Ядовитый долгожитель в плену глицинии

Говорящим оказался Менес. Хэфут был вынужден подчиниться и опустить копье. Лэйюй поднялся, по-прежнему держа горсть песка в руке. Он бросил мимолетный взгляд на фараона, что приструнил своего подданного, и направился в сторону от высокой дюны. За песчаным склоном виднелось огромное войско, что стремительно приближалось к ним. Неисчислимое количество лошадей и людей были схожи с необъятным морем посреди бескрайнего океана золотой пустыни, что волнами приближалось под палящим солнцем прямо в их сторону. Лэйюй сделал несколько шагов вперед, полностью обойдя дюну и встав лицом к этому шумящему потоку жалких людей. Все, кто остался за его спиной, с тревогой смотрели на безумца, чьи мозги и здравомыслие, очевидно, высохли в этой пустыне. Менес попытался выйти вслед за ним и остановить, однако Хэфут и Атэх остановили его, положив по одной руке на каждое плечо фараона и покачав головой. Тогда же подошел Нэмут и с неизменной насмешкой произнес, сложив руки на груди: — Если хочет умереть первым, так пусть умирает. Нам же до этого чужака совершенно нет никакого дела, — этот человек был похож на пустынную змею — спокойную и размеренную в каждом своем извивистом движении, но в то же время хитрую, ядовитую и крайне опасную. — Нэмут прав, — Атэх встал рядом по левую руку фараона. — Этот человек чужд египтянам и даже не знает нашего языка. Нам незачем указывать ему на его безумие тем более тогда, когда самих нас ждет лишь погибель. Хэфут же лишь презрительно фыркнул, оставаясь с правой стороны фараона. Все здесь прекрасно осознавали свою грядущую участь и теперь надеялись лишь в волю сразиться, что бы перед смертью срубить как можно больше вражеских голов. Этот же просто вышел вперед без единого оружия. Слабоумный безумец. Менес тяжело смотрел в спину человеку впереди, чьи потрепанные кроваво-черные одеяния больше напоминали лохмотья призрака пустыни. — Эй! Чужеземец! Лэйюй нехотя обернулся. Он также запомнил это слово, которым эти беспомощные людишки постоянно звали его, потому понял, что обращались именно к нему. В руки Повелителя Грозы был брошен искусный бронзовый кинжал царя. Менес слабо улыбнулся, обратившись к нему: — Не стоит умирать, ни разу не взмахнув оружием в руке. Теперь оно у тебя есть. Так что прояви свою силу напоследок, чужеземец. Менес отлично знал, что этот странный человек с глазами утреннего Нила под лучами рассвета не поймет ни слова из сказанного, но все же пожелал произнести их вслух: — Да прибудет с тобой Ра. Может быть, еще встретимся в Дуате на суде Анубиса и там я все же узнаю твое имя. Повелитель Грозы перевел взгляд с царя на клинок в своей руке. А затем осыпал его песком из ладони, заставив тот закружиться в небольшом вихре вокруг лезвия. Когда вихрь рассеялся — кинжал оказался заточен лучше нового в десятки раз. Глаза Менеса расширились в неверии. Что он только что увидел? Ему грезится? Песок в самом деле сейчас вертелся крохотным ураганом вокруг кинжала!? Однако, повернув голову в стороны троих генералов подле себя и застав их оторопелые и перепуганные лица, Менес в самом деле понял, что ему не привиделось. Этот человек только что управлял песком! Каково же было его удивление, когда армия Нижнего Египта все же настигла их, но стоило всадникам подъехать ближе, как их кони, едва завидев чужеземца, бросались в истерические бега! Они сбрасывали со спин своих же владельцев и ломали ребра всем несчастным, что оказались под их копытами. Ошеломленные таким внезапным странным поведением собственных лошадей люди начинали попросту убивать их вместо остатков войска Верхнего Египта. Таким образом, едва приблизившись к ним, враг начал воевать сам с собой, полностью погрузившись в хаос и неразбериху. Менес не верил своим глазам! Половина многотысячной армии была полностью лишена контроля! Это был идеальный миг для нападения! Однако, чужеземец так не считал. Он поднял руку, останавливая фараона от приказа атаковать. — Чего мы ждем!? — Хэфут готов был взорваться с каждым мигом все сильнее. Теперь у них появился шанс если не на жизнь, то на победу! Менес медлил. Его взгляд был прикован к чужаку впереди. — Не торопись. Видимо, это еще не все. Лэйюй стоял, наблюдая, как эти жалкие насекомые пытаются собрать свои остатки и поднять тела в новый строй. Треть армии Нижнего Египта оказалась уничтожена их собственными лошадьми. Теперь осталось не более пятидесяти тысяч воинов на ту пару тысяч, что была за его спиной. Все еще многовато. На кончиках пальцев Повелителя Грозы заискрились молнии. Их прекрасно видели все генералы и их приближенные воины, а также сам царь, но сказать что-то или произнести хоть слово не смог никто. Менес и сам потерял дар речи, будто ему, фараону, вырвали язык! Бог! Этот человек был божеством! Грозовые черные тучи заволокли небеса, затмив собою солнце и угрожая громкими раскатами грома всему живому внизу на земле. Армия Нижнего Египта начала паниковать, ощутив что-то неладное с этим человеком впереди и его странную связь с этими внезапными темными облаками. Однако бежать было уже поздно. Черные небеса раскололись очередным раскатом грома, а яркая и искристая молния рассекла их пополам. Затем снова. На третий раз удар молнии в небе был столь сильным и ярким, что разорвал на части облака. Тучи приобрели форму извивающегося огромного черного змея, чья голова напоминала нечто среднее между головой ящерицы и львиной или собачьей. Этот змей в небе ужасал и повергал в бегство самых смелых воинов. По всему его телу дребезжали тысячи молний, а глаза светились ярким светом разъяренных небес. Казалось, будто он поглотил само солнце, принеся сущий мрак на земли Египта. Обе армии, как Нижнего, так и Верхнего Царства были преисполнены страха. Лэйюй не собирался церемониться. Разъяренные молнии посыпались с небес подобно дождю. Они испепеляли в черный прах как людей, так и одежду на них, а многочисленное войско раздалось криком ужаса. Кто-то пытался убежать, сломя голову, но безжалостная стихия тот час настигала его, превращая в черный песок. От воинов Нижнего Египта не оставалось ничего, кроме расплавленных медных наконечников и лезвий или же обломков каменных навершений от копий. Кровавого месива так же не было, вместо этого золотые пески пустыни потемнели от грязного черного пепла, смешавшись с ним. Менес не мог оторвать дрожащих глаз. Это было самое ужасающее зрелище за всю историю двух царств Египта. Подобная мощь была соизмерима лишь с силой богов. Хэфут медленно истекал холодным потом вновь, с диким ужасом смотря на этого чужака впереди. Подумать только, кому он недавно едва не перешел дорогу... Великий Ра явно уберег его, когда царская рука остановила его от непоправимой глупости несколько мгновений назад. Когда из воинов Нижнего Египта осталось не более двух тысяч человек, что боялись сделать даже один шаг, молнии прекратились. Небеса просветлели и палящее солнце вновь одарило пески пустыни своим светом и теплом. Лэйюй медленно обернулся и подошел ко все еще оцепеневшему фараону, вернув в его руки заточенный кинжал. Менес несколько мгновений смотрел в фиалковые глаза божества перед ним, прежде чем опуститься на колени. Остальные генералы вместе с ошеломленным войском последовали его примеру, точно так же встав на колени и склонив голову. Увиденного было более чем достаточно, чтобы навечно породить ужас и благоговение в их человеческих сердцах. В ледяных глазах Повелителя Грозы незаметно мелькнули нотки удовлетворения. Однако он также чувствовал и недовольство — ему нравилось чувство превосходства, однако еще более он ценил то ощущение открытости, лишенное всякого лицемерия и лжи, что проявляла к нему Ваньзи. В ее отношении так же не было и страха, что сейчас овладел этими людьми. Он поднял царя Верхнего Египта, взяв из его рук короткое копье и что-то начертив им на песке. Сам Менес был все еще слишком впечатлен происходящим, чтобы осознать, что же этот могущественный бог хотел ему сказать. Он смотрел на непонятные символы, изображенные на песке у его ног и никак не мог понять их суть. Тогда закутанный в черные одежды бог указал в легком раздражении на него рукой, произнеся его имя: — Менес, — затем он сразу же начертил что-то на песке. Рука Лэйюя точно так же начала указывать на нескольких генералов, называя каждого по имени и сразу рисуя что-то на песке в столбик, а в конце он указал на самого себя и вручил короткое копье в руки царя, ткнув его концом несколько раз в пустое место под надписями. Наконец он начал понимать. — Ты хочешь, что бы я написал твое имя? Но я ведь не знаю его... — взгляд Менеса опустился на изрисованный золотой песок. Он вспомнил, что в прошлый раз на вопрос об имени человек перед ним отказался говорить. Может ли быть, что тот жест головой вовсе не был отказом? Выходит, у этого бога в самом деле не было имени? Он понял! Наконец он все понял! Этот бог в самом деле хотел, чтобы он сам дал ему имя! — Ты хочешь, чтобы я сам придумал его, верно? Если так, тогда... — фараон начал во взволнованном трепете перебирать в голове все величайшие и лучшие имена, что были ему известны, однако ничего подходящего так и не приходило на ум. В итоге, когда его взгляд упал на возвращенный острый кинжал, Менес воодушевленно произнес, сразу же начертив на песке: — Сэфу*! Твое священное имя будет Сэфу! Значение египетского имени Сэфу — меч, клинок. Повелитель Грозы несколько раз проговорил его, согласно кивнув. Подходит. Теперь для этих людей он будет известен, как Сэфу. Нижнее и Верхнее Царства были объединены. Менес в итоге обрел титул первого фараона единственного цельного Египта, что больше не был двумя разными царствами. Он стал основателем I династии фараонов Египта, а его победа над Нижним Царством была запечатлена и увековечена на камнях и стенах храмов. Но нигде не было сказано ни слова о боге грома и песка с белой, словно человеческая кость, кожей и черной одеждой, обернутой в множество слоев. Едва стоило Сэфу немного научиться понимать этот странный язык, он первым делом запретил любое упоминание его собственного существования. Здесь, в этих золотых песках под неистовым солнцем и в человеческом теле он был достаточно далеко от остальных известных ему богов, что ранее низвергли его с небес, чтобы те не смогли следить за ним. Если же людские упоминания и молитвы богу грома, молний и песка достигнут небес, Владыка несомненно обнаружит, что это именно он и обратит на него свой пристальный взор. Поэтому Сэфу также выдвинул еще одно требование — он запретил всем, кто видел его силу и мощь, говорить хоть слово об этом, пригрозив жестоко наказать всякого, кто не сдержит свой язык за зубами. Никто не смел противиться, послушно приняв эти условия. Первый фараон Менес был безмерно счастлив повстречать этого бога, а поскольку тот не торопился никуда уходить, немедленно предложил остаться. Сам Повелитель Грозы действительно не видел смысла бесцельно идти куда-то, потому принял это приглашение, решив, что оно принесет немногим больше пользы, нежели глупые скитания пустыней. Когда войско фараона теперь уже единого Египта возвратилось на свою родину в Верхнее Царство, в замке царя в спешке отворились ворота. Жрецы и жрицы, наложницы и вся прислуга с неподдельным счастьем и почетом встречали своего правителя, что возвратился с огромной победой. — Фараон возвратился!! — Слава Фараону!! — Слава богу солнца — Ра!! Менес с натянутой улыбкой встретил своих людей, что возвышали его и кланялись в радостных криках. Но все эти голоса были вовсе не тем, что он больше всего хотел услышать. Менес ступил несколько шагов вперед, а за его спиной медленно шли выжившие генералы и Сэфу. Будучи все в тех же странных и потрепанных одеждах и выглядя хуже ожившей смерти, он ожидаемо привлекал к себе сверхмерное внимание притихших людей. Несколько взрослых сыновей фараона подошли к отцу с приветствием и поздравлениями с удачной битвой, однако улыбка Менеса была все такой же вымученной. Лишь когда единственный детский голос счастливым криком раздался среди толпы, глаза фараона просияли счастьем. — Отец!! Ты вернулся!! — из-за спин стражников вырвался мальчишка лет шести, в радостной улыбке бросившись к мужчине. — Ты уже успел соскучиться? Какой шустрый! — Менес поспешно поймал и поднял на руки ребенка, что стремглав прибежал к нему, чтобы наконец обнять. — Отец несомненно вернулся бы! Он ведь самый сильный и великий из всех людей!! — мальчишка счастливо жался к нему, не слезая с рук. — Конечно! Можешь не сомневаться! — фараон рассмеялся, обернувшись к Сэфу с ребенком на руках. — Сынок, знакомься, этого человека зовут Сэфу. Он один из тех, без кого твой отец бы не справился в этот раз, поэтому тебе стоит поприветствовать и его, — он опустил ребенка на пол, слегка подтолкнув к нему. Сам Повелитель Грозы не горел желанием возиться с детьми, поэтому просто продолжал стоять, излучая своим отчужденным и недоброжелательным видом лишь угрозу и леденящий холод в надежде, что этот мальчишка испугается и просто убежит обратно к отцу. Однако, ребенок будто вовсе не ощущал этих темных волн недовольства и угнетающей, подавляющей атмосферы. Он все с той же сияющей улыбкой подбежал к Сэфу, ухватив его за потрепанный подол черных одежд маленькой рукой и посмотрев тому в глаза, неожиданно искренне восхитился: — Дядя Сэфу! Твои глаза такие красивые!! Все вокруг мгновенно оторопело умолкли. Этот человек в черных одеждах источал вокруг себя лишь чувство смерти и зла, а первыми словами этого маленького принца оказалась подобная фраза!? Немыслимо!! Лишь генералы и фараон стояли с улыбками на лицах, кто с издевательской, а кто с полной умиления. Именно к последним относился сам Менес, мысленно похвалив своего сына за его искренность и возрадовавшись, что это дитя в самом деле было похоже на своего отца во взгляде на людей. Сам Сэфу порядком окаменел. Единственной, от кого от слышал подобные слова, была лишь Ваньзи. Остальные живые существа предпочитали трястись от страха или убегать при одном только его взгляде, но никак не находить его глаза приятными. Как тогда мог этот ребенок... сказать ему, что они красивы? Безрассудство. — Спасибо дяде Сэфу! Дядя Сэфу, спасибо, что помог моему отцу!! Повелитель Грозы мимовольно вздрогнул. Какой парадокс — ощутить то же самое странное чувство обжигающего тепла и доверия от этого мальчишки, что и когда-то от Ваньзи. Он впервые пристально посмотрел на ребенка, наклонив голову вниз. Смуглая нежная кожа казалась бронзовой, а маленькое тело было не худым и не полным, где-то наполовину скрытым под легкой и роскошной одеждой. Казалось, словно этот ребенок был слеплен из глины в идеальных пропорциях рукою мастера и ткани на нем должны были соответствовать ему своим высоким качеством. Черные мягкие и шелковистые волосы мальчишки достигали его лопаток, переливаясь золотым блеском, а аккуратные ушки едва заметно показывались между их локонов. Его детское лицо расплывалось в улыбке тонких и аккуратных губ, а под густыми чернильными ресницами скрывались блестящие радостью, прекрасные золотые глаза. Это были глаза крохотного дракона, напоминающие миндальное зернышко и способные завоевать доверие и расположение любого, кто бы в них не посмотрел. Даже Повелитель Грозы не стал исключением. Он действительно невольно засмотрелся в эти золотые глаза, что возможно были даже ярче, чем те, что он помнил у Ваньзи. Менес же, увидев неприкрытый интерес у все еще молчавшего Сэфу, решил немного наладить его общение со своим сыном. — Сынок, я представил тебе его, но, кажется, забыл представить тебя самого. Фараон подошел к этим двоим и, с улыбкой посмотрев на бога в черных одеждах, что не отрывал своих глаз от ребенка, указал рукою на своего сына. — Познакомься, Сэфу. Это мой любимый младший сын — Сутэх. В тот момент Повелитель Грозы даже не отреагировал на произнесенные слова, однако неосознанно уже запомнил это имя, что вьелось в его сознание точно так же глубоко и внезапно, как и имя Ваньзи. Завидев, сколь сильно привлек внимание этого бога его сын, Менес прищурил в довольствии свой взгляд и решил пойти на поводу своей интуиции, жужащей о том, что это была бы отличная возможность обзавестись надежным союзником и хорошим другом. — Я выделю тебе покои недалеко от себя и Сутэха, поэтому вы двое сможете часто видеться. Как тебе это, Сэфу? Повелитель Грозы ничего не ответил, но и не отверг предложение, продолжая изучать взглядом ребенка, все еще держащего в своих руках его потрепанную одежду. Менес же уже привык к подобного рода поведению этого человека, приняв его молчание, как согласие. Когда все приказы были отданы, а комната подготовлена спустя считанные мгновения, Менес обратился уже к своему приставучему сыну, что никак не желал отпускать "дядю с красивыми глазами" заглядывая в них без конца. — Сутэх, нам уже пора. Отпусти Сэфу, ему тоже нужно отдохнуть, — заметив с каким нежеланием его маленький сын отпустил черную ткань из своих рук, фараон в улыбке добавил: — Вы же будете недалеко друг от друга, так что, если Сэфу будет не против, то вы сможете поиграть вместе. Услышав слова Менеса, Повелитель Грозы в миг вернулся в реальность, подняв на него холодный и суровый взгляд. Поиграть!? Он, бог, опустится до того, что будет играть с человеческим ребенком!? Ни за что! В зале тут же послышались недовольные шепотки и возмущения. Какой-то чужеземец, что определенно даже не похож на египтянина, будет отдыхать возле покоев фараона и играть с наследным принцем!? Это было возмутительно! — Ваше Величество, прошу простить меня, но разве это..!? — выступившего вперед жреца прервал один из стоящих неподалеку генералов прежде, чем это сделал сам фараон. — Слово нашего царя — закон. Никому не следует ставить под сомнения его речь, — это был Атэх, кто вмешался во всеобщее недовольство, приструнив жреца. Едва ли не загробный убийственный взгляд излучал сам Повелитель Грозы в сторону фараона, заставив того покрыться льдом и сконфуженно отвернуть голову. — Кхм, все верно, — Менес кашлянул в кулак, вежливо обратившись ко всем присутствующим. — Фараон находит этого человека вторым по значимости после себя и наследного принца, так что с этого дня относитесь к нему соответственно! Сэфу поджал в недовольствии губы, но не сказал ни слова. Он молча ушел вслед за слугой, проводившим его до выделенных покоев, что абсолютно не уступали по богатству и роскоши палатам самого правителя. На следующий день, когда солнце озарило землю своими первыми лучами, на пороге его покоев уже стоял златоглазый черноволосый мальчишка со счастливой улыбкой на лице и коробкой для игры в сенет* в своих руках. Сенет (егип. «zn.t», позже «sn.t» или «sni.t» — «прохождение») — древнеегипетская настольная игра. Возможно, старейшая известная игра с передвижением фишек на доске. Лицо Сэфу почернело. Он в самом деле решил возиться с этим ребенком? На миг ему показалось, что однажды упав с небес, он так же потерял свою гордость божественного дракона. Повелитель Грозы в самом деле принялся учиться играть в сенет.