Не дотянуться

       Солнце ощутимо пекло на подлете, и мы зашли на посадку с ночной стороны планеты. Вблизи стало видно, что валы-извилины на ее поверхности не сплошные, а состоят из лиан, свернутых спиралью в трубы-туннели в человеческий рост. Принц посадил птицу на круглую поляну, куда выходило несколько таких травяных туннелей. Когда птица рассеялась, стало совсем темно. Опять пришлось Принцу искать в потемках в блокноте налобные фонари. Извлек он их три штуки, себе, Охотнику и Географу — тот в отсутствие Короля был самым высоким и служил маяком. В свете фонариков пока проступали только витки стеблей — буро-зеленых, помягче на ощупь, и золотистых, твердых, как проволока. Кое-где на живых лианах торчали листья. — Да это тоже растения! — дошло до Географа, когда он нашел на золотистой проволоке четкие следы от черенков листьев. — А выглядит как нечто неорганическое. Удивительно… Он тронул похожую на металл, чисто срезанную плеть, отогнул, посмотрел, как она спружинила обратно, стоило ее отпустить. — Вот именно, — воспользовался я паузой. — На самом деле эта лиана куда необычнее, чем кажется. Ничего похожего в вашей галактике не было. Географ немного воспрянул и даже полез за карандашом, но первым заговорил Лис. — Успеешь еще навесить нам лапши на уши. Лучше говори, где местные жители! — Откуда мне знать? Может, вымерли, может, попрятались… Найти аборигенов вызвался Охотник, однако, сколько он ни сопел, обнюхивая землю и траву, но слышал только запах свежих лиан (засохшие почти не пахли, по его словам). Делец без обещанной клиентуры приуныл и поглядывал на меня нелюбезно. Географа роль маяка устраивала, только, оглядываясь в любопытстве по сторонам, он успел раза три споткнуться и чуть не потерял очки. Принц, не выпуская Розы, тоже бродил вдоль стенки — и нашел живую лиану с цветами для беседы. И договорился. — Нет, обитатели не вымерли. Они — вот странно, лианы называли их своими детьми! — они сейчас на дневной стороне… Спасают планету?! Друзья, поспешим на помощь! — он еще раз протянул руку к цветку. — Подскажите, пожалуйста, где они! И побежал освещать путь. Спасают планету? Интересно, как? У них не должно было остаться никаких вариантов! На развилках живые лианы листьями указывали дорогу. На полуденной стороне, значит? Хорошо. Если с ночной стороны было просто душно, то на дневной наверняка настоящее пекло. А Принц, как я не раз видел, плохо переносил жару. Постепенно вокруг светлело, но спотыкаться никто реже не стал: свет сквозь узкие частые щели между стеблями мельтешил в глазах и раздражал. Но Принцу все же пришлось сбавить ход: Географ был не силен в беге, Делец не мог быстро тянуть чемодан по ухабам, а у Лиса лапы проваливались в щели между стеблей. Туннель расширялся, редел, солнце пекло совсем невыносимо — и я понял, что в человеческой форме жару тоже не выношу. Дышать трудно, взмок, по краям поля зренья мелькают черные точки… Но, судя по ахам и вздохам, взрослым было не легче. Из-за всего этого пыхтенья посторонние звуки — глухой ритмичный стук и посвисты — стали слышны, когда туннель, уже чисто символический, распрямился и вышел на большое открытое пространство утоптанной земли. Вот и аборигены. Много же их осталось. Посреди пустыря собралось около полусотни: несуразные круглые существа на двух птичьих ногах, с длинными тонкими клювами, но без крыльев или хвостов, и покрыты короткой бурой шерстью. И вся эта толпа одновременно подпрыгивала на месте и с топотом приземлялась обратно. Свистели несколько крупных особей, задавая ритм. В воздухе стоял резкий кисло-сладкий запах. — Это что за деревенские танцы? — удивился вслух Лис. — Порох и потрох! — воскликнул Охотник. — Они пахнут так же, как лианы, только сильнее! Это… это вообще звери или фрукты? — И то, и другое, — ответил я, прикидывая, не пора ли отступать: возгласы людей привлекли внимание аборигенов. В нашу сторону обернулись все, а некоторые сбились с ритма прыжков, из-за чего свистуны заверещали вовсю. Принц от греха подальше передал нервничающую Розу Географу, а сам медленно, разведя руки, пошел к туземцам с обычным вступлением, типа, мы с миром, хотим помочь, и так далее по протоколу. Охотник дергался, опять не зная, в кого целиться — в непонятных и явно раздраженных животных или в меня просто по привычке. Стрелять не пришлось: из толпы выбежал мелкий, э-э… птенец, как его еще назвать? — явно на переговоры, никто же не пошлет в атаку слабейшего. И остальные птицефрукты продолжили синхронные прыжки, хоть и развернулись к нашей группе. — Чьюжаки, — просвистел мелкий местный почти внятно, — некогда объяснять, совет велел, помогите нам сначала. Повторяйте за нами. Оттолкнулись — р-раз, упали, снова толкнули. Давайте, под свист советников… И ведь бросились скакать, идиоты. И Географ тоже. Прямо вместе с Розой. От рывка она ойкнула, и болван догадался поставить ее на землю. Так, и что же они делают? Ну, прыгают. Даже земля вздрагивает еле ощутимо. Земля… Они что, пытаются оттолкнуть землю от солнца?! Вон оно, в зените, распласталось на четверть неба. Тогда можно не волноваться, ничего затея аборигенам не даст, чистейший паллиатив. Тогда я тоже подошел к толпе, вернее, к Розе. Охотник встрепенулся, счел, что я угрожаю ее ароматному высочеству, и решил стрелять без предупреждения. А может, и предупреждал, но со сбитым дыханием не смог ничего сказать четко и внятно. Я сел на землю. Сбегать все равно не собираюсь, но и участвовать в цирке неохота. Да и просто надо отдохнуть. Я прикинул, какой ерундой может быть заряжено ружье, и показал Охотнику кукиш. Хоть что-то удобнее делать пальцами, а не хвостом. И он все-таки выстрелил, но так как прыгать не прекращал, то промахнулся и сам полетел кубарем от отдачи. И точно, цирк. Пока Охотник вставал, Принц убедил его оставить меня в покое пока что. Птицефрукты косились на меня неодобрительно. Роза сощурилась в негодовании, растопырила шипы, но тоже промолчала. Надеюсь, запомнила недавнюю беседу. Солнце добивало меня более эффективно. Убраться обратно в тоннель нельзя — далеко, еще воспримут как попытку побега. Вода у Принца и Охотника… Потом я все-таки вспомнил, что создавал иллюзорное тело не цельнолитым, можно и полинять. Да, джемпер снимался. В одной рубашке стало полегче, но ненамного — она все-таки черная, только воротник белый. Но вот солнце коснулось травяного горизонта, небо стало стремительно синеть. Впрочем, с другой стороны небосвода тут же взошли неровные обломки луны с шариком Б-613. Хоть какой-то свет. Удары лап о сухой грунт прекратились, многие птицефрукты попадали на землю, люди тоже. Самые ответственные аборигены, три штуки — те самые советники, надо полагать, — побрели к нам. Принц, утирая лоб, на всякий случай подошел к Розе — защищать ее то ли от них, то ли от меня. Все трое уполномоченных заговорили-засвистели разом и потому совершенно неразборчиво. А, нет, Принц слушал только одного из них и отвечал ему же: — Мы прибыли из другой галактики… Это, видимо, на вопрос «откуда вас принесло?» Все трое парламентеров склонили головы набок и заморгали. — Ну, очень издалека, — объяснил он. — Мы путешествуем между мирами и ищем тех, кому угрожает гибель из-за Змея. Что у вас произошло? Так, не поверил в мою версию, решил проверить. Ну-ну, я как раз изложил ему то, во что верили сами аборигены. А они опять моргали. — Что такое «змея»? — спросили они хором. Надо же, синхронизировались. Принц описал, как мог, мой настоящий облик. Лис ехидно косился в мою сторону. — Это чьервяки, — узнал описание один, и другие подтвердили, что да, живут в почве чьервяки такие, но говорить не умеют, ни на какие гадости не подбивают, и вообще, народ кьиви их ест. Да уж, одно из немногих мест, где мне не удалось войти в контакт с туземцами в моем настоящем облике — меня они воспринимали исключительно как еду, даже слушать не стали. Не на всех планетах водились обычные змеи, и у их обитателей мой вид ни с чем не ассоциировался и вызывал только любопытство, не страх. Поэтому здесь пришлось сменить тактику. Успешно причем. — И да, — тот же советник обернулся ко мне, — почьему ты не помогал? Ну наконец-то, а то я начал думать, что про меня забыли. И как же хорошо, что Географ больше не держит Розу. — Да что от меня толку, — пожал я плечами. — Не так много я вешу, чтобы сдвинуть планету. И потом, кажется… Уважаемый Географ, вы специалист и должны знать, можно ли, прыгая по планете, сдвинуть ее? В теории хотя бы. Сработало безупречно — он без раздумий начинал отвечать на любой околонаучный вопрос. — Хм-м… То есть, может ли часть замкнутой системы повлиять на положение всей системы в абсолютных координатах без внешней точки опоры? Вообще, в нашей галактике я бы сказал, что это нереально. Чтобы планета таких размеров имела такую, — он подпрыгнул чуть-чуть, — гравитацию… ну, притяжение, то есть, у нее должно быть сверхмассивное… очень тяжелое, то есть, ядро, а если ваша масса, — он приблизился к первому советнику, кое-как обхватил его поперек туловища (кьиви был ему до пояса… и очень удивился) и, кряхтя, приподнял на пядь, — килограммов двадцать, а вас здесь… э-э, похоже, около семидесяти, полторы тонны… То ваше совокупное воздействие рассеется по массе планеты без видимого эффекта. И даже если бы вас было хотя бы миллион человек… э-э, то есть, голов, вы бы оттолкнули планету на несколько сантиметров, но сами отдалились бы от нее в сторону солнца, а сила притяжения вашей совокупной массы тут же сдвинула бы планету обратно. Но я, честно говоря… Что он там честно имел в виду, услышать никто не успел — туземцы с начала его тирады принялись посвистывать, а под конец загудели совсем громко. Наконец, один топнул и уставился клювам Географу почти в лицо. — Учьеный? Ти учьеный? — спросил он на повышенных тонах. Так, процесс пошел! — Э-э, да, — Географ приподнял шляпу. — А у вас тоже есть специалисты по астромеханике? — Раньше водились, чьервь их поешь! — аж подпрыгнул средний, более темный советник. Остальные тоже загудели, стали поднимать головы, насколько можно различить в сумерках. — Из-за одного такого мы то жаримся, то мерзнем! Весь год никакого житья! Дважды в год ждем конца света! Нет, нам больше не надо учьеных, совсем не надо! И он с силой клюнул Географа в лицо. Целился, по крайней мере. Тот чудом успел отшатнуться и опрокинулся на спину. Тут же все три главных туземца подскочили к нему, не слыша окрика Принца. Охотник вскинул ружье быстрее, но оно щелкнуло вхолостую — перезарядить его после пальбы по мне он не успел. Острые клювы метнулись вниз к барахтающейся фигуре. В сумерках сверкнуло облако белых искр. Да ш-штоб его, сбежал! Географ все-таки успел вернуться в блокнот. Тоже неплохо — только он мог бы еще что-то сделать для этой планеты, а теперь побоится вылезать наружу. Но лучше бы местные пустили его в расход совсем. Принц тоже понял, что Географ в безопасности, и остановился, не добежав пары шагов до нападающих, и, переводя дух, уперся руками в колени. Делец, как при любом шуме, спрятался на корточках за свой чемодан — только нос торчал сбоку. — И много среди вас учьеных? — самый крупный советник развернулся к людям и угрожающе чиркнул клювом по земле. — Нет, только этот один, — поспешил вмешаться Лис, оглядываясь на толпу не очень дружелюбных птицефруктов. Как ни странно, рядовые туземцы тут же успокоились и снова разлеглись на земле, почесывая друг другу шерсть. Предводители их развернулись с гордым видом и тоже распластались, но чинно, и самый крупный кивнул уже вполне благосклонно. Но Принц никогда не умел затыкаться вовремя. — За что? — почти крикнул он. — Он же ничего вам не сделал! — Пока что не сделал, — все еще снисходительно проворчал крупный советник. — И больше не причьинит вреда ни вам, ни нам. — Он никому ничего не причинял! Наоборот, помогал даже. Он наш друг! — Значьит, вам просто повезло, — главарь начал сердиться — слегка встопорщился. — Почьему — узнаете на ночьи кошмаров. Или вы одобряете учьеных? И все туземцы замолчали, только глаза их поблескивали багровым в свете остатков луны. Оказалось, незаметно племя окружило нашу группу кольцом. От такой толпы, случись что, не отбиться силами Принца и Охотника. Быстрее бы до них это дошло, а то аборигены мне Дельца напугают до того, что он тоже сбежит, а он мне нужен здесь. И так, вон, окопался между Охотником и чемоданом и затих. — Нет-нет, что вы, — первым сдался Лис, хвост поджал. — Мы совсем не одобряем, э-э… ученых, которые творят фигню. А вот у Принца инстинкт самосохранения никогда не работал, в отличие от чувства справедливости. — Но послушайте, все мы ошибались хоть раз в жизни, — начал он как можно миролюбивее. — К тому же, не все ученые ошибаются, есть и те, кто все рассчитывает правильно, приносит пользу своим народам, спасают жизни. А если ошибаются, то признают и исправляют свои ошибки. Все заслуживают шанса исправиться… Ну начинается. Не мог промолчать хоть раз, не лезть на рожон! Надо срочно вмешаться, пока его не прибили. На всякий случай я мысленно вызвал ораву сумраков — материала для них кругом хватало. Нет, ничего. Придется обойтись своими силами. — Давайте сегодня не будем об этом, — обратился я громко к советникам. — От гнева кровь приливает к голове, станет лишь жарче. Лучше расскажите вашу леденящую историю, как обещали. — Вот именно, — самый упитанный советник опустил взъерошенную шерсть и уселся обратно на землю. — Потом разберемся. Не прогонять же вас в темноте. А с утра сами уберетесь подальше. Принц помолчал секунду, но все же вернулся на место между мной и Розой. — Не надо злить их, — шепнул я ему. — Они становятся невменяемыми при слове «ученые», достучаться до их рассудка ты не успеешь. Если тебе нас не жалко, то хотя бы ради Розы не вмешивайся пока. Та выглянула из-под его руки, но ограничилась возмущенным фырканьем. Да-да, дорогая, я тоже могу использовать тебя, чтобы влиять на Принца, не ты одна такая умная. — Начнем же ночь ужаса, — торжественно объявил советник потемнее. — А может, не надо? — проскулил Лис. — И так вокруг сплошной кошмар, куда больше-то? Вокруг кьиви зачирикали — надо полагать, рассмеялись. А меньший из советников даже крякнул: — Чьестное слово, как дети… Разве не знаете, что от хорошей страшной истории мурашки бегут по коже? Самое то для самой жаркой ночьи. — А-а, понятно, — протянул Принц. — Мы часто бывали в опасных переделках, — и он скосился на меня. — Да уж, можем ужастики рассказывать хоть до зимы, — добавил Лис. — Отлично! — Советник потемнее кивнул. — А у ваших историй плохой конец? — Нет, — удивился Принц. — Нам всегда удавалось спасти всех. И вам, я уверен, мы найдем как помочь… — Тогда не надо, — перебил его крупный советник. — От счастливых концов не так прохладно. — О как, — изумился Лис. — А что вы тогда рассказываете в самую холодную ночь? — В самый холодный и короткий день, — пискнул сбоку тот же птенец, — будет жарче от историй про любовь! — Цыц! — прикрикнул на него советник. — Мал еще про любовь чьирикать. — Если что, — поспешил я вмешаться, — я знаю много историй без счастливого конца. — А ты вообще молчи и не отсвечивай! — рявкнул Лис, а Охотник поддакнул ему — и плюхнулся рядом со мной, по другую сторону от Принца. Ишь, как перезарядил ружье, так сразу осмелел. Правда, при этом он больше опирался на ружье, чтобы не упасть от усталости. Допрыгался, называется. Впрочем, их мнение роли не играло; куда важнее, что крупный советник повернулся ко мне круглым глазом, моргнул. — А ты случьяем не учьеный? — проскрипел он с подозрением. Ну, это опровергнуть пара пустяков. — Нет, просто путешественник, но часто встречал ученых и полностью с вами согласен — от них одни проблемы. — Ах ты ж сволочь! — Лис даже вскочил. — Ты же сам… Послушать комплименты мне не дали — советник гукнул сердито и обернулся к возмутителю спокойствия. И Принцу заодно. И заговорил внезапно, низким гудящим тоном. — Слушайте же, кьиви-бегающие, жуткую повесть древних дней. И пусть опять сок стынет в жилах от нее, как в первый раз, ведь она — про всех нас. И вы, чьюжаки, слушайте и не совершайте наших ошибок. Итак, много лет назад нашим предкам жилось нелегко: зима холодная и долгая, а лето — мокрое, мимолетное. Кьиви-вьющиеся еле успевали расцвести. Наблюдательные предки, первые учьеные, давно установили, что наш мир так вращается вокруг солнца. Но лишь пять поколений назад Ньюн То придумал, как изменить пути нашего мира, чтобы солнце стало ближе и лучше грело. И еще он придумал машину для этого. И убедил вождя, что машина подействует — сам он не сумел бы построить ее в одиночку. Ведь высока цена той машины — нашьи родные вьюнки должны отдать жизни… — Это как — родные? — насторожился Лис. — Вы гнезда вьете на них, что ли? — Нет, — раздались голоса позади него, — они наши родители. Сами-то вы с какого куста вылупились? — Чьюжаки выглядят не как мы, кьиви, — подал голос мелкий советник. — Наверно, они и размножаются иначье. Когда двое кьиви так любят друг друга, что хотят дать начало новой жизни вместе, они избирают на вьюнках по цветку своей сердцевины, распрямляют лозу, притягивают цветки поближе и соединяют. Цветки срастаются, дают завязь, и из плода в срок вылупляется птенец кьиви. — Так вот почему в лабиринтах пахло только лианами! — присвистнул Охотник. — Это и ваш запах! — Именно, — кивнул крупный советник. — Если срезать вьюн живьем, он станет упругой пружиной, а цветки и листья затвердеют, как камень. Из таких цветков уже не появится кьиви-бегающий. Но Ньюн То убедил всех, а главное — вождя, что в тепле и солнечном свете вместо загубленных вьюнов скоро прорастут новые, и недолго любящие семьи останутся без детей. И машину построили. Гигантская пружина, что должна распрямиться, оттолкнуть наш мир от лунного камня поближе к солнцу. Но получилось не так. Советник сделал паузу. Глаза туземцев теперь устремились на него, кое-где доносились всхлипы. И похрапывание Охотника. Да вы что, у меня левый фланг свободен?! Я оперся о левую руку и, пока знакомая история продолжалась, стал как можно медленнее сдвигаться к потенциальной добыче. И заодно загородил Охотника от Принца, чтобы тот не додумался будить горе-сторожа. — …Машина пошла вразнос, разбила луну и пихнула наш мир сильнее, чьем нужно. Теперь у нас летом жуткая жара, зимой жуткий мороз, и вьюнки с трудом растут. И нас все меньше. Тьиви, которого я направил к вам — наш последний птенец за три года. Мы стараемся как можем, но с каждым годом погода все хуже, а год — длиннее. Нам нет спасенья. Если знаете, как поступить, мы примем любую помощь. Только чьюр никаких учьеных, с нас хватит! — Ну, мы могли бы вас перевезти на другую планету. — Принц задумчиво поскреб пальцем нос. — Но лианы… Они слишком большие — А разве, как его, Нью… не придумал бы, как все исправить? — вдруг спросила Роза. Ну она-то куда лезет? Еще одна без чувства самосохранения. — Не успел, — буркнул советник. — Как только через день от жара повяли нежные почки, вождь объявил его вредителем, и Ньюн То заклевали. Роза в ужасе закрылась листьями. Принц сжал кулаки. — Вы даже не дали ему… — Не сегодня, — перебил его средний советник. — Сегодня ночь безысходных холодных историй, а не споров. Темний чьюжак, — вдруг обратился он ко мне, — ты говорил, что знаешь много историй без счастливого конца. Твоя очередь. Все нашьи предания одни и те же, а когда слушаешь историю впервые, холодок сильнее. Вот не вовремя! Я надеялся, они распишут свой эпос подробнее и дольше, добавят еще про самоубийство вождя… А я успею подольше пошарить в ягдташе Охотника. Пока что лишь несколько его патронов перекочевало ко мне в карман. Я как можно плавнее отодвинулся от жертвы, но Принц все равно заметил мой маневр и сощурился с подозрением. Так, которую планету вспомнить, чтобы и туземцев напугать качественно, и отвлечь Принца от ненужных мыслей, будь он неладен? Хотя… Прекрасная возможность ужалить, пока дают и даже просят. Сейчас одна проблема решит другую. — Ну хорошо, — я сел прямо, оглядел публику. — Вернее, ничего хорошего. Итак… История об ученых, которые не ошибаются. Далеко-далеко была одна большая планета… ну, мир, то есть, куда больше вашего. Намного больше. Разумных обитателей на ней почти два миллиарда — это… тысячу представляете? Вот, миллиард — это тысяча тысяч тысяч. И еще оставалось много свободного места. Сто одиннадцать вождей всех сортов, девятьсот тысяч дельцов, а всякой бессловесной живности и не сосчитать. — Земля?! — выдохнул Принц и уставился на меня еще пристальнее. Да-да, слушай, для тебя стараюсь. — Чьюшь, не бывает такого! — присвистнул кто-то из-за спин советников. Естественно, в это трудно поверить тем, кто старательно несколько поколений искоренял науку. — Представьте, бывает. Вот, кстати, наш друг Лис с той самой планеты, — я ткнул пальцем в него. Он встрепенулся и навострил уши — во что такое я его впутываю? — Ну да, — произнес он без обычного нахальства. — Я с Земли, а она и правда необъятная. Таких, как я, там сотни тысяч. И что? — И ничего, — сказал я. — Но когда в одном месте собирается столько разумных существ, они такого наизобретают… Например, были у них машины, летающие по воздуху. И вот одна такая машина с жителем планеты на борту летела себе и сломалась. Ну мало ли, ошибся кто-то — кто придумывал ее, или кто ухаживал за ней, или кто управлял ею. И упала она в пустыне — месте, где совсем никто не живет. Иди хоть сорок дней — вокруг только песок и жара, как у вас сейчас. Испугался Летчик — так звали тех, кто управлял такими машинами, — что там и погибнет от жажды, и стал чинить свою машину. И тут к нему откуда ни возьмись выходит ребенок. — Но почему?! — не выдержал Принц. Историю он, естественно, узнал. — Там же все хорошо закончилось! На него зашикали туземцы. — Не перебивай, пожалуйста, — улыбнулся я. — Ты знаешь только свою часть. Так вот, Летчик и мальчик провели вместе семь дней, подружились, а когда у Летчика кончилась вода, мальчик вывел его к колодцу с водой. С новыми силами и надеждой Летчик починил машину и улетел дальше, куда должен. — И мальчик с другом-лисом тоже вернулся к себе домой, пусть и не самым приятным способом, — зевнул Лис. — Чего плохого-то? — А дело в том, — ответил я, мельком поглядывая на Принца, — что именно везла летучая машина. Кроме всего прочего населения, на той планете было еще семь тысяч ученых, которые разбирались во всем на свете: в горах и морях, травах и червяках, в звездах, камнях и воде… Как все устроено, как все сделать или сломать… И вот, чтобы запугивать соседей, ученые одного племени придумали такое оружие, чтобы обращать в пыль целые куски мира или вообще уничтожить весь мир. Мол, или вы нам подчиняетесь, или вас не будет. Разумеется, другим жителям это не понравилось, но их ученые не смогли быстро изобрести такое же оружие и потому поступили проще — украли его у первых. И переправили описания и чертежи своим именно на той летающей машине. А когда спустя несколько лет на Земле началась очередная мировая война, оружие было уже готово, и проигравшие не побоялись его использовать — чтобы то, что у них отнимают, не досталось никому. Вспышка, грохот — и планета разлетается на отравленные крошки. Совсем как ваша луна. Вот так ученые, летчики и мальчики могут вызвать конец света, даже поступая по совести, если не видят всей картины. Если бы летчик погиб там, в пустыне, мир протянул бы на сотню лет дольше. — Неправда! — Принц вскочил на ноги, сжав кулаки, чем переполошил туземцев рядом. — Летчик говорил со мной позже, я слышал его голос, а значит, он жив, и Земля тоже цела! — И где ты его слышал? — По радио во сне у себя дома, когда ты думал, что я не выберусь из вулкана. По радио, когда ты думал, что я засну на твоей планете навеки! По радио самолета, который он прислал мне. А, ну так себе аргументы. Это легко опровергнуть. Жаль только, что Охотник проснулся от шума. — Во сне, то есть. Один только голос, который может быть твоей фантазией — ты же целые предметы вытаскиваешь из воображения. А даже если не померещилось, то вдруг голос — это все, что осталось от него? Он замер, ахнув. Света обломков луны едва хватало, но я понял — удар попал в цель. Я почти видел тени рождающихся сумраков за его спиной. Увы, почти. Ничего не отзывалось из темноты между звезд и туннелей на мой призыв. Оставалось только насладиться маленькой безнаказанной победой. Я и наслаждался, насколько видел эффект в полутьме. Шок на его лице сменила растерянность, кулаки разжались, одна рука взметнулась к горлу, словно он задыхался. Хотя и в самом деле душно, даже мне. — Так не должно быть! — раздался его громкий шепот. — Когда я поймал тебя в блокнот, и твоя планета распалась, все отравленные тобой миры вернулись на место! Земля тоже должна была вернуться. — Не совсем так. — Местные отползли к очередному рассказчику на другом конце поляны, но на всякий случай, чтобы никто не подслушал, я чуть ли не привалился к нему и еще понизил голос. — Освободились недопереваренные миры — те, которые еще только разлагались на отчаяние и иллюзию. Полностью разложившиеся и те, которые сломались физически, как Земля, уже никогда не вернутся. Их больше нет во всех смыслах. — Врешь ведь! — подал голос Лис из-за его спины. — Спроси у Географа, — парировал я, — когда он наберется смелости выйти наружу… Так вот, спроси его про темную материю, сколько ее во вселенной. Он тебе ответит, что примерно в пять-шесть раз больше, чем обычного вещества, а я добавлю, что темная материя — это, хм-м… вычеркнутая из вселенной масса уничтоженных мною миров. Их больше нельзя ни увидеть, ни услышать, ни ощутить. То есть, если нагляднее: на каждый условный мешок планет я уже стер пять-шесть таких же мешков по весу. Или спроси его про темную энергию, тоже интересная штука. — Не может быть! Я же всегда побеждал тебя… — Но столкнулись мы с тобой недавно, до этого мне о-очень долгое время никто не препятствовал. Да и ты мешался только в одной галактике, в других все шло по плану. Так что я впереди тебя не на один, а на тысячи шагов и могу спокойно сдавать тебе этих недобитков. Даже если ты умудришься спасти их, я все равно веду партию с разгромным счетом. — Врешь! — опять Лис, пластинку заело. — А вдруг не вру? Откуда вам знать — проверить-то вы не сможете, обратной дороги в старую галактику нет. — Нет, могу проверить, — возразил Принц с нажимом и вдруг поднялся на ноги и стал пробираться между соседними птицефруктами к ближайшей тени туннеля, то и дело извиняясь. Те поворчали, но успокоились и распластались по земле снова. — Ох, жуть какая. — Советник помельче передернулся всей шкурой. — Да, мы понимаем. Ошибаются все, но учьеные и правители ошибаются так, что страдают все. С тех пор у нас не один вожак, а трое советников, чтобы в три клюва думали и не допустили такой ошибки впредь. Но поздно. Ладно, следующим пусть Фьо Ли расскажет о безумной любви Тью и Лиифа… Загудел следующий туземец из толпы за советниками. Его я уже не слушал: рядом интереснее. Рядом Роза, а препятствие ушло. А, нет, приперся Лис, показать зубы. — Тебе это даром не пройдет, — проурчал он как можно грознее. — Только сунься к ней — откушу все, до чего дотянусь. — Лис! — одернула его Роза, тоже громким шепотом. — Ничего он сейчас не сделает. Лучше иди к моему принцу. Ты нужен ему сейчас, — добавила она, когда Лис остался на месте, явно в недоумении. — Я бы и сама отправилась, но у меня нет даже лап. Лис оглянулся на меня, скосил одно ухо. — Не бойся, дружище, — просипел за моей спиной Охотник. — Я за этим типом пригляжу, глаз не сведу. И громко зевнул. Чтобы сгладить оплошность, ткнул меня дулом ружья в спину. — И я тоже! — Делец выполз из-за чемодана наконец-то и пристроился на место Принца. Лис прижал и второе ухо, посомневался пару секунд, но потом бросился к тоннелям прямо по туземцам. Да ш-штоб его! С него ведь станется приободрить, развеселить, отыскать нужные слова. Если вспомнить, Лис всегда был противоядием для Принца от меня: на Б-612, когда я выкрал Розу, на Х000, когда он поверил, что невозможно победить меня. Может и в самый первый раз, вернувшись на Б-612 с Земли с моей помощью, он очнулся от отчаяния, потому что с ним был Лис. Догнать бы, вмешаться, нейтрализовать, так разве дадут… Охотник действительно вознамерился следить за мной, не моргая. Выспался, похоже. Делец таращился с другой стороны, задрав нос, с самодовольной улыбочкой. Хорошо, пора еще немного подстраховаться от спасения планеты, пока Принца нет рядом. — А что вы сидите, когда рынок сбыта рядом? — чуть наклонился я к Дельцу. — Я же обещал вам новых клиентов, и я сдержал слово. — Да-а, — ответил он, оглядел окружающие его мохнатые кочки с глазами, — я уже думал. Столько всего можно предложить сейчас в жару — веера, мятные леденцы, сухой лед. А в холода — согревающий пластырь, спички, пуховые носки… Только одна проблема — что брать взамен? На этих, как их… кьиви нет украшений или карманов с бумажниками, а лиану целиком мне не утащить. А вдруг они ядовитые? Не даром же раздавать полезные вещи. — Согласен, даром — это не по-деловому, — кивнул я и сделал вид, что задумался. — Сейчас, попробую вспомнить… А, вот что. Цветы срезанных лиан твердеют, из них получаются красивые декоративные элементы, почти как драгоценные камни. Можете просить их в обмен на товары. А еще эти цветы служили шестеренками в планетарной машине, и если Делец заберет часть незаменимых деталей… Он поскреб в затылке, хмыкнул «а, не моя очередь» и пополз обратно к своему чемодану, а потом, вместе с чемоданом — в гущу аборигенов. «Вот паразит», — возмутился сбоку Охотник, непонятно кого имея в виду. Да и плевать. Главное, до Розы полшага пустого пространства. Я подмигнул ей, вызвав сердитое, почти кошачье шипение: — Смотреть, так и быть, можешь, а разговаривать с тобой я не собираюсь. — Да? Жаль. Я как раз хотел спросить. Ты только что сказала… Закончить фразу я не успел — меня дернули за шиворот с такой силой, что я чуть не упал и чуть не задохнулся — ворот рубашки сдавил горло. — Дама сказала, что не хочет разговаривать, — с энтузиазмом пояснил Охотник. Бдит, чтоб его. — Так что заткнись. В тишине его слова разнеслись, наверно, по всей поляне. Оказывается, история кого-то там закончилась. — Кхи, — вкрадчиво нарушил паузу средний советник. — Чьюжак с длинной головой (о как он обозвал Охотника и его шляпу), это наш дом вообще-то. И мы здесь решаем, кому заткнуться, а кому говорить. Темный чьюжак, расскажи еще что-нибудь. Нет, конечно, здорово он осадил Охотника, но я надеялся, что с них хватит, а сейчас хотел слегка, для профилактики, покусать Розу, начать вбивать клинья между ней и Принцем. Некогда мне морозить чужие шкуры! Хотя… Опять совместить приятное с полезным? Откопать пример, который станет и намеком для нее. Я спешно стал перебирать разные случаи из практики — какой подойдет для нужного подтекста? Так, чтобы Роза увидела параллели? Нет, память подсовывала разные сведения исправно — но неторопливо. И в подпространство из потока времени не уйдешь. А туземцы ждут, молчание тянется… Придется сочинять сказку с намеком с нуля. И быстро — птицефрукты уже ерзали в нетерпении. — Да-да, сейчас подберу пример позабористей … А, вот. На одной маленькой планете, даже меньше вашей, жила-была принцесса… — Нет, не поймут, у них с полом все сложнее, а с иерархией — проще. — Э-э, ребенок вожака. И за ней ухаживал верный друг и защитник. Надо сказать, были они похожи на нас, — я показал себе в грудь, потом в сторону Охотника. — Ведь пока она была маленькой, она не умела ходить, добывать еду — вообще ничего, только просить — принести воды, поставить загородку от сквозняка, побыть рядом. И защитник выполнял все ее капризы. Он любил ее. И она полюбила его, хоть и не признавалась в этом никому. Но все равно она боялась, что в любой момент защитник может покинуть ее — хотя бы потому, что умеет ходить и любит смотреть вдаль. Я оглянулся на Розу. Она отвернулась, сложив листики. Вроде как дуется и не слушает. Ну-ну. — Тогда она придумала хитрость — решила не расти, не учиться ходить, остаться беспомощным ребенком, ничего не делать, и пусть защитник боится хоть на шаг отойти от нее: если не из любви, то хотя бы из жалости или от мук совести — мол, ей без него не выжить. Разве что научилась писать письма, чтобы отправлять защитнику просьбы, когда он слишком далеко. Все ее родичи в других землях сами бегали, строили жилье, хлопотали по хозяйству, и лишь она не сходила с места, пока защитник не брал ее на руки. И вроде все складывалось, как она хотела. Защитник любил путешествовать по другим мирам и однажды даже ушел, но совесть замучила его, и он вернулся, пусть и дорогой ценой. Но с каждым днем он смотрел на закат со все большей тоской. Тогда принцесса позволила ему отправиться в путь — только с ней на руках. Весила она немного, потому что не росла, и он легко нес ее одной рукой. Только это неудобно. Как для вас прыгать на одной ноге. И вот однажды на тропе в горах… — это такие огромные камни, торчащие из земли — мелкий камушек вывернулся из-под ноги защитника, и он упал с тропы, еле успел ухватиться за край рукой. Был бы один — подтянулся бы, отделался легким испугом. А так он не мог выпустить принцессу, и выбраться тоже, и не было никого, кто бы услышал их крики. Она пыталась держаться сама, но ручки ее не привыкли к таким усилиям. В конце концов защитник устал, и сорвались оба. Да, ее план удался, она привязала любимого к себе. На всю жизнь. Только эта жизнь кончилось слишком быстро из-за ее эгоизма и ревности. Я замолчал. Вокруг тоже ни звука, пока рядом не швыркнул Охотник. Хотя история получилась так себе. И ладно, не будут больше лезть и просить рассказать что-нибудь еще. Это не моя специальность — сочинять сказки. Так, а главный адресат? Роза развернулась ко мне, вся возмущенная, то и дело порывалась что-то сказать, но не решалась нарушить тишину. И когда слово передали другому рассказчику, она сразу же громко зашептала в мою сторону. — Ничего подобного! Я не специально! Откуда мне было знать, что я… Что мои родичи умеют ходить и махать копьями? Так что не надейся, я твои подковырки на свой счет не приму! — Ой ли? — Я поднял бровь. Охотник попытался меня одернуть, но я развел руками — ничего не знаю, дама обратилась ко мне первой. — Неужели ты никогда не говорила и не делала ничего, чтобы надавить Принцу на совесть? А та, первая ты? Она замерла на секунду, потом молча отвернулась. Значит, угадал. Один выпад достиг цели. Второй тоже должен попасть, она же умница, все поймет как надо. Ну, на сегодня я сделал все, что мог, надо отдохнуть от трудов неправедных. И если прикинуться спящим, то туземцы не заставят развлекать их снова. — Что ж, спокойной ночи, моя Роза, — не удержался я от финального штриха и свернулся на боку на свободном пятачке рядом с ней. В ответ раздался возмущенный возглас — и все. Через не пойми сколько времени — я успел заснуть — рядом послышалось шевеление и шепоты, ворчание Лиса. Ладно, надо проверить, как там пострадавший. Обломки луны уже садились, и в их свете глаза Принца подозрительно блестели. Да, день прожит не зря. — Ну как, есть ответ? — первым спросил я. Он только дернул плечом и плюхнулся на землю рядом. На секунду я испугался, не схлопочу ли сейчас по уху — так его передернуло. Но он взял себя в руки и просто стукнул кулаком по земле рядом с моей головой. — Здесь ты не победишь! Тут в очередной раз все стихло. Я поскорее прикинулся спящим, чтобы опять не попасть в рассказчики. Время на моей стороне.