Зов пустоты

      Мерный грохот лопастей убаюкивал её, затягивал обратно в тяжёлый медикаментозный сон. Но даже в таком состоянии Эмили прекрасно понимала: она летит туда, откуда не возвращаются.       Она лежала прямо на полу салона винтокрыла — металлическое покрытие приятно холодило распоротую щёку. Другой щекой Эмили ощущала мягкое прикосновение шерстяной ткани. Так мило, чёрт возьми. Так гуманно. Они везут её на казнь, но одеялка для неё не пожалели.       Эмили осторожно повернула голову. В тесном салоне винтокрыла было не протолкнуться: солдаты в силовой броне бурно и оживлённо отмечали успех операции. Судя по всему, полковник Отем и армейская дисциплина летели другим рейсом — Эмили могла бы поклясться, что из десантного отсека отчётливо тянет пивом.       Она отвернулась — и увидела Лэнигана. Он сидел прямо на полу, рядом с ней. Эмили с радостью плюнула бы ему в лицо, да нечем было: во рту совсем пересохло.       — Почему? — спросила она, с трудом разлепив спёкшиеся губы. — За что, сукин ты сын?       — Так было надо, — произнёс он с грустью — и вроде бы даже с искренней. — Ничего, Эмили. Скоро всё закончится. До Рэйвен-Рока меньше получаса.       Рэйвен-Рок. Что ж, отличное название для логова любителей мертвечины. Эмили закрыла глаза.       — Мисс Данфорд, вы, должно быть, ужасно хотите пить? — голос Лэнигана прорезался сквозь неплотный туман забытья. — Только не упрямьтесь. Сейчас это уже ни к чему.       Он был прав — и в первом, и во втором. Эмили кивнула.       — Эй! — предостерегающе рявкнул один из солдат.       — Я просто дам ей воды, — спокойно отозвался Лэниган. Геройствовать не было ни сил, ни смысла — и Эмили жадно впилась губами в горлышко протянутой фляги. От тёплой воды с хлорным привкусом её замутило, но она всё пила и пила, не в силах остановиться — когда ещё доведётся? Вряд ли пыточные камеры Анклава оснащены кулерами.       — Харон в порядке, — прошептал старший скриптор ей на ухо. — Я никому не сказал, что он там.       — А зря. Он найдёт тебя и повесит на твоих же кишках, — пообещала Эмили.       — Боюсь, он не первый в очереди, — горько откликнулся Лэниган.       — Помалкивайте! — недружелюбно посоветовал всё тот же десантник. Лэниган не обратил на него ни малейшего внимания.       — А что насчёт вашего вопроса… Все мы несчастные выродки, Эмили, — он поправил её одеяло. — В «СатКоме» я окончательно в этом убедился. Америке будет лучше без нас. Стоит поскрести любого жителя Столичной Пустоши — и под тонким слоем цивилизованности обнаружится испуганный дикарь, который только и умеет, что топить экзистенциальный ужас в чужой крови. А эти люди — другие. Они мало что знают о выживании, зато им известно, какой должна быть жизнь. Анклав сможет превратить эту землю из паноптикума…       —… в погост, — сквозь зубы сказала Эмили. — Идеальное воплощение порядка.       — Я не считаю Анклав безусловным благом, — Лэниган покачал головой. — После того, что мы видели в том посёлке — не считаю. Дело в другом, Эмили. Я не мог предотвратить эту войну. Никто бы не смог. Но в моих силах было сделать её максимально быстрой и бескровной. Кто-то просто должен был взять на себя эту ответственность: склонить чаши весов на одну из сторон и привести её к победе. Мне жаль вашего отца. Жаль вас, Грегори, Артура… Но сейчас счёт жертв идёт на десятки, а в гражданской войне погибли бы тысячи. Такова цена мира.       — Мира? Боже, Лэниган, какой же вы идиот, — проговорила она, давясь горьким смехом.       — Заткните её, — раздался недовольный голос из глубины десантного отсека. — Заткните их обоих.       Что-то кольнуло руку Эмили чуть ниже локтя, и салон винтокрыла снова закачался перед глазами. * * *       За стеной кто-то дико и страшно заорал, и этот вопль окончательно вырвал Эмили из забытья. В голосе не оставалось уже ничего человеческого — лишь чистая, дистиллированная боль. Но Эмили его узнала.       — Лэниган? — прошептала она испуганно. Позлорадствовать не получалось: Эмили отлично понимала, за кем придёт полковник Отем, когда закончит дела в соседней камере. И не строила иллюзий. Раз Отему от неё нужен код, значит, полковник его получит. Умелые пытки развязывают язык и не таким, как она, судя по крикам за стенкой.       Но как, почему? Лэниган на блюдечке с голубой каёмочкой принёс Анклаву ГЭКК (и дочку Джеймса Данфорда — в довесок). За что они его мучают? То есть да, он убил тех двух солдат на берегу реки — но он ведь должен был втереться Эмили и Квинлану в доверие! И разве руководство Анклава не придерживается принципа «Лес рубят — щепки летят»?       Эмили села, обхватив колени руками. В крохотной камере некуда было прятаться. Оружие и одежду у неё забрали, да если бы даже и оставили — надеяться было решительно не на что. Много бы она навоевала с пятью патронами сорок четвёртого калибра и швейцарским ножом?       В голове билась глупая, по-детски наивная мысль: Харон придёт и спасёт её. Нет, не придёт и не спасёт. От Восемьдесят Седьмого до Рэйвен-Рока — десятки миль. Если даже он узнает, куда её отвезли, и отыщет сюда дорогу, уже будет слишком поздно. А значит, всё, что осталось сделать «умнице Сто Первой» — это достойно встретить свою смерть. Хотя статистика говорила не в её пользу: ни одна из тех смертей, что Эмили довелось увидеть, не имела ничего общего с достоинством.       Харон жив. Это главное, попыталась успокоить себя Эмили. Не получилось. Что он будет делать, когда её не станет? Отправится в Подземелье? Вернётся за контрактом в Арлингтонский дом, а затем уйдёт в Олни? Эмили не знала. Они никогда это не обсуждали. Они вообще чертовски много не успели обсудить…       Двери камеры разъехались так неожиданно, что Эмили еле успела вскочить на ноги. В комнату ввалился Отем, сам на себя не похожий. Лицо, перекошенное от злости, пошло белыми пятнами, рукава тренчкота потемнели от крови.       — Где ГЭКК, сука? — заорал полковник. Пистолет ходил ходуном в его руках.       — У вас, — растерялась Эмили. — Вы же его забрали!       Спасло Эмили, видимо, только то, что её изумление было неподдельным. Отем опустил пистолет. Выдохнул. Вытер пот с лица — на лбу остались кровавые полосы.       — То, что мы привезли из Убежища — не ГЭКК, — проговорил он, остывая. — Это подделка. Старый чемодан, набитый мусором. И я спрашиваю: где настоящий ГЭКК?       Эмили замерла в немом восхищении: похоже, скриптор Квинлан всё-таки оказался отменно хитрой задницей. Вот зачем он потащил с собой в Убежище этот огромный рюкзак, вот почему вызвался проводить Фокса до хранилища — мутант наверняка тоже в деле… Но ей-то, ей он почему ни слова не сказал?       Он до конца надеялся, что Лэниган передумает, с грустью поняла она. Что выберет Братство, что они станут сражаться плечом к плечу… Что ж, скриптор Квинлан действительно не разбирался в людях.       — Похоже, Лэниган одурачил не только меня, — Эмили пожала плечами с тем же деланным спокойствием, которое пытался продемонстрировать Отем. — Я не знаю, где настоящий ГЭКК. И был ли он вообще в Восемьдесят Седьмом. Возможно, вся эта операция с самого начала…       — Довольно, — перебил её полковник. Похоже, он поверил ей — или, по крайней мере, сумел взять себя в руки. — Твои измышления меня не интересуют. Только факты. Ты же понимаешь, что я заставлю тебя говорить?       — О да, — Эмили кивнула.       — Тогда давай не будем усложнять ситуацию. Ты скажешь мне код от очистителя, и скажешь его сейчас.       — И вы выпустите меня отсюда? — невесело усмехнулась Эмили.       — Если ты скажешь мне код, ты, возможно, спасешь себе жизнь. Но ты не в том положении, чтобы чего-то требовать, верно?       — Верно, — смиренно согласилась она. — Я всё понимаю, полковник.       — Не то что твой отец, — Отем смерил её равнодушным пустым взглядом.       Две минуты, подумала Эмили. Мне осталось жить примерно две минуты. А потом у него кончится терпение, и из режима светской беседы мы перейдём в режим пыточных застенков.       — Полковник! Вы мне нужны.       Голос Эдема прозвучал из интеркома так громко и отчётливо — и так неожиданно — что Эмили растерянно уставилась на Отема. Тот, похоже, был удивлён не меньше её самой.       — Господин президент, у меня нет времени на другие дела, — хмуро отозвался он. — Я скоро прибуду к вам.       — Прямо сейчас, полковник, — настойчиво повторил Эдем. — Вы нужны мне прямо сейчас.       — Так точно, сэр, — подтвердил Отем. Эмили затаила дыхание: неужели уйдёт? Но полковник, сделав пару шагов, замер чуть в стороне от выхода — в мёртвой зоне камеры наблюдения.       — Прошу прощения за поведение полковника Отема, — с доверительной интонацией произнёс Эдем, видимо, не подозревая о коварстве своего подчинённого. — В последнее время он переживает серьёзный стресс.       Выражение лица Отема не позволяло в этом усомниться. А бархатный баритон продолжал литься из интеркома:       — Я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз. Думаю, есть несколько вещей, которые нам стоит обсудить. Своё снаряжение ты можешь забрать в шкафчике. Я отопру для тебя замки.       Это что, шутка какая-то? Подстава? Игра в доброго и злого следователя? Эмили ровным счётом ничего не понимала.       — Ты слышала господина президента. Одевайся, — вполголоса приказал Отем. — Или ты предпочитаешь явиться на аудиенцию в нижнем белье?       Эмили покорно побрела к шкафчику. Затылок заныл в ожидании пули. Но Отем так и не выстрелил — просто наблюдал за ней, стоя в проёме двери.       Вещи Эмили были свалены бесформенной кучей на дне шкафчика: вряд ли кто-то рассчитывал, что пленнице доведётся ещё раз их надеть. Ботинки, носки, футболка, джинсы без ремня. От одежды исходил слабый запах дезинфектанта. Брони в шкафчике не оказалось.       — А оружие? — спросила Эмили. Про «Пип-бой» можно было и не спрашивать.       — Оно тебе не понадобится, — невозмутимо припечатал Отем. И наконец вышел из камеры.       Что ж, мисс Данфорд, работаем с тем, что есть, приказала она себе. Это база Анклава. Оружия тут завались. И лучше бы разжиться им до встречи с президентом — встречи, которая, судя по взгляду Отема, может и вовсе не состояться.       Эмили торопливо оделась — действительно торопливо, исходя из того, что приступ безумия, охвативший президента, может оказаться весьма кратковременным. Выскочила в коридор — и бросилась прочь из тюремного блока. Голос Эдема, сладчайшая из всех мелодий, лился ей вслед из динамиков:       — Внимание всему персоналу Рейвен-Рок. Говорит ваш президент. Я пригласил нашу гостью из Убежища Сто Один в мой кабинет. Прошу вас никоим образом не задерживать её. Наоборот, если вы её увидите, прошу указать ей дорогу или сопроводить…       В сопровождении Эмили не нуждалась — как и в разговоре с чудаковатым национальным лидером; хватит с неё сильных мира сего. Ей просто надо было выбраться отсюда. Не ради Пустоши, не ради папиного замысла — ради себя самой, для разнообразия. Ей было к кому возвращаться.       Словно по заказу, за очередным поворотом оказался стенд со схемой эвакуации. План базы с первого взгляда так чётко впечатался в мозг Эмили, будто она просидела над ним добрый десяток часов. Тюремные камеры — на уровне 3А. Значит, ей всего-то и надо, что пройти сквозь огромную военную базу на уровень 1А. Куда уж проще.       Навстречу Эмили из бокового ответвления коридора вышел солдат — и она замерла в молчаливом оцепенении, как кролик перед удавом. Что тут скажешь? «Боже, храни Америку»? Или «Прекрасная сегодня погода, дружище! Кстати, а ты слышал последнее выступление президента? Точно-точно слышал»?       — Практикантка? — недовольно осведомился анклавовец.       Эмили на всякий случай кивнула.       — И что вас вечно в тюремный блок заносит? — проворчал солдат. — Сказано же: карантин. Тут сейчас по базе какая-то тварь шастает — а что, если бы ты с ней повстречалась, а не со мной?       — Это было бы ужасно, — с чувством сказала Эмили.       — То-то и оно, — буркнул охранник. — Вали обратно в свою лабораторию. И скажи остальным, чтобы носа наружу не совали, пока всё не закончится. * * *       Биологическая лаборатория была полна чудес. Вот только у Эмили как-то не было настроения любоваться ни на диких гулей в стазис-поле, ни на секционные столы всех конфигураций. Пройдя несколько шагов, она в нерешительности остановилась, чувствуя на себе растерянные взгляды учёных. Эдем, мать твою, повтори, подумала Эмили, покрываясь холодным потом. Повтори, что меня никоим образом нельзя задерживать.       В глубине лаборатории кто-то уронил поднос с инструментами — и все невольно обернулись на звук. Этой секунды Эмили хватило, чтобы схватить со спинки стула оставленный кем-то лабораторный халат и выбежать обратно в коридор.       Убедившись, что сердобольный охранник скрылся из виду, Эмили надела халат — и почувствовала себя так спокойно, будто облачилась в силовую броню последнего поколения. На самом деле, халат был даже лучше.       Они ведь не знают её в лицо. Никто из обитателей базы понятия не имеет, как выглядит «гостья из Убежища Сто Один» — кроме группы захвата, но эти солдаты, должно быть, сейчас отдыхают после перелёта. А все остальные ожидают увидеть выродка с Пустоши, чудовище в синем комбинезоне с «Шиш-кебабом» в руке и ожерельем из отрезанных ушей. Тварь, источающую радиацию и беззаконие. Ну и пусть они оглядываются по сторонам в поисках твари, а девочка в белом халате пойдёт своей дорогой.       В коридоре на следующем уровне оказалось так много людей, что Эмили едва не запаниковала — но вовремя сообразила, что к чему. Из распахнутых дверей столовой доносился изумительный запах свежего хлеба: в Рейвен-Роке наступило время обеда.       Опустив голову, она вошла в столовую. Взяла с раздаточного стола поднос с готовой едой и, не поднимая глаз, направилась в сторону выхода на противоположной стороне зала. Вполне естественно с её стороны смотреть себе под ноги: кто же захочет споткнуться и пролить томатный суп на белый халат? Люди расступались на её пути, но, опять же, исключительно из вежливости.       У Эмили мелькнула безумная мысль: а ведь она могла бы присесть за свободный столик и спокойно пообедать, и вряд ли кто-то заподозрил бы неладное… Но искушать судьбу не стоило.       На выходе она осторожно поставила поднос на стол с грязной посудой. Задумчиво уставилась на столовый нож: нет, это тот редкий случай, когда лучше не иметь оружия вовсе, чем иметь в распоряжении вот такое. И пошла дальше, оставляя за спиной уровень 3В.       Ледяной голос застиг её на лестнице:       — Внимание! Говорит полковник Отем. Настоящим приказываю игнорировать предыдущий указ президента. Заключенного из Убежища Сто Один приказываю уничтожить на месте. Повторяю, уничтожить на месте, не пытаться задержать. Это приказ!       — Твою ж мать, — прошептала Эмили. И шагнула вперёд, на уровень 2А. * * *       Лаборатории. Снова лаборатории. С трудом заставляя себя не срываться на бег — это уж точно привлекло бы внимание — Эмили пошла вперёд, прекрасно понимая, что теперь задача усложнилась на порядок. Бросаться в бой учёные, скорее всего, не станут, но вызвать охрану им под силу. Да ещё и робоглазы — на этом уровне их было гораздо больше. Людей её нехитрая маскировка, быть может, и сбила бы с толку, но не роботов с функцией распознавания лиц.       На доске объявлений висел листок: расписание дежурств по этажу на апрель две тысячи двести семьдесят восьмого года. Не слишком-то полезная информация, но достаточно хороший повод уткнуться лицом в стену, скрываясь от робоглаза. Эмили впилась взглядом в распечатку: много повторяющихся фамилий, как и в Убежище; очевидно, возрождение Америки было делом семейным… И тут её взгляд выхватил из перечня вписанное от руки знакомое имя. Не такое уж редкое — но, безусловно, наводящее на мысли.       Эмили дождалась, пока робоглаз переберётся в соседний сектор. И решительным шагом направилась в лабораторию номер 23-f.        Анна Холт сидела за терминалом и что-то торопливо печатала. В тесном кабинете было довольно-таки душно — видимо, поэтому она оставила дверь открытой.       Эмили с удивлением поняла, что не чувствует по отношению к мисс Холт абсолютно ничего. Да, Анна работала с доктором Ли, а потом и с папой. Да, она была в Мемориале во время нападения Анклава. Джен Каплински и папа умерли, доктор Ли сбежала, ну, а Анна, как видно, предпочла сдаться на милость победителя. Что ей ещё оставалось-то? Смена работодателя не входила в перечень смертных грехов по версии Эми Данфорд. Но и не делала мисс Холт неприкосновенной.       Почувствовав на себе взгляд, Анна Холт обернулась.       — Ты, — произнесла она.       — Я, — горько кивнула Эмили, прикрыв за собой дверь. — Мисс Холт, пожалуйста, не прогоняйте меня. Мне страшно. Мне так страшно…       И она расплакалась. Во взгляде Анны Холт плескалось смятение. Похоже, она не этого ожидала от встречи с дочерью героя Пустоши.       — Полковник Отем хочет убить меня, а я не понимаю, за что? Мисс Холт, вы же знаете, я вообще никакого отношения не имею к проекту, меня даже в Мемориале не было! Ведь не было же?       — Не было, — Анна Холт тяжело вздохнула. — Милли, послушай. Мне жаль. Мне очень жаль, но ты ведь сама слышала приказ полковника Отема.       — Вы… убьёте меня? — голос Эмили надломился.       — Нет! Боже милостивый, нет, конечно! — женщина не на шутку перепугалась. — Но мне нужно сообщить, что ты здесь. Извини.       — Да, мисс Холт. Я понимаю, — еле слышно прошептала она, спрятав лицо в ладонях. И сквозь пальцы обвела взглядом комнату. Истерика, отчаяние — всё это будет потом, когда она выберется из Рейвен-Рока. Когда услышит ворчливое «Я же говорил». А сейчас надо было действовать.       Она посмотрела на Анну Холт — палец нервно барабанит по мембране интеркома, накрашенные губы плотно сжаты. Перевела взгляд на рабочий стол — бесконечные кипы бумаг, раскрытая готовальня, монитор. Обед на пластиковом подносе из столовой — всё тот же томатный суп, картофельное пюре и какао; рядом с тарелкой лежала зелёная пластиковая ложечка с наконечником в виде ящерицы. У Фредди Гомеса была точно такая же — ни много ни мало, фамильная реликвия, которую прапрадедушка пронёс в Убежище в день, когда упали бомбы. Недотёпа Фредди то и дело забывал ложку в буфете, а потом донимал остальных детей просьбами помочь ему в поисках.       — Я хочу сдаться, — всхлипнула Эмили. — Я просто хочу сдаться. У меня даже оружия нет.       И Анна Холт сдалась. Заплаканная безоружная девочка, сломленная и жалкая — хороший способ почистить карму.       — Ну, Милли, — она нерешительно — и без некоторой доли брезгливости — дотронулась до её плеча. — Всё хорошо. Я уверена, полковник Отем разберётся в этом недоразумении. Я его сейчас позову.       — Не надо Отема. Позовите кого-нибудь… доброго, мисс Холт, — попросила Эмили. — Того, кто не станет стрелять с порога. Потому что я правда не против Анклава, я не знаю, за что мне всё это, я просто хочу домой… — и она снова спрятала лицо в ладонях.       — Да. Да, Милли, — прокашлялась Анна. — Посиди пока тут. Сейчас позову.       Она склонилась к интеркому.       — Николас? Это Холт, техническая лаборатория 23-f. Здесь у нас небольшое ЧП… — она тревожно обернулась — но Эмили всё так же сидела на стуле, обхватив голову руками. — Нет, не связано. Никак не связано. Просто зайди, если можно. Большое спасибо.       — Ник хороший человек, — убеждённо сказала она, повернувшись к Эмили. — Мухи не обидит. Тебе повезло. Он отведёт тебя к начальству, и вы во всём разберётесь.       Эмили кивнула. И позволила себе осторожно — авансом — улыбнуться.       Хороший человек Николас не заставил себя долго ждать. Пара минут — и тягостную тишину, разбавленную всхлипываниями Эмили, нарушил стук в дверь.       — Ну слава богу, — с облегчением прошептала Анна Холт, впуская в комнату сухонького мужчину лет сорока в поношенной солдатской форме. — Заходи, Ник. Заходи скорее. Сам всё увидишь.       — Ох дьявол, мисс Холт, — помрачнел охранник. — Это…       — Она, — Анна кивнула. — Но Николас, ты посмотри на неё. Она же совсем ребёнок. И она сама сдалась, по доброй воле. Милли не причинит никому вреда, слово даю. Это какое-то недоразумение. Просто отведи её к кому-нибудь, кто сможет разобраться.       Эмили сидела, склонив голову и зажав ладони между коленями.       — Всё равно, мисс Холт, надо вам было меня предупредить, — ворчливо отозвался мужчина, подходя поближе к Эмили. — Господи, и вправду девчонка ещё совсем. Ну, идём.       — Я не хочу умирать, — прошептала Эмили, медленно поднимая на него покрасневшие глаза. — Вы же меня не обидите?       Наверное, Николас и вправду был хорошим человеком: чтобы соврать, ему требовалось собраться с духом. Это мгновение замешательства его и погубило.       Эмили резко выпрямилась, вскинув руку с зажатым в ней рейсфедером. Удар, в который она вложила все силы, пришёлся в ответвление левой сонной артерии от аортальной дуги. Видеть скрытое под кожей течение жизни, знать, где проходят магистрали кровеносной системы, — этому её научил папа.       Она отшатнулась в сторону, проворачивая рейсфедер в ране — чтобы минимизировать возможность ошибки, а ещё чтобы на халат попало как можно меньше крови. Левой рукой она выдавила из ослабевших пальцев охранника лазерный пистолет, который Николас всё-таки успел выхватить из кобуры, приставила дуло вплотную к седому виску и нажала на спусковой крючок. Такому папа её не учил.       — Молчать, — приказала она Анне Холт, переводя дух. На правом рукаве халата, как Эмили ни старалась, всё-таки осели алые брызги. Она осторожно закатала рукав левой рукой, не опуская AEP7. Чёртовы AEP7 просто преследовали её. У этой модели пистолета имелось одно немаловажное преимущество: он был лёгким. Таким же лёгким, как решения, которые принимаешь, чтобы выжить.       — Ты чудовище, — возмущённо прошептала Анна.       — Нет, это вы чудовище, мисс Холт, — Эмили покачала головой. — Вступили в сговор с дочерью государственного изменника, помогли ей заманить в ловушку офицера Анклава… Просто ужас какой-то. На вашем месте я бы не стала поднимать тревогу, пока не придумаю действительно хорошее оправдание.       — Уходи, — взмолилась женщина. Над её верхней губой проступили капельки пота. — Возьми это. Ключ-карта от уровня A, к входной группе у меня нет допуска. И уходи. Это всё, чем я тебе могу помочь.       Эмили поймала свободной рукой брошенный брелок. Кивнула в знак благодарности. Но не двинулась с места.       В коридоре раздались шаги. Стук каблуков и быстрый топот детских ног.       — Скоро уйду, — пообещала Эмили. По щекам Анны Холт побежали слезы, оставляя чёрные дорожки — видно, макияж учёных Рейвен-Рока не был рассчитан на стрессовые ситуации.       Дверь отворилась. В лабораторию впорхнула молодая блондинка, ведя за руку белокурого малыша лет трёх. На джинсовом комбинезоне ребёнка темнело плохо застиранное пятно от томатного супа.       — Ох, Анна, там сейчас такой бардак, — женщина наклонилась, помогая мальчику переступить порог. — Все словно с ума сошли. Это объявление…       Её глаза расширились. Она увидела Ника, распростёртого на полу в луже собственной крови. Увидела зарёванную Анну Холт. И пистолет в руках Эмили.       Она не закричала — лишь вскинула руку к горлу. Другой рукой крепко вцепилась в плечо мальчика, притянула его к себе.       — Нет, — проговорила она, с трудом разомкнув побелевшие губы. — Нет, только не Тео. Пожалуйста.       Ларингоспазм, поняла Эмили. Она и заорала бы — да не может. А Анне Холт мешает поднять тревогу старый добрый инстинкт самосохранения.       — Не Тео, — Эмили кивнула. — Со мной пойдёшь ты.       — Пэм, прости, — всхлипнула Анна. — Она бы меня убила. Я пыталась её прогнать. Я правда пыталась.       — Памела, значит? — Эмили шагнула ей навстречу, стараясь не упускать из вида и старую знакомую. — Очень приятно. Мы с вами прогуляемся до выхода, а потом, если всё пройдёт гладко, вы вернётесь в лабораторию. Тео пока побудет с мисс Холт.       — Всё в порядке, маленький, — кивнула Анна, вымученно улыбаясь. — Иди сюда. Только осторожно, не поскользнись.       — Мне просто надо выбраться отсюда, понимаешь? — прошептала Эмили, поравнявшись с Памелой. — Помоги мне — и никто больше не умрёт.       Та затравленно кивнула. Едва ли смысл сказанного дошёл до неё.       — Джеймс бы никогда… — с ненавистью выдохнула Анна Холт, прижимая к себе растерянного мальчика.       — И поэтому он мёртв, — отрезала Эмили. — А я ещё нет.       Левой рукой она обхватила Памелу за талию, правой приставила пистолет к боку заложницы. Карман лабораторного халата скрывал крошечный AEP7 от не слишком внимательных взглядов — с «Магнумом» такие фокусы не прошли бы.       — Веди, — приказала Эмили. — И без глупостей.       — Глупости — это то, чем ты занимаешься, — в лице Памелы не было ни кровинки, но её голос казался спокойным — одному богу известно, чего ей стоило поддерживать эту иллюзию самоконтроля. — Тебя всё равно поймают. На первом уровне дюжина роботов-охранников, несколько КПП и система видеонаблюдения, у которой практически нет мёртвых зон.       — Ну значит, тебе стоит придумать, как нам решить эту проблему, — невозмутимо отозвалась Эмили.       — Стелс-бой, — сказала Памела после недолгого молчания. — Я могу раздобыть для тебя несколько стелс-боев. Но пообещай, что тогда ты меня отпустишь.       Держать в руках стелс-бой Эмили довелось лишь один раз — в тёмном углу кладовки на базе рейнджеров стоял целый ящик с «персональными генераторами модулированного отражающего поля», покрытыми толстым слоем пыли. Кирпич относилась к ним скептически: «Бесполезная это штука, малая. Звук-то они не отключают, а ты топаешь, как бегемот. Но если хочешь, возьми парочку, поиграйся». Мясник был и того категоричнее: «От них крыша едет». Сейчас, впрочем, выбирать не приходилось.       — Ты меня отпустишь? — повторила женщина.       Эмили не ответила.       — Налево, — Памела, видно, решила, что молчание — знак согласия. — Через криолабораторию. Там робоглазов меньше.       Они свернули в очередной коридор. Запястье Эмили потихоньку начало ныть: удерживать пистолет в неудобном положении оказалось достаточно трудно. Да и взгляды прохожих не добавляли оптимизма: очевидно, для Рейвен-Рока публичное изъявление нежных чувств было в диковинку. Ханжи, что с них взять.       — Ты не могла бы немного отстраниться? — напряжённо спросила Памела. — На нас смотрят, как на двух лесбиянок.       — Надо будет — и поцелуемся, — пообещала Эмили, склонившись к уху Памелы. — Поговорим?       — И о чём мне с тобой говорить? — хмуро спросила та.       — Ну, например, о модификации ВРЭ, которую вы испытывали в посёлке близ Сто Шестого.       — Личный проект Эдема, — ответила Памела неохотно. — Уничтожает всех существ, затронутых мутациями, безопасен для нормальных людей. Предполагалось, что пробирку с вирусом установят в фильтрационную панель при запуске очистителя. Это разом решило бы и проблему чистой воды, и проблему грязной крови. Полковнику Отему ничего об этом проекте неизвестно. И странно, что о нём известно тебе.       — И как по-твоему, это хорошая мысль? — спросила Эмили.       Мимо них прошли двое учёных. Один — постарше — задержал было на Эмили настороженный взгляд. Тычок пистолетом под рёбра заставил Памелу лучезарно улыбнуться и помахать коллеге рукой.       — Откуда мне знать? — Памела искривила губы. — Ты — второй человек с Пустоши, которого я вижу. Ты убила Ника, подписала смертный приговор Анне Холт и вот-вот убьёшь меня. Да. По мне, так мысль неплохая.       — Индуктивный метод? — Эмили вернула ей усмешку. — Судишь по мне обо всех жителях Пустоши? А не слишком ли смелая экстраполяция получается?       — Слушай, чего ты от меня хочешь? — Памела повернула к ней измученное лицо. — Покаяния? Если я сейчас рухну на колени и начну орошать слезами всё вокруг, это не поможет тебе добраться до стелс-боя.       — Да, стелс-бой мне нужен больше, — согласилась Эмили. — Но идея с покаянием не так плоха, как кажется. Осмысли её, что ли, на досуге, когда будешь смотреть в ясные глазки Тео и рассказывать, чем занимается мама на работе.       — Ну конечно, тебе-то нечего будет скрывать от своих детей.       — Я стараюсь не делать зла без необходимости.       — А твой пистолет у моих рёбер — это что, добро?       — Нет. Это повод призадуматься о дорогах, которые мы выбираем. Для нас обеих.       — Робоглаз, — тяжело произнесла Памела. — Отвернись.       В динамиках раздался шорох и лязг — и сквозь помехи прорвался встревоженный голос:       — Говорит лейтенант Эбернетти. Тревога на уровнях 1С и 1В, попытка вторжения на базу. Повторяю: тревога на уровнях 1С и 1В, попытка вторжения на базу. Запрашиваю огневую поддержку.       — Господи, Тео, — Памела мелко задрожала. — Отпусти меня. Ну пожалуйста. Я никому ничего не скажу. Я просто вернусь к сыну.       — Вернёшься, — подтвердила Эмили. — Отдашь мне стелс-бой, проводишь до выхода — и вернёшься.       Она отвернулась, чтобы свериться с очередным настенным указателем — и в этот миг острый каблук Памелы с размаху опустился на её ботинок. Эмили оставалось только возблагодарить провидение за то, что её старая обувь осталась где-то в палисаднике на берегу Потомака: у тех ботинок не было металлического подноска, и каблук неминуемо пропорол бы ей ступню.       — Что за фокусы? — яростно рявкнула Эмили.       — У вас проблемы? — окликнул их идущий навстречу солдат.       — Нет никаких проблем, — буркнула Эмили, ускоряя шаг.       — Стоять, — негромко приказал солдат, вскидывая плазменную винтовку. — Пэм, кто это с тобой? И куда вы направляетесь?       — Не надо, Дэн, — испуганно пролепетала Памела. — Правда, всё нормально.       Эмили шагнула назад, прислонилась спиной к стене. Рывком притянула к себе Памелу, — каблуки туфель тоскливо лязгнули по металлическому полу, — прикрылась ей, словно живым щитом. Достаточно откровенная декларация о намерениях, но терять было уже нечего.       — Оружие на землю, — скомандовал Дэн. — И отойди от Памелы, ты, отродье. Поняла?       Что ж, ещё одна декларация о намерениях.       Мощности заряда плазмы хватило бы, чтобы убить обеих на месте. Промахнуться в узком коридоре на расстоянии трёх шагов не смог бы и ребёнок. Приказ полковника Отема был ясным и недвусмысленным: огонь на поражение. И всё-таки солдат не торопился нажать на спусковой крючок. Мы в слепой зоне, догадалась Эмили. Вот почему он медлит. У него есть выбор. И у меня есть.       Она плотнее вдавила дуло пистолета в бок Памеле. Та болезненно вскрикнула.       — Я не хочу никого убивать, — обратилась Эмили к солдату. — Но если мне всё-таки придётся выстрелить — знаешь, что будет? Луч, скорее всего, пройдёт через её селезёнку, печень и правое лёгкое. Неприятный набор, правда? Селезёнка — невелика потеря, и без неё люди живут. Но вот всё остальное… Ты готов объяснять Тео, как и почему умерла его мать?       — Положи оружие, — с нажимом повторил солдат. Но Эмили видела его взгляд.       — Не надо, Дэн… Ох, господи… Сделай что-нибудь… — плечи Памелы задрожали.       — Ты не злодей, — Эмили покачала головой, не сводя глаз с солдата. — И я не злодей. И уж тем более Памела. Мы трое — просто заложники этой неприятной ситуации. Которую, кстати, можно было с лёгкостью избежать. Так может, это и есть решение? Ты услышал о тревоге на входной группе, — она заговорила быстрее. — Помчался туда, чтобы помочь друзьям. И разминулся с нами.       Она уже знала, что он согласится. Не согласился бы — не стал бы слушать.       — Ради Тео, — проговорил солдат, опуская винтовку.       — Конечно же, ради Тео, — спокойно подтвердила Эмили. И подумала, глядя на рыдающую Памелу: хоть когда-нибудь, хоть у кого-нибудь из них троих получится от этого отмыться? * * *       Они прошли ещё пару обезлюдевших секций коридора. Эмили казалось, что она слышит доносящиеся с верхних этажей звуки выстрелов, но, возможно, её потрёпанное воображение просто выдавало желаемое за действительное. Что бы ни происходило там, во владениях лейтенанта Эбернетти, это было ей на руку. Больше паники и хаоса — значит, больше шансов ускользнуть в суматохе.       Памела решительно свернула к распахнутой двери.       — Спортзал? — нахмурилась Эмили.       — Спортзал, — эхом откликнулась Памела. — Сомневаюсь, что там сейчас кто-то есть.       Они вошли в раздевалку. Вдоль стены тянулись ряды одинаковых шкафчиков. Памела подошла к третьему слева, набрала на панели нехитрый код — и дверца мягко отворилась, открывая взгляду Эмили фрагменты чужой жизни. Фотографии, закреплённые на зеркале: щекастый младенец на руках у солдата. Серьёзная девочка-подросток, получающая какую-то награду из рук старого профессора. Улыбающаяся Памела в свадебном платье. Тео с зажатым в ладошке игрушечным пистолетом.       — Коричневый пакет на нижней полке, — произнесла Памела. — Там два стелс-боя.       — Открой сама, — приказала Эмили, отступая на шаг.       Памела безропотно развернула пакет. Вынула из него две небольшие коробочки, поставила на свободную полку. Отошла в сторону.       — Это был подарок для Тео, — сказала она безжизненным голосом. — У него в мае день рождения. Он давно просил… Хотел выиграть в прятки у старших ребят. Хотя что я говорю, тебе всё равно неважно. Забирай.       Эмили осторожно вытащила стелс-бои из шкафчика. Спрятала один в кармане халата, другой закрепила на запястье левой руки. Обернулась.       Памела сидела на полу, уткнувшись лицом в колени. Золотистые волосы рассыпались по вздрагивающим плечам.       — Слушай, я бы всё равно не смогла тебя убить, — проговорила Эмили, чувствуя жгучий стыд. — Я даже не снимала пистолет с предохранителя.       — Зато они смогли бы, — отозвалась Памела еле слышно. — Уйди. Просто уйди. * * *       Дальнейшую судьбу Эмили, как ни грустно ей было это признавать, определяли две вещи: сработает ли пропуск Анны Холт и исправен ли хотя бы один из стелс-боев Памелы. И в обоих случаях ей ничего не оставалось, кроме как скрестить пальцы на удачу и понадеяться на чужую порядочность.       Эмили так и сделала. Нажала на кнопку стелс-боя, приложила ключ-карту к контрольной панели. И оказалась в аду.       Скорее всего, президенту Эдему не очень-то понравилось, что Отем отменил его приказ. А Отему не очень-то понравилось, что в их отношениях возникли проблемы с доверием. Видимо, уладить вопрос полюбовно они не сумели, и дело закончилось бодрящей послеобеденной бойней.       Прямо сейчас, на глазах Эмили, солдаты Анклава дрались с анклавовскими же роботами — дрались не на жизнь, а на смерть; ступени лестницы, залитые расплавленным металлом и заваленные изуродованными телами, были тому подтверждением. Наверное, Эмили полагалось испытывать что-то вроде радости или, по крайней мере, мрачного торжества: в Анклаве раскол, ГЭКК они так и не получили, и код тоже не получат… Но всё, что она сейчас чувствовала — это грусть и страх. Страшно было умереть здесь, в двух шагах от свободы. И грустно было понимать, что вообще-то она, Эми Данфорд, это заслужила.       В верхнем пролёте лестницы мелькнул знакомый бежевый тренчкот — и это зрелище отрезвило Эмили. Она пригнулась и, припадая к ступенькам, поползла подальше от всех революций.       Кирпич оказалась права: стелс-бой не был ни доспехами бога, ни плащом-невидимкой из детских сказок. Отражающее поле даровало обладателю весьма условную защиту. Вероятнее всего, при менее драматичных обстоятельствах Эмили не пробралась бы дальше первого КПП, даже активируй она оба устройства сразу. Но сейчас анклавовцам, занятым истреблением друг друга, не приходило в голову всматриваться в подозрительные тени и вслушиваться в подозрительные звуки. * * *       Действие стелс-боя закончилось, едва Эмили переступила порог отдела выгрузки. Проработал ли прибор положенные тридцать минут или нет, свою задачу он выполнил, позволив ей добраться невредимой до уровня 1В. Здесь тоже была бойня — но на неё Эмили, к несказанной своей радости, опоздала.       Прямо у дверей, под интеркомом, распластался мертвец в офицерской форме: видно, бедный лейтенант Эбернетти так и не дождался подмоги. Посреди коридора замер робот-охранник — огромная оплавленная махина, всё ещё дымящаяся. Эмили с опаской обошла его по широкой дуге и двинулась дальше, сжимая в потных ладонях оставшийся стелс-бой: как бы ни был велик соблазн активировать его прямо сейчас, делать этого не стоило.       До ангара оставалось всего ничего. Сквозь закопчённое, подёрнутое трещинами стекло можно было разглядеть лифты для подъёма винтокрылов на стартовые площадки. Эмили остановилась в нерешительности: так всё-таки ангар? Или главный вход? Оба пути с равной вероятностью могли привести её к свободе (и к смерти). А времени на детальный анализ ситуации катастрофически не хватало: кто бы ни одержал победу в заварушке на уровне 1А, первое, что он сделает — отменит день открытых дверей на базе Рейвен-Рок.       В противоположном конце коридора раздались тяжёлые уверенные шаги. Кто-то шёл навстречу Эмили (или что-то; чёрт, даже солдаты в силовой броне так не топают). Она испуганно вжалась в стену, не зная, за что хвататься. Стелс-бой? Пистолет? Осторожно выглянула из-за колонны, отчаянно надеясь, что в мерцании лампочек аварийного освещения это движение останется незамеченным.       — Фокс? — прошептала она, не веря своим глазам.       Супермутант решительно шёл вперёд, грозный, как сама идея возмездия. Где-то по дороге он успел разжиться гатлинг-лазером — что ж, подходящий ему формат оружия.       Но если Фокс здесь, то тогда…       Вслед за Фоксом медленно шёл рослый десантник в силовой броне. Эмили затаила дыхание. Словно почувствовав её напряжённый взгляд, солдат снял шлем. Тот выпал из пальцев и покатился по полу.       — Харон! — звонко и радостно вскрикнула Эмили — и бросилась к нему, разом позабыв обо всём на свете. Он здесь, он пришёл за ней!       Она обняла его, поднявшись на цыпочки. Прижалась щекой к чёрной броне, закрыла глаза…       — Маленькая, — проговорил Харон, покачнувшись, как пьяный. — Они тебя… не обидели?       Эмили помотала головой.       — Хорошо, — сказал он. Наклонился вперёд и крепко поцеловал её. Эмили растерянно подняла взгляд, ощущая солоноватый вкус его крови на губах.       — Харон… — прошептала она с испугом, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Крови было много. Слишком много.       — Всё хорошо, Эми, — проговорил он невнятно. — Если ты жива — всё хорошо.       И тяжело рухнул на пол.       Только сейчас Эмили увидела то, что должна была разглядеть сразу: следы от пуль на искорёженной, смятой бронепластине.       — Дитя… — Фокс тяжело покачал головой. — Что же вы оба натворили. Идём, дитя. * * *       Как они добрались до ангара с винтокрылами, Эмили помнила смутно. В недолгие секунды ясности она словно бы видела всё происходящее извне, со стороны: как Фокс тащит Харона, перебросив через плечо — уже без силовой брони; как сама она бежит следом — в разгрузочном жилете Харона, доходящем ей почти до колен, с его дробовиком в руках. И мёртвое отчаяние в собственных глазах она тоже видела.       Невероятным усилием воли Эмили выдернула себя из паники. Харону нужна помощь — а значит, ей придётся стать той, кто может помочь.       — Фокс, его нельзя так нести, — услышала она собственный голос — жалкий и бесцветный.       — Ты уже говорила об этом, дитя, — мутант с состраданием посмотрел на Эмили. — И я ответил, что весьма сожалею, но мне требуются обе руки, чтобы управляться с оружием.       — Тот винтокрыл, на котором вы сюда прилетели… Хотя ты и об этом, наверное, говорил.       — Говорил, — терпеливо кивнул Фокс. — Он на внешней посадочной площадке, и попытка добраться с высокой долей вероятности нас всех погубит.       — Значит, нужна другая машина.       — Боюсь, добыть её будет непросто. Но не отчаивайся, дитя. На подлёте сюда я видел крупное поселение в долине реки Девил. Вне всякого сомнения, там есть лекарь. Если ты сумеешь поддерживать мой темп ходьбы, через шесть-семь часов мы будем там.       — У нас нет шести часов, — процедила Эмили сквозь зубы. — Два — максимум.       Ударом ноги она распахнула приоткрытую дверь ближайшего ангара.       Охраны внутри не было: похоже, все, способные держать оружие, здраво рассудили, что демонстрировать лояльность полковнику Отему на уровне 1А куда веселее и полезнее для карьеры, чем сторожить никому не нужный ангар с винтокрылами. Неподалёку от входа старик в поношенной спецовке размешивал мыльный раствор в здоровенном чане. Двое пилотов сидели за столом: тот, что помладше, заполнял какие-то бумаги, высунув язык от усердия, а его старший товарищ неторопливо пережёвывал сэндвич. На дне шахтного грузового подъёмника отдыхал от трудов праведных винтокрыл — судя по скомканному клетчатому одеялу в кабине, тот самый, на котором Эмили сюда доставили.       — Выметайся, — приказала Эмили уборщику — и того как ветром сдуло. — А вы оба марш в кабину и готовьтесь ко взлёту.       — Убери пушку, — старший пилот презрительно усмехнулся. — Никуда мы не полетим.       — Ответ неверный, — сказала Эмили. Выстрелила — и в который раз убедилась в мистических свойствах заряда картечи, способного превращать лица в кровавое месиво, а «нет» — в «да».       — Теперь ты за главного, — обернулась она ко второму пилоту. — В кабину, живо.       — А то что? — огрызнулся тот. — Ты и меня пристрелишь? И как ты тогда выберешься отсюда?       — А никак, — просто ответила Эмили. — Но хоть душу отведу.       Фокс недовольно заворчал. Но у Эмили сейчас хватало забот помимо недовольства Фокса.       Мальчишка бросил на неё взгляд исподлобья — ненависть пополам со страхом, знакомый коктейль. И полез в кабину. Эмили, подтянувшись за поручень, юркнула следом за ним, с трудом удерживая дробовик правой рукой.       — Нам нужен хирург, — она склонилась над креслом пилота, перехватив дробовик поудобнее. — И операционная. Где ближайший населённый пункт, в котором всё это есть?       — Н-на севере не так много поселений…       — Соображай, быстро, — прикрикнула Эмили — и тут её саму осенило. — Олд-Олни. Знаешь, как туда добраться?       — Нам не хватит горючего до Олни, — парень испуганно помотал головой. — Мы ещё не дозаправились.       — Значит, придётся тебе постараться. Скорректировать курс так, чтобы топлива хватило. Или придумать другой пункт назначения.       — Ладно, ладно, Олни так Олни, — мальчишка с шумом втянул воздух в лёгкие. — Но я ничего не могу обещать.       — Зато я могу, — Эмили заглянула ему в глаза. — Если Харон умрёт — умрёшь и ты. Поэтому хватит трепаться и заводи мотор. Фокс, а ты проследи за нашим новым другом. На случай, если он что-то недопонял.       — Я тебе не слуга, — ответил супермутант угрюмо.       — Не слуга, — согласилась Эмили. — Ты мне должник.       — Сначала вы показались мне хорошими людьми, — с грустью проговорил Фокс, запрыгивая в кабину — пол заскрипел под его лапищами.       — Правильно показались, — Эмили свободной рукой кое-как расправила одеяло на полу.       — Тот человек был всего лишь пилотом, — осуждающе промолвил Фокс. — Он никого не убивал. А ты не оставила ему ни малейшего шанса. Так нельзя, дитя.       Он бережно опустил Харона на одеяло. Эмили склонилась над ним, расстёгивая липкие от крови застёжки бронежилета.       — Я видел, как он использовал стимулятор. И «Мед-икс», — мутант покачал головой. — По правде сказать, он много чего себе вколол — ещё там, в Восемьдесят Седьмом. Я пытался его вразумить, но безуспешно.       — Фокс. Помолчи, — попросила она.       Винтокрыл вздрогнул, покачнувшись на шасси. Лифт медленно пополз наверх, к стартовой площадке.       Эмили вытащила из-под сиденья в десантном отсеке аптечку, мельком порадовавшись её тяжести. Нетерпеливо откинула крышку: так, система для внутривенного вливания — уже хоть что-то. Пакетов с физраствором в укладке было всего три, зато бессмысленного антирадина — хоть залейся: дюжина упаковок. О плазме, само собой, и мечтать не приходилось. Так, что ещё? Аминокапронка, кордиамин — здорово. Гемостатические губки — тоже хорошо.       За тонкой перегородкой заурчала силовая установка — и лопасти винтокрыла с тяжёлым скрежетом начали разгон. Харон дёрнулся.       — Тише, тише, — прошептала Эмили в отчаянии, всем весом налегая на его руку, чтобы прижать её к полу и удержать в вене инфузионную иглу. — Это я, мой хороший.       Он на секунду открыл глаза. От его взгляда, совершенно отстранённого, Эмили захотелось завыть.       — Я говорил ему, что поспешные решения редко себя оправдывают, — Фокс сокрушённо покачал головой. — Говорил, что наше вмешательство в твою судьбу может лишь усугубить ситуацию…       Эмили примерно догадывалась, что ему мог ответить Харон и в каких выражениях.       Винтокрыл взмыл в воздух так резко, что Эмили хорошенько приложилась затылком о стенку кабины.       — Осторожнее, юноша, — предостерегающе прогудел Фокс, нависнув над приборной панелью. — Тебе нечего бояться, мы тебя отпустим, когда ты доставишь нас в Олд-Олни. Ни к чему прибегать к крайним мерам.       — Да у меня восемь часов реального налёта! — заорал пилот. — Остальное — на симуляторе! Ты скажи спасибо, что мы вообще летим!       Эмили проколола верхнюю часть пакета с физраствором, добавила в капельницу аминокапроновую кислоту — вторую ампулу, подумав, отложила в сторону. Набравшись храбрости, она приподняла мокрую от крови — хоть отжимай — майку Харона.       Всё оказалось ещё хуже, чем Эмили себе представляла. Три входных пулевых отверстия, и ни одного выходного. Каменно-твёрдые мышцы пресса говорили о начавшемся внутреннем кровотечении. Нужно было остановить кровопотерю, извлечь пули — но как? Без оборудования, вслепую, на грязном полу винтокрыла? В чёртовой аптечке даже сильных обезболивающих не оказалось. Что Эмили могла сделать? Наложить на раны гемостатические губки, зафиксировать их повязкой — и всё. Немудрёное правило полевой хирургии: лёгкие ранения — большая обработка, тяжёлые — малая…       …Истину можно было выразить в двух словах: Харон умирает. И она больше ничего не может сделать, чтобы этому помешать.       — Воды, — проговорил он.       — Нельзя, — Эмили почти ничего не видела сквозь слёзы. — Прости меня. Но тебе сейчас нельзя пить.       — Можно. Уже всё равно…       — Да замолчи! — бешено выкрикнула она. — Умирать он собрался!       Эмили плеснула водой из фляги на остаток бинта, осторожно прижала к растрескавшимся губам. И всё. Это было всё, что ей сейчас оставалось: просто сидеть рядом с Хароном и раз за разом отказывать ему в праве на глоток воды, отказывать монотонно и неуклонно. Мучить его.       — Дай ты ему воды, — не выдержал пилот. — Хоть легче будет умирать.       — Он не умирает! — заорала Эмили. — Не умирает, ясно?!       Прерывистое дыхание Харона говорило об обратном.       Винтокрыл тряхнуло. Двигатели на секунду заглохли — а потом снова заработали, но не так слаженно и ровно, как прежде.       — У нас неприятности? — настороженно осведомился Фокс.       — Да мы падаем! — завизжал пилот. — Топливо на нуле! Скажи спасибо этой безумной суке, мы сейчас упадём!       Эмили было всё равно. Она уже упала.       Винтокрыл начал терять высоту. Машину швыряло из стороны в сторону; двигатель то затихал, то с угрожающим аритмичным гулом пытался набрать обороты. Прижимая щекой к плечу пакет с остатками физраствора, Эмили склонилась над Хароном в отчаянном, бессознательном стремлении защитить его — ну хоть от чего-то.       Свет в десантном отсеке погас. Незакреплённые вещи — аптечка, фляга, какие-то фрагменты снаряжения — запрыгали по кабине. Удары сыпались на Эмили со всех сторон, она просто потеряла им счёт. А потом винтокрыл тряхнуло так, что предыдущие несколько минут показались лёгкой разминкой. И пол снова стал полом, а потолок — потолком.       — Я его посадил! Мы приземлились! — казалось, пилот вот-вот пустится в пляс от радости.       — Да, ты проявил завидное мастерство, — похвалил его Фокс. Но его одобрения пилоту, видимо, было мало.       — Слышишь, ты, сука? — обернулся он к Эмили с искренним торжеством. — Мы приземлились!       — Это Олни? — жадно спросила Эмили, рывком поднимаясь на ноги. В глазах потемнело от боли.       — Нет, — стушевался пилот. — Это… Дьявол, мы спокойно сели, не разбились о скалы, никто не пострадал. Тебе мало?       Эмили обессиленно опустилась обратно на пол. Обратно к Харону. Он всё ещё дышал, и пульс прощупывался — слабый, учащённый. Но обманывать себя она больше не могла: это было началом конца.       — Слушай… — растерянно забормотал пилот, перелистывая страницы атласа. — Тут рядом есть какой-то Оазис. Вообще не знаю, что это, но раз это отмечено на нашей карте, люди там живут. Значит, и врач у них должен быть. Дойдёте туда, разберётесь на месте.       Эмили молчала.       — Ты обещала, что меня отпустишь, — встревоженно напомнил лётчик. — Вы оба обещали! Я и так сделал невозможное.       — Иди, — Эмили вытащила из разбитой аптечки шприц с кордиамином и чудом уцелевшую ампулу аминокапроновой кислоты. — Я тебя не держу.       — Ага. Только это, мать его, север! — пилот нервно усмехнулся. — Как насчёт того, чтобы поделиться оружием?       — Никак.       — Я не выживу на Пустоши без оружия, мразь!       — Да, похоже на правду, — кивнула Эмили. — А знаешь что? Мне плевать.       Фокс покачал головой. Пилот, вполголоса ругаясь, выбрался из-за штурвала.       — Где Оазис? — обернулась Эмили ему вслед.       — Отсюда — восемь миль на северо-восток, — пилот швырнул атлас ей под ноги. — Счастливого пути, сука.       — И тебе того же, милый, — напутствовала его Эмили. Эта бессмысленная перебранка была тонким мостом над пропастью безумия и отчаяния.       Анклавовец спрыгнул с подножки винтокрыла и помчался к ближайшей гряде холмов, то и дело тревожно оглядываясь. Эмили не было до него дела.       — Мы не можем оставаться в этом летательном аппарате, — негромко окликнул её Фокс. — Весьма вероятно, что двигатель получил повреждения во время посадки, и может произойти взрыв.       Эмили безразлично кивнула. Взрыв так взрыв. Хуже уже не будет.       Фокс понял её по-своему. Аккуратно подхватил Харона на руки — вместе с одеялом. Хриплый стон Харона заставил Эмили до боли сжать кулаки.       — Я не стану его мучить и тащить по этим каменистым склонам, — пообещал супермутант, осторожно выбираясь из винтокрыла. — Вот как мы поступим. Я оставлю вас здесь, а сам отыщу это селение и приведу подмогу. Полагаю, я сумею произвести на местных жителей благоприятное впечатление, ну, а если не сумею — последую твоему примеру и применю агрессию, пусть это и не по нутру мне. А ты, дитя, оставайся с ним. И не теряй надежду.       Она кивнула. * * *       Фокс бережно переложил Харона на поросший травой пологий склон холма. Эмили покорно села рядом, хотя больше всего ей сейчас хотелось убежать, как тот пилот Анклава, спрятаться — чтобы осталась хоть какая-то надежда на то, что Харон выживет.       Он ещё дышал. Цеплялся за жизнь из последних сил. Третий и последний пакет физраствора подходил к концу, и Эмили хотела бы не знать, что будет дальше. Но знала.       — Лучше бы ты меня бросил, — горько прошептала она. — Лучше бы ты меня вообще никогда не встречал.       Он молчал. Повязка успела насквозь пропитаться кровью, но заменить её было нечем. Кровь просочилась сквозь одеяло; осторожный тёмно-красный ручеёк уже прокладывал себе дорогу в пыли. А небо было ясным, как никогда, и в холмах оглушительно трещали цикады, приветствуя ласковый и тёплый весенний вечер.       Эмили тихонько взвыла от отчаяния. Ничего нельзя сделать. Ничего.       Веки Харона дрогнули. Эмили осторожно подалась ему навстречу.       Он окровавленной ладонью притянул её голову к себе.       — Крис, — прошептал он. — Кристофер Барретт.       — Нет, — она яростно помотала головой. — Нет, Харон. Ты этого не говорил, а я не слышала.       Тишину расколол панический вопль — короткий, резко оборвавшийся, но полный такого ужаса, что Эмили невольно обернулась. На фоне безупречно синего неба чернел рогатый силуэт, который не пожелал бы увидеть никто из обитателей Пустоши.       Может, этого когтя смерти привлекло падение винтокрыла; может, зверь просто обходил свои владения и наткнулся на чужаков — сейчас важно было лишь одно: это существо, громадная и практически неуязвимая машина смерти, во весь опор мчалось сюда, на запах крови, который звучал как обещание лёгкой добычи.       Лазерный пистолет Эмили не причинил бы когтю ни малейшего беспокойства. Дробовик Харона, возможно, и причинил бы — но дробовик остался в винтокрыле.       Эмили опустила взгляд на разгрузочный жилет. Грустно улыбнулась, увидев полдесятка осколочных гранат. Обращаться с ними она так и не научилась…       И, видимо, уже не научится.       Она вытащила гранаты из слотов бандольеры — все пять. Плотно примотала их друг к другу несколькими турами изоленты, которая хранилась в свободном подсумке — наверное, как раз для таких случаев. Отогнула усики предохранительной чеки одной из гранат: этого должны было хватить, чтобы сдетонировали остальные.       На секунду перед её глазами, как наяву, встала иллюстрация из «Сказок народов мира»: Элиза, нежная кроткая Элиза по дороге на эшафот торопливо доплетает одиннадцатую рубашку. Крапива обжигает тонкие пальцы, небо застит дым от костра — но братья-лебеди уже спешат на выручку белоснежным клином…       Эмили горько усмехнулась. К таким, как она, лебеди не прилетают. Только стервятники. Но волшебная рубашка у неё всё-таки была.       Эмили вытащила из кармана халата стелс-бой и надела его на запястье Харона. К тому моменту, как Фокс вернётся, устройство в любом случае перестанет действовать, так что супермутанту не придётся ломать голову над таинственным исчезновением. А ей самой прятаться было некуда и незачем. Ей надо было отвести от Харона хотя бы одну из смертей.       Она торопливо склонилась над Хароном, поцеловала его в губы. Нажала на кнопку активации стелс-боя. И, подхватив с земли связку гранат, бросилась наперерез когтю смерти, до которого оставалось уже меньше мили. Это походило на типовую математическую задачку из курса средней школы: «Из пункта А в пункт В навстречу друг другу…» Эмили оставалось лишь надеяться, что она выбрала правильный метод решения.       Добежав до вершины холма, Эмили выпрямилась, выдернула чеку — и замерла со связкой гранат в руке. Озорной весенний ветер трепал полы её халата. Несомненно, коготь смерти видел Эмили так же ясно, как и она — его. И так же страстно желал встречи.       До последнего Эмили надеялась, что ей хватит остроты реакции, чтобы увернуться от удара — но чуда не произошло. Тяжёлая лапа с размаху опустилась на её правую щёку, рассекая кожу, разрывая мышцы, ломая кости… У Эмили была пара мгновений между самой болью и осознанием боли. И она ими воспользовалась.       Связка гранат влетела в распахнутую пасть чудовища — с расстояния в пару футов даже девочка из Убежища не смогла бы промахнуться. Невероятным усилием Эмили успела отдёрнуть руку за миг до того, как челюсти зверя сомкнулись. Клык, кажется, содрал кожу с её костяшек, но ни осмыслить, ни почувствовать это Эмили уже не успела.       Боль обрушилась на неё лавиной — ослепительная, беспощадная, бесконечная. Ноги Эмили подкосились, и она осела на землю, прижимая ладони к располосованному лицу. Что-то острое — неправильно острое — впилось в пальцы. Рот заполнился кровью и какими-то мелкими осколками. Зубы, сообразила она. Это мои зубы.       Утешало её одно: когтю смерти было как минимум настолько же больно.       Момент, когда сдетонировали гранаты, оказался не таким впечатляющим, как Эмили себе представляла. Зверь вздрогнул, дёрнулся всем телом; протяжно, горестно взвыл и тяжело рухнул на землю. Нижнюю челюсть когтя почти полностью оторвало взрывом — ха-ха, око за око, мстительно подумала Эмили — и теперь из пасти хлестала густая тёмная кровь.       Коготь взревел — и очередная струя крови выплеснулась из развороченной глотки, обдав руки и лицо Эмили горячими брызгами. Яростный удар лапы взрыл землю совсем рядом с её плечом. Эмили прекрасно понимала, что ей стоит просто отползти и подождать, пока чудовище испустит дух — но, чёрт возьми, она и пошевелиться-то не могла. Всё кружилось и плыло перед глазами, а боль выжигала даже безусловные рефлексы. Ей буквально приходилось заставлять себя дышать.       Из последних сил Эмили повернулась набок. Не ради спасения — какое уж там спасение? — просто чтобы не захлебнуться собственной кровью. И успела поймать краем глаза какое-то движение, размытое и стремительное. Так выглядят призраки, подумала она. Или люди под защитой отражающего поля.       Харон?..       Зверь, не ожидавший нападения, потерял равновесие и грузно обрушился на землю. Рогатая голова запрокинулась набок. Янтарные глаза успели подёрнуться туманной дымкой. Он уже умирает. Не трать силы, хороший мой, захотела сказать Эмили. И не смогла. Перед глазами заплясали чёрные точки: верный признак того, что и ей самой недолго осталось.       Лезвие ножа Харона с хрустом пробило нёбо когтя смерти. По телу зверя пробежала крупная дрожь. И всё закончилось.       Харон отшвырнул стелс-бой и медленно опустился на землю рядом с мёртвым чудовищем. Как он дополз сюда, как смог подняться на ноги — для Эмили оставалось загадкой. Но удивляться тут было нечему — это же Харон, в конце концов. Меньшего она от него и не ожидала.       Эмили бессильно растянулась на траве. Накрыла ладонь Харона своей — и почувствовала в ответ слабое движение пальцев. А ничего больше ей и не нужно было. «Всё будет, как надо», — сказала та малышка из Лэмплайта. И всё было, как надо. Они лежали рядом, рука в руке, между землёй, залитой кровью, и кровавым закатом. И сколько бы минут им обоим не оставалось — это были их общие минуты, последняя возможность разделить на двоих смерть, жизнь и любовь.       Солнце загородила массивная широкоплечая фигура. Фокс вернулся, подумала Эмили. Всё-таки вернулся, пусть и слишком поздно. И за миг до того, как волны боли и отчаяния сомкнулись над её головой, Эмили услышала испуганный незнакомый голос, который показался ей слаще музыки небесных сфер:       — Праотец всех Корней и Крон, да он ещё дышит! Оба они! Носилки сюда, быстро!