I want you

— Что ты сделала? — спустя несколько секунд молчания, которые оказались мне вечностью, произносит, наконец, Вера. Я чувствую, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. До крови прикусываю нижнюю губу, из последних сил сдерживая порыв то ли злости, то ли ненависти. Ненависти к себе. — Катя, — в уголках её глаз начинают слабо поблёскивать слёзы. — Блять. Хватается сначала за ручку двери в зал, потом за голову. — Прости, — шепчу я дрожащих голосом, хотя понимаю, что извинения в данной ситуации ничего не значат. — Кать, — наконец, собирается с мыслями она, пока моё сердце пропускает с десяток ударов. — Тебе сейчас правда лучше уйти. Мне нужно побыть одной и всё обдумать. Прости. — Мне правда жаль, — роняю перед тем, как захлопнуть за собой дверь, с грустью осознавая, что какие-либо слова сейчас ничтожны. Так же ничтожны, как и я сама. *** — Ой, — икнула Полина, отпив из моей любимой кружки какого-то дешманского коньяка. — В школу же часа через три. — Через четыре, — без каких-либо эмоций ответила я, погладив Аркашу, которому тоже почему-то не спалось. — Ты у бабушки с ночёвкой ко мне отпрашивалась? — Ну, — протянула Прохорова. — Судя по всему, уже да. — Отлично. — Кать, — подруга заглянула мне в глаза, после чего я отвернулась, понимая, что ничего хорошего этот жест в себе не несёт. — Ты бы могла сейчас предпринимать что-то для того, чтобы помириться с Верой. А мы благополучно бухаем. — Слушай, она же сама сказала, что ей нужно время. Что я могу сделать в этой ситуации? Я и так наплевала на её желания, когда поцеловала Алису, хоть сейчас нужно постараться отнестись к ней с минимальным уважением, — я уткнулась взглядом куда-то в стену. — Ты винишь себя? — раздаётся после довольно продолжительной паузы. — А кого мне ещё винить? Мне кажется, что в том, что я совершила, нет ничьей вины, кроме моей, — констатировала факт я. — Так, всё, — такую твёрдость в голосе шатенки я слышала, наверное, впервые. — Пошли спать. *** — Так, — Светлана мерила шагами класс, попутно кидая на парты двойные листочки. — Самостоятельная работа по теме «Реформы первой четверти восемнадцатого века». Вопросы выведены на доску. Всем удачи, у вас сорок минут. — Светлана Андреевна, — подскочил с места Тимофеев. — Удачи же желают неудачникам. — Я знаю, — кивнула историчка. — И ещё вам на заметку: Демченко, я прекрасно вижу телефон, а Романова и Богданова, наконец, вспомнят, что они — не единый организм, и напишут работы, которые будут отличаться друг от друга не только почерком, а ещё и содержанием. Вперёд. — Отстой, — растроенно прошептала Настя, но увидела, что я не обратила никого внимания на её реплику. — Что случилось? Ты выглядишь очень подавленно. — Спасибо, — кивнула я, разрисовывая попутно поля тетрадки, так как на большее после трёхчасового сна была абсолютно не способна. — Всё нормально, может, тебе кажется. Анастейша быстро окинула меня взглядом, а затем посмотрела мне в глаза. — Сейчас мне не кажется, — твёрдо произнесла подруга. — Рассказывать долго, — всё отнекивалась я, глядя куда-то вдаль, но встретила осуждающий взгляд Богдановой. — Ладно, потом расскажу, обещаю. Но ты скажешь, что я тупая сука. — В первый раз что ли, — лучезарно улыбнулась подруга. — Ты сочинение по литературе успела написать? — Кажется, да. А что? — Отлично! — Настя вручила мне свою тетрадь по литературе, отобрав у меня двойной листок. — Напишешь мне. Только свои эти сложные конструкции не используй, а то Елизавета не поверит, что это я. А я тебе контрольную напишу сейчас, я читала пару параграфов. — Анастейша, — уголки моих губ всё-таки приподнялись в неловкой улыбке, когда я поняла, что спасена от «двойки» по истории. — Спасибо. — Не за что, — Богданова уже начала с невероятной скоростью строчить что-то на обоих листах сразу. — А ты пиши-пиши, не отвлекайся. Спустя минут двадцать сочинение Анастейши уже было готово, да и она заканчивала мою самостоятельную. — Фролова! — нас буквально оглушил ор Мироновой. — Учебник из-под парты убрала! «Двойка» за самостоятельную, и свободна. — С радостью! — закатила глаза Яна, после чего со скоростью света закинула вещи в рюкзак и выбежала из класса. — Заебись, — улыбнулась Настя. — Мне кажется, они когда-нибудь друг друга поубивают. — Да по-любому, — кивнула я. *** Видимо, день сегодня просто обречён на то, чтобы быть неудачным, потому что даже Полина, которая на физру не ходит с прошлого года, решила сегодня побыть спортивной леди. Так что я вынуждена была скитаться по коридору, пытаясь занять себя хоть чем-то, и старательно избегать встречи с директрисой. — И чего это мы тут ходим? — голос, раздавшийся всего в нескольких сантиметрах от меня, заставляет вздрогнуть. — Доброе утро, Агата Валерьевна, — натянуто улыбнулась я. С одной стороны, Агата гораздо лучше той же Мироновой, но с другой, говорить с кем-то сейчас вообще не хотелось. — В общем, у меня физра. — Ясно, — кивает Кузнецова. — И ты вместо того, чтобы наматывать круги по залу, стучишь каблуками на весь коридор. «Кто бы говорил!» — подумала я, но вслух, конечно же, не сказала. — Да, — киваю я. — Как-то так. — Пошли, — блондинка протягивает руку по направлению к своему кабинету. — Чаю хоть попьём. А то у меня всё равно окно. — Мне неудобно как-то, — я пожала плечами, уже намереваясь развернуться. — Ой, Романова, — наигранно возмутилась Агата. — Неудобно ей. Пошли, говорю. *** — Как там Миронова в качестве классухи? — интересуется Кузнецова, параллельно ища что-то в ноутбуке. — Ну, в целом, нормально, — я делаю глоток чая из кружки. — Непривычно, правда. — Фролова жива ещё? После этого вопроса я вздрагиваю. Вообще, нет ничего удивительного в том, что Агата знает практически все школьные сплетни, но говорить что-то лишнее о Яне мне не хотелось. Подруга, в конце концов, да и человек неплохой. — Как видите, — отрезаю я, как бы давая понять, что говорить на эту тему я больше не намерена. — Понятно, — хмыкнула блондинка. — Подружек, значит, не выдаём. Это хорошо. Просто я знаю, что между ними что-то очень нездоровое происходит. Хотя Фролову тоже не понимаю. В подростковом возрасте попадать в подобные отношения — зачем? Вопрос остался без ответа. Я думаю, что ни один человек, не смог бы ответить, зачем. Любовь для многих, к сожалению, граничит с огромной эмоциональной привязанностью, от которой никак не избавиться. В отношениях ужасно, а без них — ещё хуже. Вот такой вот замкнутый круг, из которого, кажется, уже и не выбраться. — Мазохизм какой-то, — произносит Кузнецова, отвернувшись к окну. В этот момент дверь кабинета резко открывается, и в помещение буквально влетает директриса. «Отлично, блин», — думаю я, но к моему удивлению, Елена Сергеевна не обращает на меня никакого внимания. — Можно тебя? — обращается она к слегка ошарашенной Агате. — Постучаться не судьба? — наконец, пришла в себя женщина. — Чего хотела? Я встала со стула, понимая, что скорее всего буду здесь лишней. — Сиди-сиди, — остановила меня директриса. — Думаю, тебе тоже стоит знать. Я почувствовала невероятное напряжение, но всё же вернулась в прежнюю позицию и приготовилась слушать. — В общем, — проронила Елена. — Я даже не знаю, как об этом сообщить. Мария в школу возвращается. Мы с Агатой посмотрели друг на друга абсолютно непонимающим взглядом. — Скажи, пожалуйста, что ты сейчас шутишь, — взмолилась завуч, отодвинувшись от стола вместе с креслом. — К сожалению, всё абсолютно серьёзно, — впервые в жизни я видела, как директриса сверлит взглядом пол, робко переминаясь с ноги на ногу. — Как, блять, это произошло? — я видела, что Агата вне себя от ярости. — Понимаешь, — выдохнула Елена. — Я же её уволила с хорошими рекомендациями и по собственному желанию. В общем, на меня надавило руководство. — Я же говорила тебе гнать её в шею, — сквозь зубы выпалила блондинка, откинув голову назад. — Агата, у неё двое детей, — оправдывалась директор. — Где бы она потом работу нашла? — Да плевать! — прохрипела Кузнецова. — И вообще, — Елена Сергеевна скрестила руки на груди. — Из-за твоей этой идеи моя репутация, как директора, могла бы очень сильно пострадать. Кузнецова шумно выдохнула и прикусила губу. — Из-за меня? — женщина медленно поднялась со стула и начала подходить ближе к директрисе. — Да без меня ты бы вообще на этой должности не продержалась! Потому что любой вопрос важнее, чем цвет штор на первом этаже, решаю я. В любой ситуации ты бежишь ко мне! Знаешь, в чём твоя проблема, Лен? В том, что ты думаешь о тяжёлой судьбе, о детях, о том, кто как будет жить, вместо того, чтобы думать о себе и о собственной школе. Знаешь, как мне было легко работать, когда директором был Харламов? Он думал прежде всего головой, а не заставлял делать меня то, чего я не должна. — Не перегибай, пожалуйста, — откашлявшись, возразила директор. — Я не перегибаю, — прошептала Кузнецова. — Просто я могу даже сейчас тебе в лицо плюнуть, но ты меня не уволишь, потому что не сможешь принимать никаких решений. Смирись уже с тем фактом, что со мной ты директор, а без меня — никто. — Кузнецова, — выдохнула Елена, прикрывая дверь. — Какая же ты сука. — Знала бы ты, как часто мне говорят эту фразу, — усмехнулась блондинка. *** Я медленно шла домой после школы, переваривая произошедшие за день события. В моих глазах сегодня феерично подорвался авторитет директрисы, я написала контрольную по истории на «четыре», абсолютно не зная материал, а ещё поспала чуть больше трёх часов. Да, неплохо. Но всё равно, отношения с Верой — то, что меня сейчас волнует в первую очередь. Я безумно скучаю, хотя с момента ссоры не прошло и суток. Наверное, это тот человек, которого я сейчас хочу потерять меньше всего, но если она решит расстаться, я её пойму. Потому что я не заслуживаю такого человека рядом с собой. Действительно не заслуживаю. Сбивчивый поток мыслей прерывает телефонный звонок. — Алло, — сухо и без эмоций отвечаю я. — Привет, — произносит Алекса. — Заеду за тобой вечером, нужно серьёзно поговорить.