Не дотянуться

       — И точно, ты! Как ты пробрался на эту страницу и что сделал с Географом? Я поднял глаза. Злейший мой враг был недоволен. Кажется. Я не видел тени эмоций — только сведенные брови в кривом освещении от сдвинутого набекрень налобного фонаря. На заднем плане была темнота, но не космическая — без звезд и не совсем черная, а сероватая. Интересно. Но сейчас важнее проверить кое-что другое. — А что ты сделал со мной? — Я? Как что? — Принц, похоже, слегка озадачился. — Отправил тебя обратно туда, где ты не причинишь никому вреда. Но недооценил тебя. Так что повторяю… — Я не про блокнот, а еще раньше. — Раньше чего? — теперь он точно растерялся, но ненадолго. — А, да, мне еще показалось странным, что ты не растворился в воздухе, как обычно. Но я забыл подумать об этом позже, дела всякие… Нет, я понятия не имею, как так случилось, самому интересно. Значит, не можешь исчезать и появляться из ниоткуда? И… — вдруг он ухмыльнулся, — и не можешь снова стать змеем? — И вызывать Сумраков тоже, — произнес я через силу. Неприятно признавать слабости, но сейчас это выгоднее. Пусть считает, что я теперь относительно безвреден. Может, тогда расслабится, потеряет бдительность, а то и вовсе выпустит меня. То есть, он ни при чем? Если не врет. Он, конечно, честный малый, но для меня, полагаю, может сделать исключение. — Если это не очередной его финт, — донеслось ворчание Лиса снаружи. — Ус даю на отсечение, прикидывается. — Ну, как переходить между страницами, люди добрые подсказали, — я кивнул на Охотника рядом. Он заоправдывался. Вот и славно, он же действительно показал, как, и необязательно уточнять, что на практике я не преуспел. — А что до бедолаги Географа, то я не знал, что он так нервно отреагирует на широкоизвестные научные факты. — Какие? — Да всякие, от континентального дрейфа и эволюции до того, что вряд ли он сможет вернуться в родную галактику. Позволь подчеркнуть, все чистая правда. Да, кстати, зачем тебе вообще его вызывать? Он же ничего не знает об этой галактике. Из вас всех раньше здесь бывал только я. Лис все еще бурчал за кадром. Принц помолчал, оглянулся на темный фон, прежде чем вернуться к беседе. Увиденное, похоже, не понравилось ему, потому что он снова нахмурился. — Что ж, раз ты уже бывал здесь, то подскажешь, что это такое и почему оно закрылось? Я подпер голову ладонью, изображая незаинтересованность. — Не подскажу. Во-первых, представь себе, иногда неприятности случаются без моего участия. Во-вторых, из моего «здесь» не видно, где находится твое «здесь». Я был на тысячах планет, откуда я знаю, которую ты имеешь в виду… — На планете, — тут же бросился рассказывать Принц, — которая выглядела как… — И в-третьих, — перебил я его, — пока я сижу здесь, у меня нет ни малейшего желания делиться информацией с тобой. Сам влипаешь — сам выбирайся. А я уже в блокноте, угрожать мне ты больше ничем не можешь. — Ты так думаешь, паразит? — сзади вдруг подал голос Охотник, и в спину мне ткнулось что-то твердое. Я осторожно оглянулся. Точно, ружье. — Отвечай, когда тебя спрашивают! — Иначе что? — я демонстративно отвернулся от Охотника к Принцу. — Вдруг нашлись боевые патроны? Если нет, то не смеши меня. А вздумаешь опять использовать заряды-вонючки, то помни, что это твоя страница, и тебе тут долго еще куковать. Надоело уже обращаться к нему на «вы», на него это явно не действует. Охотник посопел, снова добавил, что с двух шагов сигнальной ракетой в ухо мало не покажется, но стрелять не стал. — Ладно, — сдался Принц, — похоже, ты действительно застрял в человеческом виде и не сбежишь так просто. Можно и выпустить. Но ты в самом деле расскажешь про эту планету или в два счета вернешься обратно. Ясно? Тут же громко завозражал Лис. Но прежде чем я успел согласиться, встрял Охотник. — Тогда, дружище, выпусти и меня, глаз и прицела не сведу с этого монстра. — И нас тоже! — откликнулись приглушенные голоса с других страниц. — Выпусти, в смысле. Ага, все-таки решили проверить свою свободу передвижения. Принца, похоже, застало врасплох такое своеволие, но возразить ему было нечего. Пространство еще раз покрылось белой рябью, вывернулось — я и остальные четверо оказались вовне. Свобода! Урезанная, и отобрать могут в любой момент, но все лучше, чем быть подвижным рисунком. На всякий случай я снова попытался провалиться во тьму или вызвать Сумраков. Нет, глухо. Зато опять защипало царапину под пластырем, и воздух был омерзительно липкий. Что это за планета, атмосфера хоть пригодна для людей? А то всякое бывает. «Вовне» понятнее не стало. Темно-серо-бежевая поверхность, упругая и скользкая, с одной стороны уходила вдаль и терялась в темноте. Фонарики Принца и Лиса бросали мокрые блики на множество гладких валунов и камней размером от слона до куриного яйца. Вместо неба — свод из того же материала, но темнота скрывала детали от человеческого глаза. Темнота и голые бурые ветвистые прожилки в воздухе, тянущиеся из глубины пространства, редкие у края и погуще вдали. С другой стороны потолок смыкался с полом, и посередине проходила неровная трещина. Король, Делец и Охотник тоже озирались, и лишь Географ стоял понуро, обняв книгу, и то и дело тяжело вздыхал. Лис тут же зарычал на меня, оскалил клыки и дернул хвостом, открыв вид на горшок с Розой. Ну, вся компания в сборе. — Мое почтение, дорогая, — поклонился я в шутку. — Рад видеть тебя в добром здравии. В этот раз решила полезть в первую попавшуюся дыру за компанию со своим принцем? Она зыркнула исподлобья, но не удостоила меня ответом. — Ну и как вы угодили сюда? — обернулся я уже к Принцу. Тот все время пристально следил за мной, держа блокнот наготове, и так, настороже, стал рассказывать, что случилось. А именно, по пути после родины роз им (как они передвигались? Б-612 уже непригоден для путешествий) попалась огромная планета. Меньше Земли, например, но куда крупнее обычных астероидов, поэтому, как и на Планете роз, на ней не было дверей во внутреннее подпространство. На поверхности вообще ничего не было, кроме ровных каменных гребней, почти параллельных. И по оврагу между гребнями путешественники вышли к бездонной поперечной пропасти, где блестело что-то жемчужное. Снаружи она им показалась таинственной и красивой, и переливалась, как… — Пресвятой баланс, — вдруг воскликнул Делец. Он не слушал историю Принца, а изучал окрестности, особенно камни помельче. — Это жемчуг, настоящий жемчуг! Крупнейшее в мире месторождение! И стал набивать камнями карманы и чемодан. Так, а я вообще смогу понять, что это за место? Все-таки мой объем памяти неизмеримо превышал человеческие нормы. Нет, вроде образы в голове цеплялись друг за друга, вытаскивали другие воспоминания, но медленно. Лысая, полая планета, пропасть, жемчуг… Минуты не прошло, как сложилась полная картина. Я развернулся к Принцу. Опять пришлось поднять голос, чтобы перекрыть треп Дельца. — И вы зашли внутрь, обнаружили огромную полость, но она захлопнулась за вашей спиной? И даже твои нарисованные звери не смогли открыть створки? Так? — Все так и было! — Принц закивал, улыбнулся. Неужто обрадовался, что добился ответа? Не так быстро, я не собирался просто изображать справочник. — Ради предвечной тьмы! Зачем ты потащил ее с собой?! — я махнул рукой в сторону Розы. — Зачем тебе вздумалось рисковать ее жизнью? Думаешь, вывел меня за скобки, и вселенная сразу стала мирным, безвредным парком?! Так вот, ошибаешься: мир бывает опасен и без моей помощи, и сейчас тот самый случай. Из-за твоей жажды приключений нас всех сейчас медленно переваривает гигантская, планетарных масштабов, устрица! Легко заставить чувствовать себя виноватым того, у кого есть совесть. Принц опустил немного блокнот, оглянулся. Я продолжил атаку. — Господин Географ, не будете ли любезны рассказать нам, как образуются жемчужины? А то вдруг мне не поверят. Тот вздрогнул и все-таки полез в книгу, но медленно и неуверенно, будто забыл, как листать страницы. — Насколько науке известно, — произнес он с заминкой, — образование жемчуга является защитной реакцией организма моллюска на любое инородное тело, попавшее на его мантию. Моллюски выделяют перламутровую субстанцию, чтобы она обволокла раздражающие угловатые объекты и сделала их ровными и круглыми. Но это касается видов из нашей галактики. Не уверен, что здесь эволюция пошла тем же путем. — Эта конкретная устрица — пошла, — заверил я окружающих. — Чувствуете, какой тяжелый, сырой воздух? Как влага оседает на коже? Это оно. Если не хотите превратиться в перламутровую статую, двигайтесь и стирайте влагу все время, не ждите, пока затвердеет. Сделай хотя бы стеклянный контейнер для Розы, а то у тебя будет прекраснейшая в мире розовая жемчужина. Я для чего ее спасал — чтобы ты ее угробил в первом же болоте?! Все невольно зачесались. Ага, поверили. Принц поспешно нарисовал в блокноте прозрачный колпак для Розы и вытащил его в реальность. Вот и славно. — А эти камни вокруг нас, скорее всего, раньше были космическим мусором или даже путешественниками, — не удержался я от добавки. — Эта, например, походит на… на муху. Сложной формы валун и впрямь напоминал насекомое — голова, туловище с крыльями, только размером с человека. Не муха, конечно, другая букашка с другой местной планеты. Надеюсь, уже вымершей. Моя работа. Делец выронил особо крупную, с голубя, жемчужину и отпрыгнул в сторону. И Король, и даже Охотник поежились, и лишь Географ по-прежнему в тоске листал атлас. А Делец даже не пытался изображать храбреца, а, пробормотав что-то про то, что всегда готов помочь, исчез в облачке искр. Жаль. У него полезный чемодан и слабые нервы. Можно было бы натравить его на устрицу. Ладно, есть еще Охотник. Самому мне действовать слишком рискованно. При любой попытке навредить Принц вернет меня обратно на бумагу. Да, важнее спастись самому, причем вместе с Розой, здесь для нее и правда опасно. Выбраться-то несложно, если местные жители еще не передохли. А моллюск загнется сам по себе, медленно и верно, как я подстроил давным-давно. Однако если незаметно выполнить нехитрые действия, обострить ситуацию, Принцу не останется другого выбора, кроме как уничтожить планету, чтобы спасти всех. Но что если он не справится? На планете роз он же не сумел никого спасти. И у меня в этот раз нет никаких возможностей подстраховать его. Да нет, ситуация не столь острая, как там… Справится. Так что попробую. Как раз удобный момент, чтобы принять меры и не дать устрице раскрыться раньше времени. Но нужен реквизит. Я сунул руки в карманы бриджей, нащупал листы из книги Географа. Старался не шуршать, но Лис все равно услышал и тут же обернулся. Луч его фонаря резанул по глазам. — Чего ты там удумал? — Ничего, — огрызнулся я, показал пустую ладонь. — Думал, может, носовой платок есть. Так, значит, надо замаскировать шорох бумаги. Хотя бы голосом: — У нас только один выход. Перерезать мышечные пучки устрицы, которые удерживают раковину закрытой. Принц только головой покачал. — А вот с этого места я бы не стал доверять тебе. Уверен, если найти, как поговорить с планетой, я смогу убедить ее выпустить нас. Ничего другого и ожидать не стоило, но, пока он говорил, я успел скомкать лист. Лис повел ухом и снова повернул башку с фонарем на меня. Я обернулся, приметил место, куда кидать мусор, потом уставился в темноту в другой стороне, и Лис, естественно, обернулся туда. Кидай — не хочу, и никто не найдет, и останется мусор раздражать устрицу. Конечно, бумага — вещь легкая, надолго ее не хватит, быстро пропитается перламутровым раствором, лучше у охотника стащить из ягдташа что-нибудь более увесистое или острое. Я продолжил отвлекать всех. — Повторяю — это устрица! Моллюск. Мозгов у нее нет, сердца тоже — только жабры да мышцы. Ты не можешь достучаться до того, что не существует. На всякий случай я не глядел прямо на Географа, чтобы не спровоцировать его, но он не стал опровергать мои слова. Сердце у устрицы было, хоть и примитивное. Но нет, он не отвлекся от созерцания обложки своего труда. Вовремя я его вывел из строя. — Можно подумать, тебе кто-то поверит, — буркнул Лис в перерывах между почесыванием. — Да, пока не попробуем — не узнаем. — Принц наконец-то убрал блокнот за пояс, взъерошил волосы и вдруг хлопнул в ладоши. — Проще некуда! Если устрице не нравится, что по ней кто-то ходит, то нам надо лишь подняться в воздух, и она успокоится и откроется! Логично. Надо срочно придумать возражение. Что там у него было летучего? — Но здесь нет облаков, чтобы подцепить лодку, и ветров, чтобы удерживать на лету зонт. Помогла бы антигравитационная платформа, но подавать такие идеи я не собирался, конечно. Только Принц и не думал открывать блокнот; наоборот, засунул его за пояс (вот и славно) и приложил ладонь к сердцу. Через миг на нем был сверкающий синий камзол, в руке — световая шпага. Ага, будет рисовать птицу. На птицу возражение придумаю, но она все равно пригодилась бы, так что я молчал, пока голубой крылатый силуэт не поднялся над грунтом, и только тогда заметил: — Во-первых, толчки воздуха от крыльев тоже будут раздражать моллюска, а высота не такая большая. Во-вторых, моллюск захлопывается быстро, а открывается медленно. Пока он успокоится, птица успеет вобрать влагу из воздуха и упасть. И пассажиров многовато. Но зато на ней можно быстро добраться до стяжек раковины и перерезать их, и не рисковать жизнью друзей понапрасну. Он замер, но, увы, ненадолго. А раньше аргумент опасности для друзей надежно останавливал его. Привыкает, что ли? — Во-первых, — он еще вздумал меня передразнивать! — Я. Не. Собираюсь. Никого и ничего разрезать. Но добраться до тела устрицы — идея хорошая, спасибо. Я с ней все-таки поговорю, что бы ты ни утверждал. А что до пассажиров… — Он развернулся к компании. — Друзья, я непременно вас позову, если что, но сейчас вам удобнее и безопаснее вернуться в блокнот. Географ исчез молча. Король — с поклоном, но тоже без комментариев. А Охотник заупрямился. Напомнил, что он компактный и не тяжелый (это с таким-то пузом?!). И, косясь на меня, добавил, что Принцу пригодится любая пара рук, особенно с ружьем, а опасностей он не боится, и не в таких болотах сиживал. Ага, задело его обвинение в трусости, будет напоказ лезть на рожон. Отлично. Был бы у него еще нож… Действительно, среди оставшихся руки были в дефиците. У Розы листья, у Лиса лапы, у Принца Роза в горшке, а тут еще я. Принц, однако, нашел, что возразить: мол, за мной можно приглядывать и внутри блокнота. — Да на здоровье, — поспешил вмешаться я. — Только ты уверен, что я не придержал никакой важной информации на потом? Принц нахмурился, но все равно достал блокнот. Мало, нужны еще аргументы! — Или со скуки поболтаю с твоими друзьями. Сам знаешь, как легко взрослые прислушиваются к здравому смыслу. Или поиграю с нарисованными вещами. Сломаю еще нечаянно. Или бумажная живность перестанет быть живой… Я не знал, возможно ли в принципе уничтожить нарисованную овцу, но прозвучало это эффектно. — Вот же вредный червяк! — оскалился Лис. Принц остановился, почти открыв обложку. Посмотрел внутрь, на меня, на Охотника. Растерялся, похоже. Еще чуть-чуть дожать. — Да ладно, чего ты боишься, не сбегу же. — Хорошо, потом придумаю что-нибудь, — он со вздохом убрал блокнот и стал по новой делать птицу. — Лезь. В середину. Только молча. Птица поднялась тяжело, но тянула всех пятерых. Розу принц держал одной рукой, другой похлопывал птицу, задавая направление. Взял курс вдоль створок — туда почти не дотягивались ветви-жабры. Хорошо, что летели небыстро. Есть время придумать, как заставить Принца прибить эту сволочную живучую улитку. Вряд ли я сам справлюсь без оружия. Вряд ли кто-то поделится со мной бензопилой. Обидно — иметь способность причинять вред и не иметь для этого инструментов. Ведь в норме я мог уничтожать планеты и звезды взглядом — но только если они никому не принадлежали. Я бы уже давно стер Вселенную, если бы не одно ее мерзкое свойство: что бы одушевленные существа ни считали своим — планету, солнце, дерево, предмет, что угодно — я уже не мог ничего поделать с этим объектом. По крайней мере, без согласия «владельца». И самого «владельца» не убрать — если он не нападал на меня первым. Но смельчаков связываться с гигантским змеем немного. И мало кто сознательно попросит непонятного чешуйчатого типа уничтожить их мир. Однако разумные существа редко пользуются разумом, редко продумывают свои поступки далеко вперед. Если подобрать цепочку причин и следствий, то выполнение сиюминутных хотелок обитателей приведет к гибели целой планеты или жизни на ней. И до чего же забавно издалека смотреть, как жители катят собственный мир в бездну всего лишь от дюжины правильно подобранных, вовремя подкинутых слов! Конечно, Сумраки могут брать чужое без спроса — они же созданы из самих жителей, из их чувств, — но они не так сильны, крайне тупы и очень легко распадаются. Все оставалось по-прежнему, когда я только прикидывался человеком, но сейчас… Обрывок книги Географа в кармане напоминал, что сейчас я способен причинять вред и собственноручно! Да, это плохо, с одной стороны. Это означает, как глубоко зашло воплощение. И вряд ли мне кто-либо даст ломать все подряд. Вряд ли Принц оставит меня на воле, если я убью кого-либо. А свобода мне нужна, даже такая ограниченная. И начать с Принца тоже не вариант, потому что… из-за Розы, в общем. Он ей нужен, она его любит, и случись с ним что, она способна выкинуть что-нибудь самоубийственное, как уже продемонстрировала на своей родной планете. Или просто завянуть с тоски. Этого я допустить не мог. Поэтому как бы я ни ненавидел его, придется оставить его в покое. Считать его не личным врагом, а досадным довеском к Розе — пока не найду способ разрушить их связь. То, что это мне до сих пор не удалось, не значит, что это вообще невозможно. Да, и еще надо что-то сделать с ее умением вцепляться намертво в грунт так, что не вырвешь, не поломав. Молчать я молчал, но оглядывался по сторонам. Без особой пользы — темно же. От птицы исходил голубоватый свет, но слишком слабый. Видно, где ее края, за которые держаться, и все. Окрестности оставались во мраке — чужом, немом, непроницаемом. Раньше темнота была моей сущностью, я видел и слышал все, что скрывалось во тьме — настоящей или душевной. А сейчас — глухо. Рельеф я кое-как различал только там, куда поворачивались Принц или Лис с налобными фонарями. Хорошо хоть они вертели головами достаточно активно. Принц восхищался красотами. Подумаешь, блестит все перламутром, ну валуны переливаются всеми цветами… в глазах рябит уже от бликов. Не поймешь, отблески фонарей там мелькают, или подкрадываются местные жители. — Вытащили, чтобы расспросить, — рискнул я подать голос, — а потом велят заткнуться. Логика потерялась. А если я первым замечу опасность, мне тоже молчать? — Какую такую опасность? — насторожился Лис, прекратив даже чесаться. Я отвернулся, чтобы его фонарь не бил в глаза. Сказать, не сказать? Лучше сказать — напугать заранее, натянуть нервишки. — Аборигенов, — откликнулся я как можно мрачнее. — А то, знаешь ли, они не любят сидеть в темноте. Нет света — нет урожая микроскопических водорослей — нет еды. Так что они терпеть не могут гостей, раздражающих их планету. И если найдут пришельцев, ловят и обездвиживают, чтобы те поскорее окаменели и ракушка открылась снова. В принципе, я не лгал. Кормовая база аборигенов действительно сократилась после сдвига оси вращения устрицы (а вот это не без постороннего ничейного метеорита и моей помощи). И поначалу после катаклизма они действительно так поступали с пришельцами, но вскоре нашли более мирный и быстрый способ выпроваживать гостей. Но зачем это упоминать? Может, они успели вымереть от голода. Вон как Лис подобрал хвост и отполз от края, а Роза съежилась в горшке. Охотник, естественно, показывал, что ничуть не напугался. — И на что похожи эти аборигены? — спросил он, дергая ружьем в сторону любой подозрительной тени, то есть, хаотично по периметру. Правильный настрой. Глядишь, пальнет по первому встречному, создаст конфликт, вынудит Принца использовать меч по назначению. — На полупрозрачные комки слизи, нам по колено примерно, а Лиса могут заглотить и переварить целиком. Лис оскалился, но на меня. — Чего они боятся? — продолжил Охотник. Уже без особого гонора. Хороший вопрос, наводящий. — Вообще голода и смерти, как любые живые существа, но из вашего арсенала… Ты же упоминал патроны с солью? Поваренной или другими хлоридами? Соль должна разрушить их внешние мембраны. Да, а охотничий нож у охотника есть? — Ни в кого не надо стрелять! — перебил меня Принц. — Я уверен, с кем угодно можно договориться. Ну вот, так и не узнал, смогу ли раздобыть холодное оружие. С другой стороны… Я был выше охотника и, оглядываясь на него, видел в первую очередь его шляпу. С перьями. То есть, с заостренными более-менее твердыми стержнями. Сойдет. — Это амебы, — возразил я, — у них тоже нет мозгов и сердец. Только всякие вакуоли и митохондрии. Ни разума, ни особых желаний. Манипулировать нечем, потому я и не добился здесь ничего. — А там что? Охотник показывал ружьем прямо по курсу. Там в лучах фонариков замаячило нечто вроде толстого древесного ствола от земли до скрытого жабрами и потемками потолка, темно-бурое для разнообразия. — Та самая мышца-замыкатель, — пояснил я. — Ее и надо подрезать. — Еще раз повторяю, — начал было Принц, постучал птицу по крылу, чтобы облетела препятствие. Я перебил его. — А я повторяю: надо действовать быстро, иначе конец всем нам. Ты так хочешь рискнуть жизнью Розы или Лиса ради комка улитятины? Возразить снова он не успел. Птица зашла в вираж так тяжело и вяло, что не вписалась в разворот и врезалась крылом в столб. Естественно, все мы кубарем посыпались вниз. Птица тут же растворилась в воздухе, сразу стало темнее. Грунт начался очень быстро, с удара по рукам и коленям. Только бы ничего не сломать, люди такие непрочные… Луч фонаря Лиса метался как попало, сам он орал, Охотник ругался, взвизгнула Роза. Так, где она?! А, Принц по-прежнему держал ее в обнимку и сам полетел спиной вперед, лишь бы загородить ее. Даже колпак не разбился. Я перевел дух, попробовал встать. О-ой. Как же хорошо было игнорировать гравитацию… Нет, вроде ноги держат, хотя по ощущениям — вот-вот рассыплюсь. Да еще грунт здесь мокрее, чем у выхода. Поднялся на ноги я только со второй попытки. Принц вскочил почти легко, только Розу оставил на полу, чтобы не грохнуться вместе с ней. Или освободить руки. Охотник барахтался в обнимку с ружьем до сих пор, причем довольно далеко. Шляпа его валялась чуть поближе. Вот и удобный момент. Пока Принц вытаскивал Лиса из ветки жабр, я почти на ощупь подобрал шляпу и вернул владельцу, но по дороге выдернул одно перо потолще и спрятал в рукав. В потемках Охотник не заметил потери. А потом еще проще — я двинулся к прожилке-корню стяжки, изобразил, что поскользнулся. Колени тут же напомнили, что не надо падать дважды подряд на больное место, и зашипеть получилось вполне естественно. И со всей злостью от боли я всадил перо под прожилку так, чтобы остальные его не заметили. Все, теперь устрица точно не откроется сама, без экстремальных мер. Теперь вернуться к остальным, а то пятно света от фонаря упало на меня — проверяют. — Что я и имел в виду, когда говорил, что птица долго не продержится, — развернулся я к Принцу, кивнул на мясистый склизкий столб обхватом с баобаб. — Но мы прибыли на нужное место. Он вытянул руку, и в воздухе возник ярко-голубой клинок. На секунду я обрадовался, что он все-таки сделает все как надо, но он скользнул мимо, ведя клинком над землей. Что, рисует новую птицу? Нет, не похоже по контуру. В любом случае, места ему понадобится много, он пробежит мимо меня, и тогда… Тогда можно спровоцировать Охотника пальнуть из ружья и повредить моллюска — создать дополнительное раздражение. А чтобы самому не попасть под выстрел — приятного действительно мало, — надо дождаться, когда Принц, пробегая мимо меня по всем поворотам рисунка, развернется к Охотнику фонарем и ослепит хоть на миг. Светящийся контур уже был узнаваем — не птица, другой зверь, похожий на гигантскую гориллу, значит, нужная точка будет вон там. Задрав голову, будто разглядываю жабры, я шагнул к нужному месту. Да, нелегко глядеть на мир всего из одной позиции, и боковое зрение у человека так себе. Принц занялся другим боком фигуры. Но и остальным темнота и свет в глаза мешали точно так же. Еще пол-лапы готово, совсем близко, разворот … Я метнулся вслед. Точность и быстрота. Вывернул гарду меча из его пальцев — неожиданность сработала! Толкнул его в спину в сторону Охотника — пусть послужит еще и заслоном. На меч я не рассчитывал — он мог исчезнуть в любой миг по воле хозяина, но на всякий случай рванул к стяжке, на ходу перехватывая рукоять удобнее, замахнулся. Клинок острый, хоть и из света, перепиливает камень не хуже лазера. Сзади раздался вскрик Розы, щелчок вместо грохота выстрела, брань Охотника с Лисом. А, ш-штоб вас! Порох успел отсыреть, скорее всего. Меч исчез, конечно. Пора оглянуться. Незавершенный контур зверя уже погас, но Принц не стал извлекать меч заново, хотя успел бы много раз. Вместо этого он, нахмурившись, следил за мной — точнее я его лица не мог прочитать в тени. Лис добрался, буксуя, до его ног и рычал не хуже пса. Принц, уже снова в штатском зеленом, потянулся за пояс. Так, срочно принимать меры… — Что? — развел я руками, пока он доставал блокнот. — Я лишь пытался спасти всех нас. Причем быстрее, проще и надежнее, чем ты! Посмотри, Лис уже похож на обмылок, пока ты тут играешь в миротворца! На секунду он замешкался, покосился на Лиса. Что ж, упоминание друзей пока еще срабатывает, но слабо. — И заметь, я не нападал ни на кого из вас, хотя мог бы начать с тебя. — Ага, а потом окажется, — встрял Лис, — что ты нам опять навесил лапши на уши и нашими руками сделал очередную пакость. Нетушки, мы с Маленьким Принцем и раньше всегда разгребали твои козни, и сейчас справимся без твоей помощи. О, про «всегда» он зря упомянул. — Всегда? — я приподнял бровь. — А вот совсем недавно на Планете роз у вас как-то не вышло… С Лисом было легко и приятно препираться хоть целую вечность, но следил я за Принцем. Блокнот он пока не убирал, хотя явно колебался, как же поступить. Помнил про угрозу своей бумажной живности, не иначе. — Да пихай его на бумагу, — раздался позади них запыхавшийся голос Охотника. Он отчаялся заставить ружье стрелять и использовал его как опору. — Я покараулю его и там, чтобы он не пикнул и пальцем не шевельнул! Принц сразу же повеселел и явно собрался последовать совету, как тут раздался один из лучших звуков во вселенной. Роза взвизгнула. Мы с Принцем развернулись к ней одновременно. Мне в общем-то нравилось смотреть и слушать, как она пугается, злится, грустит, сомневается. Но, как я убедился на практике, она чересчур хрупкая, так и погубить ее недолго. Что там на этот раз?! Роза стояла на том же месте и показывала листом вбок, в сплетение жабр. А там… Я знал, что искать, и потому сразу заметил, что блики от фонарей кое-где слишком яркие, четкие и кучные. — Аборигены пожаловали, — сообщил я спутникам и в ответ на удивленные взгляды ткнул пальцем в сторону самых заметных скоплений отблесков, размером примерно с Лиса. — Ну что, принц, белый флаг тебе в руки и удачи. С одноклеточными ты еще не дружил. А если не получится, нарисуй для Охотника заранее алебарду или пилу, раз не доверяешь мне. Чтобы мы могли выбраться и без тебя. — Да сколько можно… — протянул вполголоса Принц и направился к зарослям и приближающимся огонькам, а я — поближе к Розе. Лис клацнул в воздухе челюстями, когда я скользнул мимо. Укусить хотел, наверно, но промазал. Охотник разрывался в выборе цели — следить за мной или за местными жителями. Принц, конечно, найдет общий язык с аборигенами — вон, уже присел на корточки среди мигающих всеми цветами радуги амеб, дотронулся ладонью до самой крупной, тихонько заворковал что-то. Амебы вокруг него тут же переключились в сине-зеленые цвета. Несколько комков слизи, впрочем, обползли его с тыла и шустро двинулись к нам. Чтобы поддержать легенду о злых аборигенах, я изобразил испуг и сделал еще шаг к Розе. У Охотника сдали нервы, он снова взвел курок. Лис обернулся на щелчок, тоже зарычал. — А кто будет ее уносить отсюда, если переговоры сорвутся? — высказал я претензии первым. — Ты, Лис? Валяй, я посмотрю, посмеюсь. Или ты? — я обернулся к Охотнику. — Если попадешь в мантию моллюска, она от раздражения будет выделять перламутр еще активнее. — А раньше предупредить не мог? — огрызнулся вместо него Лис. — Не надо никуда меня относить! — соизволила подать голос Роза. — Мой принц обязательно договорится с этими милыми яркими существами, и… — Она оглянулась. — Ай! Лис! Сзади! Пока компания отвлекалась на меня, три бродячих амебы подкрались ближе, и первым им под ложноножки попался Лис. Одна слякоть обтекла его задние лапы, другая привстала и плюхнулась ему на спину, а третья не успела ничего, потому что он завопил и бросился бежать. Хотел броситься, но лапы разъезжались по полу, его закрутило юзом. Я позволил себе прыснуть со смеху — нормальная реакция на попавшего в беду недруга, и ни к чему ему знать, что аборигены его сейчас как раз спасают. Охотник перевел ружье на потешный ком шерсти и слизи, но не стал стрелять по Лису. Суматоху услышал Принц и поднялся с пола, улыбаясь до ушей. Ясно, сумел понять амеб, сейчас крикнет Лису, чтоб не дергался, мол, все в порядке, так и надо. Роза среагировала быстрее. Когда Лис подкатился поближе к ней, она приподняла колпак с горшка и врезала длинной отводкой по амебе на спине Лиса со всей силы. Ее невеликих силенок хватило, чтобы подцепить амебу, перехлестнуть… и раздавить надвое. Такие уж аборигены мягкие и студенистые. Два комка слизи шлепнулись в тишине на скользкий грунт, помигали желтым и погасли. Роза ойкнула и уронила колпак на место. — Молодец, милая, — окликнул я ее вполголоса. Она даже не обернулась ко мне, а сжалась под стеклом. — Даже я бы не смог так гениально все испортить.