I want you

— Катенька, — Вайс слегка приобняла меня. — Домой иди, я позвоню потом. Если честно, ещё несколько секунд назад я думала, что начну оправдываться или хотя бы попрошу поприсутствовать на казни Машки. Но, к своему удивлению, я, быстро кивнув, зашагала в сторону раздевалки. Не поубивают же они друг друга, в конце концов. По крайней мере, я на это надеюсь. Хотя кого я обманываю, если Машку убьют, я не особо расстроюсь. У нас снова будет вести Елизавета Андреевна, преподавание русского языка и литературы резко поднимется с уровня «очень дерьмовое» до уровня «прекрасно, божественно, незабываемо». И ЕГЭ я нормально напишу. — Зайдём куда-нибудь? Я есть хочу ужасно! — с этими словами в мои руки полетели куртка и пакет со сменкой, а в сторону выхода со школы уже готовилась полететь полуживая от голода Яна. — Да, давай. Я бы тоже кофе с удовольствием выпила, — кивнула я, быстро натягивая сапоги. — Подождёте? — из гардероба неожиданно показалась русая макушка с аккуратной косой. — Богданова, ты же больше часа назад свалила, — Фролова удивлённо посмотрела на неё. — Да я в столовку сходила, потом решила, что лучше будет кого-нибудь подождать. Не хочу одна домой идти, — как-то невнятно, наверное, из-за усталости, проронила Анастейша. — Пойдёмте уже, — почему-то, моя сумка, состоящая из косметички, кошелька, ручки и справочника по литературе (учебники почти всегда таскала Настя), стала казаться мне просто невообразимо тяжёлой. *** — Знаешь, — я и не заметила, как банальная встреча для того, чтобы сделать причёску и макияж Прохоровой для школьного Нового года, переросла в разговор по душам. — Я очень хочу вернуться к прошлой жизни. — Ты опять вспомнила, как три года назад весила сорок пять? — усмехнулась я, пытаясь отыскать в стакане кисточку для румян. — Ну не одной же тебе с ахуенной фигурой ходить, — Полина немного нахмурилась. — А вообще, я про события двухлетней давности. Помнишь? Я, ты, героин. — Не вздумай! — я встала перед ней и заглянула в глаза. — Слышишь, блять, меня? Ты четыре месяца назад слезла с этой дряни и больше никогда на неё не сядешь. — Кать, ты не понимаешь. Это ты легко с неё слезла сразу после суда над Алексой, а меня до сих пор ломает периодически, — она быстро захлопала ресницами, чтобы скрыть подступающие слёзы. — И вообще, это я во всём виновата. — Эй, — я осторожно взяла её за руку. — Её всё равно бы посадили. Тем более, у неё в тюрьме столько связей, что отсидела она меньше двух лет. — Да, ты права, наверное, — выражение лица Прохоровой вновь приобрело обычный похуистический вид. — Я постараюсь больше не думать об этом. — Ты забыла добавить «и больше не употреблять», — я посмотрела на неё со всей серьёзностью и строгостью, которая только могла во мне уместиться. — Да, и больше не употреблять, — она улыбнулась. — Спасибо, что до сих пор со мной. — Перестань, — я положила руку на хрупкое плечо. — Ещё два года назад, когда мы валялись угашенные на даче у Алексы, мы пообещали друг другу, что всегда будем рядом. Теперь всего лишь держим слово. — Ну да, — Прохорова выдала лёгкий смешок. — Клятва наркоманки — это серьёзно. — А то, — я заправила прядь волос ей за ухо. — Покрутись, я на тебя посмотрю. — Вы скоро? — с тяжёлым вздохом к нам вышла Анастейша, которая почему-то посмотрела на Полинчи каким-то осуждающим взглядом. Подслушивала что ли? Или мне уже кажется. — Директриса сказала, что тех, кто опоздает, на дискач не пустят. — И ты до сих пор веришь в байки Елены Сергеевны? — я действительно была поражена её наивностью. — Вот-вот, — встряла Полина. — Лучше бы научилась в людях разбираться, а не за книжками и вебинарами сидеть. — Заткнись вообще, — отрезала Богданова. — И книжки я начала читать от страха стать такой же тупой и ограниченной, как ты. — Мы уже готовы, — отрезала я, понимая, что такими темпами в школу мы притащимся ближе к ночи, и то не факт. *** — Богданова, Прохорова, Катя, я же просила не опаздывать, — видимо, в преддверии олимпиады директриса всё-таки решила вспомнить моё имя. — Извините, — начала Полина. — Мы просто немного не рассчитали время. — Катерина, — немного устало поговорила она, казалось, не обратив на реплику Прохоровой никакого внимания. — Она вот не рассчитала время, а ты, судя по всему, не рассчитала длину платья, чтобы мальчики, которые, как обычно, не рассчитают количество дешёвого коньяка в своём организме, снова оказывали тебе излишнее внимание? И да, под «мальчиками», я подразумеваю ещё географа, физика, информатика, физрука, военрука и трудовика. У тебя ещё короче платья нет? — Вообще-то есть, Елена Сергеевна, просто я решила пока вас не шокировать, — я мимолётно улыбнулась. — Правильно, — она тоже устало мне улыбнулась. — Ладно, идите. На вечеринке было как-то совсем не весело и не празднично. Хотя одноклассники и пацаны из одиннадцатого даже налили нам дешманского вина и предложили потрясающий коктейль в виде водки с соком, настроения не было совсем. Ещё и музыку доверили ставить завучам, поэтому из колонок лилось, мягко говоря, не самое приятное для моего слуха нечто. Прямо вижу, как эти дамы, перешагнувшие черту бальзаковского возраста, набирают в поисковике «плейлист для дискотеки молодёжи» и скачивают первые попавшиеся композиции с первого попавшегося сайта. Затем было что-то типа медленного танца, и около меня тут же возник Андрей. Но меня неожиданно пригласил наш физик, после чего я вздохнула с облегчением. Перекинувшись с ним парочкой слов во время танца, я ещё больше убедилась, что ему просто стало жаль меня, потому что в обществе Андрея я чувствовала себя некомфортно и странно. Он даже разрешения спросил, чтобы руку мне на талию положить, на что я ответила неуверенным согласием. На самом деле, я — девушка серьёзная и с кем попало не танцую, хотя по моему чёрному кожаному платью намного выше колена и ненамного ниже трусов и по высоченным каблуками так и не скажешь, наверное. Ну, а что, сегодня праздник, можно и повыпендриваться. Наконец, моя трёхминутная пытка, состоявшая из страха забыть, как танцуется вальс, и наступить бедному физику на ноги подошла к своему завершению, чему я была несказанно рада. Быстро поблагодарив своего кавалера за танец, я с облегчением направилась к девкам. — У нас новая пара? — с усмешкой прошептала Богданова. — Вайс идёт плакать в школьный туалет вместе со Светкой? — Ой, отвали, — я улыбнулась. — За вас, девочки, — Фролова подняла бокал этой дряни, которую Тимофеев и Ерёменко назвали алкогольным коктейлем. — Тебе жить надоело? — лёгкий смешок невольно вырвался у меня из груди. — Я вообще склонна к саморазрушению, — Яна слегка улыбнулась, стрельнув глазами в сторону Светланы, которая пыталась что-то рассказать своему одиннадцатому классу, активно при этом жестикулируя. Наверное, почувствовала от парней «лёгкий» шлейф перегара. Голубые глаза показались из-за очков. Светлана Андреевна быстро прошлась по нам оценивающим, слегка надменным взглядом, на секунду остановившись на Фроловой, затем изящно мотнула головой в сторону выхода из актового зала. — Ты же сейчас не пойдёшь к ней после того, как она тебя кинула? После всей той боли, — Богданова наклонилась к её уху, но я прекрасно всё слышала. Яна промолчала, а затем, как будто на секунду задумавшись и остановившись в нерешительности ступоре, размашистыми шагами пошла в сторону двери, смотря на Светлану, как кролик на удава. — Ну и дура, — сквозь зубы обронила Настя. — Впервые в жизни с тобой согласна, — Полина тяжело вздохнула. — Потанцуем? — из ступора меня неожиданно вывела рука, осторожно заправившая выбившийся из причёски локон за ухо. Вера была слегка пьяна. — Учителя тоже отмечают? — я хотела проделать тот же самый жест с её причёской, но к своему сожалению, обнаружила, что длинные тёмные волосы аккуратно струятся по плечам, спадая на грудь и лопатки лёгкими, едва заметными волнами. Интересно, она когда-нибудь выглядит неидеально? — А мы, по-твоему, не люди? — даже практически в темноте (из освещения у нас был только старый диско-шар и мои горящие во время взгляда на Вайс глаза) я успела заметить её хитрую мимолётную улыбку. — Ты слишком потрясающая, чтобы быть обычным человеком, — убедившись, что в зале, кроме нас, от силы человек восемь, и все заняты своими делами, я неуверенно положила руку на тонкую талию и слегка прикусила мочку её уха. — Я люблю тебя, — нежным шёпотом раздалось мне в ответ. Мы танцевали под «Белую стрекозу любви». Я уже перестала закатывать глаза во время каждой песни, в конце концов, главное — с каким человеком танцевать. И сейчас я в этом окончательно убедилась. — Ко мне поедем? — спросила Вайс, когда мы уже вышли из школы. Вспомнив, что я отправила Аркадия в гости к бабушке (прямо, как ребёнка, ей богу), я утвердительно кивнула. — Запрыгивай, — Вера приоткрыла дверь машины. *** Проснулась по ощущениям ближе к обеду, с дикой головной болью после вчерашнего праздника, потому что Прохорова всё-таки уговорила меня выпить пару этих коктейлей, и без Веры рядом. Зевая и распутывая руками волосы, иду в сторону, как мне кажется, кухни. Вижу то, что заставляет меня моментально открыть глаза и чуть ли не выронить их из орбит. В метре от моего лица стоит она. *** Два года назад. — Если эта твоя сука скажет хоть слово на суде, я лично переломаю вам шеи. Поняла меня? — длинные ногти тонкими лезвиями вонзились в мой подбородок, а карие, ставшие чёрными от гнева, глаза прожигают меня насквозь. — Я ничего не скажу, но за Полину я решать не могу, — холодно бросаю я, стараясь говорить как можно более ледяным тоном. — Можешь! — крик эхом отдаляется от стен по направлению прямо в меня. — Ты её привела, ты за неё не отвечаешь. И если приговор будет обвинительный, я, когда выйду, лично вас обеих прикончу. Рука поползла вниз по направлению к шее и сильно сжалась. Я прерывисто закашляла, пытаясь ловить ртом воздух. — Алекса! Отпусти! — я зашипела. — Хорошо, я скажу Полине ничего не говорить. — Александра Александровна Леонова заставляла Вас участвовать в сбыте наркотических средств? — Да, — роняет Прохорова, после чего её бабушка, сидящая в зале суда, хватается за сердце. — Заставляла. *** Отголосок прошлого, который я так сильно пыталась вычеркнуть из своей жизни. Страх, мучавший меня в течение двух лет. Передо мной стояла Алекса собственной персоной. — Романова? — только и выдаёт она, глядя на меня со смесью злости и непонимая. — Что ты тут делаешь? — мой голос начинает срываться то ли на плач, то ли на крик. — Вопрос скорее к тебе, — она улыбается, хотя в её случае скорее скалится, не сводя с меня смоляных глаз. — Я к сестре вот зашла. Я вжалась в стол обеими руками, чтобы не ползти вниз по стенке.