Зов пустоты

      Перед самым рассветом Иде удалось заснуть. Приснилась ей почему-то тётя Кэтрин.       Они втроём ехали в Вегасовском монорельсе: Ида, тётя и маленькая девочка в белом платье. Генри рядом с Идой не было, и даже во сне это её тревожило и пугало.       — Сегодня, Лохматик, вы будете играть вместе, — произнесла тётя, с нежностью глядя на Иду. — Ты и моя Эми.       Девочка никак не отреагировала на её слова. Она играла с гильзами — просеивала их сквозь пальцы, и золотистые цилиндрики с глухим звоном падали на пол вагона.       — Я ведь уже взрослая, тётя, — произнесла Ида растерянно. — Я больше не играю.       — Ох, солнышко, в Вегасе все играют, — Кэтрин покачала головой. — Ты на что поставишь — на красное или на чёрное?       За окном с жутким лязгом и скрежетом пронёсся встречный поезд, забитый до отказа: люди прижимались к запотевшим стёклам, покрытым снаружи ломкой коркой изморози. Но ведь это же Вегас, растерялась Ида. Здесь никогда не бывает холодно. То и дело взгляд Иды выхватывал из многоликой толпы знакомые черты: недовольный прищур Фрэнка, скептическую ухмылку Айзека. И Генри, её Генри тоже смотрел на неё сквозь промороженное стекло, смотрел строго и отстранённо, словно бы обвиняя в чём-то.       — Почему он там? — закричала Ида. — Мне нужно к нему!       Тётя что-то ответила, но разобрать её слова Ида не сумела — кто-то выкрутил громкость вагонного динамика до предела, и бравурные такты одного из маршей Анклава заполнили всё пространство вагона. Музыка душила и оглушала, от неё негде было спрятаться — а гильзы перекатывались по полу, отражая тусклый свет потолочных ламп, и во взгляде тёти Кэтрин таилась та же тихая пророческая грусть, что у Мадонны Конестабиле на древней картине… * * *       Разбудил Эмили оглушительный скрежет и лязг — будто один из семи ангелов проспал конец света, и теперь, спустя двести лет, тщетно, но старательно пытался наверстать упущенное и вострубить в ржавую трубу где-то неподалёку. Эмили приподнялась на локте и с полминуты таращилась сквозь лобовое стекло трейлера на тусклое небо цвета пепла. Воспоминания о прошедшей ночи были до того нечёткими и размытыми, что попытка восстановить их вызывала лишь головную боль.       Когти смерти. Это всё из-за них, точно. Квинлан клялся и божился, что видел одного неподалёку от «Белой полосы». Может, скриптор и привирал из желания спокойно поковыряться в потрохах робоглаза, но проверять правоту его слов ни у кого желания не возникло. Так что…       «Психо». Вот это воспоминание было чётким и недвусмысленным. Щёлканье откидных петель аптечки, прикосновение к коже прохладной иглы и благословенная теплота, растекающаяся по вене… Не то чтобы у Эмили не было выбора. Но ей нужно было дойти вместе с остальными в чёртов трейлерный парк на горе Мейбл, и она дошла. Трети дозы ей аккурат хватило, чтобы не сверзиться в пропасть с размытых горных тропок и не рухнуть от изнеможения на полпути. Так что выбор, похоже, был сделан правильно.       Папе бы это не понравилось. Да что там, папа был бы в ярости. Но такие уж извивы судьбы, если пользоваться терминологией Девятки. Без «Психо» ей не дойти до ГЭККа. Без ГЭККа папины усилия пропадут впустую. Выходит, в данном конкретном случае желание оставаться хорошей дочерью равнялось безоговорочной капитуляции перед очередной дозой «Психо», которая ожидала своего часа в боковом кармане рюкзака. Да уж.       — Мисс Данфорд! — звонкий голос Квинлана заставил Эмили нервно вздрогнуть. Она натянула отсыревшие ботинки на сбитые в кровь ноги и, стараясь не слишком громко стучать зубами (вредно: что для эмали, что для репутации), похромала к выходу.       На подножке трейлера сидел Харон — он посторонился, позволяя Эмили выйти наружу, в очередной бессмысленно прекрасный весенний день. Она прикрыла глаза ладонью, но едва ли от взгляда Харона укрылись её расширенные зрачки и изломанная суетливость движений. Чудно. Неудавшаяся самоубийца, а теперь ещё и наркоманка — слишком трусливая, чтобы сдохнуть, слишком слабая, чтобы жить.       Площадка для пикника выглядела так, будто в лице Квинлана у Жестянщика Джо появился достойный конкурент. Прямо у трейлера топтались два протектрона в чёрно-красной ливрее Изгоев, обвешанные ржавыми цепями. Чуть поодаль парил робоглаз, вероятно, тот самый, которого скриптор изловил у «Белой полосы».       — Доброе утро, — приветствовал Эмили Квинлан.       Она вяло кивнула.       — Ну, теперь все в сборе. Итак, вот что у нас есть, — Квинлан выглядел настолько гордым, будто за ночь сумел поставить под ружьё пол-Пустоши, а не трёх железных болванов. — Эти ребята, — небрежный взмах в сторону протектронов, — минные тральщики. Они пойдут к станции первыми, чтобы проложить для нас безопасный коридор. Плюс к тому, если на вышке есть снайперы, они себя проявят, начав палить по роботам, и нам будет проще сориентироваться.       — Мне стоит знать, где ты их раздобыл? — хмуро спросил Лэниган.       — Аванпост Изгоев, — спокойно ответил Квинлан. — Тут заправляет Джим Самтер, так что всё прошло гладко. Я тезисно объяснил ему, зачем мне роботы — про ГЭКК, само собой, ни слова, — и он согласился помочь. Мы с ним неплохо ладили в Цитадели, если вы помните.       — Помню, Грег. А ещё я помню, что он ушёл с Каденом, а ты нет. Странно, что это не омрачило вашу прекрасную дружбу.       — Да все знают, что я остался в Цитадели только ради вас с Артуром, — беспечно откликнулся Квинлан, словно бы не замечая тяжёлого взгляда старшего скриптора.       — А к нам господин Самтер присоединиться не пожелал? — спросила Эмили.       — Нет, — Квинлан поморщился. — Да я и не предлагал. Это бы всё осложнило. Так, значит, с протектронами понятно. Теперь робоглаз. С этим малышом всё сложилось удачнее некуда. «СатКом» — его базовая станция, туда он должен возвращаться в случае поломки. Сто к одному, что никто ничего не заподозрит при его появлении. Скорее всего, они даже обрадуются: всё же какая-никакая боевая единица. Затащат робота внутрь станции, попробуют разобраться, что у него с системой наведения. И вот тут техников Анклава ждёт неприятный сюрприз.       — Не люблю сюрпризы, — проворчал Харон. — Чем ты его начинил?       — Ничем, — скриптор широко и радостно улыбнулся. — Я чуть-чуть перенастроил оптическую систему. Просто заменил собирающую линзу на рассеивающую. И теперь у нас в распоряжении есть превосходный даззлер такой мощности, какую не одобрила бы ни одна комиссия по правам человека.       — И что нам это даст? — осторожно спросила Эмили.       — Станцию, полную ослепших людей и ослепшей электроники, хаос и панику, — Квинлан ухмыльнулся. — Камер слежения точно можно будет не опасаться, а нам это, как вы понимаете, на руку.       — Неплохо, — кивнул Харон. Лэниган только головой покачал.       — Да, я тоже думаю, что мысль замечательная, — скромно согласился Квинлан. — Но, конечно, нам с вами поработать тоже придётся. Так что собираемся — и вперёд. * * *       Ида сидела на койке, завернувшись в одеяло — совсем как в детстве — и угрюмо разглядывала забитый пылью динамик настенного радиоприёмника. Что сказала бы тётя Кэтрин — настоящая тётя Кэтрин? Что не стоит позволять дрянному сну определять, каким будет день? Или что-то вроде «есть многое на свете, друг Горацио…»?       Генри зашёл в комнату — и Ида поняла, что спрашивать, как дела, не имеет смысла.       — Они не успели подготовить андроида к отправке, — догадалась она. — Так?       — Так, — хмуро кивнул Генри, прикрывая дверь изнутри. — По правде сказать, милая, я и не думаю, что они особо старались. Лестер — это просто ходячая фабрика по переработке «Винта» в параноидальный бред. Хейз мне тоже не нравится. Нет, он хороший специалист, но что-то с ним не так. Лейтенант Уинстон понял бы, что. А я…       — Ты отлично справляешься, — сказала Ида со всей уверенностью, на которую была способна. — Просто слишком много проблем на нас свалилось.       — Ты была в лаборатории? — спросил Генри неожиданно. — Видела её?       Ида помотала головой.       — А я был. И видел, — он сел рядом с Идой. — Знаешь, девочка моя, иногда мне кажется, что всё, что мы делаем, вся эта война, вообще все войны — это какое-то бессмысленное языческое жертвоприношение. Пролить побольше крови самим, пока боги не сделали это за нас.       Она ласково погладила его по руке.       — А ещё я понял, почему дядя меня так отговаривал от занятий медициной, — он горько улыбнулся. — Настоящий врач должен быть по-хорошему безжалостным. Видеть цель — и идти к ней через кровь и страдания, прямо как солдат. А я так не могу. Вернее, могу, но… — он уронил голову на руки. — Уходи. Уходи, девочка моя. Вот сейчас — пора. Потому что я остаюсь. Проведай на башне Зака — и уходи. Если я переживу этот день, я тебя обязательно найду. И мы поедем в Вегас. Но если Браство всё-таки придёт сюда — я не могу допустить, чтобы ты пострадала. Мне с самого начала не стоило впутывать тебя во всё это.       — Сержант Мортон! — встревоженный рядовой Кастл, позабыв про субординацию, без предупреждения влетел в комнату. — У нас есть робоглаз! Прилетел, вроде как, на ремонт, но с виду с ним ничего страшного.       — Серьёзное подспорье, ничего не скажешь, — тяжело вздохнул Генри.       — Толку с него мало, но мистер Лестер утверждает, что можно с ним провернуть какой-то фокус… что-то там перенастроить… Думаю, вам стоит это услышать.       Генри кивнул и вышел из комнаты. А Ида осталась наедине с собственной тревогой.       Хорошо, если этот Лестер действительно придумал что-то стоящее. В конце концов, он же учёный, хоть и наркоман. А если затея с робоглазом не сработает, у них по-прежнему остаётся силовой барьер, который Братству не по зубам. Стоит Заку подать сигнал по рации, и Хейз сразу же активирует защитное поле. Вчера уже пробовали, всё отлично работает. И вообще, Ирвинг ведь мёртв? Скорее всего, Братство ничего и не знает о «СатКоме»…       За стеной что-то оживлённо обсуждали: Ида слышала негромкий голос Генри, брюзжание Лекси, нервные смешки Лестера. О чём именно был разговор, разобрать мешали приглушённые звуки радио. Только что закончилась трансляция очередного выступления Эдема, и из динамика полились бодрые звуки марша. Эту мелодию Ида уже слышала, совсем недавно, только вот где…       — Ну всё, кто не спрятался, я не виноват, — хрипловатый тенор Лестера прорвался сквозь музыку. — Включаю.       — Нет! — закричала Ида.       На секунду позже, чем следовало. * * *       — Ну, понеслась, — Квинлан радостно осклабился, увидев алую вспышку в окнах станции.       Протектроны зашагали к башне, со всей мощи охаживая цепями каменистую почву. Эмили напряглась в ожидании взрыва, но прошла минута, две, пять — а тральщики всё так же медленно и безмятежно плыли по полю, выбивая из земли каскады грязевых брызг. И ничего не произошло — только в сторону реки с перепуганным рёвом промчались два брамина, вырвавшихся из хлипкого стойла.       — Может, роботам не хватает силы удара, чтобы мины сдетонировали? — предположила Эмили.       — Чушь, — отрезал скриптор. — Просто поле чистое.       — Но почему? — растерялась она. — Это же важный объект. Неужели им не пришло в голову как-то обезопасить подступы?       — Видимо, не пришло, — сердито фыркнул скриптор. Похоже, сомнения в эффективности протектронов уязвили его до глубины души. — Человеческий фактор, мисс Данфорд. Возможно, они просто не предполагали, что кто-то заберётся в такую глушь, расслабились и обленились. А возможно, они сейчас наблюдают за нами и… — он обернулся и замер на полуслове.       Лэниган, раскинув руки, шёл по полю вслед за роботами. Грязная рубашка трепетала на ветру.       — Да что вы делаете?! — заорал Квинлан ему вдогонку — и, не дожидаясь ответа, бросился следом, поскальзываясь на мокрой земле.       — До чего же осложняет людям жизнь тонкая душевная организация, — неприятно усмехнулся Харон. — Надеюсь, на башне есть снайпер.       — Там вообще кто-то есть, в этой башне? — шёпотом спросила Эмили.       — Я уже ничему не удивлюсь, — Харон покачал головой. * * *       Сколько времени могло пройти, пока Ида бежала из казармы в холл «СатКома»? Минута, не больше. Но эта минута сумела вместить в себя едва ли не столько же ужаса, сколько вся её предыдущая жизнь: вопли ужаса и боли, звуки выстрелов, лязг железа — и бесконечное, мучительное отчаяние.       — Не ходи сюда! — испуганный окрик Генри заставил её остановиться. — Ида, не смей!       Она послушно застыла на пороге, поперхнувшись собственным криком: что бы ни случилось в этом зале в момент активации робоглаза, это было ужаснее, чем Ида могла себе представить.       Лекси лежала у подножия лестницы — рыжие волосы потемнели от крови. Похоже, она была наверху, когда всё произошло. Запаниковала, потеряла равновесие и рухнула в пролёт вниз головой.       Оплавленные фрагменты обшивки робоглаза разлетелись по всему помещению. Кто-то стрелял по роботу, и не единожды — но не все выстрелы попали в цель: на окровавленном лацкане халата доктора Лестера темнела пропалина от лазерного луча. Доктор был мёртв, как и бедная Лекси. Остальные выжили — но на этом хорошие новости, видимо, заканчивались.       Кастл выл и метался по комнате, как раненый зверь. Натыкался на мебель, падал — и снова вскакивал на ноги, словно бы не чувствуя боли, и порывался бежать куда-то прочь. Хью, прислонившись спиной к колонне, сжимал в руках лазерный пистолет и беспокойно повторял:       — Робоглаз, что с робоглазом? Я его сбил?       — Да, сбил, — поспешила успокоить солдата Ида. И бросилась к Генри. Он сидел у стены, опустив голову.       — Родной, что они с тобой сделали? — Ида чуть ли не силой отвела его ладони от лица — и всхлипнула от ужаса, увидев ярко-алые, налитые кровью белки глаз, выцветшую радужку и помутневший, словно бы растёкшийся зрачок.       — Они нас перехитрили, — глухо ответил Генри. — Вот и всё, милая. * * *       Эмили закусила губу. Отчего-то непротивление защитников станции её порядком пугало. Что-то шло не так, неправильно, и сейчас, похоже, истекали последние минуты, когда ещё можно было это изменить — а она только и могла, что провожать взглядом удаляющиеся фигуры скрипторов.       Может, всё зря, и они сейчас штурмуют не аванпост Анклава, а пристанище какого-нибудь бедолаги-мусорщика? Джек мог им солгать, мог всё перепутать: станций спутниковой связи в округе несколько. Но эти сомнения, вполне обоснованные, для Эмили почему-то звучали совсем неубедительно. Она могла бы поклясться: Мэри здесь, Ида здесь, ключи от Восемьдесят Седьмого здесь. Точка невозврата тоже, видимо, здесь.       Перед самым входом на станцию Квинлан догнал Лэнигана, принялся что-то сердито втолковывать ему, размахивая руками. Старший скриптор отвечать не стал — просто приоткрыл незапертую дверь и спокойно, как к себе домой, вошёл в здание «СатКома».       — Это ловушка? — спросила Эмили.       — Скорее всего. А какая разница? Ты же всё равно туда полезешь, — отозвался Харон без тени надежды.       Лэниган выглянул наружу. Махнул рукой — всё чисто, мол. Неужели чудо-робоглаз Квинлана оказался настолько эффективным?       — Пора, — проговорил Харон. И Эмили ничего не оставалось, кроме как последовать за ним — в точности как когда-то, вечность назад, на Вернон-Сквер. * * *       Ида помогла Генри подняться на ноги. Отвела на кухню: там была аптечка, а значит, и болеутоляющие.       — Подожди немного, — она усадила его на стул. — Я сейчас.       — Где мы? — обожжённые веки Генри дрогнули. — Хейз активировал барьер?       — Да, — машинально ответила Ида. На самом деле она не знала. Сейчас она могла думать лишь об одном. Не о Братстве, которое рыщет у дверей, не о защитном поле. А о том, что Генри больно, и значит, она, Ида, должна ему помочь. Какое-то решение, простое и очевидное, вертелось в голове — но никак не обретало отчётливую форму.       — Точно? — напряжённо спросил Генри.       — Он же не идиот. Включил, конечно.       — Ида, — укоризненно проговорил он. — Это ведь важно. Важнее, чем что угодно. Братство не должно получить доступ…       Из холла раздались хлёсткие звуки выстрелов. Два, потом ещё один.       Ида так и замерла — с рукой, протянутой к аптечке. Это рыцари? Но они не могли добраться сюда так быстро! Да и сигнализация сработала бы.       — Что там, милая? — прошептал Генри, подавшись вперёд.       — Я разберусь, — твёрдо проговорила Ида. — Никуда не уходи.       Она вытащила лазерный пистолет Генри из кобуры и выскользнула в коридор. За пятнадцать лет брака она научилась передвигаться почти бесшумно: Фрэнк не терпел, когда по ночам кто-то скрипел половицами.       Посторонних в холле и впрямь не оказалось. Только свои.       Раскрасневшийся доктор Хейз с пистолетом в руке беспокойно мерил шагами комнату и что-то втолковывал Элизе, ничком лежащей на полу в центре зала:       — …ну а что я мог сделать, юная мисс? Братство идёт, и они никого из нас не пощадят. О нет. Они выжмут из нас все сведения об Анклаве, а потом пустят в расход…       Элиза ему не отвечала — да она и не могла: на виске девушки чернел ожог от выстрела. Хью и Кастл тоже были мертвы — свихнувшийся сукин сын просто расстрелял их в упор, слепых и беспомощных. Ида отчётливо поняла: если бы они с Генри задержались в холле хоть на полминуты, их ждала бы такая же участь. Следующая мысль была не менее отчётливой: значит, ей придётся открыть свой счёт. Здесь и сейчас.       — Но! У нас есть андроид, — пропыхтел доктор Хейз, склонившись над лаборанткой. — Это хороший козырь, Элиза. Нужно правильно его разыграть, чтобы Лайонс нас пощадил. Надо показать Братству, что мы готовы сотрудничать. Они поймут, что мы всего лишь учёные, что нас вовлекли в это силой. Да. Проявить лояльность…       Ида нажала на спусковой крючок, почти не целясь; да на таком расстоянии и невозможно было промахнуться. Хейз безмолвно рухнул на пол, проявив максимальную лояльность Братству Стали.       Ида развернулась, отшвырнула пистолет — и, не помня себя от ужаса, побежала обратно к Генри. Она просто не могла оставить его одного и не могла оставаться одна.       — Хейз сошёл с ума, — выпалила она, не в силах давать какую-то оценку всему этому кошмару. — Он убил Эльзу, Кастла и Хью, а я убила его.       — Молодец, — похвалил её Генри — как когда-то давно, в лачуге на берегу Потомака. И улыбнулся. Ида не могла и помыслить, чего ему стоила эта улыбка.       — Теперь нас только двое, — горько и растерянно проговорила она.       — Двое — это уже целая армия, девочка моя, — Генри тяжело поднялся на ноги. — А ещё у нас есть Закари. Старый негодник, который нас всех переживёт. Скажи, та сумка с голодисками — она у Хейза?       — Да.       — Милая, прости, но тебе придётся её забрать. Это неприятно, но так надо. Только не подходи к нему, пока не убедишься, что он действительно мёртв. Хорошо? А потом мы включим барьер, попросим Зака спуститься с башни и будем ждать подмогу.       Ида понимала: это был хороший план. Лучший из возможных. Силовой барьер их защитит, как бы слабы и уязвимы они ни были. Братство может атаковать «СатКом» хоть в полном составе, но эта технология им не по зубам. А потом Анклав всё-таки вышлет подкрепления, и Генри заберут в Рейвен-Рок и вылечат…       Автодок! Ида чуть не вскрикнула от радости, наконец вспомнив о нём. Кто-то из учёных вчера говорил, что в лаборатории есть это устройство. Может, зрение Генри так просто восстановить не удастся, но унять боль, оказать первую помощь — на это ведь автодок сгодится? И к тому же до него рукой подать.       Они шли по коридору второго этажа. То и дело с тихим лязгом срабатывали датчики турели — единственный звук в кромешной тишине. Это действовало Иде на нервы, но с другой стороны — хорошо, что у станции осталась хоть какая-то защита. И потом, что она, что Генри, вчера не раз проходили по этому коридору, и всё было нормально.       — Малыш, — проговорил Генри еле слышно. — А куда мы идём? Разве генераторная не в другой стороне?       — Сначала зайдём в лабораторию, — твёрдо сказала Ида. — Тебе надо…       — Нет, — Генри изменился в лице. — Турель…       И прежде чем он успел договорить, а Ида успела понять, что происходит, в корпусе турели что-то щёлкнуло, и пулемётная очередь с сухим злорадным треском прошила тишину. Генри несколько раз дёрнулся, как от удара — и начал медленно оседать на пол.       Биометрические данные, отстранённо вспомнила Ида слова Хейза. Турели считывают черты лица и проводят окончательную аутентификацию по радужной оболочке глаза. Датчики в зале вывел из строя робот Братства, поэтому те турели и не причинили Генри вреда. Здесь же, в коридоре, техника действовала по протоколу.       Ида подхватила Генри под мышки и оттащила обратно за угол, уже понимая: это всё. Она сама за руку привела его к смерти.       Заверещала сигнализация: кто-то пробрался в башню. Иде было уже всё равно. Она сидела, склонившись над Генри, и тихонько выла от горя.       — Данные, — прошептал Генри еле слышно. — Их надо передать в Рейвен-Рок.       — Я не уйду, — проговорила Ида.       — Нет, уйдёшь, — он нашарил её руку и крепко сжал. — Я так хочу. Ты спрячешься, переждёшь нападение и потом доставишь данные на базу. Иначе всё зря.       — Генри…       — Беги, — приказал он.       И она побежала. * * *       В башне было тихо, как в могиле — по крайней мере, так показалось Эмили, когда она вошла в приоткрытую дверь станции. Коридор, ведущий к служебным помещениям, оказался совершенно пустым и безликим: ни следов побоища, ни признаков жизни. Только потрескивание лампочек под потолком да мерный гул вентиляционной системы — но даже эти безобидные звуки заставляли Эмили болезненно вздрагивать и крепче сжимать рукоять револьвера.       — Может, подождёшь меня здесь? — предложил Харон.       Эмили испуганно помотала головой. Эта безлюдная станция на краю света чем-то неуловимо напоминала папину лабораторию в Мемориале Джефферсона. Остаться здесь одной — да ни за что!       — Ну конечно, — гуль хрипло усмехнулся. Эмили не могла сказать, чего было больше в его взгляде — жалости или презрения.       Неважно, чем закончится эта битва, подумала она. Я уже проиграла.       С каждым шагом ей всё отчётливее становились слышны знакомые голоса: похоже, скрипторы о чём-то ожесточённо спорили.       — Так нельзя, Грег! — донёсся до Эмили гневный окрик Лэнигана. — Тебе нужен андроид? Так мы его нашли! Иди в лабораторию и займись им!       — Мне нужна правда! — заорал Квинлан в ответ.       — Наверняка в Цитадели вздохнули свободнее, избавившись от этих двух полудурков, — проворчал Харон.       Эмили осторожно выглянула из-за плеча Харона. Просторное, ярко освещённое помещение занимало почти весь цокольный этаж станции. Тут была бойня, по-другому не скажешь. Высокотехнологичная, почти бескровная бойня.       Оплавленные останки робоглаза разлетелись по всему залу — один фрагмент обшивки лежал прямо у порога. Кажется, утром Квинлан обещал «станцию, полную ослепших людей», не больше — но те люди, которых видела Эмили, были окончательно и бесповоротно мертвы. Трое мужчин, две девушки. Одна, в военной форме, распростёрлась у подножия лестницы, вторая, в лабораторном халате, лежала в центре зала, обратив лицо к потолку. Которая из них была Идой Феррелл, Эмили оставалось лишь гадать. Единственный выживший солдат оказался рослым, атлетически сложенным офицером с лицом античной статуи — восковая бледность и неподвижный взгляд ослепших глаз лишь усиливали сходство. Он полусидел, привалившись к забрызганной кровью стене, и шумно, надсадно дышал.       Значит, пять мертвецов и один раненый? Эмили казалось, что Анклав оперирует бо̀льшими числами.       — А где остальные? — спросила ошеломлённо.       — Хороший вопрос! — Квинлан обернул к ней разгорячённое лицо. — Именно его я и хочу задать нашему другу из Анклава. И ещё парочку насчёт шпиона в Цитадели. По доброй воле эта сволочь отвечать, ясное дело, не хочет, и я решил его разговорить. А сэр Лэниган почему-то против.       — Почему-то? Пытки — самое подлое и дрянное, что может быть на войне, — взвился Лэниган. — Убить врага — это одно. Но унизить его, лишить человеческого облика, превратить в визжащее от боли…       — Вы проверили верхние ярусы? — перебил его Харон. Лэниган одарил его отрешённым взглядом — и снова бросился в бой:       — Я, Лайонс, Каден — все мы уже отработанный материал. Будущее Братства — это ваше поколение. Ты, Сара, Артур… Особенно Артур. А он вырастет таким, каким ты ему позволишь. И если ты уподобишься убогим дикарям с Пустоши, которые развешивают трупы вдоль дорог, это обессмыслит всё. Вообще всё.       — Что наверху? — повторил Харон.       Никто не ответил. Квинлан и Лэниган мрачно таращились друг на друга, и Эмили сильно сомневалась, что зачистка верхних ярусов сейчас сколько-нибудь их беспокоила.       — Ясно, — презрительно бросил гуль, направляясь к лестнице.       Пленник тихо застонал. Он умрёт тут, пока эти двое спорят, подумала Эмили. Тем лучше для него.       — Я делаю то, что сделал бы любой солдат Братства, — с тихим отчаянием отчеканил Квинлан.       — Делай что хочешь, — Лэниган медленно покачал головой. — Только знаешь что? Без меня.       — Ну и замечательно, — гневно крикнул Квинлан ему вслед. — Сам справлюсь!       Он вздёрнул умирающего за ворот рубахи — солдат коротко вскрикнул. Тяжело дыша, то и дело останавливаясь перевести дух, скриптор потащил бедолагу в закуток под лестницей. Эмили побрела за ним, стараясь не наступать на алую полосу, отмечающую последние метры чужой жизни.       Крохотная каморка, по всей видимости, служила анклавовцам кают-компанией. Холодильник, плита, клеёнчатый фартук, небрежно брошенный на ларь с провиантом… Квинлан кое-как взгромоздил безвольно обмякшее тело солдата на стул.       — Эмили, — прохрипел скриптор. — Верёвку, ремень… что-нибудь. Пожалуйста. Надо ему руки связать.       Она кивнула. Без особой надежды открыла настенную аптечку — и обнаружила там целый чёртов Клондайк: стимпаки, «Мед-Икс», вездесущий «Баффаут». Хирургический жгут там тоже нашёлся — совсем новый, в заводской упаковке. Вскрыв пакет, Эмили вытащила тонкую трубку из полупрозрачной резины и швырнула скриптору. Жгут тяжело шлёпнулся на линолеум рядом с ножкой стула.       — Отлично. То, что надо, — Квинлан стянул запястья пленника и зашарил взглядом по комнате. — Чем бы можно было… А знаете, Эмили, я ведь никогда не пытал людей. Не доводилось как-то.       Он взял со столешницы нож, подержал в дрожащих руках и нерешительно положил обратно. Раненый не шевелился — лишь по неровному свистящему дыханию можно было понять, что он ещё жив.       — Если вы хотите что-то узнать — узнавайте сейчас, — Эмили услышала свой голос словно бы со стороны. — Ему недолго осталось.       — Да. Да, понимаю, — Квинлан нервно усмехнулся. Снова схватил нож — и снова разжал пальцы, будто обжегшись о рукоятку. — Вот только что мне делать? Чисто теоретически, если воткнуть нож в нервный узел… например, в подколенную ямку… это же не убьёт его сразу, верно?       Если думать о нём как о мясе на разделку, как о картинке из анатомического атласа — станет легче? Да?       — Нет там нервного узла, — Эмили обхватила плечи руками. — Есть сосудисто-нервный пучок. Большеберцовый нерв, общий малоберцовый, чуть ниже — подколенная вена и артерия…       — Эмили, — перебил её Квинлан. — Это будет больно?       — Да, — подтвердила она. — Это будет больно.       — Ну, тогда… — скриптор стиснул пальцы на рукояти ножа и двинулся к пленнику. Эмили отвернулась.       — Я знаю, ты меня слышишь, — проговорил Квинлан негромким, срывающимся голосом. — У меня нет пентотала натрия, а есть тупой кухонный нож, который мне совсем не хочется пускать в ход. Просто скажи нам, кто из Братства снабжал вас информацией. Мне нужно имя. Ну же?       Молчание.       — Господи, — неразборчиво пробормотал Квинлан. — Господи, ну почему…       Дикий, душераздирающий вопль пленника вспорол тишину. Нож с глухим стуком упал на пол.       — Извини, — прохрипел скриптор, наклоняясь за ножом. — Но я никуда не уйду, понимаешь? Мисс Данфорд — вы убили её отца — хороший медик, а в вашей аптечке достаточно средств, чтобы поддерживать в тебе жизнь…       Этого Эмили уже не могла вынести. Отшвырнув бесполезную упаковку из-под жгута, она опрометью бросилась прочь из каморки под лестницей.       — Эмили! — настиг её умоляющий вопль Квинлана. — Я же не смогу сам, я… Эмили! * * *       Ида взбежала по лестнице на верхний ярус «СатКома». Конечно, прятаться снаружи было негде — но там был Закари. А у Закари была превосходная снайперская винтовка. Последний шанс Генри на спасение.       Люк, ведущий на смотровую площадку, оказался открыт; под лестницей успела собраться лужица рыжеватой дождевой воды. Ида выбралась на балкон, ржавой лентой опоясывающий башню — и застыла на краю люка, ослеплённая беспощадным великолепием весеннего дня. Порыв свежего холодного ветра взъерошил ей волосы, презрительно швырнул пригоршню дождевых капель в разгорячённое от слёз лицо. Соберись, приказал ей ветер. Соберись и прими свою судьбу.       Закари сидел, неуклюже навалившись на снайперку. Ида осторожно дотронулась до холодной щеки старика, усеянной крохотными дождинками. Похоже, он умер ещё на рассвете. Сердце не выдержало.       Осторожно отодвинув в сторону тело Закари, Ида сняла винтовку с треноги, повесила на плечо. Наклонилась, чтобы подобрать коробочку из-под ланчбокса, в которой россыпью лежали бронебойные патроны триста восьмого калибра.       Внизу, в башне, кто-то дико и страшно заорал.       — Генри? — прошептала Ида. Слёзы бессильной ярости вновь покатились по щекам. Коробочка с патронами выпала из разжавшихся пальцев и, перекувыркнувшись в воздухе, перелетела через ограждение и беззвучно упала на землю, к подножию обугленного дерева. Ида с трудом подавила желание броситься следом — ради Генри. Генри хотел, чтобы она жила. Чтобы Анклав получил свои чёртовы данные. А значит, таков её долг: оставаться здесь и слушать, как Генри умирает. Как его убивают.       Стиснув зубы, Ида поправила на плече ненавистную сумку с голодисками. Вот она, цена жизни двадцати человек: заметки старого наркомана о том, как правильно разобрать и собрать робота. Знай Ида, чем всё обернётся, — господи, да она бы своими руками выкопала могилу для этой проклятой механической суки Мэри, такую глубокую, что никто не смог бы…       Она оцепенела, услышав осторожный скрежет люка. Кто-то пришёл сюда. За ней. * * *       Эмили взлетела на второй этаж, чудом не рухнув в пролёт лестницы. Бросилась в неосвещённый коридор, опоясывающий здание по периметру — мысль о том, что в темноте могут быть ловушки или уцелевшие враги, даже не пришла ей в голову. Пробежала по обломкам турели, чуть не поскользнувшись на рассыпанных по полу гильзах, схватилась рукой за стену, чтобы удержать равновесие — штукатурка показалась Эмили сырой и липкой от крови.       Раненый снова закричал. Чтобы спрятаться от этого крика, Эмили бездумно рванула на себя первую попавшуюся дверь. И попала в прошлое.       Эта операционная не шла ни в какое сравнение с рабочим местом доктора Престона, и уж тем более — со скромной комнатушкой в Убежище. Но что-то общее было, наверное, у всех оперблоков мира — холод кафеля, ледяной свет бестеневых ламп, успокаивающий запах дезинфектанта.       Эмили заворожено остановилась перед Мед-Тековским гемодинамическим контроллером, переделанным настолько радикально, что его и отец-разработчик не узнал бы. Перевела взгляд на «искусственную почку» — ёмкость с эффлюентом заполнилась до предела, и аппарат истошно верещал.       А потом она увидела Мэри. И пообещала себе не зарекаться. Никогда больше не зарекаться, мол, всё самое страшное уже позади… Потому что всегда найдётся ещё более уродливый лик смерти.       Обнажённое женское тело лежало на оцинкованном столе, вскрытое от грудины до паха — Y-образный разрез, нестареющая классика. Эвисцерацию учёные Анклава проводить не стали: все внутренние органы Мэри остались на месте. Собственно, ничего исключительно жуткого в расчленённом теле не было: рейдеры ещё и не так измывались над своими жертвами. Страшным было то, что Мэри ещё жила.       Помпа аппарата ИВЛ поднималась и опускалась — и в такт её движениям расправлялись и опадали лёгкие в бесстыдно развороченной грудной клетке. Электрод, подведённый к сердцу через подключичную вену, заставлял предсердия и желудочки сокращаться и расслабляться в монотонном ритме. Черепная коробка была вскрыта — кто-то вживил бесчисленные датчики, регистрирующие электрическую активность, прямо в изокортекс.       Мэри не была человеком. Но в тех, кто заставил её проживать бесконечные часы боли во имя науки, человеческого было ещё меньше. Её просто изнасиловали этим воскрешением.       Эмили поймала взгляд Мэри — абсолютно потусторонний, скользящий взгляд. Увидела, как дрогнули разорванные в лохмотья голосовые связки (сколько же она кричала?), как звук медленно пополз по гортани к приоткрытым губам — и сорвался с них просьбой, которую ни с чем не спутаешь, единожды услышав:       — Убей.       Вероятно, хороший человек попробовал бы переубедить Мэри. Объяснить, насколько она важна для цивилизации. Пообещать, что в лаборатории Цитадели её будут расчленять более деликатно, ну, а если и нет — чего не стерпишь ради общего блага? Да только Эмили не считала себя хорошим человеком.       Она кивнула. Нежно провела ладонью по щеке Мэри — кожа на ощупь была как подтаявший воск. И начала отключать системы жизнеобеспечения, одну за другой. Четыре тумблера, семь кнопок. ИВЛ, диализ, водитель ритма… Она сожгла все мосты, по которым Мэри могла вернуться в мир живых. И, пожалуй, это было самым гуманным и правильным из того, что ей довелось сделать за последние несколько дней.       Такое не должно повториться, поняла Эмили, не в силах отвести взгляд от распростёртого на столе тела. Но повторится. Что бы она сейчас ни сделала, как бы ни постаралась уничтожить все следы пребывания Мэри в этом грешном мире — люди любят играть в Бога почти так же сильно, как в войну. Если только это не одна и та же игра.       Но попробовать стоило.       Эмили повернулась к столу. Три пухлых лабораторных журнала, исписанных от корки до корки; аккуратная стопка голодисков — штук пятнадцать, не меньше. Эмили сгребла всё это барахло на поднос для хирургических инструментов, облила дезраствором. В верхнем ящике стола очень кстати отыскалась позолоченная зажигалка с гравировкой на откидной крышке: «И. Ф. Лестеру на добрую память».       — Хрен тебе, а не добрая память, — злобно прошипела Эмили, поднося зажигалку к поддону. Страницы вспыхнули быстро и словно бы с радостью — буквально через секунду комнату заполнили клубы тёмного дыма и едкая вонь горелого пластика. Остался терминал. Наверняка запароленный по самое не хочу, и чёрт бы с ним.       Она вытащила «Магнум» из кобуры. Прицелилась в центральную часть корпуса терминала и нажала на спуск.       Раздался сухой, еле слышный щелчок — и мина сдетонировала.       Понять, что произошло, Эмили не успела. Успела лишь почувствовать: всё кончено. Вот так быстро и нелепо, на полуслове, без единого шанса переиграть…       … И за миг до того, как рваные фрагменты осколочной оболочки и металлические обломки корпуса терминала пригвоздили её к стене, что-то бросилось на Эмили и прижало её к полу своей тёплой тяжестью, приняв на себя шквал осколков и удар взрывной волны. * * *       Человек, меченый смертью, вышел на смотровую площадку. Остановился, смерил беглым взглядом тело Закари. Перешагнул через мертвеца — и бесшумной, уверенной поступью направился дальше.       Иде некуда было бежать. Она уже поднялась на самый верх винтовой лестницы — оставалось разве что перебраться в тарелку гигантской спутниковой антенны, но что это даст? Лишние пару секунд жизни?       Убийца не спешил. Он передвигался со спокойной уверенностью хищного зверя: добыча здесь, и деваться ей некуда. Совершенно бесшумно он ступил на лестницу — даже ржавый металл молчал под его ногами, был с ним заодно.       Ещё один виток лестницы — и всё закончится, поняла Ида. Так и вышло.       Их взгляды встретились. Её — обречённый и молящий, его — равнодушный и пустой.       Он поднял дробовик. Прицелился.       И в этот миг внизу раздался взрыв: должно быть, сработала одна из тех мин в лаборатории. Башня, казалось, содрогнулась до основания, ступени винтовой лестницы сердито задребезжали.       На лице убийцы застыло выражение абсолютного ужаса.       А потом он развернулся и бросился обратно в здание, забыв об Иде, обо всём на свете. * * *       Изумруды. Это было первым, что Эмили увидела, придя в себя: россыпь мерцающих зеленоватых кристаллов прямо перед глазами. Больше ничего не было, только темнота, тишина — и изумруды, присыпанные пеплом.       Она осторожно пошевелила левой рукой — и ощущение реальности вернулось вместе с болью и вкусом крови во рту. Никаких изумрудов, никаких чудес. Только стеклянное крошево на полу, подсвеченное зеленоватым экраном «Пип-боя».       Что-то мешало ей дышать. Что-то мягкое, тёплое и тяжёлое. Осознав, что это, Эмили в ужасе заорала, но не услышала собственного крика. Собрав все силы, она спихнула с себя иссечённое осколками тело Мэри. Попыталась отодвинуться, хотя бы приподняться на локте, хотя бы отвернуться… Со второй попытки получилось — и скулу словно огнём обожгло. Вздрогнув от боли, Эмили поднесла руку к лицу — это тоже удалось не сразу — и онемевшими непослушными пальцами вытащила из щеки крупный стальной осколок с рваными краями.       — Харон, — неуверенно позвала она, сжав осколок в липкой от крови ладони.       И он услышал. Ворвался в комнату. Склонился над Эмили, опустившись на колени, что-то прокричал — слов она не разобрала; в ушах стоял лишь монотонный гул, переливчатый, как шум океана.       — Я в порядке, — прошептала Эмили. — У меня всегда были особые отношения с мертвецами…       Дальше она говорить не могла — да и не нужно было. Слёзы, которые столько ждали своего часа, сами покатились из глаз. И Эмили чувствовала, как вместе с этими слезами её оставляет смерть.       — Харон, — всхлипнула она. — Ты меня простишь когда-нибудь?       И по его лицу поняла: простил. Уже простил.       Он прижал её к себе — крепко, как раньше. Эмили уткнулась в его плечо, мешая слёзы и кровь с каплями дождя.       — Я испугалась, — пробормотала она. — Я так испугалась, что больше никогда-никогда тебя не увижу, это хуже всего, даже не попрощаюсь с тобой, и ничего не смогу исправить…       — Не надо, маленькая, — его голос прорвался сквозь завесу беззвучия, истончающуюся с каждой секундой. — Не вспоминай.       — Не отпускай меня, — попросила Эмили. И он не отпустил.       Он вытирал слёзы с её лица, а она жадно целовала его руки — только они и могли удержать её в этом чёртовом мире. Ничто не имело смысла без его рук, его голоса, его любви.       — Мисс Данфорд! — услышала она испуганный вопль Квинлана. — Вы живы? Что с вами?       Эмили попыталась встать — и не смогла: ноги по-прежнему не слушались. Харон подхватил её на руки — легко, как пушинку, — и понёс к выходу, прочь от всего этого ужаса.       — Ох, маленькая, когда-нибудь мы друг друга доломаем, — горько усмехнулся он. — Но это ничего. * * *       В какой-то момент Ида поняла: Генри больше нет. Просто почувствовала вдруг, что спешить больше некуда и незачем, и всё, что ей осталось — ждать, пока тот убийца вернётся, чтобы завершить начатое…       Он не вернулся.       Ида видела с башни, как они уходят — вчетвером. Несокрушимая армия Братства, одна мысль о которой свела с ума доктора Хейза, всё это время состояла из четырёх человек. Ржавые ступени лестницы нестройно скрипели на ветру, и скрип их был похож на едкий старческий хохот: это боги Пустоши, которых Генри поминал сегодня утром, смеялись над удачной шуткой.       Далеко внизу вилась серебристая лента реки. Река Девил, вспомнила Ида её название — и горькая усмешка застыла на искусанных губах. С такой высоты шёпот воды разобрать было невозможно, но Ида знала: сегодня он был торжествующим. Сегодня реке всё-таки удалось забрать Генри.       — Вставай, родная, — его голос прозвучал в ушах Иды так ясно и отчётливо, что она вздрогнула и обернулась. Но рядом не было никого. Только ветер.       — Вставай, — повторил Генри. — Тебе нельзя тут задерживаться.       — А как же ты? — прошептала она. — Как я тебя оставлю?       — Но ведь ты меня не оставишь, — Генри казался удивлённым. — Я с тобой, девочка моя. До конца.       Ида кивнула. И медленно поднялась на ноги. Ради Генри. Всё ради Генри. Она доберётся до Рейвен-Рока, передаст в нужные руки записи с «СатКома». И будет жить дальше — правда, непонятно, как и зачем.       Но это потом.       А сейчас она спустится с башни, соберёт рассыпавшиеся от удара о землю патроны от снайперской винтовки и отправится по следам отряда Ирвинга. Эти люди не могли уйти далеко. Ида не сомневалась, что у неё получится догнать их. И убить. Пусть это не вернёт ей Генри и не принесёт мира её душе — но это должно быть сделано.       — Не надо, милая, — грустно сказал Генри.       Ида не ответила. * * *       Окончательно Эмили пришла в себя только через несколько часов после того, как они покинули «СатКом». Звон в ушах не угас окончательно — лишь ослаб; щека ныла и пульсировала под повязкой; левой голени тоже порядком досталось: осколки не смогли пробить бронепластину, но вмятины на металле ясно давали понять, что нога ниже колена превратилась в сплошной кровоподтёк. Но Эмили понимала: мало кому удавалось так дёшево отделаться от последствий взрыва, как ей сегодня.       Упрямый слепой дождик барабанил по кузову фуры — похоже, не одно поколение скитальцев находило в ней убежище. Внутренняя стенка грузовика была испещрена именами и датами — следствие трогательного (и жуткого в своей обречённости) человеческого стремления оставить хоть что-нибудь на память о себе.       Только сейчас на Эмили лавиной нахлынул весь тот ужас, который не мог пробиться сквозь ледяную корку её оцепенения. Четыре дня. Если бы у неё всё получилось, она была бы мертва уже четыре дня. На третий день её бы уже точно закопали, или сожгли, или сбросили в Потомак — чёрт знает, как принято в Братстве…       Её трясло, как от озноба. Холод могилы был так близко — и Эмили пряталась от него в кольце рук Харона, сильных и тёплых, и чёртовы слёзы всё не останавливались — хорошо хоть, скрипторам не было ни малейшего дела ни до неё самой, ни до её морального облика.       Если вкратце, «СатКом» не оправдал ничьих ожиданий. Улов оказался поистине жалким: аптечка, три бесполезных костюма химзащиты — после визита в Восемьдесят Седьмое такие получится снять разве что вместе с кожей, мрачно подумала Эмили. Мощного оружия на станции тоже не обнаружилось — несколько стандартных плазменных винтовок да боеприпасы к ним. Правда, Лэниган отыскал в казарме целый ящик AEP7 — но что им было делать с пятьюдесятью лазерными пистолетами, пусть и новёхонькими?       Так что оставалось просто переждать дождь, закинуться «Баффаутом», а то и чем покрепче, — и идти в Восемьдесят Седьмое с тем, что есть. С пятьюдесятью семью патронами сорок четвёртого калибра и зыбкой уверенностью в собственной правоте.       Квинлан ожесточённо жевал трофейные картофельные чипсы, позаимствованные на кухне «СатКома». Эмили показалось, что скриптор не до конца отмыл руки от чужой крови, но, может статься, это была просто игра света. Лэниган задумчиво раскладывал на полу фуры их скудную добычу — будто расположением предметов в верной последовательности можно было как-то усилить их полезность. Но как ни крути, эта гора барахла явно не стоила той грёбаной кровавой бани, которую они учинили на станции.       — Ну что ж, блестящая операция, скриптор Квинлан, — горько проговорил Лэниган, будто подслушав мысли Эмили. — Никто не выжил. Даже андроид. Мы просто впустую потеряли полтора дня.       — Не впустую. У меня получилось кое-что узнать у того солдата, — отозвался Квинлан угрюмо.       — Ты талантливый мальчик, — тихо сказал Лэниган. — Конечно, у тебя получилось. Ну так поделись с нами.       — Учёные со станции торговали с неким МакКриди из пещер Лэмплайт, — Квинлан вытряхнул из пакета последние крошки чипсов. — Обменивали медикаменты на какие-то грибы-эндемики.       Эмили озадаченно уставилась на скриптора. Не это она ожидала услышать. Лэниган тоже выглядел сбитым с толку. А Квинлан продолжал:       — Эти пещеры в том же горном массиве, что и Восемьдесят Седьмое. А раз в подземелье есть поселение, то уровень радиации там приемлемый. В пещерах может быть эвакуационный тоннель из Убежища… Надо проверить. А если окажется, что и это пустышка — что ж, пойдём напролом.       — Много же в вас веры, Грег, — Лэниган устало покачал головой. — Поделитесь со мной? У меня её совсем не осталось.       — Эмили, можно вашу карту? — обернулся к ней Квинлан. — Посчитаем, сколько миль до пещер Лэмплайт. Спланируем маршрут.       Эмили нехотя поднялась. Направилась к рюкзаку, в котором лежал «Пип-бой» — и в этот момент Харон ни с того ни с сего бросился на неё, сбивая с ног.       Перед глазами Эмили мелькнули сетчатые насечки на металлическом настиле. Она инстинктивно попыталась вскочить на ноги, но тяжёлая рука Харона на её затылке не позволяла даже слегка приподнять голову.       — Лежать! — приказал гуль.       Эмили послушно вжалась в грязный пол и замерла в ожидании следующего выстрела. * * *       Ида закусила губу: всё-таки промахнулась. Ничего, зато теперь ясно, что в следующий раз стоит целиться чуть правее и выше. Им некуда деться из этого грузовика, и отстреливаться им нечем — от лазерных пистолетов на такой дистанции проку мало. А у неё, Иды, есть полная коробка патронов и всё время мира.       Она поудобнее перехватила винтовку — и в этот момент что-то ударило её в спину, чуть ниже плеча. В первый момент она не почувствовала боли, только досаду: как же это всё некстати… Недоверчиво обернулась — и увидела Тома. Того самого Тома из Никсонвилля. С телом Мэри, переброшенным через плечо, и дымящимся пистолетом в свободной руке.       — Не надо… — проговорила она с глухим отчаянием. Ей ведь оставалась всего секунда. Чтобы убить. Чтобы отомстить за Генри. Чтобы хоть кто-то, хоть однажды, получил ровно то, что заслуживает.       Том кивнул. И выстрелил во второй раз. Иде показалось, будто кто-то выдернул землю у неё из-под ног. Она попыталась подняться, дотянуться до выпавшей из рук винтовки, да только ничего не вышло. Третий выстрел раздробил реальность на тысячи осколков, перемешанных, как стекляшки в калейдоскопе.       Том убрал пистолет в кобуру. Молча подобрал с земли сумку с голодисками, повесил на плечо. И медленно побрёл прочь. * * *       Досчитав до пятисот, Эмили осторожно приподняла голову.       — Вот что тебе надо, любопытное создание? — проворчал Харон. — Лежи тихо.       Всё, что ей надо было — это убедиться, что скрипторы не отдали богу душу.       Лэниган, уже с плазменной винтовкой в руках, притаился за створкой ворот фургона. Квинлану повезло меньше: он скрючился у стенки фуры, обхватив голову руками. Из-под пальцев сочилась кровь.       — Нормально, — проговорил бледный как смерть скриптор, поймав взгляд Эмили. — Всё нормально. Ухо зацепило. А мочки ушей, я читал, всегда сильно кровоточат.       — В аптечке… — начала было Эмили — и осеклась. В аптечке действительно была гемостатическая губка, но, во-первых, до неё ещё надо было добраться, а во-вторых, её стоило приберечь для чего-то посерьёзнее, чем рваное ушко.       Того времени, что прошло с момента выстрела, с лихвой хватило бы и на перезарядку, и на выцеливание — но стрелок, кем бы он ни был, утратил к ним всякий интерес. А играть в «Замри» до второго пришествия в планы Эмили не входило.       — Может, снайпер уже ушёл? — шёпотом спросила она, повернувшись к Харону.       — Чёрта с два, — отозвался гуль.       Лэниган, похоже, был другого мнения. Он поудобнее перехватил винтовку — и выглянул из фуры. Эмили зажмурилась: не хотелось ей видеть, как скриптору снесут башку. Но ничего не случилось — ни через секунду, ни через минуту.       — Что там? — спросил Квинлан нетерпеливо.       — Недостающее звено, — бросил Лэниган негромко. И спрыгнул на землю. * * *       — Почему? — спросила девчонка. Она подбежала первой.       У Иды было одно «почему».       — Генри… — выдохнула она. Зажмурилась, чтобы снова провалиться в забытье — вдохнуть запах магнолий, почувствовать кожей тёплое солнце Вегаса, заглянуть в глаза Генри… Но Вегас был по другую сторону — а здесь была сырая земля, проклятая бесплодная земля, на которой стояли три убийцы и один предатель. * * *       — Ты умираешь, — сказал Лэниган, глядя на Иду сверху вниз. — Сказал бы, что жаль, но мне не жаль. Всё ради Анклава, верно?       Эмили мучительно вглядывалась в лицо женщины. Кого-то она ей напоминала, разобрать бы — кого… Но время утекало сквозь пальцы вместе с последней возможностью узнать правду. Правду, которая никому была не нужна.       — Ты ведь знаешь, кто в Братстве работает на Анклав? — спросила Эмили, склонившись над Идой. — Так скажи нам. Сделай что-то хорошее, пока ещё можно.       И тут же поняла: нет. Это не тот вопрос, ради которого она здесь оказалась. Не те слова, которые ей надо было произнести. * * *       Их голоса были так похожи. Всё вокруг темнело и таяло, и Ида успела разглядеть, как эта девочка с глазами тёти Кэтрин прижалась к своему ручному дьяволу, а через мгновение и их поглотила темнота, — но силы у неё ещё оставались. На пару слов.       — Скажи им, родная, — посоветовал Генри. — Пусть сожрут друг друга, как пауки в банке. А потом иди ко мне.       И она собралась, чтобы сказать — чтобы прокричать правду во весь голос, пусть подавятся этой правдой, — и… * * *       … И Квинлан выстрелил. Голова Иды дёрнулась, как от пощёчины. На белоснежной коже виска чёрным цветком распустился ожог.       — Зачем? — холодно спросил Харон, глядя на скриптора.       — Она бы всё равно ничего не рассказала по доброй воле, — проговорил Квинлан отстранённо. — А пытать людей я уже пробовал, и мне не понравилось.       — Тебе оставалось только подождать пару секунд, — Лэниган покачал головой. — Ради твоего же душевного спокойствия. И ты знал бы имя предателя. И все бы знали.       — Я и так его знаю, — уголки рта Квинлана нервно дёрнулись. — Тот офицер, Генри Мортон, во всём сознался. Элизабет Джеймсон, как я и предполагал. А в остальном я ошибся. Никакого сообщника в Цитадели у неё не было. Работала она в одиночку, на свой страх и риск, и очень аккуратно — вряд ли мы теперь найдём конкретные улики. Да и свидетелей больше не осталось. Напрямую она контактировала только с полевой группой с Жюри-Стрит. А отчитывалась, как я понял, перед самой верхушкой Анклава. Скорее всего, никто, кроме Отема и Эдема, и не в курсе, что в Цитадели действовал их агент.       — Вот оно что, — бесцветным голосом отозвался Лэниган. — Значит, концы в воду?       — Конечно, — кивнул Квинлан. — Никому в Цитадели не захочется узнать такую правду — а уж обнародовать… Лайонс предпочтёт поскорее перевернуть мрачную страницу — и вы знаете, он прав. Неважно, что было. Важно, что будет. А что будет, решаем мы. Мы дойдём до Восемьдесят Седьмого, заберём ГЭКК и вернём Мемориал. И всё пойдёт своим чередом. Артур станет новым Старейшиной, вы возглавите Орден Пера, а я буду помогать вам обоим, как сумею.       Эмили медленно отошла в сторону. Сомневаться в блестящем будущем Братства ей и в голову не приходило — особенно теперь, когда Квинлан освоил искусство допроса, а Лэниган — искусство смирения.       Она опустилась на колени рядом с Идой. Вытащила из разжавшихся пальцев липкий от крови пластмассовый кругляш.       — Что это? — спросила она Харона.       — Фишка, — гуль прищурился. — Какое-то Вегасовское казино. «Топс», кажется.       — Говорят, на Стрипе настоящий рай, — задумчиво отозвался Квинлан. — Тепло, безопасно…       — Сомневаюсь, что в раю есть казино, — Лэниган вздохнул. — Хотя я могу и ошибаться.       — В её раю — есть, — уверенно сказала Эмили.