@a_ne_hlopnyt_li_nam_po_ryumashke Серёжа, bonsoir. ситуация сос! я не успел взять в библиотеке учебник по теории политики наш общий знакомый, фамилия начинается на о-, кончается на боленский, сказал, что у тебя есть личный экземпляр Одолжишь??
@svyatie_nasekomye Bonne nuit, француз несчастный. Последний раз учебник был у Паши, у него и спрашивай. Я не против. Серёжа со вздохом отложил телефон. Наивное летнее дитя, вспомнил об учебниках за неделю до сессии. Ещё бы за день до экзамена написал — а с него станется и так сделать.@a_ne_hlopnyt_li_nam_po_ryumashke спасибо!! …а дашь его номер?
@svyatie_nasekomye *контакт @polny_pestez*@a_ne_hlopnyt_li_nam_po_ryumashke Спасибо! Если я сдам, проставлюсь шампанским! Ты мой любимый руководитель клуба, так и знай.
Серёжа покачал головой. И как прикажете самому теперь готовиться? Глянул на укоризненно светящийся экран ноутбука с открытым файлом конспекта — начать учить надо было ещё вчера, но совмещать активную гражданскую позицию и хорошую успеваемость не всегда получалось. Перевёл взгляд на телефон с ещё не погасшим окном диалога. Сам не зная, зачем, нажал на аватарку. Зернистая, тёмная, размытая — фона и не разглядеть, но Мишу видно. Сидит на какой-то из площадей прямо на брусчатке, скрестив ноги по-турецки, держит громоздкий термос и смотрит мимо камеры задумчиво, подперев подбородок свободной рукой. Серёжа резким движением закрыл фотографию и вздохнул. Нужно сосредоточиться. Он подумает о своих чувствах позже — лучше так позже, что не в этой жизни.—//—
Миша сидел на кровати, рассеянно хрустел суставами пальцев и пытался сформулировать сообщение. Сосед, периодически смеявшийся над каким-то видео, процессу не помогал. Писать Паше в начале второго ночи оказалось чуть страшнее, чем писать Муравьёву — с Серёжей и знакомы лучше, и сам он казался бесконечно спокойным. Но думать тут не о чем: Мише нужен учебник, значит, надо собраться и написать. Быстро и резко, как пластырь оторвать. Выдохнув и нахмурившись, он стал сосредоточенно набирать сообщение.@a_ne_hlopnyt_li_nam_po_ryumashkе Салют, это Миша Бестужев-Рюмин. Можно забрать у тебя учебник по теории политики? С владельцем согласовано.
@polny_pestez а че без отчества и даты рождения? я же знаю несколько Миш Бестужевых, могу и запутаться. что, проебланил всё до последней недели? уважаю.@a_ne_hlopnyt_li_nam_po_ryumashkе все идет по плану, я успею
@polny_pestez эх, если бы по политике ставили зачёт за отсылки к Летову… я буду завтра в универе в обед, могу захватить книжку с собой. где-нибудь пересечёмся.@a_ne_hlopnyt_li_nam_po_ryumashkе Буду должен!
@polny_pestez ну ты это и зря, перваш.@a_ne_hlopnyt_li_nam_po_ryumashkе …Ланнистеры справились и я справлюсь.
К Мишиному удивлению, Паша не только не напомнил о долге, но и отдал свои старые конспекты в придачу. — Всё равно тебе никто не поверит, — равнодушно пожал плечами он. — У Мордвинова специфическая позиция насчет всего на свете, это пригодится больше, чем учебник — так, дружеский совет. — Охренеть, — честно прокомментировал Бестужев, перелистывая тетрадь. Почерк, конечно, был неразборчивым, но записи дельные и лаконичные. Где-то на полях виднелись смешные карандашные приписки и рисунки. Сокровище, а не конспект. — Давай я тебе хотя бы кофе куплю? — Тогда и компанию изволь составить, пока я его пить буду. С этого всё и началось.—//—
— Знаешь, когда я говорил, что если хочется что-то делать, то надо делать, я не это имел в виду, — с сомнением сказал Кондратий, выслушав задумку. — Это не звучит как хороший план — я вообще не знаю, как что это звучит! Паша недовольно скривился: — И с такими людьми в случае чего идти на баррикады… У меня два вопроса. Вопрос первый, — он повернулся к Мише, обвиняюще ткнув пальцем, — какого хера ты ничего ему не рассказал? Вопрос второй, — лохматая голова повернулась к Рылееву, — если тебе так не нравится идея, что ты здесь забыл? Насильно не держим, справимся сами. Паша блефовал — для исполнения затеи нужно минимум семь человек, они собирались справиться втроём, так что присутствие Рылеева было необходимо. Но он рассчитывал на горячность и гордость будущего журналиста, которые не должны были позволить на самом деле развернуться и уйти, бросив друзей в одиночестве. Они уже на Красной площади, и сворачивать всё сейчас просто нелепо. — Я… забыл? И не думал, что он в штыки все воспримет, — развел руками Бестужев. — После «не думал» можно было не продолжать, — отмахнулся Пестель, возвращаясь к явно колеблющемуся Рылееву. — Ну так что? Безумцы меняют мир, сам говорил. — С тем, что это безумие, я определённо согласен, — покачал головой парень. — Чёрт с вами, давайте. Паша потёр руки и огляделся в поисках подходящего места среди толп туристов. Ему особо приглянулось пустое прямоугольное пространство левее от мавзолея. Видимо, тут вот-вот должны были начать собирать сцену для очередного мероприятия — вокруг валялись балки и доски. Тем лучше — будет заметнее. — Кондратий, вы Х, — сообщил ему Пестель, указывая на брусчатку перед собой. — Ложитесь, никакой горошины под периной нет за отсутствием самих перин. — Я уже об этом жалею, — пробормотал Рылеев и распластался на земле. — Почему нельзя дождаться весны? — Потому что лучшие идеи — спонтанные идеи. Ещё не так холодно, не ной. Всё равно, вероятно, долго не пролежим. У меня растяжка хорошая, так что я У, — вызвался Миша, устраиваясь в полуметре от друга и вытягивая ногу вбок. — Ну понятно, самое говёное мне осталось, кто бы сомневался. Чего не сделаешь ради искусства, — Пестель занял свое место на холодной земле. Конечно, можно было подождать лета, но весь запал потеряется. А тут только закрыли сессию — делать всё равно нечего. — Ровно? — он вытянул руки как мог. Миша повернул голову. — Не знал бы, в жизни бы не догадался. Надо было звать больше людей, это не Й, а визуализированная буква зю, — Пестель выругался, но ситуацию исправить уже не мог. Чем богаты. Впрочем, полиция на Красной площади оказалась догадливая. Возможно, их просто натаскали реагировать на любое отклонение от стандартного поведения. Накрыли минут через пять — парни уже успели начать отмораживать себе бока, но попали ещё не во все туристические объективы. Посопротивлявшись ради приличия, троица отправилась в полицейскую машину, чтобы с комфортом и без пробок прокатиться по центру Москвы до ближайшего участка. Ни дорога, ни составление протокола в памяти не отложились — Паша очнулся, когда захлопнулась дверь камеры. Парень огляделся: к счастью, они были одни. Миша храбрился, ходил из угла в угол и изображал стойкость к превратностям судьбы, Кондратий молча сидел на скамейке, уронив голову на подставленные руки. — Это официально самое идиотское, что я делал в жизни, — глухо сказал он. — Смело с твоей стороны полагать, что ты достиг пика идиотизма в свои восемнадцать лет, — нервно хмыкнул Миша. — Хулиганство по административному грозит штрафом до двух тысяч, не спрашивайте, откуда я это знаю, — вполголоса сказал Паша, облокачиваясь о стену. Миша как раз открыл рот, чтобы спросить. Пришлось закрыть. — Неприятно, но не смертельно, так что не разводите панику. — А по уголовному — штрафом до пятисот тысяч, либо работами до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок, — ласково отозвался заканчивающий оформлять бумаги сержант. — Рано радуетесь. — Какое уголовное? — взвился Миша. — На каком основании? Мы ничего не сделали на уголовное! — Налицо мотивы политической и идеологической ненависти, — мужчина поставил печать и посмотрел на троицу спокойным ленивым взглядом: — Устроили такую акцию на Красной площади накануне Дня народного единства и рассчитывали ограничиться штрафом? — он неприятно рассмеялся и покачал головой. Под ложечкой засосало. — Да какая ненависть? Мы… — Рылеев запнулся, — мы фигуры геометрические выкладывали. — На суде и расскажете, — невозмутимо кивнул сержант. — У нас есть право на телефонный звонок, — сипло сказал Паша, впиваясь взглядом в сутулую фигуру, — и на защиту. Пробурчав что-то про насмотревшуюся голливудщины молодежь, полицейский выдал ему примитивный служебный телефон, кнопочный и с треснувшим экраном. — Вы бы еще почтовых голубей дали, — вздохнул парень, окидывая взглядом корпус. Миша и Кондратий напряжённо наблюдали. Пестель, шумно выдохнув, по памяти набрал номер. — Апостол Сергей, у меня две новости, с какой начать? Вот тебе хорошая: скорее всего, я больше никогда так не буду делать, — парень ухмыльнулся, слушая ругань собеседника. — Нас задержали, мы в N-м участке. Хотят из хулиганства по административному сделать уголовку. Как кто — покорный слуга, Миша и Кондратий. Да, Бестужев и Рылеев, я не понимаю, у тебя что, есть какие-то друзья, кроме нас, что ты переспрашиваешь? Конечно, подождем, блять, Серж, куда мы отсюда денемся? Считаем минуты, радость моя, — парень нажал кнопку отбоя и вернул телефон полицейскому. — Что там? — Миша нервно сжал губы, смотря на Пестеля. — Муравьёв совсем зазнался: ни здрасте, ни до свидания, — с напускной небрежностью сказал парень. Он прикладывал очень много сил, чтобы не нервничать, так что отбитое чувство юмора пришлось как нельзя кстати. Бестужев удивлённо вскинул брови. Не та ситуация, в которой он стал бы придираться к этикету, но тонкости дружбы этих двоих — тайна, покрытая мраком. — Но… он приедет? — Кондратий посмотрел на него с надеждой, уже придумывая, что в крайнем случае врать родителям. — Куда ж он денется, будет через полчаса, — Паша хмыкнул. — Вообще, нам повезло, если серьёзно.—//—
Мысли о Мише Бестужеве в обезьяннике более чем мотивировали Сережу, когда он выбегал из дома в толстовке и расстёгнутом ботинке. Много что могло сойти Пестелю с рук, но только не подбивание его… друга на какую-то ерунду. Еще и Рылеева с собой взяли, просто команда мечты. Муравьёву нужно было срочно выпить, а лучше — найти какого-нибудь здравомыслящего человека, который потратит свое время, чтобы привезти в участок наличку (ни её, ни свою карту, чтобы деньги снять, он дома за пятнадцать минут сборов не раскопал), пока он будет разговаривать с полицией. Просить Оболенского он не хотел — введёшь Женю в курс дела и завтра вся Вышка будет знать. Аня уехала на дачу и была недоступна. В любой другой ситуации он позвонил бы Паше, только вот из-за него всё это дерьмо и происходило. Закончив перебирать своих друзей довольно быстро, Муравьёв переключился на людей, которым может быть не плевать на судьбу Бестужева или Рылеева (единственный человек, который абсолютно безвозмездно и добровольно поедет в участок ради Пестеля — он сам). Он знал много Мишиных знакомых, но все казались Муравьёву недостаточно близкими и приятными, чтобы им писать. Осуждал ли он круг общения Бестужева? Нисколько. (Разве что совсем чуть-чуть). В любом случае, он им не доверял. Мишина новая девушка, о которой он все уши прожужжал на прошлом собрании, производила впечатление ещё более бедового человека, чем сам Бестужев. (Конечно, это единственная причина, по которой он ей не позвонил, абсолютно точно никаких скрытых мотивов). Оставался Рылеев. О нём Сережа знал не так много, только помнил какие-то бестужевские восторги по поводу того, что Кондратий оказался знаком с его другом детства — Трубецким. У него точно должна быть необходимая для дела сумма. И у Муравьёва есть его номер — остался с того раза, когда он скидывал свой адрес в качестве приглашения на вечеринку. Оставалось надеяться, что Серёжа не ошибся в расчетах и Трубецкой правда охотнее увидит задницу Рылеева на свободе, чем в участке. В конце концов, они протрещали всю вечеринку и пару раз Сергей был замечен с улыбкой, а это хороший знак.—//—
Где-то через час решётчатую дверь открыли, и Кондратий с Мишей, как утята за мамой-уткой, вслед за Пестелем покинули клетку временного содержания. Честно говоря, когда Кондратий увидел, кто встречает их на выходе, он подумал, что был бы не против вернуться на жёсткую скамью. Да, менее удобно, но зато не так стыдно. — А давно под фамилией Муравьёв имеетесь в виду вы оба? — сказал он тихо, не смотря в глаза Сергею. — С тех пор, как я плачу за тебя штрафы в полиции, — Трубецкой хмыкнул, обводя всех присутствующих взглядом. — Всегда пожалуйста, мне несложно сорваться с места и проехать полгорода только ради того, чтобы послушать твой приятный голос, стоя рядом с участком, звони в любое время без праздников и выходных. — Спасибо, — пробурчал Кондратий, толкая тяжелую дверь. Ноябрьский ветер с готовностью забрался под полы незастёгнутого пальто, и парень машинально поежился. Он не был готов столкнуться с насмешливыми взглядом Трубецкого, чувствуя его на себе каждой клеточкой тела. Почему из-за придури других он опять проходит через это? Совсем недавно во всех грехах был виноват сам Сергей, вынужденный извиняться, а сейчас Кондратий снова оправдывается перед ним. Колесо Сансары сделало свой оборот. Глубоко вздохнув, он поднял глаза и спокойно добавил: — Я правда тебе благодарен, это благородный поступок. Но если ты сделаешь из этого тему для насмешек на ближайшую жизнь, лучше бы не приезжал. — Должен же я извлечь хоть какую-то пользу из этой поездки! — Трубецкой ухмыльнулся, смотря на парня. — Извлёк? — сухо спросил Рылеев, завязывая шарф в замысловатый узел. — Извлеку так же, как тебя из-за решетки, — каламбур был настолько дурацкий, что посмеялся только сам Сергей, но это его не смущало. Рылеев, сам не понимая, отчего, покраснел и отвернулся. На улице холодно, а он без шапки, вот и все. — Я же должен Алине позвонить! — воскликнул Миша, разряжая обстановку. — Ей понравится эта история. Он торопливо достал вновь полученный телефон. Серёжа раздражённо на него посмотрел. Он сорвался с места, оторвался от диплома, привлёк едва знакомого человека, провёл не самые приятные полчаса за беседой с участковым, фактически поступился своими принципами, используя те пороки системы, против которых он сам же выступал, и ради чего? Чтобы Бестужев смог поскорее поговорить с очередной девушкой? Да чёрта с два. — Никто никому не звонит, пока вы мне не расскажете, что вы, блять, сделали, — ледяным тоном отчеканил он. На секунду Муравьёву самому показалось, что он слишком остро реагирует, но что-то во взгляде Пестеля подсказало — нет, всё действительно плохо. Миша молча засунул телефон в карман. Почему-то под строгим взглядом Серёжи идея стала казаться глупой, а не гениально-дерзкой. Учитывая, что студенты к ней пришли после третьей бутылки, она и была глупой. К тому же Паша, их старший лидер и прекрасный идейный вдохновитель, молчал, не торопясь отвечать. Вот вам и хвалёная коллективная ответственность. Пока они стояли в ожидании, Трубецкой закурил, вопросительно протягивая пачку остальным. Муравьёв воспользовался приглашением — иметь с Бестужевым дело на трезвую голову становилось решительно невозможно. — Ну… мы, — Миша нервно взлохматил волосы, — обсуждали политическую ситуацию девяностых… Пестель хмыкнул, впрочем, не вмешиваясь. Серёжа молча кивнул, поощряя говорить дальше. — И пришли к выводу, что Э.Т.И. провернули эпохальную акцию. И, в общем, решили повторить, — Бестужев замолчал, всем видом показывая, что больше говорить ничего не собирается, а если кто-то не знает, в чём была суть акции, то это его проблемы. — Кажется, — Муравьев выдохнул дым, говоря очень осторожно, — я что-то упускаю между обсуждением истории политики и повторением легендарной акции девяностых в 2018 году. — Да «хуй» на Красной площади выложить решили, — наконец, подал голос Паша. Он не выглядел виноватым, смотрел спокойно, но без вызова. Пару секунд в компании царила полная тишина, а потом воздух разрезал смех Трубецкого. Кондратий еле слышно застонал. Он жалел о каждом жизненном решении, приведшем к этом моменту. — А я думал, что поэты… — Сергей попытался восстановить дыхание и задумался, подбирая слово, — истончённые. — Это постмодернизм, дубина, — парировал Пестель, не дав Рылееву начать оправдываться, так что тому только оставалось тихо пробормотать: — Ты хотел сказать утончённые. Муравьёв по очереди смотрел на Пестеля и на Бестужева, думая, к чьей совести взывать продуктивнее. Впрочем, чтобы взывать, нужно было вспомнить, как разговаривать, а его словарный запас стремительно приближался к нулю. — Вы… просто… как… пиздец, — выдохнул он, сжимая переносицу. — Мне почему не сказали? — Потому что посмотри на себя сейчас, — тихо сказал Миша. Муравьёв помотал головой. — К тому же, у тебя завал на учебе, зачем отвлекать? — Невероятно. Сейчас вы меня, конечно, не отвлекли. — Очень даже вероятно, Серж, — Паша улыбнулся. — И у нас почти получилось. — Мне кажется, ты даже у Снежной королевы из слова «вечность» собрал бы «хуй», — Муравьев потушил сигарету. Частота, с которой он к ним прибегал, парню абсолютно не нравилась — Именно поэтому ты со мной всё ещё дружишь, — мягко ответил Пестель. — Снова спасибо и извини. — Да, Серёж. Без тебя пришлось бы туго, — согласился Миша. — Риск был просчитан, но мы не шарим в математике. Трубецкой в свою очередь посмотрел на Кондратия. — А где у Грибоедова был «хуй»? Я пьесу прочитал, конечно, но, кажется, что-то упустил. — А ты Маяковского почитай, — устало посоветовал Рылеев. Очень хотелось домой, заварить чай покрепче, спокойно дописать статью для работы и забыть всё как страшный сон. Или хотя бы чтобы Сергей забыл это всё как страшный сон. — У тебя карта к номеру привязана? — Серёжа повернулся к Трубецкому. — Скину деньги, спасибо, что привез наличку. Кондратий вскинул голову. Он совсем забыл за этой перепалкой, что теперь должен, и только начал говорить, что тоже переведёт, когда Трубецкой качнул головой. — Оставь себе, деньги смешные, — Муравьёв пристально посмотрел на парня, но настаивать не стал. И даже не уточнил, зачем Трубецкому платить за людей, которых он видит второй раз в жизни. Рылеев, впрочем, тоже не настаивал. Уже добравшись до общежития, он устало рухнул на кровать и открыл приложение банка — да, карточка к номеру у Трубецкого привязана. Перевести деньги заняло полминуты. Кондратий с облегчением перевернулся на живот. Теперь можно было расслабиться и не заключать сделок с совестью. Через пару минут телефон парня зажужжал уведомлением из банка — поступил платеж от Сергея Петровича Т. Та же сумма, что переводил сам Рылеев, пришла обратно с комментарием «забери, отработаешь». Парень закашлялся и перечитал сообщение несколько раз. Шок от содержания был настолько велик, что он даже не сразу обнаружил запятую, которую Сергей заботливо поставил. Вот ведь сволочь. В конце концов, Рылеев решил оставить всё как есть. Он попытался поступить правильно. Если Трубецкому не нужны деньги, настаивать он не будет. Ему нужны. Ближе к полуночи телефон опять завибрировал. Телеграм оповестил о новой беседе, куда его пригласили. Ни аватарки, ни названия, три участника, не считая его самого. @polny_pestez о, Апостол взял всё в свои руки. раз уж мы тут собрались. Кондраш, позови и своего Сережу что ли. а то картина неполная. @Kryleev Он не мой. @Kryleev добавил @tru_serge @tru_serge что за кружок оренбургского кружева? @svyatie_nasekomye Привет, Серёжа. Значит, так, дорогие мои. Извлекаем уроки из истории. Когда кому-нибудь из вас придёт в голову светлая идея что-нибудь устроить, пишите тут. Буду хотя бы знать, к чему готовиться. Еще кто-нибудь решит самостоятельно что-то подобное провернуть, посажу писать диплом вместо себя. Я всё сказал. *@svyatie_nasekomye изменил название беседы на «Союз спасения»* @polny_pestez страшна, вырубай *@polny_pestez изменил название беседы на «союз дебилов»*