«У тебя нет ни шанса
В войне с чемпионом»
Мимо пробежал офисный работник и не успел отшатнуться от Соквона, который ударил его битой по золотым зубам. Чангюн скривился, заметив их — этим людям проще вставить в рот золотые импланты, чем поддержать собратьев. Он сплюнул и, подняв подбородок, продолжил шагать через вестибюль.«Кто помешает мне, кто помешает мне
Кто помешает мне, кто помешает мне»
Слева закричала женщина, убегавшая от Отшельника, у которого всё лицо было в крови. — Мигну, без глупостей, помни! Парень вздрогнул, когда его окликнул лидер, а затем повернулся и побежал устраивать разгром в другом месте. Чангюн закатил глаза и пошёл дальше, глядя, как Отшельники срывают плакаты и объявления со стен. Бумажки отправлялись летать в воздухе.«Могу убить Голиафа,
Не моргнув глазом,
В общем, вы поняли,
Я теперь босс»
Диор с Чжухоном уже ждали его у дверей лифта. Они кивнули в знак приветствия и зашли внутрь вместе. Чангюн скрестил руки на груди, глядя на друзей. Двери закрылись, когда в песне была пауза.«Кто помешает мне, кто помешает мне
Кто помешает мне, кто помешает мне»
Музыка оборвалась, и в лифте стало тихо, если не брать в счёт тяжёлого дыхания. Слева от Чангюна раздался голос Диор: — Я дала парням задание вытащить столько жёстких дисков, сколько они смогут. Материальный ущерб не ударит по ним так же сильно, как это. Мы продадим всё их конкурентам, и они схватятся за голову. Чангюн кивнул и ухмыльнулся, а Чжухон озвучил свой вклад в миссию: — Мы положили порядка пятидесяти охранников, но, мне кажется, это ещё не все. Я не думаю… Ох, здесь же Чонсок, Гюн! У него больше охраны. Чангюн помрачнел, не совсем понимая, что происходит. Но слова Чжухона имели смысл. Если директор здесь, у них прибавится проблем. Чонсок умён, судя по тому, что они с Кихёном нарыли на него; он не станет недооценивать противников. Даже пусть это просто шайка подростков. — Если окажется, что его всё-таки нет — переходим к плану Б. Заполучим данные и разошлём сообщение. Это наша главная цель! Двери открылись. Тут всё было нетронуто. Над одной из дверей блестела табличка с именем О Чонсока. Но в кабинете было темно. Пытаясь скрыть своё разочарование, Чангюн повернулся к секретарше, сидевшей за столом, с вызовом на лице. Та взглянула на него и ухмыльнулась: — Ребята, вы правда не понимаете, во что ввязались? — Где он? — Чангюн её проигнорировал. Она смотрела на него так, словно он был не больше, чем грязь на её сапогах. Чангюна передёрнуло от этой мысли. Он устал от того, что люди считают его мусором. — Он на складе, — сказал Чжухон и выхватил у женщины записную книжку прежде, чем она смогла её спрятать. Чангюн нахмурился. Кихён не говорил ни о каких складах, когда они составляли план. Должно быть, это просто один небольшой склад. Кихён не переставал говорить о том, что за всем стоит Хёрин. Чангюн не сомневался, что она принимала участие во всех делах, но, услышав, что Хосок — просто марионетка в её руках, Чангюн не удержался от смеха. Продвинуться так далеко, чтобы понять, что Хёрин заставила Хосока разбить ему сердце? Думая об этом, Чангюн чувствовал проблеск надежды, но быстро отметал такие мысли. Хосок для него такой же враг, как и Хёрин, если не больший. Он использовал Чангюна, играл с его душой и телом только затем, чтобы потом осмеять его перед всей школой. Может, Хёрин и была главным организатором всего этого, но ведь именно Хосок разбил Чангюну сердце. Никакие слова Кихёна не могли переубедить его, но в конце концов Чангюн согласился помочь ему навсегда проучить Хёрин. После этого боли должно стать намного меньше. — На каком складе? — прошептала Диор. Чжухон пожал плечами. — На каком складе? — спросил Чангюн, отметя свои мысли и решив, что пора выбираться из ямы, в которую он сам же всех и свалил. Секретарша покачала головой, как бы говоря, что просто так ничего не скажет. Диор обошла Чангюна и схватила женщину за воротник её белой блузки, ставя её на ноги и бесцеремонно прижимая к краю стола. — Он задал тебе вопрос! На каком складе? Секретарша плюнула Диор в лицо. Та ответила ей пощечиной. Чангюн скривился, выказывая своё неодобрение — у него из головы не выходила мысль о том, что из-за войны в очередной раз страдает невинный человек. Эта женщина, как ни крути, знает обо всех делах своего начальника, и, судя по её ухмылке в сторону Чангюна, ей плевать, что они с ней сделают. — Хорошо, мелкие пакостники. Вы хотите поиграть с нами? Он на пятом отгрузочном складе Шинов. Там хранятся все наркотики, и вам лучше прихватить какие-нибудь пулемёты, потому что иначе вас убьют в ту же секунду! — она хихикнула. Диор повернулась к Чангюну в страхе. Наркотики? Это в их план не входило. — Гюн, что за хуйня? — Наркотики? Что, что — пиздец! — фыркнул Чжухон. Чангюн вообще перестал что-либо понимать. Это всё меньше походило на простой кошмар. — Не ври. Шины никогда бы… Он осёкся. Секретарша усмехнулась: — Ой, мальчик. Ты уже разворошил осиное гнездо. Ты думаешь, что Шины — порядочные люди? Нет, они уже много лет занимаются контрабандой. Они — главные в этой сфере. В тот момент погасла последняя крохотная искорка надежды в голове Чангюна. Семья Хёрин — шантажисты, а семья Хосока — контрабандисты? Шины тоже оказались монстрами. Чангюн сжал полу пальто, дрожа от мысли о том, что Хосок оказался даже хуже, чем думалось вначале, и что Отшельники, видимо, облажались. Надев на лицо маску безразличия, он взглянул на Чжухона: — Да плевать вообще! Мы всё равно всех порвём. Отдавай приказ. Включите сигнализацию и выведите всех людей из здания. Я хочу уничтожить это место! Чжухон сглотнул, но в итоге ушёл выполнять распоряжение, а Диор вышвырнула из кабинета секретаршу и пошла следом. Чангюн поднял стул, за которым сидела женщина и швырнул его в окно. Ему было всё равно, что они сейчас висят на волоске — если они собираются посадить за решётку всех ублюдков, нужно набрать доказательств. Переступая через осколки стекла, Чангюн всё же зацепился за что-то полой пальто и потянул её, чтобы высвободить. Пальто затрещало по швам, но ему было уже не до этого. На столе стояла фотография мужчины в окружении всей его жестокой семейки. Хёрин смотрела Чангюну в глаза. Тот смотрел, не отрываясь, в ответ. — Я уже иду. Ты следующая! --------------------- Хосок, Хёнвон и Хёну сидели за обеденным столом. Все их родители сейчас работали, и главы банды Наследников могли попытаться составить план действий. Но все трое молчали; Хосок стучал ручкой по пустому листу блокнота. Этот звук хоть как-то отвлекал его от планов, в которых он поневоле учувствовал. Хёнвон закусил губу и посмотрел на друзей. Наконец — казалось, прошла вечность — Хёну встал и направился к холодильнику, чтобы взять что-то из остатков еды. Он громко поставил тарелку на стол, сел и в ярости вгрызся в куриную ножку. — Это просто сумасшествие, почему никому из нас ничего не приходит в голову? — Хёнвон поморщился. — Я, конечно, не хочу никого обидеть, но в придумывании планов никто из нас не силён. Кихён был самым умным. А вы парни — просто качки, а я — просто красавчик. Нам не хватает умника. — Куда Кихён пропал? — осторожно спросил Хосок, глядя на Хёну. Накануне Хёрин всполошилась, когда один из её драгоценных охранников заметил Наследника выходящим из района Отшельников. Она рвала и метала, называла Кихёна предателем, но Хосоку удалось успокоить её, сказав, что не стоит злиться раньше времени, ведь ещё ничего не доказано. Но отсутствие Кихёна становилось всё более подозрительным, и Хосок боялся думать о том, что с ним могли что-то сделать Хёрин и её отец. Хёну бросил куриную ножку на тарелку и вздохнул, а затем скрестил руки и начал что-то бормотать. Хосок похлопал его по плечу. Он знал, что Хёну всё ещё не пришёл в себя после расставания, но сейчас им всем не хватало Кихёна. — Я вам говорю, он стал Отшельником, — Хёну глубоко вздохнул. — Мне писали парни из футбольной команды. Хёрин хотела, чтобы он ей помог в её планах. Хосок рвано выдохнул. После своей вдохновляющей речи в школьной комнате отдыха, Хёрин решила обновить список врагов Наследников. Имя Чангюна было первым в списке, и где-то после значилось имя Кихёна. Хосок уже понял, что Кихён злится на них, но одной злости мало, чтобы примыкать к Отшельникам в такое непростое время. — Мы даже не знаем, правда ли то, что сказала Хёрин. Мы знаем только то, что она постарается что-то с ним сделать, чтобы надавить на нас. Рассорить или что-то вроде того, — сказал Хосок, не переставая стучать ручкой. Хёну прижал руку ко рту: — О Господи, а что если она уже его убила? У Хосока сердце упало в пятки. Семья Хёрин была способна на такое; а Кихёна ведь уже предупреждали. Хосок сжался от ужаса. Сначала Чангюн, теперь, возможно, Кихён… и всё из-за него. Хёнвон нагнулся над столом и дал обоим по подзатыльнику. — Сука, за что? — Не убила она его, вы что, отмороженные?! Он сорок минут назад лайкнул меня в инстаграме, — проговорил Хёнвон и показал им фотографию, а затем вскочил и вдруг просиял. — Подождите… а ведь да… может… Хлопнув руками по столу — достаточно резко, чтобы Хосок подпрыгнул на стуле, а Хёну сматернулся — Хёнвон объявил: — Это просто отлично. Если Кихён примкнул к Отшельникам, тогда мы сможем связаться с ними. И сказать прекратить войну, пока все целы. Две пары ничего не понимающих глаз устремились на него, и Хёнвон подумал, как так вышло, что именно ОН оказался самым умным из них троих. — Если сможем поговорить с Кихёном, то попробуем убедить его, что у нас одна цель, и вы будете вместе навсегда! Последняя часть предложения была адресована отстранённому Хёну. — Тогда сможем и Чангюна заставить закончить войну. Придумав этот великолепный, хоть и нереалистичный план, парни ринулись к машине Хёну. Хосок взял пистолет; Хёнвон забрался на заднее сиденье. Семья Ю жила не так далеко, поэтому поездка длилась не более пяти минут. Блестящая машина свернула на подъездную дорожку, где стояли только дома Наследников. Дом Кихёна здесь был самым скромным. Он старался не приводить никого в гости, опасаясь осуждения, но его друзья не видели в этом ничего такого. Хёну вышел из машины. Подбежав к двери, он вставил ключ в скважину. Хосок с Хёнвоном в недоумении переглянулись. Собственный ключ от дома Кихёна давал понять, как сильно тот ценил Хёну и как плохо то, что теперь они расстались. Как только они вошли в дом, из своего кабинета выглянул отец Кихёна. Это был весёлый мужчина низкого роста с вечно красными щеками и добрым взглядом. Он усмехнулся, поняв, кто к нему пожаловал. — Ох, неужто это три моих любимых Наследника, которые мне почти как дети? Парни поздоровались. — А Кихён дома? — осторожно спросил Хёну, не желая, чтобы всё выглядело так, будто они спешат. Он перевёл взгляд на лестницу, ведущую в комнату Кихёна. Мужчина удивился. — Если вы об этом, то я с самого утра его не видел. Я думаю, у него появился какой-то новый парень — он постоянно смывается из дома и приходит Бог весть когда. Ох, Хёну, я не это имел ввиду… Мужчина прервался, поняв, что сейчас сказал, но Хёну отмахнулся. — Вы позволите нам зайти в его комнату? Мужчина пожал плечами и махнул в сторону лестницы, а затем вернулся в офис, бормоча что-то себе под нос. В комнате Кихёна всё блестело, и все книги стояли в строгом порядке. Вся одежда висела в шкафу, а постель была по-армейски безукоризненно заправлена. Единственным, что бросалось в глаза, был стол. На нём в беспорядке валялись бумаги, стоял незакрытый ноутбук и недопитый стакан молока. Хёну вышел, чтобы проверить остальную часть дома, а оставшиеся двое принялись за спальню. Большей частью бумажек были домашние работы и конспекты; у Хёнвона уже голова шла кругом. Его оценки были средними, но увидев, какое количество дополнительных занятий посещал Кихён, он почувствовал себя одноклеточным. Открыв ноутбук, Хёнвон удивился, потому что пароля на нём не было. В углу мелькали три непрочитанных сообщения, и Хёнвон, закусив губу, понадеялся, что друг не будет слишком злиться из-за того, что его переписки прочитают. открыв мессенджер, Хёнвон побледнел. У Кихёна было около сорока сообщений с пользователем под ником Волк! Пробежавшись глазами по переписке, Хёнвон подумал, что Волк — кто-то из приближённых к лидеру Наследников, но по последним сообщениям он понял, что это Им Чангюн. «Тебе лучше придумать хорошее объяснение тому, почему я не знаю, что Шины — наркодилеры.» «У нас есть инфа о рейде. Мы идём к Монстру чтобы его подлатали а потом пойдём на склад.» «И я тебе ещё раз говорю, Хосок не марионетка. Никакой простой человек не смог бы сделать такое. У меня теперь есть все доказательства, чтобы уничтожить наследников. Я обещал не трогать Хёнвона и Хёну и я не трону, но Хосок погибнет от своего же меча!!!!!!» -------------------- Мингюн услышал скрип входной двери и подорвался с места, думая, что это пришёл брат. — Гюни? — с надеждой позвала мама и вышла к двери из коридора. Отец опустил сумку на пол и покачал головой, снимая ботинки. — А он ещё не дома? — и мать, и Мингюн услышали волнение в его голосе. Мама покачала головой и вытерла руки о поношенную ткань своей одежды. — Нет, он пошёл куда-то с Отшельниками, но я надеялась, что он… ладно, неважно. Я тушу овощи. Мужчина благодарно заулыбался, а Мингюн вернулся в спальню. Он закрыл дверь и прижался к ней спиной. Он знал, что Чангюна какое-то время не будет — он громит город. «Чангюн хочет мира», — раздался голос Кихёна у него в голове. Мингюн засмеялся. Трудно достичь мира, будучи таким вспыльчивым. «Он должен объединить банды, только сначала нужно разобраться с Хёрин. Как только её не станет, мир будет нам обеспечен. Хосок не враг — Чангюн скоро это осознает». Мингюн упал на мягкую кровать брата — намного более мягкую, чем его собственная. Когда Кихён вывел его из клуба утром, Мингюн был окончательно потрясён храбростью — или, быть может, глупостью — этого парня. Стоять и трястись, как ягнёнок, в клубе, полном волков, было опасно, даже учитывая то, что он был в капюшоне. Факт того, что Чангюн решил работать с Наследником, чтобы достичь мира, не укладывалось в голове его старшего брата. — Я просто не понимаю, — говорил Мингюн, шагая туда-сюда вдоль парковки у «Монсты». Кихён снял капюшон и достал пачку сигарет, протянул её старшему. Тот вежливо отказался, не желая поощрять зависимость юноши. — Я вообще-то и не курю, но сейчас совсем худо, — сказал он. У него тряслись руки. Затянувшись несколько раз, он начал рассказывать: — Битвы не избежать. Нас с самого детства кормят этими байками. Мингюн, ты же и так меня понимаешь — ты тоже когда-то объявлял войну. Хёрин всё подстроила так, что у нас пропал даже тот шаткий мир. Но Чангюн — единственный, кто может всё это остановить; ему только нужно не сворачивать с пути. Он хочет обеспечить Отшельникам безопасность. Он думает, что банда — это всё, что у него осталось. Но главное — то, что Отшельники думают так же. Именно поэтому я решил примкнуть к ним, пусть они и странные. — Так, дай мне разобраться. Хёрин, девушка Хосока, сделала всё это, чтобы взять контроль над Наследниками? — Думаю, всё так. Я не сомневаюсь, что она готовит что-то ещё, но точно не знаю. Всё, что мне известно это то, что она винит во всём меня и моих друзей, из-за которых якобы Отшельники на нас обозлились. Мы ведь очень сдружились в последнее время. И поэтому им было только больнее. Мингюн кивнул, наконец разобравшись, кого подозревали в предательстве и почему. — Я говорю, я не сомневаюсь, что если она винит нас, то и Хосока тоже. Он, конечно, наговорил Чангюну ужасных вещей, но я думаю, что и тут его принудила Хёрин. И опять же — я не знаю как — но я никогда не видел Хосока таким счастливым, как когда он был с Чангюном. Более свободным что ли. Кихён затянулся, и Мингюн вдохнул хорошо знакомый запах никотина. — Чангюн не верит, когда я ему говорю про Хосока, но он в конце концов признает, что за всем стояла Хёрин. Она угрожала, что навредит моей семье, если я её предам. Но я не буду стоять и смотреть, если она всё-таки сделает это. Мы сами выбрались из нищеты. — Так, это всё, конечно, хорошо и классно, но какую роль я играю во всём этом? — спросил Мингюн. — Ты нужен, чтобы не дать Чангюну свернуть на кривую дорожку. Одно неверное движение — и он уничтожит обе банды своей больной яростью. Он должен сосредоточиться на том, что наделала Хёрин, и объединить банды. Часть его разума — часть, которая всегда была за Отшельников — заволновалась оттого, что объединение банд значило бы проигрыш Отшельников. Мингюн думал над словами Кихёна. Чангюн планирует разделаться только с теми, кто помогал Хёрин, но он всё ещё очень зол и может после этого направиться к Хосоку, и тогда пострадает уже невиновный Наследник. — Хорошо! Сделаю то, что собирался. У Мингюна всё ещё шла кругом голова от всего, что сказал Кихён. Чангюн был главным организатором, а Кихён — помощником. Мингюна передёрнуло от мысли о сотрудничестве двух этих гениев, сложивших свои способности в общий план. Он потёр лицо; оставалось надеяться только на то, что план сработает, ведь никто всё ещё не знал, можно ли доверять Кихёну. Сев на кровати, Мингюн уставился в точку, понося себя всеми известными оскорблениями. Пока не улетучилась его смелость, он схватил телефон и набрал нужный номер прежде, чем успел передумать. — Здравствуйте, Руна слушает! — Мне кажется, твоего двоюродного брата принудили разбить сердце Чангюну. Я думаю, это сделала его девушка, потому что она какая-то двинутая. Возможно, они с моим братом были друг другу действительно дороги, но сейчас мой брат стал таким, каким был я в подростковом возрасте — нет, может, и не таким же — в любом случае, он пытался покончить с собой. И теперь один малец рассказал мне их секретный план по примирению банд, и я в панике, потому что я не знаю что делать, я только вышел из тюрьмы, а Чангюн меня ненавидит, и родители разочарованы, я вообще не понимаю, что делать — а, да, это Мингюн. На другой стороне сначала было тихо, и Мингюн нахмурился, думая, что Руна просто положила телефон и пошла заниматься своими делами. Но потом она рассмеялась: — О Боже. Я прошу прощения, ты просто сейчас был так похож на Ильхуна. Он постоянно тараторил. Это мило. Мингюн заткнулся, чувствуя, как горят щёки. — Прости, слушай меня, ты можешь подойти к кафе. Я только уложила Сохуна, и мы сможем поговорить. Я попробую чем-нибудь помочь. Он кивнул, а потом вспомнил, что Руна его не видит. — Ага, хорошо. — Я напишу адрес. На этом она отключилась. Выпустив телефон из рук, Мингюн пошёл умыться, а затем — ко входной двери. — О, ты уходишь? — спросила мама, когда он прошёл мимо кухни. Он остановился, уставившись на неё. Они мало разговаривали с тех пор, как Мингюна выпустили. Он и не надеялся на тёплый приём, но не ожидал, что родители будут игнорировать его существование, а младший брат вообще уедет со своим парнем в Сеул. А потом — возвращение Чангюна и дни и ночи в больнице. Мингюн старался, как мог, поддерживать семью, но они всё равно были похожи на незнакомцев. Он едва узнавал в них своих родителей, и, судя по их изучающим взглядам, они тоже плохо понимали, кем теперь был Мингюн. Когда его посадили в тюрьму, родители были настоящими Отшельниками. Они были преданы банде и любили своих сыновей. Они даже гордились Мингюном. Но вернувшись, он увидел только старика, тянущего на спине проблемы целого мира, и печальную мать, которая просто хотела, чтобы всё стало как раньше. — Я хочу удостовериться, что с Чангюном всё хорошо. Он для меня всё. Мне уже насрать на Отшельников, но эти дети не заслуживают быть убитыми из-за глупых теорий о семейном достоянии. Мингюн, напрягшись, ожидал её упрёка. Но вместо этого мать нахмурилась и взяла его за руку. У неё в глазах блеснули слёзы, и она крепко обняла его. Смутившись, Мингюн обнял её в ответ. — Я так виновата перед тобой, — шептала она. — Прости, прости меня, пожалуйста. Она отстранилась, и теперь Мингюн, увидев её лицо, решил, что смирится с любыми её словами. Он редко видел своих родителей плачущими. Даже на похоронах Ильхуна они стояли, непоколебимо ожидая минуты, когда они уединятся в комнате и смогут выплеснуть отчаяние. Впервые их сломила больничная палата, в которой они ждали известий о младшем сыне. — Я подвела тебя. Я всех вас подвела. Я пустила вас во взрослую жизнь, мои мальчики, и что это дало? Я испортила жизнь тебе, погубила Ильхуна, и теперь должна смотреть, как Чангюн тоже постепенно разрушает себя. Я ужасная мать. Мингюн стиснул зубы и, взяв мать за подбородок, посмотрел ей в глаза. — Ты лучшая, мама. Ты поддерживаешь и любишь нас. Ты хотела как лучше, всегда хотела для нас как лучше. Этот мир жесток, и я тоже хочу повернуть время назад и всё изменить, но мы не в силах. Поэтому, мам, вы с папой должны быть сильными. Потому что мы хотим уберечь Чангюна. Мы всё ещё верим в него. Она, улыбнувшись, провела по его щеке своей морщинистой рукой, и вернулась к делам. — Я оставлю вам по тарелочке. --------------------- Чангюн осторожно снял порванное пальто и поморщился, когда ткань потёрлась о кожу, открывая рану. Запершись там, где к нему никто не придёт, он наконец-то мог осмотреть свои ранения. Снаружи кто-то победно кричал — это Отшельники уже спустились, выполнив задание. Стянув водолазку, Чангюн глядел на рану у себя на груди. Фаддей загнал нож довольно глубоко. — Её нужно зашить. Чангюн даже не обернулся — он узнал этот голос. Кихён вышел из тени, держа в руках огромную аптечку. Чангюн не мог не улыбнуться. Для Кихёна уже стало нормой появляться в качестве такого вот странного персонажа, играющего не последнюю роль в примирении банд. Его всегда затмевали другие Наследники, но теперь он сам решил остаться в тени. У него был взгляд мужественного человека — Чангюн никогда его таким не видел. Он успел подумать, что если б не лишился способности любить, то точно бы влюбился сейчас в Кихёна. А тот поставил аптечку на пол и внимательно осмотрел рану. — Я промою её, а потом зашью, — сказал он, доставая спирт. Чангюн шагнул назад, представляя, как Кихён будет зашивать ему рану. Тот заметил его сомнения. — Я встречался целый год со звездой футбола, а до этого мы ещё дольше дружили. Да и Хёнвон — настоящая неваляшка. Промывать раны и зашивать их уже стало моей прерогативой. Чангюн удивлённо охнул. Кихён тронул рану, и он еле сдержал крик. Когда его пырнули ножом, было не так больно. Чангюн напрягся, а Кихён продолжал зачем-то касаться раны. — К счастью, не очень глубокая. Будет жечь, но хуй в жопу совать больнее. Отвлекая Чангюна этой фразой, Кихён прижал к ране бинт, смоченный в спирте. — Ах ты сволочь, — прошипел Чангюн. Кихён только фыркнул, вставляя нитку в иголку. Чангюн отвёл взгляд, всеми способами отвлекая себя. Он пересказал Кихёну все события их столкновения с охранниками, а также о незаконной деятельности семьи Шин. — Чжухон с Ганом пошли на разведку на склад Шинов. Я не хотел, чтоб они туда совались. Это нужно оставить копам. Кихён остановился. — Я не знал про склад. Клянусь. Чангюн опустил на него глаза. Он должен был счесть это подозрительным, но почему-то поверил Кихёну. Этот парень рискнул всем, что у него есть, ради них. Он продолжил возиться с раной. — Хёрин придёт в бешенство, в этом можно не сомневаться. Я видел по новостям, что Фаддея и ещё какого-то охранника арестовали. Хорошо вы сработали, привязав их к дверям. — Это была идея Гана, — засмеялся Чангюн. — Он ещё хотел написать на нём имя Хёрин и члены нарисовать, но у нас было мало времени. Кихён кое-как подавил смешок, заканчивая со швом. Он подошёл к мусорке и выбросил иглу, а затем развернул компресс. Чангюн пристально за ним наблюдал. В том, что Хёрин угрожала Кихёну, сомневаться не приходилось. Может быть, Хёнвон и Хёну так же стали её жертвами. Но последние новости заставили его посмотреть на вещи по-новому. — Ты всё-таки до сих пор думаешь, что Хосоком управляют, да? Кихён пошлёпал по компрессу даже сильнее, чем нужно, а затем поднял глаза на Чангюна. — Ты опять хочешь завести эту тему? Серьёзно? Глаза Чангюна сузились с почти опасным выражением. Кто-нибудь другой бы точно испугался, но Кихён лишь закатил глаза. Когда он пришёл на порог квартиры Чангюна и объявил, что их всех Хёрин держит под пяткой, Чангюн чуть его не избил. Но потом он задумался. Единственное, во что он отказывался верить — то, что Хосок тоже ни в чём не виноват. — Хёрин говорила… — Хёрин только врёт и манипулирует, — оборвал его Чангюн. Его не волновало, что эта девчонка сама призналась во всём Кихёну. Чангюн попытался встать, но в глазах тут же потемнело, поэтому он вновь сел. — Может, она и сказала, что заставит тебя вернуться, но, скорее всего, она просто хотела тебя запугать, чтобы ты сделал то, что она хочет. Подумай получше, Кихён. Семья Хосока торгует наркотой, а у Хёрин вообще сумасшедший отец. Да они же идеально сработались бы! Ты сам видел, как со мной говорил Хосок… Видел всю эту ненависть. Я прямо ощутил это; сердце было разбито ТОЛЬКО у меня. Я знаю, о чём говорю. Кихён выбросил в мусорку перчатки и уставился на Чангюна. — Знаешь, для такого умного парня ты говоришь слишком глупые вещи. Чангюн почувствовал прилив гнева, но Кихён осторожно коснулся его щеки, заставив посмотреть в глаза. — Гюн, я не знаю, почему он сделал то, что сделал, но я видел, в каком он состоянии был потом. Я видел, как он смотрел на тебя. Я всё бы отдал, чтобы на меня так же посмотрел Хёну. А тот, кто орал на тебя, уже не был Хосоком. Его точно заставили это сделать. На мгновение Чангюну показалось, что стены задрожали. Он закусил губу и уложил голову Кихёну на живот. Он должен быть сильным ради банды, ради друзей и семьи. Он не может бояться и быть маленьким мальчиком, каким был раньше. Кихён погладил Чангюна по волосам, радуясь, что у него выпал момент, чтобы утешить лидера. — Но почему? Если она им управляла, почему он не попытался мне послать намёк? Почему он не попытался со мной поговорить потом? — Я не знаю! — нахмурился Кихён. — Хосок — кусок дебила! Они с Хёну делят на двоих одну мозговую клетку — клетку Хёнвона. Чангюн истерически засмеялся и сильнее прижался к Кихёну. Тот вздохнул и нагнулся над Чангюном, чтобы обнять. — Слушай, я понятия не имею, что с ними творится, но вообще-то мы с тобой самые умные среди них всех. Но когда разберёмся с Хёрин, спасены будут все, включая Хосока. Чангюн молчал, давая себе несколько минут на то, чтобы вспомнить, каково это — быть любимым. Но это всё закончилось, когда Хосок сказал ему правду; он точно виноват. Несмотря на своё обещание Кихёну, Чангюн собирался убить его, чтобы избавить мир от последнего злодея. Его друзья должны быть счастливыми, даже пусть он сам никогда не будет счастлив. Они с Кихёном обнимались ещё некоторое время, а потом Чангюн стал дрожать. Без водолазки сидеть было холодно. Отстранившись, он взял водолазку и надел. — Завтра всё закончится. Кихён собрал всё в чемоданчик и кивнул. — Завтра у Отшельников и Наследников будет последняя битва. -------------------- Диор нервно теребила ручки сумку. Минхёк наконец взял её за руку, чтобы успокоить. — Всё будет хорошо, Ди. Но в его голосе тоже слышалось волнение. Их задание было самым важным. Когда Чангюн отдал им сумку, Минхёк едва не отказался. Он мог понять Диор. Она умна и хитра, она понимала Чангюна, как никто другой, а Минхёк мог только догадываться о том, что задумал лидер. Но он доверял Чангюну — для него это было честью. — Минхёк, ты мне нужен. Я доверяю тебе больше всего. Ты сможешь сделать это? Как Минхёк мог отказать, слыша такую преданность в голове. У полицейского участка парковался угнанный «Вольво», и подростки сидели в нём не без страха. — Может, пригонять угнанную машину к участку не было хорошей идеей, — пробормотала Диор. — Старик Бёнсон катается на ней раз в неделю — по средам — когда едет играть в карты. А сегодня четверг! Всё нормально. Сестра закатила глаза и вылезла из машины. Дверь с водительской стороны ужасно скрипела, и Минхёку так хотелось её смазать; казалось, что она может их выдать. Но никто не смотрел на них, выходящих из машины. Ступив на тротуар, Минхёк забрал сумку у сестры. Этот груз он возьмёт на себя. Взявшись за руки, они вместе вошли в здание полицейского участка. Констебль, стоявший за стойкой, взглянул на них скучающими глазами. — Чем могу помочь? Диор отступила, пытаясь не выдавать волнения, и посмотрела на сварливого мужчину. — Мы хотим поговорить с главой отдела по борьбе с производственными преступлениями. Констебль улыбнулся. — О, и что же двое подростков могут сказать о производственных преступлениях? Минхёк хотел ударить его, чтобы он перестал ухмыляться. У него всё ещё болели рёбра и лицо после драки с охранниками. Минхёк не был настроен шутить. Поэтому он открыл сумку и вывалил содержимое на стойку констебля. Сотни файликов, жёстких дисков и бумажек повалились оттуда. Диор, стоявшая позади, усмехнулась. — Это всё касается преступной деятельности господина О — О Чонсока и парочки его друзей. Констебль уронил челюсть на пол, глядя то на избитый подростков, то на груду улик на стойке. — Хорошо, пройдите за мной. Минхёк переглянулся с сестрой, а затем сгрёб всё обратно в сумку. С производственными преступлениями и мошенничеством работали на третьем этаже. Повсюду ходили офицеры и следователи; вокруг раздавался стук сотен клавиатур. Молодые хулиганы не вписывались сюда, и потому чувствовали себя ужасно тревожно. И хотя никто не обращал на них особенного внимания, им было не по себе от всех этих людей, которых Минхёка и Диор с детства призывали ненавидеть. Минхёк то и дело чувствовал, как по спине бегут мурашки, а Диор это всё нравилось не больше, судя по тому, как она жалась к брату. Но Чангюн поручил им это задание, потому что никому не доверял так сильно. Констебль провёл их в большой кабинет с огромными окнами. Там за столом сидел мужчина, погружённый в бумажную работу. Констебль ждал, пока он поднимет на их глаза. — Сэр. Тут дети принесли немного материала на О Чонсока. Атмосфера накалялась. Мужчина глядел усталыми глазами на то, что ему принесли. — Знаете, вы не представляете, как я долго ждал подобного прорыва в его деле. Давайте знакомиться — я следователь Мун Чжехён. -----------------------