Ядовитый долгожитель в плену глицинии

Менес согнулся, держась за каменного льва, что защищал его и пленников, и прикрыл лицо от бури и песка рукой. Под почерневшими небесами в гуще разгневанного песка пустыни он видел над своей головой лишь огромные разъяренные тени богов, что извивались в ожидании битвы, словно огромные змеи и ящерицы. На том же месте, где прежде стоял Сэфу, клубился вихрем черный песок, пока в один момент не рассеялся пылью, яростно разлетевшись во все стороны. Менес смотрел на человека в черных одеждах, что развивались и трепетали от бушующих ветров пустыни. Его гордая и сильная осанка была несгибаемой, чернильные волосы безудержно переливались волнами на ветру, а разбросанный вокруг песок, образовавший новые дюны и настоящие горы, словно боялся приблизиться к нему ближе чем на сорок локтей. Сэфу стоял внутри образовавшегося песчаного кратера, внушая своим несломным видом истинный ужас в сердце каждого смотревшего. Даже подолы его одежд и длинные рукава не были затронуты атакой трех божест. Его одежда даже не испачкалась, все так же оставясь лишь в нескольких старых кровавых пятнах. Менес и спасенные генералы за его спиной ощутили, как на всех их телах выступил холодный пот, а в горле пересохло. Это было слишком внушающе... от увиденного у всех них в голове вертелось лишь одно слово... "Страх". На бледном лице бога губы изогнулись в насмешке. Черные ткани на его теле трепетали и бились в потоке возбужденного грядущей битвой ветра. Однако, его улыбка была столь же обманчивой, сколько и горькой, ведь его острые лиловые глаза, что прежде сияли угрозой, сейчас были полны боли. Казалось, этот бог смеялся над самим собой. Сэфу с силой зажмурил веки и убрал ухмылку с лица, сжимая руки в кулаки. Когда же он открыл их вновь, в его взгляде больше не было ничего, кроме гнетущей ярости и подавляющего спокойствия. Когда лицо бога грозы медленно обернулось в сторону Менеса, сердце того похолодело, пожелав в страхе сжаться. Повелитель Грозы беззвучно произнес несколько слов. Ветер взбеленился еще больше, усилившись в десятки раз. Неожиданно рука Сэфу поднялась, заставляя потоки бури послушно оборачиваться вокруг нее. Он несколько изогнул запястье, отведя руку в сторону, словно приказывая ветрам. Глаза бога вспыхнули, заставив весь поднятый бурей песок яростно завывать. Черные одежды в тот же миг разрвало на тысячи частей, а из них вырвался покрытый мраком столб тени. Огромный иссиня-черный монстр с пляшущими молниями на чешуе с оглушительный ревом вырвался в небеса, извиваясь змеем и вытесняя песчаную бурю прочь. Когда трое небесных богов увидели огромную тень, приближающуюся к ним из песчаной бури, паника охватила их от макушки и до кончика хвоста. — Как!? — Этого не может быть! Он должен быть проклят! Повелитель Ветра нахмурился. Как только поднялась эта песчаная буря, он мгновенно утратил контроль над здешними ветрами и потоками воздуха. Чтобы не делать поспешных выводов и не портить свою репутацию, он не стал говорить об этом вслух, однако же теперь страх одолел и его. Может ли быть так, что Повелитель Грозы вырвал из его власти все здешние ветра?.. Безумство... Но тогда как он обошел проклятье и вырвался из человеческой оболочки? Неужели... Владыка Небес больше не властен над ним?.. Прежде чем в глазах троих богов успел отразиться необъятный ужас, из песчаной бури уже вырвался черный дракон. Будучи еще едва родившемся божеством, этот бог превосходил по своей силе уже больше трети богов. Сейчас же, спустя полтысячи лет представ перед ними в своем истинном обличии, он в разы превосходил их даже в размерах. Искрящиеся светом десятков тысяч молний разветвленные белые рога Повелителя Грозы угрожающе извивались, загибаясь острыми концами, а его недобрый гневный взгляд не сулил троим богам ничего хорошего. Однако, хоть по всему его телу пробегал дикий электрический разряд, а сила с одного взгляда превосходила в разы всех троих вместе взятых, никто из богов не спешил убегать или бросаться в бой. Вместо этого их глаза готовы были вылезти из глазниц от удивления: — Какого черта!? Где его жемчуг!? — Их нет... — У него нету ни одной жемчужины, — казалось, Повелитель Ветра был поражен не меньше остальных. У каждого из них была жемчужина и ни один бог ее никогда не выпускал из лап. Также было очевидно, что в день рождения этого божества Владыка Небес ясно произнес слова, что у Повелителя Грозы есть две жемчужины: ветра и грозы. Но, в таком случае, где же они? Не мог же он в самом деле управлять стихиями без единой жемчужины при себе?.. — Может быть, это какой-то обман?.. Этот вопрос интересовал всех троих. И это также давало им надежду, что все это лишь жалкий блеф и не более. Однако, когда огромный черный дракон поднялся к ним в небеса, издав приглушенный рык негодования и обведя их своим острым гневным взглядом, Повелитель Ветра нахмурился и не спешил ни убегать, ни бросаться в бой. Это было слишком хорошо, для простого блефа. Боги похоти и войны бросились в атаку, норовя побыстрее разорвать этого падшего бога на части. Однако, кто же мог предположить, что в следующий миг они оба окажутся отброшены его хвостом и с одного удара с грохотом сброшены с небес в пески пустыни, словно жалкие черви? Острые глаза бога ветров были полны неверия и страха, когда он увидел с какой легкостью этот монстр зарыл двоих богов в песок по самые хвосты, даже не шелохнувшись. Падший бог перед ним в самом деле был еще более жутким и беспощадным, нежели он слышал о нем в последний раз. И не важно, сколько ему было столетий и был ли у него жемчуг или нет, сила этого божества была непревзойденна и неоспорима. Черные облака пронзили десятки тысяч молний, бросив свет и тень на искрящуюся черную чешую и свирепый взгляд. Его разгневанный и спокойно звучащий голос был схож с раскатами грома из самых глубин здешних небес. — Повелитель Ветра, где же сейчас твой острый и храбрый язык? — грубый и тяжелый рокочущий рык звучал неприкрытой насмешкой, а пара ярких драконьих глаз сузилась в язвительном смехе: — Ты так рьяно пытался вернуть меня на небеса, треплясь и крича о их гневе. Но сейчас, когда я сам поднялся к тебе, отчего же ты замолчал, как немая ящерица? — ...!? — это было слишком оскорбительно для привыкших к похвале ушей бога ветров, отчего тот вместо ответных слов еще больше потерял дар речи, едва ли не задохнувшись от возмущения. Терпение же Повелителя Грозы было отнюдь не безграничным. — Тебе нечего сказать? Или может быть сейчас ты сам боишься моего гнева? — его бровь вопросительно изогнулась, а интонация сменилась очевидной и леденящей угрозой. Повелитель Ветра не смог ответить, ощутив надвигающуюся опасность всем своим нутром. Теперь даже бежать было уже поздно. — Тогда не вижу смысла продолжать эти детские игры. Огромные шаровые молнии собирались и формировались в светящиеся шары в пасти черного божества, которые неспешно вылетали оттуда один за другим и медленно кружились вокруг него самого. Когда же их число достигло четверых, Повелитель Ветра почувствовал, что это в самом деле был конец всех небес. Один такой шар требовал невероятных затрат сил и был способен легко уничтожить нескольких богов лишь одним ударом. Он был сильнее тех духовных сфер, которыми они атаковали его вначале битвы. Чтобы создать хотя бы один подобный шар, боги должны были десятками и сотнями лет собирать в своем теле первозданную энергию, а этот Повелитель Грозы с легкостью создал целых четыре за несколько мгновений? Если Владыка Небес не остановит его, все небесные боги в самом деле будут уничтожены. Из драконьей пасти Повелителя Ветров вырвались лишь несколько тихих из-за неверия и испуга слов: — Ты чертов безумец... Эпохе истинных богов в самом деле пришел конец. Менес наблюдал за небесами, стоя за спиной каменного льва с телом Сутэха на руках. Шестеро генералов уже давно упали на колени, беспомощно уставившись в почерневшее небо, пронзенное искрящимися молниями и беснующемися смерчами из воющего черного песка. В глазах фараона застыл черный силуэт божественного дракона, спрятанного в ватных облаках. Он видел как этот великий бог сбросил с небес двоих других, словно отбрасывая от себя надоедливую саранчу. А затем он создал несколько неведомых светящихся шаров, которые в один момент сорвались с места и одновременно ударили в троих богов, испепелив их в сущий прах и не оставив даже костей. Обхватив оставшийся один шар когтистой ладонью, этот могущественный бог вырвался еще глубже в высь, воспарив в невидимые людскому глазу высоты и оставив за собой лишь угасающие вспышки ярких молний на черных облаках. "Сохрани его тело и дождись моего возвращения." Это были слова, которые он произнес для Менеса в тот раз. Фараон вместе с шестью генералами и каменным львом возвратился в Фивы. Он сохранил тело своего сына, как тот и просил, дневно и нощно охраняя его и с каждым рассветом и закатом не переставая удивляться невероятной божественной силе: тело Сутэха, завернутое в черную ткань одежды Сэфу, не окоченело и не издавало никаких неприятных запахов. Напротив, оно сохраняло вид вполне живого человека, который всего лишь крепко спит. Однако, недели сменялись месяцами, а от ушедшего в небеса бога не было никаких вестей. Сэфу бесследно исчез . Слуги и жрецы обеспокоились, видя как их царь дни напролет не отходит от своего сына, которого одолела невиданная прежде болезнь. О том, что Сутэх был на самом деле мертв, знал лишь сам фараон и несколько его преданных генералов. Для всего остального мира они озвучили миф о том, что неизвестная болезнь захватила тело и душу его сына, повергнув в непрерывный сон. — Надеюсь, он вскоре вернется, — Менес сидел подле тела своего сына, держа ладонь того в своих руках и прижимая к своему лбу. Она была холодная. Ледяная, как у мертвеца. Но ее цвет оставался все таким же мягким и теплым, похожим на мед. На постаревшем от тревог лице фараона боль сменялась отчаянием и едва тлеющей надеждой. Он смотрел на лежащего Сутэха, не зная, очнется ли он когда-либо в самом деле, но при этом свято веря, что Сэфу непременно вернется. Он верил его словам, цепляясь за них, словно за последнюю нить, отделяющую от горя и безумия. Впервые он верил в Повелителя Грозы больше, чем в священного бога солнца Ра. Спустя полгода, когда на землях Египта прошла война восстаний и Менес разрывался между покоями своего сына и залом военных собраний, небеса впервые неистово разверзлись раскатами грома и молний. Небо потемнело, тучи окрасились черным, а на пески египта полились кровавые слезы дождя. Испуганные люди посчитали кровавый дождь гневом неба и богов на их восстания, бросив оружие и в панике начав прятаться от багровых густых слез небес. Каждый без исключения молился всем известным духам и божествам, прося защиты и спасения, моля сменить гнев на милость и сохранить их душу. Кто-то делал подношения деньгами, кто-то предлагал богам еду или обещался до конца дней своих хранить верность и молиться лишь одному божеству, кто-то приносил в жертву ягнят, коз или овец. Но больше никто не смел идти против фараона, с тех пор считая его сыном неба и богов. — Что происходит? Атэх! — выбежав из покоев и увидев как с небес льется рекой кровь, а восставшие люди сложили оружие, склонив в страхе головы, Менес ощутил холод по всему телу. — Ваше Величество, никто не может этого объяснить, — генерал без лишних волнений склонил голову, представ перед своим правителем на одно колено. Его речь была как всегда спокойна и размеренна. — С небес внезапно полилось нечто похожее на кровь, повергая весь народ твоего Египта в страх. Однако, никакого вреда этот кровавый дождь никому не принес. Я бы даже сказал, что он нам лишь на руку. Все те, кто начал восстание, теперь опасаются гнева небес, считая тебя сыном неба и богов. — Мой фараон, — Атэх поднял голову, со всей серьезностью посмотрев в глаза фараона, — осмелюсь предположить, что этот кровавый дождь — не иначе, как твое благословение. Стоило Менесу открыть рот, чтобы опровергнуть эту глупость и вывалить на своего подчиненного ряд доводов, почему он считает это не просто бредом, но еще и плохим знамением, как неожиданно за их спинами послышался оглушающий грохот, словно от взрыва и обвалившихся стен дворца. Фараон в панике обернулся и побледнел, мгновенно рванув со всех ног туда. Звук донесся со стороны покоев Сутэха. Едва ему и Атэху стоило прибежать на звук и поднявшиеся клубы пыли и песка, разрываемые кровавым дожем, как перед их глазами в самом деле предстали обрушенный полоток и разбитые на булыжники стены едва ли не половины всего огромного дворца фараона. Однако, покои Сутэха и еще несколько помещений это бедствие обошло стороной. — Что здесь произошло!? — Ваше Величество, я сейчас же распоряжусь, дабы провести тщательный обыск. Кто-то наверняка сотворил это, дабы... Ваше Величество? Фараон застыл, оторопело смотря вглубь белесой тучи клубящейся пыли. — Ваше Величество? — ... Менес стоял, не отвечая и словно обратившись в камень. Казалось, его ноги приросли к покрытому трещинами каменному полу, а глаза со всей сосредоточенностью всматривались в белые облака пыли, пытаясь а них что-то разглядеть. Атэх, стоявший возле него, решил без лишних вопросов проследовать взором за взглядом своего царя. Ему пришлось довольно долго всматриваться, прежде чем он смог увидеть слабую черную человеческую тень, сидящую на полу среди обломков, опираясь на них спиной. Когда белые облака пыли осели и развеялись под напором багрового дождя, взору двоих предстал знакомый силует человека в черных одеждах, которые теперь были насквозь пропитаны кровью, пылью и грязью, при этом будучи местами порванными и едва ли не разорванными в клочья. Не смотря на свой вид, бледное лицо этого человека было все так же прекрасно и пугающе холодно, а черные и длинные как смоль волосы, словно тушь и чернила, рассыпались по полу и обломкам камней. — Сэфу! Первым опомнился Менес, рванув в сторону медленно поднимающегося божества. Помогая тому устоять на ногах и стряхивая с него пыль, Менес не знал, стоит ли ему плакать или смеяться от счастья. — Более полгода прошло! Поверить не могу, ты все таки вернулся! — ... Свалившийся в очередной раз с небес божественный дракон ничего на это не ответил, лишь несколько раз отряхнув плечи от пыли рукой. Приведя себя в более терпимый и подходящий вид, он без каких либо эмоций спросил: — Где Сутэх? Менес, ты сохранил его тело, как я говорил? — Само собой, я сохранил его. Но... — фараон помрачнел, идя к царским покоям неподалеку и стараясь не оглядываться на идущего следом Сэфу, — ты уверен, что сможешь вернуть его? Душа моего сына наверняка уже давно отправилась в Дуат к Осирису. Сэфу не ответил. Лишь презрительно фыркнул, скривившись лицом в отвращении. Разве имеет значение для него, откуда забирать то, что принадлежит ему? Будь то хоть владыка солнца этих земель или же загробного мира, для того, кто истребил более нескольких сотен и тысяч себе подобных богов, это больше не имело значения. Ведь тот кровавый дождь, что сейчас льется на пески Египта, был лишь небольшой частью безумного ливня, падающего с небес божественной крови убитых богов Великой Поднебесной, который Повелитель Грозы вместе с черными облаками принес на своем хвосте, пролетев через половину всего мира, чтобы возвратиться сюда. Когда Менес привел его к покоям своего сына, он остановился на пороге, вызвав у фараона непонимающий взгляд. — Сэфу?.. Фэн Лэйюй поднял перед собой ладонь, заставив заискриться на ней десятки крохотных молний. По человеческому телу божественного дракона пробежал неистовый электрический разряд, ослепивший на миг Менеса и заставивший прикрыть глаза рукой. Когда же он посмотрел на него вновь, то голова бога грозы и молний уже увенчалась искрящейся сине-белым светом парой острых извивающихся разветвленных рогов. — Сэфу...ты... — дыхание фараона перекрыло волнением. Он впервые видит настоящие рога этого божества столь близко и отчетливо, что может дотянуться рукой. — С тех пор, как твой сын очнется, — острый зрачок падшего божественного дракона сузился до размера иглы, сурово обдав взглядом фараона, — он станет принадлежать мне. Рука, по которой бесновались молнии, обхватила правый драконий рог у его основания, с силой сжав. Холодное лицо бога исказилось едва сдерживаемой болью, а тело в какой-то момент мелко задрожало. На ровне с треском молний неожиданно послышался еще один. Хруст! Изливающий ослепительно белоснежный свет правый драконий рог был с громким треском отломлен. — ..! Не ожидая подобного, Менес от испуга отступил на шаг назад, лишь после того, как осознал произошедшее, вскричал: — Что ты..!? Зачем!! Однако Сэфу больше ничего не ответил, сжав в руке собственноручно отломанный рог и подойдя к кровати, где лежало тело Сутэха, он сел рядом. Все боги, что могли хоть как-то противостоять ему — уничтожены. Не осталось больше никого, кто мог бы одолеть его или что-то отобрать. Больше нет смысла беспокоиться об этом, равно как и больше не было смысла в столь огромной силе для него одного. Отломанный рог превратился в белую перламутровую жидкость в его ладони, после чего Лэйюй приоткрыл рот Сутэха, неспешно вливая ему ее всю без остатка. Владыка Небес был уничтожен. Небеса над всей Поднебесной опустели. Там больше не существует богов и больше нет причин для него самого страшиться чьего-то гнева. А потому Повелитель Грозы больше не сомневался в своих действиях, смотря на все еще бездыханное тело мальчишки. По его лицу все еще стекала кровь, что сочилась из острого обломка рога. Но этого было не достаточно. Он собирался сделать кое-что еще, дабы потом взрастить из этого мальчишки того, за кого ему больше не будет нужды беспокоиться. Рука Повелителя Грозы в тот же миг вырвала свой собственный правый глаз. Увидев это, Менес уже окончательно потерял дар речи. Но кто бы подумал, что вырванная окровавленная плоть сразу же обратится в некую золотую жемчужину, которую Сэфу неспешно опустит над грудью мальчишки, позволяя проникнуть в тело и полностью в нем раствориться. Если жемчужину божественного дракона отобрать силой — она обретает красный цвет и по большому счету становится бесполезной, при этом единственное, что она может дать — это лишь огромный приток силы. Когда же божество отдает свой жемчуг добровольно, он сохраняет свое золотое сияние и дарит новому обладателю ту же силу, которой до этого было наделено само божество. Каждый дракон знал эту истину и потому никогда не было попыток богов убить друг друга ради жемчужин. Ведь это было просто бесполезно. Сэфу склонился над лбом мальчишки, коснувшись его своим и закрыв единственный глаз. Не пройдет и нескольких часов, как кровь Панацеи Трех Миров заживит и восстановит его вырванную плоть, однако скорее всего, он больше никогда не сможет видеть так же хорошо, как прежде. А сейчас пришло его время отправляться в Дуат на поиски одной заждавшейся души.