Silvery

Чимин то и дело поглядывает на наручные часы, хмурясь, что время идёт, а детей все нет. Он приехал к родителям мужа, у которых уже неделю остаются Хесон, Джисон и крошка Бомгю. Этим троим только дай уйти из дома и поехать к дедушкам. Они не просто любят своих старших родственников, у них с ними особая связь, которая будто с каждым годом только крепнет. Хесон постоянно устраивает истерики, когда Чонгук с Чимином забирают его от дедушек. Аналогичная ситуация сопровождает и Юнги с Леоном, когда те отправляют сыновей погостить к родителям. – Нет, Юнги, их все ещё нет. Да, я знаю, что мы собирались пойти в кино все вместе. – Чимин хмурит брови, слушая возмущения друга, который уже час ждёт всех на диванчике в кинотеатре. – Сейчас ещё раз наберу Сокджина и спрошу, где они, – мужчина делает небольшой глоток чая, хотя рука так и тянется к шоколадной конфете в вазочке, но он держится, потому что неделю, как сидит на диете. – Нет, дяди Намджуна тоже нет. Понятия не имею, где они все, честно. Но он хотя бы сказал своими ключами открыть дом и подождать. Только вот сколько можно?! Юнги, честно, я прибью и Хесона, и твоим достанется. Им телефон нужен только, чтобы тик ток листать? – Эх, ладно, давай ещё немного подождём, – все же выдыхает после долгого молчания Юнги. – Не в розыск же их всех посылать. – Да, но… подожди, – Чимин отводит телефон от уха, вслушиваясь в шум, и слышит смех детей и Сокджина, а потом и голос Тэхена. – Я перезвоню. – бросает он Юнги. – Но, Чимин… – конец фразы остаётся неуслышанным, потому что омега кладёт трубку. Родной смех немного успокаивает, но вымотанный переживаниями Чимин не собирается спускать подобную выходку детей просто так. Сотовые телефоны нужны в первую очередь именно для звонков. Он доверяет своему ребёнку, но просит всегда быть на связи. Чимин помнит себя шестнадцатилетним, он знает, что чем больше рамок наставить Хесону, тем сильнее будет желание сына нарушить все запреты. Мужчина правда старается быть терпеливым, но иногда даже ему хочется стукнуть своего ребёнка, учитывая, что тот часто стал пользоваться лояльностью родителей. Хесон умеет строить глазки, полностью подминая под себя Чонгука. У Чимина немного, но все же есть иммунитет к уловкам сына, да и характер точно у младшего в него пошёл. Омега уже хочет крикнуть из кухни, но слышит приглушенное хесоново: – Тише, папа здесь, он сейчас нас убьёт. – Не убьёт, – успокаивает внука Тэхен. – Хотя, не могу быть в этом уверенным, – продолжает, видя перед собой злого сына, который буравит взглядом всех вернувшихся домой родственников. – Вы, где были, черт возьми? – Чимини, привет, родной, – Сокджин тепло улыбается, раскрываясь для объятий, но Чимин не спешит подходить. – Мы сейчас все объясним. Прости, что заставили тебя переживать. – Я вас внимательно слушаю, молодые люди. – Чимин оглядывает троицу хитрожопых детей, которые прячут взгляды и хмыкает себе под нос. И злится, и смеётся с этих виноватых лиц. Видя, как нервничают внуки, Сокджин предлагает пройти всем на кухню, чтобы выпить чаю. Он быстро перемещается по своей кухне, сразу же ставя чайник и вытаскивая припрятанные сладости для внуков. У него всегда имеются кислые мармеладки, пирожные с заварным кремом и безвкусные крекеры — все для любимых внучков. Несмотря на всевозможные способы разрядить обстановку и переключить внимание Чимина на сладкий стол, у Сокджина ничего не вышло. Чимину давно не двадцать, его собственному ребёнку уже шестнадцать, и он никогда не был слишком легкомысленным омегой, которого можно было бы обвести вокруг пальца легко и просто. – Я все ещё жду объяснений. Джисон начинает возиться на стуле, отчаянно смотрит на Сокджина, ожидая, что дедушка спасёт его от объяснений. Бомгю же хлопает глазами оленёнка, всем своим видом показывая, что он ангел и к этому саботажу не имеет никакого отношения. А Хесон придвигает стул ближе к Тэхену, цепляясь за дедушку, чтобы тот, в случае чего, прикрыл его. – Да сколько можно? Пап, ты-то мне объяснишь? – Да хватит вам всем, – подаёт голос Бомгю. – Никто вас не убьет, показывайте лучше. – дёргает за рукав Джисона, который аж побледнел от предложения брата. – Ну, покричит сейчас дядя Чимин, а потом покричит папа, но вы же все знали, что мимо них это не пройдёт. Неловкость и напряжение, которое витает в воздухе, можно руками почувствовать. Чимину кажется, что он сейчас задохнётся. Он с ужасом смотрит на Джисона, в голове предполагая чуть ли не самый ужасный вариант и выдаёт: – Джи, только не говори, что ты залетел? – чуть ли не визжит Чимин, испуганно поглядывая на Сокджина и Тэхена. – Что? – от предположения дяди, у младшего омеги краснеют не только уши, но даже, кажется, ладони. – Конечно нет! – Пап, – обращает на себя внимание Хесон. – Ты пообещай сильно не нервничать, ничего плохого не произошло. – Клянусь тебе, Хесон, если ты продолжишь ходить вокруг да около, то ни о какой поездке в Данию не будет даже речи. – Дядя Чимин, – тринадцатилетний Бомгю вновь встревает в разговор. – Они просто набили тату. Это же ничего страшного, правда? Наоборот, это очень круто, я бы тоже хотел, но дедушки сказали, что если бы я был постарше, как Хесон, то мне бы тоже сделали, но ещё рано и вообще, теперь они вся связаны, а я нет, и… – Что? – Чимин оглядывает всех с опаской, а Бомгю затыкает одним движением руки, потому что этот ребёнок невыносимо болтливый. Совсем не в Юнги пошёл. Первым свитшот снимает Джисон, демонстрируя маленькую надпись на внутренней стороне бицепса. Пока Чимин приглядывается к руке племянника, его сын тоже снимает свитер, оставаясь в одной лишь футболке, и показывает свою руку, но Чимин даже не успевает возмутиться, как замечает, что Тэхен и Сокджин зеркалят действия внуков. Возмущённый поступком близких омега, медленно проводит подушечками пальцев по пленке, под которой кроется свежее тату. Ohana Он непонимающе смотрит на детей и родителей, пытаясь понять, что это значит. Знает, что это что-то знакомое, но припомнить никак не может. Чимин крутит головой туда-сюда, не зная, что ему делать. Возникает ощущение, что все в этом помещении сговорились и решили довести его до сердечного приступа. Омега не против тату, его муж достаточно забит, да и у него самого есть несколько ценных отметок на теле, которые напоминают ему об определённых моментах. Но… его ребёнок и племянник сделали тату, да к тому же к ним присоединился его папа, и его свекр. Это похоже на какую-то шутку, только Чимину не смешно. Глядя на все это, он медленно тянется к телефону, лежащему на столе, и мгновенно набирает Юнги. – Чимин, что за фигня? – Приезжай сейчас же, – омега не слушает друга, сразу же сбрасывая звонок. Он пыхтит, у него глаза кровью наливаются, ещё немного и терпение лопнет. Молчаливый Тэхен наконец-то решает вступить, грудью вставая на амбразуру, и закрывая внуков собой, чтобы Чимин наконец-то перестал рыдать огнём и обратил своё внимание на кого-нибудь другого. Мужчина встряхивает сына за плечи, практически до боли сжимает своими ладонями кожу младшего, и тот шипит. – Прекрати истерить, никто не ждёт ребёнка, никто не болен, никто не сделал ничего плохого. Мы просто запечатлели кое-что важное для всех нас. Выслушай нас и не ори. Впервые вижу тебя в таком состоянии, когда ты неуправляемый. Выдохни и послушай, – Тэхен изо всех сил старается говорить ровным тоном, не повышая голос. Моргнув несколько раз, Чимин наконец-то осмысленно смотрит на папу. Он чувствует себя максимально уставшим, будто бы все силы из него высосали, оставили словно игрушку, из которой вытащили внутренности. Он вновь оседает на стул, массирует виски, пытаясь прийти в себя. – Хочу услышать все с самого начала, обещаю не кричать до тех пор, пока не пойму до конца, зачем вы все это сделали. Джисон берет все объяснение на себя, уверенно смотрит на дядю и со всей готовностью выпаливает: – Я хотел тату, которое у меня будет ассоциироваться со всей семьей, для меня это важно, но долго не мог придумать, что именно хочу делать. Восемнадцать – это тот возраст, когда подобные вещи и нужно делать, разве нет? А потом идея возникла спонтанно, и я понял, что это то самое, что я хотел. Я предложил сначала только дедушкам, надеясь на их поддержку, и не прогадал: они не отказали, – Джисон испуганно смотрит сначала на Хесона, а потом переводит взгляд на Чимина вновь. – Хесон тоже захотел, и я не мог сказать ему нет, он тоже часть этого всего. Я вообще бы хотел, чтобы мы все сделали такие тату: папа, отец, вы, дядя Чонгук, дедушка Хосок, дедушка Намджун. – А я? А я? – верещит Бомгю. – И ты, когда чуть подрастешь. – закатывая глаза, успокаивает младшего брата Джисон. – Почему нельзя было просто предупредить? – крутя в руках чашку с оставшимися чаем, интересуется Чимин. Все как-то резко перестают двигаться и устремляют свои взгляды на омегу. Чимин не понимает, почему семья так боится его реакции. Это задевает даже больше, чем то, когда Хесон пришёл делиться переживаниями с Сокджином, а не с ним. У Чимина в голове и без того до сих пор миллион вопросов к самому себе в силу того, что он считает себя не самым лучшим родителем, а произошедшая ситуация добавляет ещё больше напряжения. В дверь звонят, и Хесон сразу же подрывается встретить подъехавшего Юнги. Любимый дядя залетает на кухню, смотрит на всех живых и здоровых, и уже готовится возмутиться поведению детей, как Чимин тихонько всех сдаёт. – Они просто делали тату, все нормально, – так спокойно, как будто еще пятнадцать минут назад не он пытался испепелить всех гневным взглядом. – Руки на стол. У Юнги нет сомнений в том, кто был зачинщиком сего безобразия, поэтому он в приказном тоне требует показать тату. Увидев свеженькие надписи у всех четверых, он лишь истерично усмехается. – А ты молодец, Джи, ловко окрутил дедушек, даже Хесона за собой потащил. Надеюсь, что руки у Бомгю чистые? – Я вообще-то тоже хотел! – встревает беспокойный ребёнок, но его снова затыкают. – Молчи, предатель, мог бы дать мне знак, о том, что собирается сделать твой брат, – услышав обвинение папы, мальчишка опускает глаза вниз, не желая смотреть на родителя. Они очень близки, и он всегда обо всем рассказывает папе, но этот раз стал исключением. Сокджин очень хочет защитить внуков, но знает, что не стоит лезть в воспитательный процесс. Сам понимает, что на месте Чимина и Юнги взорвался бы от возмущения, но сейчас он старше и смотрит на все иначе. Когда дети пришли с предложением сделать совместное тату, которое будет объединять их всех, он просто не мог отказать. Он безумно любит внуков, а если это важно для них — он сделает все, о чем те только попросят. – И что это вообще написано? – наконец-то выдохнув и сделав большой глоток мятного чая, интересуется Юнги. – Ты разве не помнишь? – обидчиво спрашивает Джисон. И Юнги, и Чимин отрицательно машут головами. – Охана – семья, – парень дарит неловкую улыбку папе и дяде, а сам сразу же ищет одобрение в глазах дедушек. – Это из мультика, что ли? – припоминает Чимин. – «Лило и Стич»? – Ага, – Хесон поднимается со своего стула и кидается с объятиями на папу. – Согласись, это очень символично и круто? Нам нужно всем такую сделать, чтобы мы были ещё больше связаны. – Мы, итак, связаны, детка. – поглаживая ладонь сына, отвечает ему Чимин. – Для этого вовсе не обязательно делать тату, понимаешь? Я же всегда в твоём сердце, также, как и дедушки, разве нет? – Все так, да, но это будто придаёт нашей семье ещё больший смысл. Если я проведу пальцами по этой надписи, то будто смогу обнять всех вас, даже находясь на другом конце земного шара, – поясняет свою задумку Джисон. – Это круче, чем просто посмотреть на фото в телефоне, это почти как клятва на крови. – И пусть я не со всем согласен из того, что говорит Джи, но если для него это так важно, почему мы нам всем это не сделать? – улыбка трогает губы Тэхена. Он заметно постарел за эти годы, но все так же красив, и Чимин все ещё восхищается своим папой, считая его самым красивым омегой на земле. – Мы с Джином не увидели весомых причин для отказа, поэтому вот, теперь мы — та самая четвёрка, связанная между собой. – Если что, там ещё Хосок и Намджун в тату-салоне, и они вот-вот вернутся домой. – добивает этим заявлением Сокджин. – Боже, Джи, – восклицает Юнги. – Ты окрутил всех, я тебя прибью, честно. Чимин, который немного притих, обнимаясь с Хесоном, аккуратно отодвигает футболку сына, вновь разглядывая аккуратную маленькую татуировку. Выглядит симпатично, да и не дурацкое имя первой любви набил себе ребёнок, а то, что останется с ним до конца. Друзья и парни приходят и уходят, а семья остаётся с тобой навсегда. – Юнги, кажется, нужно звонить Чонгуку и Леону, чтобы записаться на сеанс и нам. – Да, кажется. – смирившийся с ситуацией, Юнги больше не выглядит раздражённым. – Так вы согласны? – осторожно интересуется Джисон. – Конечно, ведь Охана – значит семья, а семья всегда тебя поддержит.