***
Агроас встречает раздольными пустошами и высоко парящими птицами в голубом небе, цвет которого абсолютно чист, без смесей белых облаков и утренних рассветов. Правитель севера поднимает подбородок, рассматривая лазурную гладь над собой, что, словно кристальная вода, вот-вот и увидишь собственное отражение, искаженное слабыми волнами. Ладонью слегка прихлопывает по широкой шее Августа, года которому идут только на пользу, что наравне со своим избранником лишь хорошеет, после чего конь срывается вперед. Чонгук переводит взгляд обсидиановых глаз на виднеющиеся ворота в город, практически не держась за поводья, расслабляется под мягким теплым дуновением ветра, пока не чувствует хватку за ткань серой накидки. - Куда умчался так вперед? – северянин невольно щурится из-за палящего солнца, но не сложно даже через полузакрытые веки разглядеть красные волосы нефилима. – И что же ты намереваешься делать с этим королевством, Гук? - Я не отказываюсь от слов, что сказал тому гонцу, - намеренно игнорирует первый вопрос, дергая за поводья, чтобы быть на одном ходу с альфой, - и не трону жителей, если их король покажется достойным в моих глазах. - С чего вдруг такая доброта? – хмурит раскосые бурые брови в переносице, морща аккуратный нос, когда лучи ощутимо бьют по зрачкам. – В подобных случаях ты приказывал казнить правителя и всех его приближенных. - Во мне играет всего лишь интерес, – отводит взгляд на дорогу перед собой, смотрит как песчаная пыль поднимается высоко над землей, чуть ли не щекоча стопы. – Их предыдущий король решил бездействовать, уверен, что он пытался сбежать, ведь город и не начинал готовиться к войне, – поворачивается лицом к нефилиму, который внимательно слушает, лишь изредка щурится от палящего солнца. – После через вестника приходит новость о том, что он был убит своим советником, который и занял трон. Новый царь не стал собирать армию, принуждать матерей отдавать своих сыновей на верную гибель, а, признав свою слабость, отправил гонца с просьбой сохранить людям их жизни. Другие могут счесть его поступок малодушным, навечно заклеймив его имя с презрением и унижением в одной строке, но у меня на подобное свои убеждения, – зарывается пятерней в волосы цвета смолы, оттягивает пряди и слегка ерошит у корней. – Лишь тот, кто признает свои слабости, сможет в дальнейшем сделать их своей силой, – на ходу резко дергает на себя поводья, останавливая коня перед воротами королевства, от чего в небо вздымается песчаное облако. – И я хочу узнать, действительно ли Ким Намджун такой человек. Нефилим молча следит за тем, как северянин спрыгивает с коня, а сам невольно прикрывает длинным рукавом лицо от вездесущей пыли, становясь на ноги возле альфы. Тэхен и отвечать ничего не хочет, не знает, что произнести, ведь ни одной мысли в голове, ни одного слова на кончике языка не вертится. Он лишь в одном уверен – в своем доверии к Чонгуку, которое сродни алмазу, что угодно на пути разрежет, а в огранке нуждаться не смеет. Тэхен передает коня в руки присланному кучеру, видя, как друг отказывается от сопровождения, входя в город через главные ворота. Нефилим ступает за королем серой тенью на песчаных дорогах, кидая краткие взгляды на прохожих людей, глаза которых не мечутся по сторонам, забившись в страхе, а спокойно оглядывают странно одетых для них альф. Алыми глазами, веки которых временами закрываются от усталости, вгрызается в облаченную серой шелковой тканью спину брюнета, врезаясь в что-то маленькое перед собой. - Простите, дяденька! – с помощью вытянутой руки нефилима девочка подымается на ноги после падения, держа в маленьких ладошках небольшой зеленый стебель на конце с большим белым бутоном цветка. - Ничего страшного, не ушиблась? – лицо Тэхена тут же словно звездой озаряет улыбка, он осторожно опускается на корточки ближе к ребенку. Несколько секунд вглядывается алыми зрачками, что пламенем охвачены в нее, и смотрит с такой нежностью, что кажется, будто этот огонь согревает, а не сжигает. Рукой проводит по темным вьющимся волосам, что выбились из неаккуратной косы, вытирает с загорелой кожи пыль. Видит, что щеки ее и вовсе пунцовыми стали от смущения, и сам улыбается квадратной улыбкой. - Не ушиблась, дяденька, – ребенок крошечными руками мнет стебель магнолии, разглядывая насыщенно красные волосы альфы, который пахнет ароматом, которого она не знает. – Я хотела сказать, что Вы очень красивы, как настоящий нефилим из сказок! - Потому что я и есть нефилим из сказок, – Тэхен радушно кивает, когда видит, как серые зрачки напротив стали переливаться восторженностью. - Мой папа всегда говорил, что нефилимы – ангелы на земле! - Вот как, - смеется альфа, а позже делает задумчивое лицо, - разве у них не должен быть нимб над головой и крылья за спиной? - А зачем тебе крылья, дяденька, если ты по земле ходишь? – разводит руками девочка, доказывая что-то с серьезным выражением лица. Становится на носочки, чтобы дотянутся до красной макушки незнакомца, отрывает длинный стебель от бутона и вкладывает раскрывшийся цветок магнолии в алые пряди за ухом. – Теперь у тебя есть нимб! Тэхен завороженно следит за радостной девочкой, которая от счастья светится, но поднимается на ноги, когда подошедший мужчина берет ребенка за руку. - Нара! – омега лет тридцати с такими же серыми глазами и длинными вьющимися волосами окликает девочку. – Простите, она такая приставучая. Не доставила Вам проблем? - Не беспокойтесь, - радостное чувство совершенно не проходит и даже не слабеет, когда во взгляде мужчины не замечает ни презрения, ни страха, что чаще всего встречал по отношению к себе. – У Вас чудная дочь, – поворачивается к ребенку с легкой улыбкой. – Прощай, Нара, и не зли своего папу. Нефилим тыльной стороной ладони прикрывает глаза от ярких лучей, вглядываясь в полупустые улочки перед собой. Заметив Хосока недалеко, направляется за ним, ведь Гука вряд-ли уже нагонит.***
Правитель севера неспешными шагами прогуливается по королевству, что совсем не схоже ни на один ранее видневшийся ему город: тут жизнь тихая и размеренная, воздух приятно пахнет цветущими магнолиями, кустарники которых разрослись возле каждого жилого дома и лачуги. Смотрит как родители провожают сыновей и дочерей в утреннюю школу, прося их быть прилежными в учебе. Сам не замечает, как доходит до лазурного моря, морской бриз щекочет разгоряченную из-за жаркой погоды кожу, остужая. Слышит широкие шаги позади, но все также стоит спиной, вглядываясь обсидиановыми глазами в самые пучины. - Сколько раз в мои руки попадала поэзия, столько раз я читал про море, – голос собеседника низкий и спокойный, четко выговаривает каждое слово. – Не было ни строки, когда бы не писали о нем, считали и убеждали других в том, что море лучший безмолвный советник, и лишь раздумья на его берегу могут прийти к конечному в итоге верному решению. - Полагаю, что у Вас другое мнение на этот счет? – Чонгук медленно разворачивается к незнакомцу, мажет быстрым взглядом по светлым волосам и карим глазам альфы, что слегка выше его самого. Удивляется, но виду не подает, когда не может учуять аромат мужчины, хоть тот стоит совсем рядом. - Большей лжи я не видал, – блондин смотрит в глаза цвета ночи и грустно вздыхает, ведь даже малейшего блеска не замечает, будто те неживые вовсе. – Море не молчит, а кричит. Каждый удар волны об каменный риф, словно голос его на миг срывается, оно о боли людской молвит и вспоминать ее просит, – сложив руки за спиной в легкий замок, переплетя пальцы, всматривается в лазурные пучины. – Раньше я искал тут утешение и помощь, но всегда находил лишь разочарование и тоску. - Тогда зачем Вы пришли? – правитель севера холодно глядит на профиль альфы возле себя. - Потому что боль любит, чтобы ее вспоминали, и, увы, другого выбора она не дает, – блондин грустно улыбается пухлыми губами, разворачиваясь вновь к брюнету, вытянув руку в вежливом жесте. – Пройдемте во дворец, правитель Чон Чонгук? Северянин коротко кивнул на легкую улыбку альфы, который став к нему спиной, направился в сторону замка. Чонгук еще несколько секунд простоял на берегу, понимая, что ветра совершенно нет, ухмыльнулся сам себе, ведь аромат Ким Намджуна и был тем морским бризом. Крутит меж пальцев уже вторую чашу, на треть заполненную алым вином, кидая короткие взгляды на слуг и придворных работников в главном зале. Хосок со скуки сравнивает цвет напитка с красной макушкой нефилима, который говорит о чем-то с музыкантами, скорее всего, в очередной раз просит сыграть что-нибудь более веселое. Альфа фыркает, когда человек напротив тянется рукой к инструменту, но решает, что может его игра немного скрасит это утро. Хосок не спрашивает младшего, куда подевася Чонгук, ведь знает его не хуже или же даже лучше Тэхена. Как бы альфа не заботился о своем друге, понимает, что любое беспокойство – трата собственных нервов и забитая не тем, чем нужно голова. За годы стало ясным лишь одно: если ты думаешь, что можешь предугадать мысли северного короля или, даже, поймать взгляд обсидиановых глаз – он тебе все это позволил. Хосок залпом опустошает чашу, отставляя ее на край стола перед собой, когда мягкая обивка дивана слегка прогибается под весом нефилима. Суженным взглядом ореховых глаз обводит Тэхена, который тут же выпрямил ноги во всю длину, сложив руки у живота. Смотрит, как тот прикрывает веки, темно бордовые ресницы которых подрагивают – видимо, игра здешних музыкантов пришлась ему по вкусу. Чувствует знакомый запах пачули с терпким бергамотом и медленно разворачивается к открывающимся входным дверям, поставив локоть на верх дивана. Вгрызается взглядом ореховых глаз, что в тени покажутся гуще вареного сгущенного молока, в идущих наравне альф: держащий руки замком за спиной Чонгук и светловолосый мужчина, от которого пахнет морем. - Должно быть, Вы и есть Ким Намджун? – смуглое лицо озаряет улыбка, что больше похожа на натянутую тетиву стрелы, наконечники коих пропитаны ядом сполна, когда Хосок приветливо кивает в ответ на приветствие короля. - Ваша правда, правитель юга, Чон Хосок, – Намджун не может не чувствовать всего напряжения, что вдруг воздух весь вытеснило, чадным газом заменив. Переводит взгляд на другого альфу, с трудом не показав своего удивления, увидев красные как кровь волосы и горящие пламенем глаза, но, сдержавшись, приветствует. – Рад встречи и с Вами, правитель запада – Чон Тэхен, – поворачивается к садящемуся на сидение кресла брюнету, который спокойно тянется рукой к свежезаваренному чаю, не одаряя вниманием ни одного из присутствующих. – С правителем севера мы уже познакомились немного ранее. - Каково было перерезать горло своему царю, которому принесли клятву верности до конца своих дней? – за время, что альфа просиживал в главном зале, уже успел узнать достаточно о том дне. Хосок спешно оглядывает заинтересованность в алых глазах нефилима и прежнее равнодушие на лице брюнета, который не отвлекается от горячего напитка, забыв про жаркую погоду Агроаса. – Будьте учтивы и угодите моему любопытству, Ким Намджун. - Совершенно никак, – незаметно сильнее сжимает свою чашу с вином, медленно поднимая взгляд прямиком на русого альфу напротив. – Мои мысли были пусты, а сердце не чувствовало абсолютно ничего, пока руки исполняли поставленную им цель, – смотрит, как старший Чон склонил голову набок, не опуская глаз, а сам же свои временами отводит. – Безусловно, у меня не было ни капли надежды, что эта тема не будет поднята между нами за этим столом, но знайте и впредь будьте уверены, что у меня также не было ни капли сомнения, когда по моим запястьям стекала королевская кровь, – голос совершенно ровный и спокойный. – Потому что сейчас я могу сидеть с Вами за чашей с вином, а не мечем, выставленным острием в Вашу сторону, пока за стенами гибнут мои люди и сгорает мой город. Мои уста принесли клятву верности народу, а не человеку, который решил погубить сотни тысяч душ за одну ночь, а в итоге сам не дожил до утренней зари из-за моего решения, – с неким вызовом смотрит на альфу, от которого идет столь противоречивый характеру запах сушеной липы, видя ответную положительную реакцию по слегка приподнятым уголкам рта. – Надеюсь, мой ответ угодил Вашему любопытству, Чон Хосок? - Более чем, – невольная ухмылка появляется на смуглой загорелой коже, когда шатен подносит чашу слегка вверх, чтобы слуга подлил в нее вина. – Вы действительно отличаетесь от ранее встречавшихся нам правителей, – отпивая глоток пьянящей жидкости, поглядывает на брюнета, который взгляда своего ледяного с него же не сводит. – Ваша мудрость действительно завораживает… - … но взгляд так и молит смотреть выше Вашей головы или вовсе в иную сторону, – верно договаривает за альфу Тэхен, внимательно выслушав и понаблюдав за Кимом. – Сказали бы Вы свои последние слова, уставившись, как немного ранее, на колонну позади, и я бы от скуки начал ножом вырезать из яблока статуэтку, – доброжелательно улыбается нефилим, следя за вдумчивым светловолосым альфой, вынимая меч из собственных ножен и выставляя его горизонтально перед Намджуном. – Говорю Вам это лишь во благо, не отводите взгляд до тех пор, пока эту возможность не отняла слепота, не сразила болезнь или же не пронзил наконечник вражеской стрелы. – проводит обтянутыми медовой кожей пальцами по всей длине лезвия, смотря глаза в глаза королю. – Если рука продолжение нашего меча, то глаза определенно само его острие. Ким словно завороженный сидит, внимая каждому слову нефилима, который сейчас спокоен и рассудителен, словно огонь в походной лампе, освещающий своим светом тьму, но альфа уверен лишь в одном – стоит сказать лишнее и это пламя вырвется наружу, оставляя только пепел на своем пути, который развеется в неосвещенной больше черноте. Из мыслей правителя выводит резкое движение Тэхена, прячущего меч обратно в ножны, оставляя тот покоиться рядом с ним. - Объясни мне, - низкий и холодный как сталь голос пронесся по залу, эхом отходя от стен, - почему к моим ушам не доносится плач, под ногами не струится кровь, а запах гари не витает в воздухе? – отставляет чашу на край стола, сложив руки на животе, впивается взглядом обсидиановых глаз в короля, в зрачках которых, Ким готов поклясться, увидел всю эту картину. – Или лучше ответь мне, - тон становится все грубее, делает некие паузы, но даже в эти моменты светловолосый альфа не может и слова вымолвить, - принесешь ли клятву верности моему народу? Все спокойствие Намджуна в этот миг улетучилось, потому смотрит округленными глазами цвета горького шоколада в абсолютно равнодушное лицо правителя империи. - Теперь понятно, с какими намерениями ты приказал нашим людям держать свои мечи в ножнах после визита гонца, – Тэхен улыбается, поглядывая на обескураженного Кима, а после поворачивается к Чонгуку, видя, как краешки губ слегка приподнялись. – Вот, каков был твой интерес, Гукки. - Этот вопрос не был неожиданностью, после того, как он перешагнул порог замка бок о бок с агроаским королем, который шел на своих здоровых двух, – Хосок также подобрел в лице, начав хохотать, пальцами цепляя нарезанные фрукты с подноса, после чего разворачивается к Киму. – Флорес сильна и могущественна в лице своих правителей, но это не значит, что не нуждается в верном и соответствующем ей советнике. - Агроас больше не будет самостоятельным царством, отныне будет полностью принадлежать империи трех роз. Свои прежние полномочия и грань дозволенного ты уже знаешь, – продолжает говорить Чонгук, смотря на успокоившегося Намджуна, который внимательно слушает каждое слово. – Можешь продолжать те изменения, что уже начал. Я хочу, чтобы восточное королевство не было слабой стороной Флореса, а стало ему равным, - на лице появляется легкая улыбка. - Думаю, с этим у тебя не возникнет проблем, видя, как ты преобразил город всего за пару дней правления, – притягивает ближе к себе не тронутую ранее чашу с вином. – Согласен ли ты стать правой рукой империи трех роз, Ким Намджун? Альфа несколько секунд размышляет обо всем сказанном, кидает мимолетные взгляды на Хосока и Тэхена, которые также взялись за свои кубки с пьянящим напитком, после чего сам цепляет пальцами свой сосуд. - Я обязан сделать все, чтобы заполучить Ваше доверие, потому что принимаю это предложение, – Ким вежливо кланяется, ощущая теплую ладонь на своем плече. - С этого момента ты обязан много чему, кроме этой глупости, - тон Чонгука слегка смягчается, когда он немного прихлопывает по светлой легкой ткани одежды, от чего альфа выпрямляется и смотрит на него, - лучше поскорее обретай доверие к нам, Намджун. - Завтра утром поедешь вместе с нами в столицу Ларрэн, а потом и в другие главные города империи, чтобы ты смог лучше освоиться, – говорит Хосок, вместе со всеми отпивая глоток вина. - Захвати больше теплой одежды, в тех краях далеко не тепло, – продолжает нефилим, уже почему-то задорно смотря на брюнета, который от такого внимания к себе нахмурил брови. – Ведь великий король севера и всей империи Флорес не имеет достаточной власти распорядиться, чтобы весь замок был вдоволь прогрет, – кидает взгляд алых и со странным довольным блеском глаз на Кима. – Запросто можно заледенеть по пути в зал, оставшись на месте ледяной статуей в качестве нового элемента декора. Правда, Чонгукки? Северянин глаза чуть ли до потолка не закатывает, пытаясь впредь не смотреть на самодовольную рожу альфы, от которого веет уже приторной алкогольной вишней. - В следующий твой визит, именно твои покои можно будет смело нарекать самым холодным местом на этой земле, – спокойным тоном басит король, отпивая несколько глотков вина, удобно умостившись спиной в мягком кресле, закинув ногу на ногу. – Не скажу, что я бы отказался от твоей заледенелой фигуры,– впивается глазами, что ночи чернее, в багровые зрачки напротив, отвечая всепоглощающей тьмой на пламя. - Ты бы стал прекрасным украшением главного зала во дворце, Тэхенни. - Кажется, я запамятовал рассказать о самом важном, возможно, что сложнее всего будет привыкнуть к подобному, - Намджун смотрит на невольную улыбку Хосока, который уже заливисто смеется, а веки его складываются в небольшие дуги, на подобии полумесяцев. Старший Чон в дружеском жесте машет рукой в сторону метающих в друг друга злые взгляды правителей, показывая тем самым Киму, что это все в пределах совершенно обыденного. – Этих двоих не изменит даже сама смерть. Альфы еще немного сидят в главном зале, наслаждаясь алым вином и приятной компанией друг друга. Намджун взмахом руки подзывает к себе трех омег, которые тут же становятся за спиной короля, слушая тихий и вкрадчивый голос. Ким просит прислужников провести повелителей в подготовленные для них покои и быть рядом, если тем что-нибудь понадобится. Чонгук напоследок напоминает о том, что выдвигаются они с восходом солнца, чтобы поскорее прибыть в столицу империи трех роз.