Ядовитый долгожитель в плену глицинии

Примерно три тысячи лет назад, когда Верхний и Нижний Египет еще были в раздоре, а золотые пески пустынь казались пропитанными слезами и кровью павших воинов, фараон Верхнего Египта — Менес — совершил очередной поход на Нижний Египет, а именно на земли Гизы. Раньше существовало множество самостоятельных «деревень-государств», которые мирно сосуществовали и не видели причин для сражений. Однако со временем климат постепенно начал изменяться: небольшие реки высыхали, а полные зелени и озер оазисы сменялись безжизненными пустынями. Из-за поисков пригодной для жизни земли люди в деревнях были вынуждены объединиться в союзы — около 20 возникло в Нижнем Египте, в зоне дельты Нила, и 22 союза — в Верхнем. Тогда же Верхний Египет столкнулся с неминуемым и ужасным бедствием, что был подобен суду богов и смертельной казни одновременно, что безжалостно изматывала и не щадила никого, ни детей, ни стариков. И имя этому бедствию — голод. Он был настолько сильным и смертоносным, унося сотни и тысячи жизней на тот свет, что у правителя не было иного выхода, кроме как скрепя сердце начать войну. Весь его народ погибал у него на глазах: даже самой простой еды и воды уже почти не было, а все живое и способное сгодиться в пищу, будь то корни растений или кора деревьев — и вовсе оказалось исчерпано. Ко всему прочему началось пересыхание мелких водоемов — не осталось даже рыбы. Люди были вынуждены переселяться в долину самой великой реки и продвигаться на север, в дельту, где они неизбежно сталкивались с жителями деревень Нижнего Царства. Вспыхнула очередная война. Менес, известный своей мудростью и добротой, отбросил все свое радушие и мягкость, и решительно возглавил армию, направив ее к дельте Нила, туда, где у его народа все еще были шансы на жизнь. Военные отряды состояли из всевозможных ополченцев. Основной целью подобной армии были грабительские походы, что бы остальные люди — женщины, старики и дети — могли прожить еще хотя бы одним днем дольше. Они брали только еду и ничего больше. Даже глоток воды посреди песчаной пустыни был бесценен для них. Войско Верхнего Египта достигало семидесяти тысяч человек, во главе которых стоял сам фараон. И с каждым удачным нападением, получая в свои руки и отдавая своим близким новый кусок хлеба и кувшин с водой, они все еще могли продлить себе жизнь на несколько дней. Когда десять из двадцати деревень Нижнего Египта пало, войска Менеса наконец были достаточно сыты и напоены, чтобы крепко держать в руках оружие и щиты. Воины царства Верхнего Египта были вооруженны булавами с каменными наконечниками, боевыми топорами из меди, копьями с каменными навершениями, а также кинжалами из камня и меди. Даже это, простое на первый взгляд, оружие могло стать лучшим помощником в бою, если находилось в умелых руках, а именно таких людей отбирали в войско фараона. В качестве же защиты они имели деревянные щиты, обтянутые кожей, что были достаточно легкими и прочными, тем самым отлично закрывая от ударов противника. Однако, даже так... Этого все равно оказалось не достаточно. При военном походе на Гизу все войско Менеса, как и его самого, ожидала подготовленная западня. Воины Нижнего Египта, что во множество раз превосходили своим количеством войско царя Верхнего Египта, окружили их со всех сторон. Генерал Нижнего Египта отдал приказ. Море из людей, лошадей и звенящего оружия неудержимым потоком хлынуло на неожидавшую подобного разворота армию. Но как бы не желал, Менес не мог велеть им отступить. — Вперед!! В бой до последней капли крови!! Да прибудет с нами Ра! — его голос звучал напористо и уверенно, но сердце готово было разорваться при понимании, что все эти храбрые и преданные своему фараону воины — обречены. Как и он сам. Ответом ему стал звон поднятого оружия и громкий хор многотысячных голосов: — За фараона! За бога солнца — Ра! За их спинами было слишком много жизней, они не смели сдаваться. Сами же воины и не упоминали о бегстве. Они понимали, что отступи они сейчас — их родные земли и семьи будут захвачены и уничтожены. Два огромных океана из людских тел и доспехов, лошадей и пехоты столкнулись в битве. Восьмидесятитысячное войско Нижнего Египта было словно огромный ненасытный крокодил, что пожирал обессиленную длительным голодом и истощением лань — армию фараона Менеса. Огромный океан сражений под двумя разными знаменами медленно превращался в кровавый ад, над которым возвышались победные возгласы Нижнего Египта, а на самом дне в то же время тонули в крови предсмертные стоны поверженных воинов Верхнего. Сорок тысяч человек, что их повел за собою фараон Менес, оставив остальные тридцать тысяч воинов для защиты земель за своей спиной — пали. Спастись смогли немногие. Разбив вдребезги войско противника, генерал Нижнего Египта допустил оплошность и лишь после окончания бойни заметил, что по недосмотру позволил нескольким отрядам врага скрыться в песках. Его армия тут же ринулась в погоню. Из огромного войска осталось не более двух тысяч человек — самые опытные генералы и лучшие бойцы, а также просто те, кому посчастливилось выжить, все еще держались на ногах, скрываясь среди песчаных дюн. Пока что оставался в живых и сам фараон, раздумывая, каким образом увести врага как можно дальше от границы Верхнего Египта и при этом утянуть на тот свет с собой этого столь талантливого генерала, устроившего подобную рискованную засаду. Очевидно, Нижний Египет бросил все свои силы на этот бой, не оставив ни единого воина или стража за пределами Гизы. Подобная глупость была верхом безрассудства! Однако, именно благодаря ей Нижний Египет фактически одержал победу. То, когда вражеская армия обнаружит их и уничтожит — было лишь вопросом времени. — Правитель! Правитель!! — Что случилось, Атэх? — Менес в недовольствии обернулся, сидя за дюной песка и облокотившись одной рукой на колено. — Ваше Величество, мы нашли в песках человека! — генерал преклонил колено, опустив в поклоне голову. — Человек в этих песках? С Нижнего Египта? Из Гизы? — Нет, мой Повелитель, он не похож на египтянина! — Что значит "не похож"? Он иностранец? — глаза Менеса стали похожи на два янтаря, что были переполнены острым подозрением орла и недоверием гремучей змеи. Если это окажется выходец из Ливии или же другой вражеской страны, то было бы проще избавиться от него. — Скорее всего, — Атэх склонил голову еще ниже, а его темные длинные волосы коснулись золотого песка. — Но он не похож ни на одного из известных нам иностранцев. — Что? — Его кожа бледная, а волосы черны и длинны. Его черная одежда размашиста и пропитанна кровью, но нет ни одной раны на самом теле. Кажется, он также не понимает ни слова из того, что мы говорим и не умеет читать. Сколько бы мы не допрашивали его, кто таков и откуда он здесь, этот человек либо молчал, либо же говорил непонятной нам речью. Менес нахмурил брови, ощутив очередную головную боль. Их шансы на жизнь итак почти равны ничтожеству, а теперь еще и какой-то иностранец в окровавленных тканях оказался в этих песках? Чему быть, того не миновать. Воля Ра действительно непредсказуема. — Покажи мне его. Фараон поднялся, твердым шагом направившись вслед за генералом. Когда они пришли, перед ними в самом деле оказалось нечто, закутанное в местами разорванные черные одежды. При этом оно было замотано в несколько слоев ткани, что уже было крайне странно для этих жгучих песков, и едва сохраняло человеческий силуэт. Это "нечто" сидело, скрестив ноги и сгорбившись, а из-за черных прямых волос, что доставали поясницы, были видны лишь редкие участки смертельно бледного лица. Казалось, будто солнце никогда не касалось этой чистой кожи, оставив ее столь белой, что можно было сравнить с цветом очищенной от грязи человеческой кости. Однако, это все еще был всего лишь человек. — Кто ты таков? — Менес подошел ближе, стараясь держать свой тон в меру вежливым и в меру угрожающим. Человек поднял голову, переведя свой нелюдимый аметистовый взгляд от кожаных туфель фараона с камнями и изогнутыми носками вверх по голых ногах и остановившись на свисающем с шеи драгоценном ожерелье. Было легко понять, что перед ним стоял главный из всех этих людей в пустыне. Лэйюй медленно и разборчиво задал краткий вопрос: — Что это за место? Ответа не последовало. Этот мужчина с загорелой темной кожей перед ним ничего не сказал, лишь молча таращась и разглядывая его с головы до пят. Лэйюй раздраженно сжал челюсти и поджал губу, опустив в ледяной злобе голову обратно. Солнце здесь оказалось слишком назойливым для него, а жалкому человечишке было бы слишком много чести, чтобы божественный дракон столь долго напрявлял на него свой взор. Он не собирался больше поднимать на него глаза. Фараон остолбенел на мгновенье. Эта речь действительно была далека от всех знакомых ему языков. А ведь он знал наречья всех деревень в этих землях и так же изучал иностранные языки и письмо благодаря пойманным пленникам! К тому же эти глаза... ни у одного египтянина не могло быть таких глаз! Ни у кого он еще не видел подобные глаза цвета грозового утреннего неба! Что это, как не божье знамение!? Но доброе ли, плохое ли — это еще предстояло узнать. — Твоя речь не понятна мне, чужеземец, — Менес усмехнулся, — однако, твои глаза похожи на воды Нила, что есть ни что иное, как спасение. А затем он сделал то, от чего все окружающие его подданные едва не ухватились за головы в панических и тревожных криках. Фараон опустился на колени, сев на песок перед этим человеком, чтобы ясно видеть его глаза. — Повелитель!!! — Встаньте, Повелитель!!! — Фараон не должен склонять колени или голову ни перед кем, кроме бога Ра!!! — Всем замолчать! — Менес подал резкий знак рукой. Генералы и воины вокруг умолкли, не зная, что делать. Они не могли понять, о чем только думает фараон. Его войско разгромлено, а Верхний Египет фактически пал, так как он может еще сильнее угнетать дух и моральный устой своих воинов, становясь на колени перед каким-то чужеземцем!? Сам же Менес слегка улыбнулся, смотря в леденящие душу глаза перед собою и вновь медленно задал вопрос: — Имя. Какое твое имя? Чужак не ответил ему. Тогда фараон указал рукой на себя: — Мое имя — Менес, — затем его ладонь начала указывать на каждого из генералов за его спиной и он продолжал называть их. — Его имя — Атэх, имя этого — Нэфу, а это — Нефруру, Рами, Нэмут, Калит и Хэфут. Затем его рука указала на самого незнакомца и последовал тот же вопрос: — Какое твое имя? Лэйюй понял, что этот человек хотел от него. Но называть имя, что дала ему та женщина, он не собирался. По этому просто покачал головой в качестве отказа. — Без имени? Значит, у тебя нет имени... — Менес задумался. Скорее всего этот чужак не желал произносить его, однако, это было не важно. — Принесите ему воды! — Но, Повелитель, у нас почти не осталось... — Не важно, — Менес махнул рукой, — просто принесите! Лэйюй неохотно принял кувшин с водой. Несколько раз окатив ее по его стенкам и убедившись в относительной чистоте, Повелитель Грозы все же отпил один-два глотка. Его тело не нуждалось в человеческой пище, но вода для него была неплохим способом понизить температуру столь жалкого человеческого тела, что едва не валится на куски от этой пустыни. Отдав кувшин обратно, он невольно взглянул на лицо этого человека, что все еще сидел перед ним на коленях. Он смотрел на ровные и аккуратные черты лица, отмечая, что миндалевидные глаза были немного схожи с глазами дракона и феникса. Когда же он решил обратить внимание на сам их цвет, взгляд Повелителя Грозы застыл в немом удивлении. Он снова в самом деле встретил человека, чей взгляд напоминал собою камни, хоть и тусклого, но все же драгоценного янтаря! Он и близко не был похож на Ваньзи, но эти глаза... на один из восьми напомнили ему о ней. С тех пор, как его свергли в эту пустыню, он неисчислимое количество дней и ночей брел сквозь песок и палящее солнце, не имея ни малейшего представления, где находится. Теперь же, увидеть хотя бы малейшее напоминание о ней — это все же было лучше, чем ничего. Ему не нужно было никуда возвращаться, его ничего больше не обременяло, а также его силы и две жемчужины были все еще при нем. Так какая разница, в человеческом теле он или в божественном? Теперь он волен делать то, что возжелает сам, и никакие небесные запреты ему неведомы. — Менес... Атэх. Нэфу. Нефруру. Рами. Нэмут. Калит. Хэфут, — он в точности повторил каждое имя, верно указав взглядом на всех генералов и выделив каждое слово. Он запомнил их всех. — Верно! Отлично, ты все запомнил! — Менес оживился, улыбнувшись при мысле, что этот чужак в самом деле пошел ему на встречу. Может быть, они все не доживут до следующего рассвета, но даже эта маленькая радостная новость заставила фараона ощутить толику распространяющегося в груди счастья. Возможно, от безысходности он действительно начинает сходить с ума. Внезапно один из мужчин в военных доспехах в тревоге подбежал к нему, указывая рукой в сторону песчаных дюн. — Повелитель! Нас скоро настигнут! Копья армии из Гизы уже видны на горизонте! Менес поднялся с тяжелым сердцем. Они отправили ястреба в Фивы с вестью о том, что войско их правителя пало и теперь весь Верхний Египет должен будет позаботиться о себе сам или же пасть следом. Лэйюй молча наблюдал за происходящим, кажется, начиная постепенно понимать, кто эти люди. Эти жалкие палки в их руках, похожие на копья, эти булавы и деревянные щиты... эти кинжалы из меди — это все лишь ничтожное оружие слабых людишек, завязавших между собой войну. А те, кто сейчас находились перед ним — не более, чем горстка выживших после великого разгрома, у которых, судя по всему, не осталось ни еды, ни воды. Стоит ли ему вмешаться в эти жалкие потуги выжить..? Фиалковый холодный взгляд опустился на кувшин с водой, а затем медленно осмотрел несколько тысяч человек вокруг. Недостаток еды и питья был очевиден даже для него. А этот человек вот так просто отдал в его руки целый сосуд с водой? Это было действительно глупо. — Встать в строй! Приготовить щиты и копья! — один из генералов принялся за подготовку к битве. Он выглядел весьма сурово и был крайне строг к своим воинам, однако он был так же строг и к себе. Вооружившись всем, чем только было возможно, люди с гордостью готовы были встретить в этих песках свою смерть. Сам же генерал истекал холодным потом, скрывая за маской напускной злости свою скорбь и отчаяние. Пусть у него самого не было семьи или близких, потому смерть не была ему страшна, однако с этими молодыми воинами было все не так. Он действительно жалел, что не мог спасти эти молодые жизни. Он очень не хотел, чтобы все его лучшие воины закончили свой путь вот так. Лэйюй все это время наблюдал за ним. Генерал Хэфут. Этот человечешка был достаточно стойким и несгибаемым, однако, именно такие и ломаются в первую же очередь. В дали уже был слышен шум доспехов и копыт. Лэйюй медленно поднялся, отряхнув с себя песок. — Нужно укрепиться здесь и задержать их как можно дольше. Иначе люди из Верхнего Египта не успеют спастись, — Менес сидел над папирусом с нарисованной картой, в раздумиях потирая подбородок и хмуря лицо. Он не знал, есть ли у них хоть малейший шанс прорваться сквозь копья и стрелы врага. Если бы это было возможно, они бы захватили Гизу и ход боя был бы на их стороне, ведь все войска уже покинули ее, оставив город полностью без защиты в погоне за ними. Неожиданно один из генералов, его правая рука — Нэмут, коснулся плеча царя с легкой усмешкой: — Ваше Величество, смотрите. Последняя битва еще не началась, а наш Хэфут уже собрался ввязаться в бой. — Что? Разве он не собирался построить своих воинов? — когда Менес обернулся, то был поражен до глубины души. Второй его самый преданный генерал кричал и пылал видимым гневом на подошедшего к нему чужеземца! Неужели безумие поразило и его подданного, раз тот предпочел обычную перебранку вместо военного дела!? Сам же Хэфут был вне себя от ярости, смотря как чужеземец вертит в своих руках отобранное у него копье. Это было Его копье! Да как он только посмел!? — Жалкий чужак! Я разорву тебя на части и брошу крокодилам! Какая наглость!! Как ты только посмел протянуть свои паршивые руки к моему оружию!! — он сделал выпад, пытаясь отобрать копье, однако Лэйюй ловко увернулся, почти не сойдя с места. Его бровь вопросительно изогнулась при взгляде на человека перед ним, а кончики пальцев медленно провели вдоль гладкого деревянного копья. Незаметно скользнуло несколько молний. А затем он неожиданно бросил его обратно в руки генералу, словно детскую игрушку. — Что за...!? — Хэфут был до крайности возмущен, поймав свое копье. Вены на его висках вздулись, а руки сжались в кулаки. Он не заметил, что каменный наконечник на нем стал куда более острым. Повелитель Грозы не обратил на него никакого внимания и опустился, зачерпнув горсть песка и начав пересыпать из ладони в ладонь. Все вокруг с непониманием наблюдали за ним, не представляя, что же этот чужеземец пытался сделать. Поиграть в песочницу? Однако, когда терпение Хэфута лопнуло и он уже готов был просто заколоть досмерти этого чужака, кто-то позади него ухватил его за запястье, тихо заговорив: — Не стоит спешить, отправиться в Дуат* мы все еще успеем во время грядущего боя. Дуат (егип. dwȝt) — в мифологии Древнего Египта загробный мир.