом он находит по дороге полурослика, умудрившегося в одиночку проскользнуть мимо всех стражей Лотлориэна, а возле самой Башни, стоит только ему отвлечься, теряет снова. Олорин сказал что Фангорна отвлек случившийся в долине камнепад — странное совпадение. И всё это возле Ортханка, который, как мы решили, уже заняли силы Саурона — кто-то из Назгулов, вернее всего. При этом полурослик был точно связан с Врагом некоей магией. Картинка выглядит весьма очевидной, верно? — Он сбежал не просто так, а с помощью и по приказу Врага, — с сомнением подвел итог Арагорн. — А ещё Саурон велел ему написать трогательное прощальное письмо, и очень недурно наврать в разговоре с Гэндальфом, когда они говорили о причинах его побега. Я хоть не наблюдал эту магию своими глазами, но Олорин говорит, что работает она не слишком-то правдоподобно, заставляя скорее Не делать что-то, чем делать. К примеру, не рассказывать о её наличии. Я знаю, Сэм не умеет врать, и никакая магия Саурона не может заставить его вдруг этому научиться. — А что ещё важнее, — продолжил Глорфиндель, — Если уж полурослик Саурону был нужен, зачем было вообще его возвращать? Это в целом выглядит абсурдно — привезти их на площадь вдвоем, целых и невредимых для того чтобы убить одного на глазах у всех, а второго, спустя время, очевидно для всех похитить? Предположим, смерть Фродо в таком виде была нужна, чтобы надавить на Митрандира, но в истории с Сэмом нет никакого объяснения. — Я думала, он должен был сделать что-то в Лориэне, — подала голос Арвен. — Каким-то образом помогать Саурону с его планами. Это ведь Сэм нашел Малуфина. — Я тоже так думал, — улыбка эльфа стала совсем уж мрачной, — но потом я поставил себя на место Врага и понял, что в таком случае он спланировал бы всё иначе — изящнее и полезнее для себя самого. Не смотрите на меня так, — предупредил он, — на войне приходится глядеть глазами противника и, будьте уверены, Он делает то же самое. У Врага хватает слуг куда более полезных для всевозможных распоряжений, чем ненавидящий его хоббит. Единственное, в чем Он мог бы с толком использовать Сэма — влиять на нас, заставляя его доносить неверные убеждения, которые мы подвергали бы меньшему сомнению, ведь они пришли из уст друга. Но он не сделал этого. Зато наскоро и не очень качественно запретил полурослику говорить о чем-то, что произошло с ним в Мордоре. Из-за этого мы почти мгновенно заподозрили существование чар на нем. При этом Сэм честно рассказал нам всё остальное, несколько раз и разными словами, ни в чем не спутавшись и не сбившись. А затем старательно изолировался от всех как мог чтобы, как я понимаю, — развел руками Глорфиндель, — не нанести никому случайного вреда. Момент с Советом подозрителен, но снова — Сэм поднял неразбериху, невыгодную для Саурона! Враг позволил бы нам узнать о его присутствии, просто разбудив Малуфина и Аургайла позже, и те подняли бы шумиху в момент, когда Саурон был бы уже далеко. Но из-за Сэма он сам оказался в опасности! Мы сообразили о возможности подмены кого-то из лихолесцев спустя минуту после того, как ему удалось сбежать из зала Совета на «поиски» — вот насколько близко мы были к раскрытию обмана. Не знаю, к чему бы это привело, но драться со всем Лориэном в одиночку не может даже Он. — Да уж, — усмехнулся дунадан. — Твой образ мыслей не перестает удивлять меня с тех пор, как мы знакомы. Ты неизменно прав, теперь это очевидно для меня. И что из всего этого следует? Сэм покинул Лориэн всё-таки по доброй воле, испугавшись Саурона и огорчившись из-за нашего к нему отношения. Но… мог ли Враг всё же помогать ему, просто тайно для него? — Мог, — уверенно кивнул эльф. Он вынул из кармана зеленое яблоко, откусил от него кусок, и взглянул прямо на Арагорна. — А зачем? — вопросил Глорфиндель. На какое-то время все замолчали. Опадающие листья шелестели на ветру, потрескивал костер, эльф хрустел яблоком. — Интересно получается, — произнесла Арвен. — Полурослик Саурону и правда ни к чему не сдался: был бы нужен, Сэм бы никогда не вернулся из Мордора. Но дважды кто-то помог ему сбежать — сперва из Лориэна, пройдя мимо нас и всей стражи, затем — у занятого Врагом Изенгарда — от Митрандира и Энтов. — Вот это-то меня и беспокоит, — хмуро подвёл итог Глорфиндель. — Этот самый «кто-то». Лицо Арагорна тоже сделалось мрачнее, и он взглянул на Глорфинделя. — Хочешь сказать — есть некто третий? Эльф кивнул. — Пожалуй, — Арвен приложила к подбородку пальцы. — А кто это мог бы быть? Допустим, сбежать из Лориэна Сэму помогли друзья — но взглянуть на них — и сразу ясно, это не так. К тому же, кем бы ни был неведомый помощник, я с трудом могу понять его мотивы. Тот, кто сумел бы обхитрить нас, а уж тем более Гэндальфа… К чему бы такому созданию пригодился бы хоббит? — Этому «созданию», — покачал головой Арагорн, — если оно и в самом деле было, удалось не оставить после себя никаких зацепок, — дунадан со вздохом поднялся на ноги и, сложив руки на поясе, прошелся несколько раз взад и вперед. — Твое предположение, Глорфиндель, единственная причина, по которой мы вообще задумались об этом. Ты часто спрашиваешь «зачем». Так вот, зачем кому-то помогать Сэму таким образом? Уделять столько внимания именно полурослику? Не спорю, Сэм — герой. Но всё же он простой хоббит, который вряд ли смог бы сгодиться хоть тому же… Саруману, — махнул рукой Арагорн. — Отчего же? — наклонил голову Глорфиндель. — Сэм бывал в Мордоре. Уже один этот факт делает его полезным для противников Саурона. Но не Сарумана. Саруман слишком боится Саурона чтобы быть его противником. — Ты прав, — кивнул Арагорн, обогнув кострище полукругом. — Замечали ли вы что-нибудь еще подозрительное за эти дни? — тихо осведомилась Арвен, обведя обоих взглядом, — Кроме вмешательств Врага, конечно же. Дунадан отрицательно покачал головой одновременно с Глорфинделем. — Ничего, что могло бы вызвать озадаченность, — ровно ответил эльф, держа пальцы изящно сложенными в замок. — Всё вплоть до самого появления Саурона на Совете, прекрасно объяснимо. Пламя костра качнулось и рассыпалось искрами, когда Арагорн подкинул в огонь пару поленьев. Теперь лица двоих эльдар и человека стали еще отчетливее видны на фоне ночного леса. Отряхнув руки, дунадан опустился на прежнее место. Кто. Да кто же? Способный провести хоббита мимо всей стражи Лориэна, обмануть Фангорна и Гэндальфа. Глорфиндель рассказал ему в подробностях всё о возвращении сил Митрандиру. О том что в Лес явился Эонвэ, глашатай самого Владыки Арды. Арагорн усмехнулся. Нет, в самом деле. Смешно подозревать посланника Запада в содействии побегу хоббита. — Но если не Саруман, — Арвен со вздохом выпрямилась, откинув со лба темные пряди, — то все же — Саурон. Больше некому. Просто некому! Глорфиндель напряженно нахмурился. Незаметно для собеседников нашарив в траве палочку, он рассеянно черкал ей по вытоптанной у кострища земле. Потом обвел что-то в кружок и поставил посреди него точку. — Камнепад. Ни люди, ни эльфы не обладают такой силой. Слаженная группа, возможно, могла бы провернуть подобное, но им бы не удалось остаться незамеченными сразу для нас, энтов и Саурона. В особенности для последнего. И потому я предполагаю еще один вариант: Сэму помог майа, но не Саурон и не кто-то из нам известных. — Майа? Я бы сказал, что изрядно сомневаюсь, — нахмурился Арагорн, — но вспоминая все случаи, когда ты в итоге оказывался прав, я вместо этого задам вопрос — почему ты так решил? — поинтересовался дунадан, подперев рукой голову. — Разве эта «слаженная группа людей или эльфов» не выглядит более правдоподобной, чем внезапное появление некоего майа? Пара их шпионов могла оказаться в Лориэне, помогая Сэму сбежать, а в долине Изена люди на той стороне столкнули камни с помощью рычагов — вот и камнепад. — Митрандир бы увидел их, когда нагнал его по дороге, — заметил Глорфиндель. — А если они остались в Лориэне, то в миг, когда к Олорину вернулись силы и он поднял Завесу, мы обнаружили и схватили бы их. К тому же, сложно поверить в группу людей, действующих в окрестностях Изенгарда так, чтоб их не заметили энты, и умудрившихся украсть у них Ключи от башни. Если же это майа, у нас есть ответ на наши вопросы, к тому же, куда более простой и требующий меньше допущений. — Разве? — тихий голос Арвен также выразил сомнение. — Разве само его появление именно сейчас не есть огромное допущение? Откуда бы ему вообще взяться? Будь это кто-то с нашей стороны, мы бы о нем знали. А майар Ангбанда развоплощены или связаны Владыками. — Мы не знали, что за напасть скрыта в Мории, а между тем, именно балрог оказался причиной её падения, — возразил Глорфиндель, выпрямившись. — Дракон Смауг не так давно доставил кучу неприятностей гномам, хотя, казалось бы, всех змей Севера перебили в Войне Гнева. Ещё ранее «Аннатар» возник из ниоткуда, хотя мы также считали что Саурон пленен. Мне кажется, наивно рассчитывать на то, что в Средиземье нет других наследников Ангамандо, затаившихся и ждущих своего часа. Победа Саурона могла стать для кого-то сигналом к действию. — И всё же, разве этого хватает, чтобы утверждать подобное с уверенностью? — упрямо вопросила Арвен. — Я и не говорил об уверенности, — усмехнулся Глорфиндель. — Но этого хватает, чтобы не сбрасывать это предположение со счетов. Возможно, уже скоро мы что-либо услышим о Сэме или… об иных вещах. Если я прав, в Средиземье объявился ещё один майа, и если Саурону удастся узнать об этом — он будет действовать. — Так, — Арагон наклонился чуть ближе к собеседнику, — Но если Зеркало ослепло, нам не узнать о его действиях так просто. — Просто или нет, по крайней мере, нам понятно чем следует заняться, — развел руками эльф. — И, прошу, подумайте об этом ещё. — Само собой, — вздохнул Арагорн. — Ты поделился этим с кем-то кроме нас? — спросила Арвен. — Только с вами, — усмехнулся Глорфиндель, поднимаясь на ноги. — Хотел проверить что мои мысли не звучат как бред. Но теперь пойду расскажу Артанис и Олорину. Удачи и доброй ночи, друзья. А затем силуэт эльфа бесшумно растворился в полутьме Лориэна. — Забавно, — молвила Арвен, проводив его взглядом. — Я раньше не могла понять, почему он заставляет нас думать, когда, казалось бы, уже всё решил сам. Выходит, с нашей помощью он проверяет сам себя на ошибки. — Мы — его друзья, — пожал плечами Арагорн. — Я в детстве его боялась, если честно. Ну ты знаешь, Гондолин, Мандос… Да и подойти-то к нему страшно было, он вечно всё будто знал наверняка. Я один раз украла с кухни тарелку пирожных и никто не догадался, даже папа, а он просто посмотрел на меня и «Арвен, тебе не стыдно?». Арагорн улыбнулся, но лишь на секунду. — Да, я тоже, — кивнул он, поворошив угли палкой. — Впрочем, ты знаешь, я не люблю вспоминать былое. *** Несколько раз топнув пяткой по плотной земляной насыпи, Пиппин легко улыбнулся и удовлетворенно уселся прямо на пологом склоне. Здесь — со стороны Лориэна — подступы к свежим укреплениям были вполне доступны, чтобы с их вершины могли стрелять лучники. Далее склон шел почти отвесно, заканчиваясь в мелком потоке воды, которая, искрясь на солнце, отбрасывала блики в глаза хоббиту. То были воды Келебранта, ныне вышедшие из берегов. Жмурясь, Пин отвернулся. Определенно, хоббит был горд проделанной работой — тем более, что и они с Мерри успели принять в ней участие. При помощи Гэндальфа удалось приподнять склоны по течению Келебранта вдоль Золотого леса — всего за неделю с лишним. Одновременно их сразу же укрепляли, заранее подвозили запасы продовольствия и оружия к дозорным постам у границы. А затем — подтопили местность с помощью речных вод, и то, о чем столько говорили на Совете, наконец полностью воплотилось в жизнь. При виде зрелища укрепленного Лориэна в душе Пина поднималось ликование — ну что, Враг, сможешь ли теперь пробраться столь же легко, как прежде? Вообще, стоило отметить, что, с момента оживления Золотого леса, всеобщая вера в победу только крепла с каждым днем — и это не могло не радовать. — Эй, Пин, чего расселся? — громкий окрик друга вырвал хоббита из размышлений, и он мигом вскочил на ноги. — Что стряслось? — громко вопросил Пин, сбегая по склону вниз. — Или мне уже спокойно повалять дурака после работы не разрешается? Мерри смерил его вполне серьезным взглядом: — Гэндальф и Глорфиндель сию секунду готовы отбыть в Морию, вот что! И если мы сейчас не поторопимся, — махнул он рукой в сторону леса, — еще очень долго их не увидим. Уходящих нагнали по дороге, почти на самых подступах к восточной границе леса. И не одних — в сопровождении Владычицы Галадриэль. — А вот и вы, друзья! — воскликнул Гэндальф, и юное лицо его мгновенно просветлело при виде обоих хоббитов, — а я-то все гадал, успею ли вас увидеть, однако же — сошлось. — Умоляю, только держитесь подальше от всяких балрогов и прочей нечисти! — воскликнул Мерри, складывая руки на груди. Глорфиндель легким прикосновением остановил своего коня на опушке — впереди уже раскинулась чужая Лориэну степь, и дальше — туманные пики гор. — Тот балрог сгинул, и он совершенно точно был единственным балрогом в Мории, Мерри, — улыбнулся эльф. — А вот сколько там осталось прочей нечисти — нам предстоит узнать. — Берегите себя, — твердо произнесла Галадриэль, и, подавшись вперед, протянула Глорфинделю плотно набитый сверток с лембасами внутри. — Как и уговаривались — во времени вы не ограничены, но если пройдет, более, чем два месяца… — Не ждите нашего возвращения, — продолжил Олорин. — И ни в коем случае не пытайтесь отправляться на поиски. Галадриэль сдержанно кивнула. — Само собой. Сейчас каждая жизнь на вес золота, — голос ее был спокоен, и все же некая тревога сквозила в нем, и Пин не мог этого не заметить. Конечно, Владычице сложно отпускать их вот так. Если с Гэндальфом и Глорфинделем что-нибудь случится там, в Мории — вся забота о королевстве, за которым вот-вот придет Враг, ляжет на ее плечи. Но об этом Пин сейчас думать не хотел. — Возвращайтесь с хорошими вестями, друзья, — молвила Галадриэль, наблюдая, как путники седлают коней, — и да благословит вас Элберет. — Как-то грустно, — тихо сказал Пиппин, когда два силуэта всадников растворились вдалеке. — Гэндальф, конечно, теперь — сила. Да только эта Мория — место гиблое. И если сгинут они там, то разве помогут нам укрепления?