***
Почти месяц без длительных перевалочных пунктов ушел на дорогу к царству Маринэл. Королевство славится своими портами и лучшей торговлей заграничными материалами. Этот город совсем не близок к Ларрэну, но имеет выход в море и стратегически важные объекты, поэтому идеальный вариант для расширения владений и укрепления власти. Между людьми говорят, что правитель тут никудышный, умеет лишь тратить городскую казну и знатно развлекаться. Несколько раз были вспышки бунтов среди жителей, но их жестоко придушили, утвердив показательные казни даже для несовершеннолетних, больше ничего подобного не происходило, население не желало еще больше усугубить свое и без того нелегкое положение. Именно в этом королевстве лучше всего процветает проституция и продажа необычных человекоподобных созданий - нефилимов. В легендах и давних рукописных книгах говорят, что их предками были падшие ангелы господни, которых с небес за грехи страшные согнали. Будто в их жилах святая кровь течет, с людской отныне в единое целое смешиваясь. Все это можно было бы принять за присущие людям глупые шутки о сказочных существах, если бы они правдой не оказались. Нефилимы могут чувствовать ложь, видеть людей насквозь, от них не скроешь настоящих ни чувств ни эмоций, в отличие от самих созданий – понять, что у них на уме, можно, если они сами того захотят. Их волосы от рождения окрашены в яркие и ненатуральные для людской внешности цвета, глаза такого же оттенка. Омеги нефилимов хрупкие и нежные, часто красотой девушек и человеческих нижних затмевают. Именно из-за этого стали популярны на рынках для богатых извращенцев и глав знатных домов, ведь иметь у себя такую прислугу считалось роскошью, сродни коллекции дорогих колье. У этих существ, как и у людей, есть своя иерархия, которой каждый из них безусловно полностью подчиняется. Редким товаром были нефилимы той самой аристократичной крови, которые кардинально отличаются внешностью. Волосы их нежные и светлые, если же у обычных они яркие и даже кислотные, хоть веки от насыщенности щурь. Нередко пастельные макушки могут быть окрашены смесью разных тонов одного оттенка. Глаза совершенно не совпадают с цветом шелковистых прядей, создавая притягательный контраст. В приданиях написано, что нефилимы дворянской крови являются более “чистыми” в наше время потомками святых и могут чувствами людскими управлять, ведь именно так их предки творили свое правосудие, будучи на небесах - изменяли желания и мысли на угодные Богу. Правда, это осталось лишь мифом, запечатленным витиеватым почерком черных чернил в старых пожелтелых рукописях. Не исключено, что так было раньше, но скольких уже таких ловили, то их умения ограничивались только слабым чутьем ко лжи и проницательностью, это уже считалось чем-то интересным. Чтобы избежать неповиновений и возможных применений способностей, на шеи нефилимов закрепляют подвески, которые в народе грубо и унизительно прозвали ошейниками для дорого скота, из толстого сплава белого золота, так как этот металл лишает тех всяких сил. Считалось, что раньше этот материал входил в оружие ангелов, пока ими же не отрезали небесным воителям крылья, отправив в мир людей. Два конца усмирительного украшения сплавляют прямиком уже на шее, чтобы больше его нельзя было снять. За последние десятки лет этих существ признали чем-то вроде редкостных животных, на которых есть свои охотники. Нефилимы – удовольствие недешевое и труднодоступное, живут они далеко от людских поселений из-за страха пред теми, но в этом городе на рынках их предостаточно. С этого города северный правитель хочет начать строить свою империю, но его армия пока не доросла до масштабов Маринэла, как минимум из-за не особо большой численности, к тому же им совсем не знакомы южные земли. Потребуется время, чтобы все продумать и захватить королевство, но для этого нужно о нем разузнать. Молодой правитель оставил свое войско за пределами города в безопасной зоне в лесах горной местности далеко до больших поселений, где его не раскроют. Взяв с собой одного человека и оседлав коня, отправился в Маринэл.***
Чонгук считал Августа своим лучшим другом и спутником, имя которому дал из-за сухого жаркого месяца, когда встретил. Это была одна из первых охот юноши на диких кабанов в лесных околицах Ларрэна. Когда был замечен дикий зверь, то его люди пустили стрелы и отправились добивать раненное животное. Чонгук с одним воином последовал по восточной стороне леса, увидав капли крови на листьях кустарников и сломанные ветви, приказал тому быть тише и идти позади. Принц, держа рукоять гравированного меча из дамасской стали, как можно бесшумнее проходил вглубь леса. Остановился, когда разглядел лежачего в траве молодого коня. Красивый и вороной с темно-карими глазами, грива переливалась стальными оттенками при попадании утренних летних лучей промеж буйной, начинающей желтеть листвы. Тот, увидев, что к нему кто-то приближается, сразу встал, пытаясь выровнять дыхание и успокоить вздымание аспидной груди. В левом бедре была сломанная напополам стрела, которая острым железным наконечником устойчиво засела в его теле. Кровь небольшими алыми струями стекала по пепельным копытам, впитываясь в сухую лесную почву, которая с радостью поглощала желанную влагу. Конь сразу же заметил, как поблескивает стальной меч в руках парня, напрягся и стал в стойку, убегать и не думал. Чонгука заворожила красота этого животного, но больше зацепило отсутствие страха в карих глазах-бусинках, что так должно быть присуще его роду. Спрятав оружие за пояс, принц медленными короткими шагами приближался. Он не говорил слова успокоения, а просто подходил все ближе, с каждым разом смотря тому в глаза, наблюдая за реакцией, протянул руку к нему. Конь заметно утихомирился и позволил человеку приложить теплую маленькую ладонь к своей шее. Юноша, медленно поглаживая его тело, спускался к бедру и рывком, вцепившись пальцами покрепче, выдернул стрелу. Животное подскочило, но звука не издало, а парень его все за гриву невесомо нежно держит. Отбросив стрелу, поглаживает черную грудь коня, в глаза его темные смотрит и отражение собственного лица видит. Он ко лбу его льнет, прижимается, а тот не отскакивает, чувствует в маленьком тельце размеренное теплое дыхание, что проходится ему по длинной морде и немного влажному носу. С этой охоты Чонгук вернулся с лучшим другом и поддержкой. Конь быстро возмужал наравне с юношей, его непоколебимость никуда не делась, как и довольно сложный характер. Чонгук сам за ним ухаживал, потому что тот других к себе не подпускал, копытами бился, одного слугу даже лбом ударил, чем насмешил своего хозяина. Позже он все же привык и принял к себе двух людей, кроме Чона, которым за собой присматривать позволяет, но это не значит, что он не любит им жизнь подпорчивать своею не утерянной с годами в неволе дикостью. Он конь короля, поэтому под стать ему, не подчиняется никому, кроме своего хозяина, который доверяет тому не менее, чем мечу в своих руках.***
У самых ворот король спрыгивает с седла и прижимается лбом к Августу, чувствуя, как кожу щекочет мягкая иссиня-черная грива. Простояв так несколько секунд, всего на шаг от верного друга отходит. Конь в глазах хозяина столько уверенности и завораживающей решительности видит, что продолжает его покорять с каждым днем, будто бы впервые. Гук передает Августа в руки своего доверенного слуги, чтобы тот с ним обратно к своим возвращался. Говорит ему, чтобы встретились тут же спустя две недели на рассвете – столько времени альфа решил провести в Маринэле, чтобы раздобыть ценную информацию о городе и царе. Покрыв плечи дешевой лоскутной тканью, скривился от неудобной и покалывающей тело одежды рабочих, что надел для прикрытия. С плеча свисала небольшая мешковатая сумка с самым необходимым, а за пазухой спрятан дорогой, украшенный камнями, заостренный клинок – первое оружие Чона, которое он не смог не взять с собой, даже рискуя быть обнаруженным. Первые, кого парень заметил в городе – это кишащие везде торговцы, множество лавок с различными продуктами пропитания и материалами. Слышны звонкие крики чаек со стороны моря и отчетливый запах недавно пойманной рыбы, если подойти к причалам поближе. Город оказался довольно таки привлекательным, если бы не длинные шеренги из будущих рабов, стоящих в ожидании своего господина, переминаясь с ноги на ногу, поднимая голыми ступнями пыль сухой земли. На главной площади невозможно было находиться не только из-за количества людей, а из-за тошнотворных сладких запахов омег, которых привели на местные аукционы. Чаще всего слышны зазывания закупиться не заморскими драгоценными камнями для создания неповторимых украшений, а смазливыми на внешность молодыми девушками и парнями. Чонгук стал морщить нос от смешивания разных слащавых ароматов, усиленных разными препаратами для большей насыщенности, а дополнением ко всему была жаркая и душная погода. Парень задумался, что эта лоскутная ткань не так уж и плоха для лета, не особо липнет к слегка вспотевшему телу, но натуральный шелк был бы куда лучше и приятнее. Он успел обойти совсем не большую часть местности, не заметив, как солнце уже садилось за горизонт лазурного берегового моря. Здесь закаты намного красивее, чем в Ларрэне, будто теплее и живее. Небо переливается нежно-розовым в багрово красный, красиво передает свои оттенки морской глади, попутно темнея плавным градиентом. Парень заранее спросил торговцев еще в центре города о возможных пунктах ночевки, выбрав самый приемлемый вариант, направился именно туда. Попутно купил себе яблок у престарелого мужчины, которые оказались намного вкуснее тех, что ему приносили во дворец. К концу дня осталось всего одно, что с удовольствием поедал альфа, вглядываясь в прохожих. На улицах стало уже очень темно, даже сложно разглядеть некоторые узкие проходы между жилыми домами. От вольной прогулки Чона отвлекли крики, что доносились из небольшого двора с перекрестком улиц в паре метров от него. - Только гляньте, кого увидал! Редко тут такие сокровища блуждают! - радостно кричал мужчина лет сорока, плотного телосложения, до боли сжимая запястья подростка. Чуть ли не смеясь, поглядывал на своих товарищей, которые оглядывали парня с головы до пят. - Потерялся, паренек? Мужчина был одет в недорогую, но довольно достойную ткань на подобии чистого хлопка. Длинная синяя рубаха свободного кроя, на животе перетянута кожаным поясом. Также хлопковые серые штаны, что заканчивали свою длину на щиколотках. Чонгук остановился немного вдалеке от них, где его не заметят, и спокойно наблюдал. Будь бы он в другой ситуации, то подошел бы поближе и открыто смотрел на происходящие, но сейчас нельзя особо выделяться и привлекать внимание. Ему стало интересно, что такого натворил тот подросток, с покрытой светло-коричневой тканью головой. Сделав вывод, что тот прогорел на воровстве или нарвался под горячую руку, хотел уже идти своей дорогой, пока не услышал его голос. - Руку отпусти, мудила! – в нервозности в разные стороны махал головой, но взгляда не опускал. Скатал губы в длинную тонкую нить, зажав их до побеления, продолжая пытаться вырвать свою руку из крепкой хватки. - А вы, какого хрена пялитесь, - злостно зашипел подросток, вырываясь. Его голос был очень грубым и низким, такой больше присущий взрослым, - я вам не товар, уроды! Тот, как раненный дикий зверь рычал на всех, кто его свободу отнять пытается, грозясь клыками в горло вцепиться. Кроме того мужчины, было еще двое приблизительно одинакового возраста альф. Они лишь стояли около повозки и открыто смеялись над упорностью парня. У того даже получилось вырваться из рук бугая и ударить его кулаком в бок, на что в ответ получил куда сильнее и в солнечное сплетение. Юноша хотел уже осесть на пол и схватиться за живот, но не успел, как тот, ударив его по лицу, схватил за волосы, откидывая на пол сконструированную паранджу из обширной тонкой накидки и свободного ворота. Теперь Чону стало все понятно, подросток - нефилим и его ярко-красные волосы тому отличное доказательство. Его даже заинтересовало происходящее, и он, устроившись поудобней возле прохладной каменной стены очередного жилого дома, доедал последнее багровое яблоко. Гук даже успевал сравнивать насыщенный цвет фрукта с не менее яркой макушкой парня. Больше всего он хотел узнать, к чему все это представление, если тот даже не омега. Отчетливый приторный запах пьяной вишни доносился к Чону, от чего тот еще больше кривился, он был слишком горьким. - Какой дикий зверек! – приблизил морщинистый нос к смуглой шее юноши, провел кончиком от нервно вздымающегося кадыка до спрятанной под рубахой ключицы, пытаясь лучше учуять его аромат. Довольно ухмыльнувшись кривой улыбкой тонких треснутых губ, сильнее ухватился за красные пряди, потянув их вверх. - Жаль, что не омега, но пахнешь ничего так, вмиг домашним станешь, - уже с открытым звонким смехом говорил работорговец, осматривая лицо парня в тусклом цвете молодого месяца, натянув его багровые волосы на кулак. - Есть у меня клиенты, которым и альфы подойдут. Главное, что личико смазливое. Парень действительно был очень красив, если бы не резкий тяжелый запах и не крепкое телосложение, то можно и с омегой спутать: ровная янтарная кожа без каких-либо изъянов, острые угловатые черты подбородка, аккуратный вздернутый нос, глаза алые, будто светятся от злости всеми оттенками всепожирающего пламени или же свежо бурлящей крови. Правда, лишь на первое впечатление примешь за слабака из-за смазливого лица, но у того крепкое тело и высокий для его возраста рост - силы в нем предостаточно. На боку мужчины еще долго будет красоваться огромный синяк с кровоподтеками от одного удара парня. Чон в этом уверен, потому что видел, как работорговец чуть не напополам согнулся и зашипел от боли. Впервые северянин уловил себя на мысли, что кто-то его заинтересовал, что тому уходить и не хотелось. Вскинув голову немного набок, наблюдал, как парень крепко уперся локтями об землю, тут же выпрямляя их, держался на ладонях. Чонгук всматривался в его лицо, а точнее в то, как нефилим скалится, закусывая губы немного остроконечными зубами, сощурив глаза, без доли страха не отводит взгляда от противника. - Пошел к черту, - уже громче прокричал парень, его голос будто сам по себе рычать начал, сплюнул под ноги работорговцу скопившеюся в уголках рта теплую кровь, - я тебе не омега, чтобы ноги раздвигать! Резко отдернул крепкую руку от своей макушки, кажется, что в руке мужчины осталась пара красных прядей, зажатых между толстыми мозолистыми пальцами. Он не ожидал такого и чуть не споткнулся от сильного толчка. Парень же ловким движением поднял с земли первый попавшийся камень и горстку пыли и ударил следом в висок, ему повезло, что мужчина был не особо высокого роста, почти наравне с ним. Работорговец сразу же тяжелой тушей осел на пол, падая лицом вниз, инстинктивно запрокидывая ноги. Свежая кровь стремительно в большую лужу под ним растекается, ручьями к юному альфе тянется, будто алыми руками его ухватить пытается, доходит до краев его рубахи, промачивает вязкой жидкостью легкую ткань. Не успел нефилим отдышаться, как ему в живот прилетел удар от внезапно появившегося так близко второго. От болевого шока он не сразу заметил, как лежит на сырой земле, свернувшись калачиком в луже чужой охладевшей крови, под ногами остальных двух мужчин. Первый был одет в фиолетовую велюровую рубаху и такого же материала черные штаны, а наряд второго полностью прикрывала серая шифоновая накидка по самые пятки. Чонгук даже и не думал вмешиваться, наблюдал через полуприкрытые веки за трясущимся телом. Смотрел, как его красные волосы смешивают с пылью, земной грязью и вязкой жидкостью, пока на его теле оставляют синяки и кровоподтеки. С его багровых губ уже обильно текла кровь, идентичного цвета глаз и прядей юноши. Чон лишь ждал дальнейших действий молодого альфы, который пытался встать на ноги, упираясь ладонями, что предательски скользили в мокрой алой земле - безрезультатно. Работорговцы били ногами по животу и лицу, тяжело дыша от быстрой поочередности и при этом называя того “дрянью”. Веки брюнета даже не дрогнули, когда один из мужчин, немного приподнимая край своей накидки, наступил ботинком нефилиму на руку, обтянутой израненной песочной кожей, сдавив до хруста, но не сломав. Парень и крика сдавленного не издал, лишь воздуха побольше губами треснутыми захватил. Гук силу юноши признает, но его ход мыслей прерывает замеченный ним блеск ножа в руках одного из мужчин - брюнет рванул к ним, и первым делом, скрутив руку, заставил отбросить оружие. Он набросился сзади, вцепившись ногтями в податливую велюровую ткань, и потянул ее, разворачивая альфу к себе лицом. - Какого… Не успел договорить мужчина, как пошатнулся от сильного удара в челюсть, следом за которым последовал еще один в щеку. Второй схватил Чона за пояс обеими руками, сомкнутыми в замок на его животе, попытался удержать того на месте, пока оклемавшийся не решит нанести пару ответных. Гук со всех сил обеими ногами толкнул того в бок, пытаясь отпихнуть от себя еще и того, что крепко руками вжался в ребра со спины, будто хотел кости сломать. Прошипев из-за больно сильной хватки, сжав зубы, вырвался и успел увернуться от удара в лицо, но пропустил второго по подбородку, последовал резкий толчок ногой в колено, что заставил парня осесть на землю. Сплевывая скопившеюся кровь от очередного кулака по лицу, размазал остатки по щеке, чтобы та не стекала и, собрав силы, рванул на стоящего перед ним, сваливая того с ног. Сев сверху на альфу и давя своей массой, продолжил наносить удары по челюсти, крепко зажимая его бока бедрами, не заметив, как сзади колыхающейся походкой с ножом подходит второй. Все это время красноволосый не мог и пошевелиться, лежа в луже крови от убитого им человека или собственной, не важно, ведь разницы никакой нет: одинаковый яркий багровый цвет, мерзкий железный запах и вязкость, что пропитывает ткань насквозь. Еле приоткрыв вспухшие сжатые веки, заметил темноволосого альфу своего возраста, который ввязался в бой с этими работорговцами. Вот дурак, в доброго самаритянина поиграть надумал? Пронеслась мысль в его голове с невольной кровавой ухмылкой пожелтевших зубов, из-за которой его губы стали больше кровоточить. Он бы так и валялся на сырой мокрой почве в пропитанной вязкой жидкостью одежде и ждал конца, пока не увидел подходящего к тому парню мужчину с ножом. От неожиданности альфа широко открыл глаза, несколько раз моргая, чтобы лучше сфокусировать взгляд, что будто пеленой багровой охваченный, и пытался что-то прошипеть, надеясь, что брюнет услышит, но тот был занят другим. - Черт… Как можно громче прокряхтел парень севшим грудным голосом, хватаясь обессиленной дрожащей явно не от холода рукой за ногу работорговца. Вжимается кровавыми пальцами и грязными от пыли сломанными короткими ногтями, захватывая подол серой длинной ткани, оставляя на ней багровые от собственной крови пятна. Брюнет тут же обернулся и увидел, как альфа уже жилистой рукой держит нефилима за горло, сдавливая до синяков, и замахивается ножом. Он уже заставил предыдущего вырубиться от непрерывной очереди ударов, но понимает, что не успеет оттащить мужчину от парня. Пытается быстро подняться, не обращая внимания на путающиеся между собой ноги, и схватить того, хотя бы за свободную одежду, но будто в замедленном времени происходящее видит. Тусклый свет луны обрамляет смуглое, скривившееся в болезненной гримасе лицо, приоткрытые треснутые губы, что пытаются хотя бы каплю воздуха вдохнуть, алые зрачки, которые закатываются под самые веки, то, как хрипит красноволосый и пытается вырваться, вонзившись истерзанными ногтями в сильные руки, как дрожат его ноги над землей, не находя основания, и звон стали, разрезающий воздух. Не успевает и подумать альфа, как работорговец намертво сваливается на землю тяжелым грузом с выпуклыми глазами, серая ткань окрашивается его же кровью. От неожиданности даже замирает, наблюдая за остывающим и слегка подрагивающим телом, и откинутым ножом. Перед ним стоит другой альфа лет шестнадцати, который откидывает с рук окровавленный булыжник, что падает с глухим звуком, поднимая в воздух облака серо-коричневой пыли. - Вы в порядке?! – кричащим тоном говорит шатен, будто бы в припадке размахивает руками, бегает взглядом от одного к другому. Пытается поднять слабое тело нефилима, аккуратно похлопывая его по щекам. - Тэхен, черт, Тэ! Чонгук сразу же подходит ближе и берет того за вторую руку, приподнимая над землей. Брюнет невольно прислушивается к сердцебиению молодого альфы, удостоверившись, что он жив, облегченно вздыхает. - Знаешь его? - спокойным голосом, в котором даже не чувствуется отдышка, задает вопрос брюнет, осторожно придерживая красноволосого. Шатен не особо спешит отвечать, а только мечется возле нефилима, пытаясь его удобней взять, понимая, что в чувства не приведет. Накидывает окровавленный грязный капюшон тому на макушку, натягивая чуть ли не на все поникшее лицо. Только прижав его к себе за талию крепкой хваткой, обернулся, чтобы глянуть в глаза брюнету. - Он мой друг, спасибо за него, – взглядом одаривает лежащих в земной пыли и вязкой застывающей алой жидкости мужчин, а после не сводит глаз с иссиня-черных омутов напротив. - Тебе есть, где ночевать? Можно пойти ко мне, тут недалеко, - в спешке спрашивает альфа, вглядываясь в аспидно-черные глаза, которые будто живым блеском от природы не наделены. Для себя отмечает, что парень очень силен, ведь кулаками вырубил одного, а следующего успел неплохо покалечить. Шатен сразу понимает, что тот не местный по его манере речи и решил домом отблагодарить за друга. – Ночной кров и ужин точно обеспечу. - Буду благодарен.