Дыши, Йен

Микки Милкович не был верующим человеком. В юности он совершил чересчур много дерьма и был далёк от религии. Вытворять всякую ахинею проще, убедив себя в безнаказанности. Тогда он и подумать не мог, что расплата за грехи настигнет его еще при жизни. Представить не мог, что в один солнечный осенний полдень уверует в райский сад, геенну огненную и адских тварей, которые в своем самом невинном и соблазнительном обличие сопровождают грешников в самое пекло. Одному Богу было известно, как Микки не желал этим утром приезжать в Саутсайд. Как хотел наплевать на собственную репутацию и просто не выйти на работу. Потому что сейчас, глядя в нахальные зеленые глазёнки одного такого выходца из преисподней, он отчаянно вспоминал имена всех святых и готов был начать молиться. Разумеется, делать вид, что ничего не особенного не произошло, не представлялось возможным. Милкович пытался. Он встретил пациента, как подобает профессионалу, указал на кресло перед собой и без колебаний начал беседу: — Добрый день, мистер Галлагер. Йен криво усмехнулся и лениво прошествовал на свое место: — К чему фамильярность, док? — он растянулся в кресле, слегка разведя колени в стороны. — Мне казалось, мы вышли на новый уровень нашего общения. Микки тяжело выдохнул; Галлагер так просто нихера не забудет. — Так… как ты себя чувствовал в дни между сеансами? — спросил он, делая вид, что изучает записи в медицинской карте. — Приступы повторялись? — Все более чем в порядке, мистер Милкович, — Микки кожей почувствовал на себе совершенно бессовестный, оценивающий взгляд. — Мне гораздо лучше. — Я рад, — сдержанно кивнув, ответил он, ощущая, будто его тошнит эмоциями. — Думаю, мы несколько продвинулись за то время, пока отсутствовал твой лечащий врач… — Не сомневаюсь, — голос пациента стал ниже. — Вероятно все дело в ваших методах. Пальцы невольно сжались на карандаше, который Милкович держал в руках. Он медленно снял очки, отложил в сторону и напряженно помассировал переносицу. В конце концов, Микки решил, что он не грёбаный трус и должен расставить все по местам. — Йен… — мягко начал он, но у Галлагера, похоже был свой сценарий. — Мм, мне нравится, когда вы зовёте меня по имени, док… — Слушай сюда, Галлагер, — прорычал он, наконец, поднимая глаза на парня. — Я твой психотерапевт, ты мой пациент. Сосредоточься, пожалуйста, на проблеме. Йен ничуть не стушевался, когда в голосе доктора засквозила плохо контролируемая агрессия. Улыбнулся в ответ шире, медленно наклонился вперед, облокачиваясь на колени, и, не моргая, посмотрел Микки в глаза: — Единственная моя проблема, доктор Милкович… — Микки сглотнул, когда пациент, на секунду притихнув, провел языком по нижней губе. — В том, что я не могу выбросить вас из головы. — Йен, то, что произошло, больше не повторится. Это была случайность, ошибка, — вкрадчиво, полушёпотом произнёс Милкович, под давлением пытливого нефритового взгляда. — Давай просто забудем, ладно?.. От жутковатой ухмылки Галлагера начинался нервный тик, а сидеть на одном месте становилось невыносимо. — Забудем?.. — веснушчатое лицо оскорблённо скривилось, а сам парень откинулся назад, будто получил пощечину. — Но вы же тоже это почувствовали, док, когда я… — Так хватит, — Микки вскочил со своего места, вихрем пролетел мимо пациента и запер дверь. Медленно выдохнул через нос, прикрыв глаза, затем так же медленно обернулся, сразу же цепляясь за обезоруживающий взор испуганного оленёнка. — Во-первых, говори тише. Я уверен, эта шаболда из приёмной, которая на тебя слюни пускает, от двери не отлипает, когда ты здесь. Во-вторых, я повторюсь для особо одаренных: я врач, ты пациент. Ничего между нами быть не может, пока я провожу с тобой сеансы. — Но… — Йен едва успел открыть рот, но Милкович жестом велел заткнуться. — Я могу потерять лицензию, понимаешь ты или нет? Эмоции на лице Галлагера вновь сменили окраску: очаровательно распахнутые глаза чуть прищурились, а розовые губы вновь изогнулись в развратной ухмылке. Он поднялся с кресла, обошел его и, наклонившись бедрами на спинку, скрестил руки на груди: — Но вы не думали об этом, когда я заглатывал ваш член по самые гланды, док, а вы стонали, как последняя сучка, и хватали меня за волосы… У Микки кровь отхлынула от лица, а бордовая толстовка Йена моментально преобразовалась в красную тряпку. Он подлетел к пациенту разъярённой тучей, невольно вжимая его в спинку кресла сильнее: — Ты охуел, Галлагер?.. — самоконтроль Милковича помахал ручкой, мгновенно запуская, уже позабытый, но дремлющий в крови режим южного гопника. — Совсем головой уебался? — Вот он… — Йен просиял, жадно впитывая, полыхающие на лице Микки эмоции. — Я чувствовал этот огонь в тебе даже сквозь маску. Я видел, как ты горел, пока я обрабатывал твой член, Мик… У Милковича вдоль позвонков орава мурашек пробежала от того, как Галлагер произнес его имя. Он смотрел на неприлично довольную ухмылку и, вопреки всему, мог думать только о том, как эти красивые розовые губы плотно обхватывали его и беспощадно выжимали все соки. Микки кожей ощущал электричество, бьющее энергетическими импульсами между их телами, и даже на небольшом расстоянии чувствовал манящее тепло тела пациента. — Держи свой блядский рот на замке, пацан, — прошипел он, сжимая пальцы в кулак. — Иначе, клянусь Богом… Галлагер нахмурился, в свою очередь, чувствуя, как под убийственным взглядом доктора его колени слабеют. — Я не собирался кому-то говорить о нас. Я хочу повторить это, хочу… — Ничего не было, — жестко перебил Милкович. — Ничего не было, и быть не может, Галлагер, забудь. Но Йен, казалось, ничего не слышал, продолжая, полушёпотом выдыхать свою исповедь: — Хочу снова услышать эти звуки, которые вы издавали, пока трахали мой рот, а я стоял на коленях… У меня все еще кожа горит и царапины от жесткого пола. — Закрой рот, я тебе говорю, — прохрипел Милкович, пока его кровь закипала под кожей, а тепло предательски концентрировалось томным клубком внизу живота. — Хочу сделать вам хорошо, мистер Милкович, так хорошо, чтобы вы разваливались на части. Хочу снова ощутить на языке ваш умопомрачительный вкус, — Галлагер опустил глаза на полные губы доктора и сдавленно застонал. — Пиздец, я так хочу попробовать ваши губы… — Завали хлебало! — Микки мог с точностью до секунды отследить момент, когда его выдержка полетела к чёртовой матери. Йену стоило разок приглушенно застонать, и воздух в кабинете в миллисекунду накалился до предела. Милкович схватил пациента за ворот толстовки и вжал своим телом в спинку кресла, горячо выдыхая в его приоткрытый рот: — Это все нихуя не значит, Галлагер. Для тебя это просто развлечение, а я могу лишиться работы! — Никто не узнает… — судорожно прошептал Йен, сжимая обивку кресла пальцами. — Пожалуйста, Мик, я клянусь, никто ничего не узнает. — Ты что в уши долбишься, придурок? — Милковича распирало от ярости и возбуждения одновременно; взрывоопасная смесь, что подтолкнула его просунуть колено между длинных ног пациента и вжаться бедром в пах. — Мне это не интересно. Найди для одноразового перепихона какого-нибудь пидорка у себя в блядюшнике. — Не притворяйся, что не почувствовал то же, что и я, — Галлагер, ощутив прижатое к себе бедро, мягко потёрся о грубую ткань штанов заметной выпуклостью. — Нам нужно переждать пару консультаций, а потом можем делать все, что угодно. — Все, что угодно, а?.. — вопрос сорвался с губ, прежде чем Микки успел подумать, и Йен, моментально замечая колоссальный надлом выдержки Милковича, ухватился за скудные остатки его самоконтроля с удвоенной силой. — Абсолютно, — он отпустил спинку кресла, пробрался за кромку штанов Микки, поглаживая большими пальцами ремень и крохотные пуговки на рубашке. — Блять, я так хочу вас, доктор Милкович… Микки выдохнул нечто нечленораздельное, бегая стеклянными глазами по усеянному веснушками лицу пациента. Йен Галлагер своей податливостью и острой нуждой во взгляде вытворял с его стойкостью что-то невероятное, превращая Милковича в безвольное желе. — Уверен, у нас это взаимно, я заметил этот взгляд еще на первом сеансе. Готов спорить, уже тогда вы делали вид, что слушаете меня, а у себя в голове представляли, как раскладываете меня на своём столе и жёстко трахаете… В следующую секунду Галлагер оказался вдавлен животом в спинку кресла, а перед взором Милковича открылся удобный угол обзора на подтянутый зад пациента. Йен от неожиданности чертыхнулся и упёрся руками в подушку, пока Микки с силой давил ему на поясницу и между лопаток, прогибая парня сильнее. — Ты чересчур много болтаешь, пацан… — протянул Милкович, поглаживая подушечками пальцев, оголённую кожу вдоль крестца. — Я велел тебе заткнуться, но этот блядский ротик, судя по всему, молчать, просто не создан. Галлагер вымученно простонал, переставляя руки по сидению кресла в поисках более комфортного положения. Стараниями Микки он оказался перекинут через спинку кверху задницей. — Зато создан для кое-чего другого, верно? Йен невнятно забормотал, царапая короткими ногтями обивку. — Полагаю, ты понимаешь только такой язык, так что… — Микки подтянул бедра парня чуть выше, не обращая внимания на приглушенную ругань, торопливо расстегнул ремень и рывками спустил джинсы сразу вместе с боксерами до щиколоток. — Так я и думал, — выдохнул он, завороженно глядя на белую, усыпанную медными веснушками задницу. — Блять, и откуда ты упал такой, а, Галлагер? — Микки, пожалуйста… — едва ли не захныкал Йен, ощущая себя уязвимым и слишком открытым, а затем взвыл сквозь плотно сжатые губы, когда ягодицу обжёг звонкий шлепок от ладони. — Блять… — Вы верно забыли, как надо обращаться к своему лечащему врачу, мистер Галлагер. Йен потрясенно откинул голову, упираясь взглядом в задернутое прозрачной тюлью окно. Его крепкие молочно-белые бедра дрожали. — Мне напомнить?.. — еще один удар гулким эхом отразился от стен кабинета, и Микки, не сдержавшись, толкнулся бедрами в обнаженные ягодицы. Галлагер надрывно простонал, сжимая губы и жмурясь: — Доктор Милкович, — выдохнул он, невольно оттопыривая задницу сильнее. — Верно, малыш, а теперь слушай сюда, — Микки мягко погладил румяную ягодицу. — Тебе нужно вести себя очень тихо, хорошо?.. Потому что, если хоть одна душа узнает, что происходит сейчас в этом кабинете, я вылечу с работы, и у меня не останется другого выбора. Я вернусь к старым делам и поверь, буду преследовать эту бледную задницу до конца дней твоих, превращая жизнь в адовую хуйню, усёк, рыжий лобок? Йен молчал и тяжело дышал, судя по всему, теряясь в ощущениях, так что Милкович напомнил ему о своем присутствии еще одним смачным шлепком, раскрасив мраморную кожу алым пятном. — Ну, так что, мистер Галлагер, кто тут теперь, как последняя сучка? — выплюнул Микки, наслаждаясь звуками, которые срывались с припухших губ парня. Он должен был остановиться прямо сейчас. Должен был привести пацана в порядок, успокоить их обоих и отказаться от последних сеансов с Йеном. Но вид разрушенного, раскрытого перед ним пациента превратил все моральные устои в прах, а самого Милковича в озверевшего и оголодавшего безумца. — Снимай блядскую кофту, Галлагер, — приказал он, делая шаг назад. — Хочу видеть это тело во всей красе. Йен послушно выпрямился и, не поворачиваясь, стянул толстовку, отбросив ее на кожаный диванчик в другом конце кабинета. Микки на мгновение залюбовался крепкими мускулами, что призывно перекатывались под тонкой кожей, и упругой задницей с медными крапинками. Галлагер с нахальной ухмылкой обернулся через плечо: — Нравится то, что видите, доктор?.. Милкович наклонил голову к плечу, прослеживая взглядом точеные изгибы и рельеф нагого тела пациента. Затем медленно подошел вплотную и толкнул Йена между острых лопаток: — Вернись на место, — хрипло выдохнул он, ощущая, как пульсирует в штанах налитый кровью член, требуя немедленного внимания. — Ты свое получишь… — провел рукой вдоль позвоночника и остановился на копчике, прислушиваясь к тихим постанываниям парня. — Думаешь, можно так просто играть со мной, Галлагер? — Нет, доктор Милкович, я думаю только том, как хочу трахнуть вас. Микки фыркнул, вновь вжимаясь пахом в ягодицы парня, и слегка проезжаясь ширинкой по коже. — Разве что мой член своей очаровательной задницей, малыш… Йен слегка вздрогнул от слишком громкого в глухой тишине кабинета звука расстегиваемого ремня. Милкович спустил брюки вместе с боксерами на бедра и провел пальцами пару раз по собственному члену, оттягивая тонкую кожицу и наблюдая, как из щели выступает вязкая прозрачная капля. — Расставь ноги шире, — отдал он очередной короткий приказ, сжимая пальцами бледную ягодицу и с удовольствием отмечая, как на полупрозрачной коже проступают следы от его ладоней. Галлагер с готовностью подчинился, закусывая в нетерпении влажные губы. — Посмотри на себя… — Микки поморщился, когда возбуждение перестало быть волнующим и стало очевидно болезненным. — Такой послушный. Он наклонил голову, разминая зад парня, слегка отодвигая правую ягодицу, чтобы открыть для себя еще лучший обзор. Напряженная дрожь тела в его руках отправляла мощные вибрации прямиком к его каменному члену. Йен толкнулся бедрами ему навстречу и Милкович понял, что, несмотря на ошеломительно красивый вид и упоительное ощущение власти, он не продержится больше и минуты. Он опустился на колени, прослеживая ладонями линию бёдер парня, и устроился прямо напротив его задницы. Он знал, что Йен был мучительно твёрдым, и мысли эти заставляли его улыбаться, а рот наполняться слюной. — Что бы я сделал с тобой, если бы мог… — его голос стал ниже и глубже. Он вернул руки на ягодицы и широко развел их в стороны, раскрывая пульсирующую розовую дырочку и, не удержавшись, глухо застонал, замечая брызги веснушек даже между округлыми половинками. — Грёбаный инопланетянин ты, Галлагер, — сдавленно проронил Микки, пока Йен от своего положения не знал, куда деться. Милкович облизнулся, представляя себя внутри этого бессовестного парня, и сжал свой каменный стояк, чтобы хоть немного ослабить напряжение. — Мистер Милкович… — голос Йена сорвался на скулёж, а сам он неустанно тёрся о мягкую обивку кресла. Микки отпустил свой член, обильно смочил слюной средний палец и нежно прикоснулся подушечкой к сжимающейся дырочке, распределяя слюну. Йена всего передёрнуло, он ахнул и до побелевших костяшек сжал подушку кресла пальцами. — Расслабься, малыш, — посоветовал Милкович, мягко надавливая на упругое колечко мышц. Он не хотел быть нежным. Он до смерти желал наказать парня за опрометчивость. Хотел схватиться за медные пряди, оттянув голову, ворваться в него и трахать так жестко, чтобы перевернулись и поменялись местами небеса и ад. Он придвинулся ближе и плюнул, на сопротивляющуюся давлению дырочку. Галлагер шумно выдохнул и глухо застонал, кусая губы до металлического привкуса, а когда палец Микки исчез внутри тела наполовину, не сдержал болезненного возгласа. — Тшш, малыш, ты должен быть тихим, помнишь?.. — мягко напомнил Милкович, проталкивая палец глубже. — Если ты не можешь себя контролировать, нам придётся остановиться, а мы этого не хотим, верно? — Прошу, Микки… — голос Йена был разрушенным, а очередной шлепок по ягодице заставил парня всхлипнуть. — Разве так ты должен меня называть, Галлагер? — Милкович смял кожу в кулак на месте удара и ощутимо прикусил ягодицу зубами. Парень открыто захныкал, приводя Микки этими звуками в полный восторг. Он оставил на пульсирующей болью коже целомудренный поцелуй и тут же протолкнул палец до конца. — Боже, блять… — Йен выгнул поясницу, теряя контроль над собственным телом. Милкович решил, что пора заканчивать с церемониями. Еще раз сплюнул на дырочку и, не вынимая палец, наскоро добавил к нему еще один. — Ты такой узкий, пацан, — восторженно пропел Микки, проворачивая оба пальца, наслаждаясь зрелищем того, как постепенно расслабляются и поддаются ласкам тугие мышцы. — И почему мне кажется, что этой жопкой до меня никто не наслаждался?.. — Потому что я актив, — надрывно выдохнул Галлагер, невольно насаживаясь на пальцы доктора. Милкович самодовольно хмыкнул: — Поздравляю с боевым крещением, Галлагер. Но сейчас я жёстко трахну тебя пальцами и ты примешь это, как послушный мальчик, — буднично предупредил он, разводя пальцы внутри тела и тут же сгибая. Йен взвыл и дёрнулся. Микки довольно улыбнулся: — Вот так, малыш… Он провернул пальцы, немного вышел, разводя припухшие края, и тут же толкнулся обратно. Кожа парня горела и покрывалась мурашками, а сдерживаемые усиленно возгласы удовольствия отправлялись прямиком к яйцам Милковича, подталкивая его к самому краю. Он немного ускорил движения внутри тела Йена, проезжаясь ритмично по гладким стеночкам костяшками, вырывая из парня крышесносную смесь рыка, судорожного хрипа и сдавленных ругательств. Галлагер больше не зажимался, раскрываясь доктору во всей красе, двигал бедрами, насаживаясь рывками на мокрые пальцы, сжимал их сильнее и выглядел при этом так притягательно, что у Милковича сводило живот от желания. Йен расслабился и полностью растворился в нахлынувшем блаженстве. Он поднимался на носочки, в стремлении угнаться за эйфорией, полушёпотом просил не останавливаться и умолял позволить ему кончить. Микки чувствовал, как ребра болезненно сдавливает от того, каким сейчас красивым выглядел его пациент. Жажда получить блаженную разрядку перевалила за рубежи терпения. Он рванул на себя бедра парня сильнее, лишая Йена облегчающего трения о спинку кресла, но позволяя подвести себя к оргазму рукой. И, глядя, как парень жадно ухватился за свой внушительный набухший член, опустил руку к своему, продолжая при этом трахать пациента пальцами. — Чёрт, Микки, я сейчас… Блять… — Йен сжал обивку подушки пальцами одной руки, а другой провел по истекающему смазкой члену. Несколько рваных движений и он, всхлипнув, испачкал пальцы и обивку кресла густой спермой. Милкович прекратил ласки своего члена, чтобы придержать за низ живота, едва стоящего на ногах парня, не останавливая при этом быстрые движения, внутри его сжимающейся от сильного оргазма растянутой дырочки. Он нажимал на подрагивающие стеночки костяшками, продлевая пик наслаждения пациента до тех пор, пока Галлагер не начал вздрагивать и хныкать от чересчур интенсивных ощущений. — Ёбаный в рот… — выстрадано вздохнул Йен, почти сползая на пол, когда судороги его тела стали более управляемыми. — Умница, — похвалил Микки, выходя из тела пациента, но продолжая мягко массировать подушечкой пальца колечко мышц снаружи. — А теперь, мой хороший мальчик, возьмись за свою жопку и покажи мне весь этот беспорядок. Галлагер замер на секунду, но затем вернулся в прежнее положение, послушно схватился руками за ягодицы, разводя ярко-красные половинки в стороны. Милкович простонал и прикусил губу, осматривая растянутую мокрую дырочку, и вновь начиная торопливо дрочить. — Блять, Галлагер, эта грёбаная задница просто… — он не смог договорить, захлебываясь удовольствием. Его оргазм был так близко просто от одного вида уничтоженного Йена, распластанного в полубессознательном состоянии по спинке кресла в его рабочем кабинете. Микки продолжал гладить его влажный вход, бормотать какие-то развратные грубости, представляя, как врывается в него по самые яйца. Галлагер лениво двигал подрагивающими бедрами, ненасытно притираясь к невесомым ласкам доктора. А Микки опять, блять, не мог дышать рядом с ним. Удовольствие от простой дрочки было таким ошеломительным, что колени подгибались и теперь уже он опирался рукой на крепкую спину Йена. Экстаз распространялся в крови подобно вирусу. Милкович ускорил движения на члене и еще разок толкнулся кончиком пальца внутрь парня, прежде чем рухнуть в объятия своего оргазма. — Ох, блять, Йен! Да, малыш, сука, какой ты … — долгожданная разрядка прокатилась лавиной по телу, пока он, закатив глаза, обильно кончал белёсыми сгустками между широко раздвинутых ягодиц пациента, прямо на его красную дырочку. Галлагер вздрогнул и протяжно застонал, ощущая на коже горячую влагу, пока Микки весь дрожал, задыхаясь в ощущениях, будто его кожа расходится по швам от всепоглощающего удовольствия, которому места в его теле оказалось недостаточно. Он открыл осоловелые глаза и опустил взгляд, выдыхая от осознания того, что Йен все еще держит для него ягодицы раскрытыми. Доктор Милкович не удержался. Приблизился в плотную и провёл слегка опавшим членом вдоль половинок, грязно размазывая собственную сперму по коже пациента. — Охуенно, — расслабленно прошептал он, скользя взглядом, от тяжело вздымающихся плеч Галлагера, до подтёков и молочных капель, разбросанных по пояснице и ягодицам. Микки закусил губы и, собрав сгусток головкой, прижался к раздраженному входу. Ухмыльнулся на уголок губ и надавил на вход, едва ощутимо, на пробу, проталкивая немного спермы внутрь. Йен протяжно застонал, снова впиваясь пальцами в спинку кресла. — Это было горячо, Галлагер, — похвалил Микки, продолжая играть с входом пациента, то толкаясь немного внутрь, то рисуя спермой круги по коже. — Как думаешь, сможешь кончить еще разок для меня?.. — Чёрт… — парень на автомате потянулся к своему, вновь твердеющему члену, но Милкович не позволил. Перехватил его руки, не обращая внимания на возмущенный стон, вытянул впереди и сжал запястья одной рукой, а второй сам обхватил член парня. Он прижался вплотную к мокрой от пота спине пациента, отпустил запястья и вновь направил член к его входу. Но не заходил, дразнил, лишая Галлагера остатков гордости, и наслаждаясь ответными толчками. — Мистер Милкович… блять, ну пожалуйста! — Йен напоминал собой неуправляемый хаос. Его спина блестела, он весь дрожал, и как слепой котенок ориентировался только на собственные инстинкты. — Давай, малыш, я знаю, ты можешь кончить еще раз, — глубоким низким голосом выдохнул Микки на ухо пациенту. Он заходил в его тело на несколько миллиметров и выходил обратно, превращая все в изысканную пытку. Галлагер оседал, прогибал позвоночник, конвульсивно вздрагивал, но Милкович крепко держал его, прижимаясь к спине, и равномерно работал рукой на его члене. Волну приближающегося оргазма Микки ощутил кожей. Он ускорил движения и еще раз толкнулся внутрь, чуть глубже, но по-прежнему не заходя. Йен посыпался. Он зарычал, выругался и с силой закусил кожу на предплечье, чтобы приглушить крик, пока выдавал еще одну порцию спермы теперь уже на пальцы Милковича. — Вот так, Галлагер… — прошептал Микки, наклоняясь к уху пациента и поглаживая его ягодицы. — Боже, а сколько раз ты бы кончил, будь я глубоко в тебе… Он оттолкнулся от спины пациента и, выпрямившись, торопливо натянул брюки. — Жаль этого никогда не будет.

***

Этим же вечером доктор Милкович отказался от дальнейшей работы в клинике Саутсайда. И от двух последних сеансов со своим самым непростым пациентом.