I want you

— Вера знает про твоё прошлое? — Алекса, тяжело вздохнув, тоже опускается рядом со мной. — Нет, — я медленно подкачала головой. — Я предпочитаю о таком не распространяться. Ты расскажешь? — Не расскажу, — прикусив губу, она заглянула мне в глаза. Скорее всего, я пялилась на неё с огромным недоверием и вновь появившимся страхом. — Да правда не расскажу, а не как твоя подружка на суде. — Алекса, — я впервые в жизни посмотрела на неё не исподлобья. — Спасибо. — Не за что. И давай просто Саша. Кстати, Прохорова ещё не откинулась от передоза? — она пыталась сказать это максимально непринуждённым тоном, но я отчётливо почувствовала в голосе нотки злости. — Она завязала. И, пожалуйста, не пытайся как-то с ней связаться. За слова на суде ей правда стыдно, а героин толкать она больше не хочет, — я остановилась, почувствовав в воздухе натянутое напряжение. — У неё новая жизнь, и для тебя и твоих друзей по бизнесу в ней нет места. — Доброе утро, — Вера вышла из ванной так неожиданно и резко, что мы обе вздрогнули. — Познакомились уже? — Да, — Саша мило улыбнулась. Всё-таки актёрского таланта ей не занимать. Уверена, если бы её дело слушалось в суде присяжных, Алексу бы обязательно оправдали. *** — А ты Полине рассказать не планируешь? — Богданова задумчиво смотрела куда-то вдаль. На лицо опускались хлопья снега, люди не спеша проходили мимо, и мне казалось, что мы сейчас в какой-то дешёвой российской мелодраме. — Нет, — уверенно отчеканила я. — Если она после одного упоминания об Алексе начинает от страха дрожать, то сейчас вообще какой-нибудь микроинсульт схватит. Там более, поводов для беспокойства, вроде как, нет. — Думаешь, она не попытается найти Прохорову? — Не знаю, — я потянулась в карман за спасительной пачкой «Винстона» и зажигалкой. — С одной стороны, Алекса обид никогда не забывает. Но с другой, если бы хотела, уже давно нашла бы её. — Да, ты права, наверное, — Анастейша кивнула в знак согласия. — Да и вообще, — я не смогла закончить фразу из-за вибрации в кармане. Звонил батя. — Алло, привет, что-то случилось? — да, я была не из тех дочерей, которые любят долгие сюсюканья по телефону. Отец разделял мою точку зрения в этом вопросе, поэтому беседы у нас чаще всего выходили сухими и короткими. — Привет. Ну, как тебе сказать, пришлось пораньше вернуться из командировки, — он усмехнулся. — А что случилось? — я слегка напряглась. — Тебя встретить? Мы тут с Настей в центре гуляем. — Я с утра дома. Ты у Насти ночевала? — Ну что за вопросы? — я старалась включить все свои актёрские таланты и сделать максимально убедительный голос. — Конечно, у Насти. Богданова лишь сверлит меня взглядом серо-зелёных глаз, и на её лице появляется улыбка. — На самом деле, меня твоя классная к себе вызывала, — я чуть не выронила телефон из рук. — Сказать мне ничего не хочешь? Я падаю на первую попавшуюся лавочку, ощущая на себе ничего не понимающий взгляд Анастейши. — Английский язык теперь углублённо изучаем? — я чувствовала, что батя старался говорить самым строгим голосом, но в конце не выдержал, и в трубке послышался секундный смех. — Типа того, — я отклонила вызов, окончательно опустившись на лавочку. — Что случилось? — Богданова осторожно положила руки мне на плечи и начала слегка трясти, когда я больше минуты не отвечала. — Кать, Катя! — Машка мразь, — пожалуй, единственная пара слов, которую я могла сейчас произнести. *** Пожалуй, мне никогда не было так волнительно возвращаться домой. Помню, как коленки тряслись, когда батя первый раз увидел меня с сигаретой, с парнем на семь лет старше, со шприцом с героином в вене. Каждый раз я думала, что ничего хуже этого уже не сможет произойти. Но нет, отношения с англичанкой — наверное, тот поступок, которого он от меня совсем не ожидал. Дрожащими руками набираю цифру «67» на домофоне, открывает сразу, даже без банального «Кто там?». На дрожащих ногах иду в сторону лифта. Дрожащими пальцами нажимаю кнопку своего пятого этажа. Хотя сейчас мне, безусловно, хотелось поехать на девятый и скинуться с крыши. Пока лифт едет, думаю о том, что шутки про детский дом уже не кажутся мне такими смешными. Дрожащей рукой нажимаю кнопку дверного звонка. Пути назад уже нет. Капкан захлопнулся. — А чего бледная такая? — отец, как ни в чём не бывало, приобнял меня. — Слушай, я не хочу сейчас ходить вокруг, да около. Да, я с ней встречаюсь. Нет, она меня не совращала, всё было добровольно. А теперь можешь орать, — после этих слов мне стало ощутимо легче дышать, и ноги уже не так сильно подкашивались. — Я и не собирался, — он пожал плечами и улыбнулся. — Это твой выбор, и я не в праве его осуждать. К тому же, она молодая, красивая, при деньгах, вроде как, раз на такой машине ездит. И без детей. Без детей же, надеюсь? — Да, — неуверенно кивнула я, казалось, не веря своему счастью. — А как же ты? — да, узнаю папу. Петросян нервно курит в сторонке. — То есть, ты не сердишься? — я проигнорировала его искромётный прикол. — Нет, — он покачал головой. — Ну, и как давно вы, кхм, преодолели языковой барьер? — Чуть меньше месяца назад, — я не выдержала и заржала над шуткой. Как же я его люблю. — Надеюсь, ты всё-таки познакомишь нас когда-нибудь. — Конечно, — я с облегчением выдохнула. — Ладно, а теперь правда очень важный вопрос, — он посмотрел на меня хмурым взглядом, отчего мне стало слегка не по себе. — Активный залог или пассивный? — Блин, батя, — мой ор, казалось, слышал уже весь этаж. — Хватит! — Кстати, ты сегодня, вроде как, идёшь на тусовку, так что иди малюй своё лицо, а то больно ты на человека похожа. — В смысле? — Заходила эта твоя, — он нахмурил лоб. — Алина. — У меня нет подружек Алин. Значит, Полина или Арина, да? — Да, что-то похожее. — Высокая или низенькая? — как же «обожаю» играть в эту угадайку. Записывал бы что ли, в конце концов, раз никаких моих подруг, кроме Анастейши запомнить не может. — Я метр девяносто пять, они все мне в пупок дышат. — Ясно, — я тяжело вздохнула, понимая, что это затянется очень надолго. — Цвет глаз запомнил? — Что за вопросы? — батя улыбнулся. — Конечно, нет! — Понятно, этого и стоило ожидать, — я нисколько не была удивлена произошедшим. — Цвет волос, может быть? — Да! — вот это поворот. — Она шапку сняла, когда зашла. Такой, слегка ржавый коричневый. — Это шатен называется, — я закатила глаза. — Значит, Полина. — И перед нами первый финалист шоу «Поле чудес», — сказал он, пародируя Якубовича. — Ага. А ты не хочешь, чтобы я с тобой посидела? — Так, — батя нахмурился. — Тридцать первое завтра, завтра и будете с Настей на кухне устраивать чемпионат по нарезанию салатов. А сейчас иди к своим подружкам! Марш одеваться! — Спасибо, — только и смогла вымолвить я. *** — В темпе, в темпе! — подгоняла Яна, пока мы с ней тащили в зал стол, а Полине с Настей пришлось объединиться в команду, чтобы нести тарелки. — Сейчас Тимофеев и Денисов алкашку принесут, а у нас ничего не готово ещё. — Лар, — я заглянула на кухню. — Что там с оливье? — Почти готово, осталось только майонезом залить, — послышалось оттуда. — Ничего себе, ты скоростная, — Полина удивлённо всплеснула руками. — Не зря же пошла в колледж на повара! Да, решение Ларисы сложно было объяснить. Она была моей одноклассницей, получила красный аттестат, но не пошла в одиннадцатый класс, а решила уйти в колледж на повара. Впрочем, Ларка всегда была безбашенной, так что к таким её решениям я давно привыкла. — О, шампусик несут! — Арина вприпрыжку побежала к домофону. Праздник проходил весело, шампанское оказалось более-менее приличным, всё-таки стоит признать, что Денисов неплохо разбирается в алкоголе. Сейчас я понимаю, какое счастье выбирать музыку самим, а не слушать старье на школьной дискотеке. — Я покурить, — из-за стола встала Прохорова и накинула свой мешковатый пуховик. — Скоро буду, не скучайте. — Не будем, — съязвила Богданова, но Полина уже ушла. Прошло ещё где-то полчаса, и Настя засобиралась домой, потому что негласное правило быть дома не позже одиннадцати должно было соблюдаться при любых обстоятельствах. — А где Прохорова? — мы все удивились не пропаже Полины, а скорее тому, что Арина после почти литра коньяка вообще может говорить. — Чёрт! — запаниковала Фролова. — Я на улицу. — Я с тобой, — крикнула я в ответ, потому что зная отношения Яны и Полины, я была уверена, что Фролова последнюю даже искать не будет. Мы решили разделиться. Я уже обзвонила всех, в том числе и Богданову, но она не видела Полину, когда выходила. Я, как сумасшедшая, заглядывала в каждый уголок заснеженной улочки, освещая путь фонариком. Вздрагиваю оттого, что в кромешной темноте резко раздаётся рингтон телефона. Яна. — Да, — моментально выкрикиваю я. — Я нашла, — голос Фроловой дрожит сильнее, чем она при виде Светланы Андреевны. — Она без сознания, но на мёртвую не похожа, вроде. Я не знаю. Я только в фильмах видела! — Скорую вызывай! — я чувствовала, что сейчас каждая секунда на вес золота. — Быстро! Когда я подбежала к назначенному месту, Полину уже забирала машина скорой помощи. — Ничего себе встреча! — на меня в упор смотрел Глеб. — Не скажу, что обстановка романтичная, но я всё же рад тебя видеть. — Ты дурак? В больницу вези её! — мой голос перешёл с тональности «просто крик» на «дикий ор». — Да ничего с ней не будет, — он уже запргыгивал на водительское кресло. — Пульс есть, причём даже учащённый, дыхание, вроде как, в норме. Надеюсь, номер больницы ты не забыла. Когда скорая скрылась из виду, мы с Яной заказали такси и помчались в больницу. *** На вахте сидела настолько вымотанная женщина, что она даже не стала спрашивать, кто мы и зачем пришли. — Ну привет, — на моё плечо ложится чья-то рука. — Я даже успела соскучиться. Голубые глаза смотрят в упор, с вызовом, слегка надменно, словно гипнотизируя. — Алиса, — быстро моргаю несколько раз, чтобы привести себя в чувство. — У меня вообще-то подруга здесь. — Серьёзной ты мне тоже нравишься, — рыжая улыбается, нет, скорее слегка ухмыляется. — Не волнуйся, она уже пришла в сознание. — А что с ней было? — хором спрашиваем мы с Яной. — Мы пытаемся выяснить. Может быть… — договорить она не успевает. — Алиса Викторовна! — из палаты выходит средних лет женщина и жестом показывает ей подойти к себе. С минуту они о чём-то шепчутся, а затем на меня несётся рыжий ураган, оттаскивая меня вглубь коридора. — Что ты делаешь? Алиса игнорирует мои вопросы и произносит три слова, которые заставляют моё сердце забиться в десять раз чаще, руки затрястись, а ноги подкоситься. — У неё передоз.