***
— Матушка! А может я вместо Неоптолема возьму меч в руки и поведу нас в бой? Матушка вздрогнула и печально посмотрела на дочь. — Нет, Айрис, ведьмовская книга сказала, что Неоптолем должен пройти войну, а ты поможешь. — Но мы же проиграем! — сетовала малышка Айрис, размахивая руками. — Мне девять лет, а я лучше него сражаюсь! — Так ведь и ему девять, доченька. Просто ему нужно потренироваться. — А с кем мы будем воевать? — Айрис положила голову на колени матери. — Боюсь, что придется сражаться с этими кровососами... — мать погладила голову Айрис. — Но ты не бойся, войны может и не случится. Неоптолем, вопреки предсказанию, у нас мирный. — А может раньше нападем? Вошел в дом отец. — Не спеши, еще успеешь, — отец присел на корточки, — милая, запомни одну вещь. Вампиры — дикие злые звери. Но у нас с ними мирный договор — не бойся: в наш лес они не зайдут. Но если навредят нам — им конец.***
Утерши заплаканное лицо в речной воде, Неоптолем принялся делать то, что и всегда делал после истерик от тренировок. Он слушал молчание чистого неба, чувствовал, как солнце мягко гладило шерсть. Птицы безмятежно летели, рисуя свою судьбу, а он рисовал узоры своего танца под неведомую никому, кроме него и луговых цветов, музыку. Но это был не просто танец — это был танец горя, танец смерти и воскрешения. Его тело меняло сущность, он прощался с миром оборотней и рождался заново. Вампиром. Теперь он бежал от солнца. Смеркалось. Его красные от слез глаза походили на хищный взор, плавные движения изображали таинственный танец, он слышал как течет кровь в его сосудах. — Услышь меня, луна! Твое дитя вернулось! Неоптолем махнул воображаемым плащом, побежал в гущу леса. Зашипел и вдруг изобразил драматичную гримасу. Презрительно махнул рукой. — Кровь людишек... кислая! Неоптолем встал на цыпочки, манерно прошелся по бревну. — Я такой вампир, вампирский вампир, пью кровь дев и купаюсь в стихах поэтов! Неоптолем запищал, как летучая мышь. — Неправда, вампиры так не делают. Неоптолем подпрыгнул. Перед ним стоял светлый вампиренок с горящей свечой в руке. Лицо его не выражало ничего. По затылку пробежались мурашки. Неоптолем в панике начал скидывать с себя одежду и покрываться шерстью. — Что ты делаешь? — монотонно произнес вампиренок и задул свечку. Неоптолем обратился в медвежонка и жалобно заревел на врага. Но вампиренок не повел и бровью. Он медленно подошел. — Я тебя не боюсь. Медвежонок грозно заревел и встал на задние лапы. Он стал чуть больше вампиренка. — Все равно не боюсь, — покачал головой вампиренок. Тогда Неоптолем прыгнул на него и повалил на землю. Но вампиренок не сопротивлялся. — Не ударишь. Неоптолем превратился обратно в человека. От обиды он поджал губы и, пряча слезы, побежал к своей одежде. Вампиренок встал. — Чего ты плачешь? — Я не могу тебя ударить — мне тебя жалко, — хныкал Неоптолем, натягивая рубашку. Вампиренок подошел ближе. — А зачем меня бить? — Ты же вампир, а я оборотень, и мне уготована судьба развести войну между нами. А я не умею драться и не хочу! — И изображать вампиров тоже. — Отстань! Неоптолем бросил маленький камешек в вампиренка и отвернулся. Вампиренок молча кивнул и принялся искать свечку. Неоптолем обернулся. Златовласый вампиренок в синей накидке рыскал глазами по траве в поисках свечи. Неоптолем завороженно смотрел на него: он будто вылез из сказок, что рассказывали ему взрослые. Вампир совсем не обращал внимания на Неоптолема. — А как тебя зовут? — Людвикас, а тебя? — монотонно ответил Людвикас, подняв свечку. — А меня Неоптолем! Это значит новая война! А твое? — Ничего, — Людвикас зажег свечу, — это только у вас, оборотней, есть значения имен. — А давай! — Неоптолем подскочил к Людвикасу. — Я придумаю значение твоего имени! — Зачем? — на каменном лице неестественно сдвинулись брови. — Ну как! — возмутился Неоптолем. — Чтобы ты знал, кто ты такой и что делать тебе по судьбе! А то как быть, без судьбы то. Людвикас потянул уголки губ в стороны. Неоптолем удивился. Что он делает? Он пытается улыбнуться? — А вы, мертворожденные, все так делаете? Лицо Людвикаса мгновенно сбросило с себя подобие улыбки. Неоптолем начал смеяться, и убирать свои темно-каштановые кудри с лица. — Так заметно? — Ну, кто так улыбается! Вот так надо! Неоптолем широко улыбнулся и пальцами показал на свое лицо. Людвикас прищурился, внимательно рассматривая Неоптолема. Людвикас показал зубы, щеки потянулись вверх. Когда Неоптолем увидел эту рожицу — тут же взвизгнул и отпрыгнул! — Ты страшно улыбаешься! Как хищник. Дай, — Неоптолем тут же подбежал и взял за обе щеки Людвикаса, — я тебе сделаю. Неоптолем вдруг сделал сосредоточенную рожицу и пальцами начал разминать щеки Людвикаса. Спустя десять секунд Неоптолем отпустил Людвикаса. — Ну вот! Так-то лучше! На удивление, вышла сносная улыбка. Детская и жизнерадостная. — Запомни ее и впредь улыбайся так! Неоптолем захохотал. Людвикас смешно замер с улыбкой, а глаза по-прежнему не смеялись, пустовали. Неоптолем все смеялся. — А какую ты мне дашь судьбу? — опомнился Людвикас. — Не так быстро, сэр вампир! — Неоптолем выставил ладошку перед носом Людвикаса. — Судьбу нужно заслужить! Неоптолем вдруг схватил ветку и ударил по ногам Людвикаса. Тот лишь посмотрел на ветку, а после на Неоптолема. — Сначала поймай меня! Неоптолем спустился с места. Людвикас побежал следом. Неоптолем бежал быстро, но не просто бежал: запрыгивал на старые бревна сосен, прыгал с ветки на ветку, а Людвикас за ним. Только Людвикас касался рубахи Неоптолема, как тут же медвежонок ускользал. Неоптолем запрыгнул на пень. Людвикас за ним. Медвежонок бросил в вампиренка цветок и удрал. Неоптолем добежал до края маленькой скалы. Ему некуда бежать. Людвикас медленно подошел к Неоптолему. Руки вампиренка крепко обхватили медвежонка. — Поймал. — А куда солнце уходит ночью? — Неоптолем смотрел на уходящее солнце. — Никуда. Просто Земля отворачивается, чтобы светить там, где была ночь. Они продолжили стоять и смотреть на закат в обнимку. — Давай дружить? — тихо шепнул Неоптолем. — Что такое дружить? Медвежонок удивился. Как это не знать: что такое дружить? Мама говорила, что мертворожденные не могут испытывать эмоций и чувствовать что-либо, но чтобы так… — Это значит... — Неоптолем задумался, — быть вместе, даже когда мы далеко друг от друга. — Давай... дружить.***
Сумерки накрыли лес черным одеялом. Только цикады да совы переговаривались между собой на ветвях. Мать стаи ставила на стол еду с другими медведями и периодически поглядывала в окно. Вот дверь скрипнула. Мокрый, грязный, но улыбающийся Неоптолем, прошмыгнул в дом. Вся стая собралась за одним столом. Все ужинали пряной похлебкой с рыбой. Неоптолем ел и слушал взрослых. — Собирал я налоги, мне мужики побежали все взмыленные, рассказывают, — захрипел отец, обращаясь ко взрослым медведям. — Напали кровососы на одну хатку в деревне людской. Курятник со свинарником разворошили, высосали кровь, людей на уши подняли... — Надеюсь, крестьяне не пострадали? — строго спросила мать, отламывая дочке кусок хлеба. — Нет, я их живо поймал еще тепленьких и высек, а после их вернул в графский дом. — А когда Неоптолем вырастет, он и людей защитит от вампиров? — Конечно, Айрис, — мать погладила сестру по голове, — пусть только сунутся к нам. — Кстати, видел одного. Со свечкой бродил по лесу. Ложка остановилась у рта Неоптолема. Это же Людвикас! — Ведьму призывал соседскую. Такой маленький, как наши медвежата. Куда смотрят вампиры. Хотя черт его знает, может и взрослый это был. Они же любят перевоплощаться в детей, чтобы жрать крестьянских жен. Отправил письмо к этим псевдографским гадам, чтобы не шлялись по нашим лесам. Ишь чего, — отец оттопырил мизинец, — вампиры в жабо по замку шастают. Сожрали графскую семью, в них перевоплотились и живут теперь. — Надо гнать подальше кровососов от наших земель, — мать строго покосилась на Неоптолема, — это не безопасно для наших детей. Стая загудела. Мать хлопнула по столу, и все замолчали. Только одна старушка открыла рот: — Сказание начиналось с того, что вампир вступит на земли наши с огнем. — Нам не стоит паниковать раньше времени. Неоптолем еще слишком мал, чтобы развязывать войну.***
Отец читал сказку медвежатам. Айрис из последних сил слушала ее, но все равно проваливалась в сон. А Неоптолем все не мог уснуть. Он слышал тихий голос мамы и бабушки: — Не спокойно мне, — охала бабушка. — Не могу поверить, что предсказание уже началось, — мама тяжело выдохнула за стенкой, — Неоптолем растет спокойным и добрым... — Не погуби стаю, вожак. — Пока наш план работает, все будет хорошо. Неоптолему это показалось странным. Что же мама такого задумала, отчего бабушке не спокойно? Она же всегда была уверенна в маме. Он перевернулся на другой бок и уснул.***
Солнце осветило лес. Даже самые темные уголки его лоснились от света. Неоптолем спешно натянул рубаху и выбежал на крыльцо. Медвежонок спрыгнул с лестницы, но в воздухе его схватили отцовские руки: — Куда побежал? Мама не велела! Отец развернул Неоптолема и отправил обратно в дом. Там его ждала Айрис с мечами. — Сразись со мной, медведь! — игриво зарычала Айрис, подкидывая шпагу. — Я вампир! Пришел съесть всю твою семью! Меч полетел в него. Медвежонок пригнулся — меч вонзился в стену. — Мама говорила, что нельзя избавляться от оружия! — А я и без оружия тебя сильнее, — Айрис хищно улыбнулась, потирая испачканные в дегте руки. Неоптолем бросил меч. Рубаха улетела в сторону, и перед Айрис уже стоял мохнатый зверь. Он зарычал и побежал на Айрис. Девчонка взвизгнула, побежала, скидывая на ходу одежду. И вот Неоптолем уже бежал за маленькой медведицей. Айрис побежала наверх, в большую комнату. Неоптолем за ней, а когда догнал, с разбегу бросился на нее. Дети покатились по ковру мимо фамильного сервиза. Блюдца задрожали и звонко зазвенели. На шум примчался отец. — Кому сказал не обращаться дома! Вон! На улицу, негодные! Ягоды собирать. Дети обратились. С опущенными головами, скрывая свои улыбки растрепанными волосами, они побежали вниз, подбирать свои рубахи. Кто-то из старших посмеялся, глядя на сверкающие пятки и ягодицы в коридоре. Дети выбежали из дома. — Вот теперь беги, куда хотел! — улыбнулась Айрис. — А ты не хочешь со мной? Айрис рассмеялась. — Я за цветами так не рвусь — у меня другие дела. Неоптолем удивился, но пошел. А Айрис развернулась в другую сторону.***
Птицы пели, цветы пахли, в лицо дул ветер, и колыхались дикие колосья пшеницы — все это вечно: ни одна война не способна стереть с лица природу. Неоптолем собирал каждый красивый цветок и самые упругие стебли травы по пути. Из них получился бы неплохой букет. Под самым солнцем тепло, но здесь не встретить вампира. Впереди колосья зашуршали. — Людвикас? Некто разогнулся, и солнце попало на лицо. Кожа мигом покраснела. На щеке появилось несколько пузырей. Людвикас выронил книги и снова согнулся, прячась под плащ. Неоптолем тут же подбежал, загораживая собой солнце для Людвикаса. — Спасибо... — болезненно произнес вампиренок, пряча обожженную щеку за капюшон. Он смотрел большими карими глазами на замершего Людвикаса, который боялся шевельнуться и выйти за тень. Неоптолем улыбнулся и накрыл своей рубахой его. — Пойдем, найдем тень для тебя. Они спрятались среди высоких ветвистых кустов. Когда тень накрыла Людвикаса полностью, он отдал Неоптолему рубаху. — А мертворожденные плачут от боли? — Только если она такая же как луч солнца или удар от серебряного кинжала. Людвикас вытер слезы и вытащил из-за пазухи две книги. На одной было написано «Об обращении небесных сфер» Н.Коперник. А на второй была надпись «Ботаника Англии». Неоптолем с интересом взял обе книги в руки. — Ты меня спрашивал, куда уходит солнце ночью, я принес тебе почитать ее. И я вижу, ты любишь цветы, — Людвикас показал пальцем на охапку цветов в руке Неоптолема, — вот и решил принести. — Ты мне принес, потому что мы друзья? — Неоптолем улыбнулся. — Джавида сказала, что так делают друзья, — монотонно выпалил Людвикас. — Кто такая Джавида? — Ведьма огня. Мы. Дружим. Тоже. —Ух ты! Я тоже хочу подружку ведьму! Людвикас медленно кивнул. Неоптолем замялся, стал переступать с ноги на ногу. Он хотел что-то спросить, и вампиренок это тут же понял. — Она колдует не только огнем: ещё землёй, водой немного, воздух у неё хорош. — Она может превратить оборотня в вампира? Людвикас похлопал глазами. — Зачем..? Оборотнем лучше быть, чем вампиром. — Неправда! Нам приходится обращаться каждое полнолуние и выть на луну! — Неоптолем увидел недоумение в глазах Людвикаса, — медведи-оборотни ревут на луну, а волки воют. — А мы заточены во тьме. Солнце нас ранит до смерти. — Зато вы умеете перевоплощаться и менять внешность! — Но не в животных. — Да кому это нужно! Если бы я мог гипнотизировать, я бы предотвратил войну! А это может сделать только вампир! — Это только живорожденные могут. Лицо Людвикаса зашевелилось, оно строило неестественную злую гримасу. Но после успокоилось. Холодный голос продолжил: — А вы все можете чувствовать! Все! Страх, злость, любовь, дружбу. И других существ тоже. А я не могу. Я ничего не чувствую. Людвикас приблизился к Неоптолему. — Разве этого ты хочешь? Неоптолем шагнул к Людвикасу. Он посмотрел в вампирские глаза: один глаз зеленый, а другой голубой. Зеленый глаз был необычным: зрачок окружала золотая линия. Она напоминала кольцо. Людвикас даже представить не мог, насколько сильно было желание Неоптолема все изменить. Изменить свою судьбу. — Хочу. — Тогда найдем Джавиду, она нам поможет. Людвикас зажег свечку. Запах воска облизнул ноздри Неоптолема. — Я придумал, что будет значить твое имя, — Людвикас внимательно посмотрел на Неоптолема, — ты будешь искателем. Ты искал ведьму, нашел меня. Я спросил про солнце — ты нашел книгу. Твое предназначение: находить. Это твоя судьба. Найди ответ на самый большой вопрос твоей судьбы. Неоптолем торжественно надел венок из полевых цветов на голову Людвикаса. — Чертенок мелкий, — улыбнулся Людвикас, принимая подарок, — оборотни и вправду знают толк в судьбе. Я ведь действительно ищу ответы. Неоптолем округлил глаза. Он вцепился в руку. — Расскажи! Людвикас выдернул руку. — Меня обратил вампир и тут же бросил. Только подкинул меня ведьме, а та и привела к графскому поместью. Больше мне ничего не известно о себе. — А человеческих родителей ты не помнишь? — Мертворожденные не помнят человеческой жизни... Неоптолем погрустнел. — А ты бы хотел узнать, кто ты на самом деле? — Мечтаю, — Людвикас махнул рукой, и они направились искать ведьму, — я бы хотел хоть на минуточку увидеть своих родителей и человеческую жизнь. И размазать морду тому, кто меня обратил и бросил. Лицо и тело Людвикаса было спокойным, даже чутье оборотня не слышало его эмоций. Но Неоптолем знал: если бы Людвикас чувствовал хоть что-нибудь — его гнев разрушил бы все вокруг. — Ты сказал про людей, я вспомнил, как мои старшие рассказали, что вы разгромили курятник со свинарником. Людвикас рассказал, о том, что было задание пройтись по городу, оставаясь незамеченными. Но одному вампиру стало плохо от солнца, и они спрятались в ближайшей тени. То был курятник. Налетел на них агрессивный петух. Он устроил нагоняй вампирятам. Они испугались и начали драться с петухом. На шум пришли люди. Пришлось бежать со всех ног. Но какой-то дурак укусил в спешке петуха. Людвикас изобразил улыбку. Неоптолем удивился. Они просто спрятались от солнца, даже никого кусать не собирались. Только петух разве что пострадал — бедняга. Неоптолем посмотрел на Людвикаса, потом на книги. Неужели он один из страшных мерзких упырей? Или вампиры вовсе не звери? Он вдруг подумал о том, что, возможно, эта ведьма станет шансом изменить пророчество, чего бы оно ему ни стоило. Главное, чтобы он, старший ребенок, не развязывал войну. — Долго нам еще идти? — Джавиду только днем с огнем можно отыскать. Тихо, ты можешь спугнуть ее. Запах ягод пополз по лесу. Но Неоптолем их нигде не видел. Где-то Айрис бродит. Она может учуять Людвикаса. Запах становился сильнее. Запах дегтя. Айрис их увидела. И она в бешенстве. — Людвикас... — шепнул Неоптолем, — Беги. И не оглядывайся. Людвикас понял Неоптолема без пояснений. Молча задул свечу. Повернулся к медвежонку, кивнул и умчался восвояси. Ручка опустилась на плечо Неоптолема. — Я тебя прикрывала не для того, чтобы ты дружбу с комарьем водил! — Айрис стукнула Неоптолема корзинкой, и несколько ягод выпало из нее. — Айрис, они хорошие. Они способны дружить. Он мой друг! Айрис снова ударила корзиной. Неоптолем скривился, но не заплакал — лишь протянул две книги. Айрис не понимала, как реагировать на это. Она выпучила глаза, ведь книги стоили целое состояние, а тут их две! Он чувствовал, как эмоции скручивались внутри нее комком. — Разве мог он просто так подарить их мне? Айрис ничего не ответила. Он почувствовал её закипающую злость, поэтому прижал книги к себе. — Это очень важный жест, Айрис. Яркий запах дёгтя. Медвежонок бросил книжки. Айрис напрыгнула на Неоптолема с кулаками. Медвежонок закрыл голову руками, а плачущая Айрис продолжала рассыпать тумаки. —Нельзя! Дружить с кровопийцами! Они враги! Неоптолем сбросил с себя Айрис, но та не унималась и все больнее и больнее ударяла брата. Медвежонок не выдержал и навалился на сестру, удерживая её кулаки на земле. — Айрис! Меня сейчас бьёт не вампир, а моя сестра! Айрис замерла. — И когда мы встретились, я напал на него, а он даже не шелохнулся! Ни разу не поднял руку! Айрис, — лицо Неоптолема стало спокойным, — может, вампиры и плохие, но точно не все. Неоптолем отпустил сестру. Она спокойно села. Он открыл страницы книги. Изображения цветов удивили Айрис. Она злилась, и он это чувствовал. Но любопытство было сильнее. Запах интереса обрадовал его. — Ты хочешь сказать, что мама с папой врут нам?— Айрис вытерла руки о платье, чтобы не испачкать страницы ягодами. — Нет, они не врут, они просто не знают... Неоптолем учуял недоверие сестры. Она нюхала страницы, пытаясь уловить запах яда, но это были просто книги. — Я ему не доверяю. Неоптолем, в предсказании говорится о предательстве. Я боюсь, что он... — Нет, Айрис. Он наше спасение! — Неоптолем сжал Айрис за плечи. — Мы сможем, я смогу уберечь нас от войны. Только об этом родители знать не должны — иначе они убьют его. — Ты в этом уверен? — Людвикас уже не дает им покоя. Не говори о том, что он ходит по нашему лесу. Здесь ведьма живет! Она нам поможет! — Ведьма нам не поможет! Ведьмы ненавидят наш род. Забыл слова маменьки? — Надо попытаться... Айрис раздраженно выдохнула. Неоптолема окатила волна ее сомнений, но все же она ему кивнула — не расскажет. Сестра протянула ткань, в которую они завернули книги. И понесли домой. Дома было тихо. Взрослые обсуждали свои взрослые дела, а Неоптолем изучал книги. Он узнал столько о цветах, сколько не знала его бабушка-травница. Интересно, сколько книг еще спрятано в графском доме? Айрис точила меч. Неоптолем отвернулся. Один вид острия его заставлял сжиматься в ужасе, представлять, что его вынуждают воевать, чтобы лилась кровь... Какой кошмар.***
Теперь Неоптолем действовал так: когда ему хотелось повстречаться с Людвикасом, он шел к большому дубу в лесу и там ждал его. Как правило, Людвикас приходил быстрее. Каждый их день был наполнен разговорами. Людвикас знал очень много о звездах, о море, о магии и о природе. Это все он узнал из книг графской семьи. Многое Неоптолем сам знал, поэтому иногда они даже спорили, у кого информация вернее, оттого Неоптолем часто звонко смеялся, а Людвикас пытался повторить эти смех и улыбку. — Людвикас! А давай поиграем в вампиров и оборотней? — Что такое «играть»? — Ты что... — Неоптолему вдруг стало так грустно, — а вы с Джавидой вообще не играете? Людвикас покачал головой. Неоптолем тут же подскочил. — А ну, вставай, — Неоптолем хлопнул в ладоши, — я буду изображать вампиров, как я их вижу, а ты оборотней. — Зачем? — Весело будет! А еще мы научимся быть друг другом. Людвикас задумался, наклонив голову вправо. Вдруг Людвикас снял плащ и отдал его Неоптолему. Медвежонок обрадовался и натянул его. Неоптолем выскочил на середину тенистого поля. Взмахнул руками, оскалился. — Я высосу у тебя всю кровь, медвежонок... Людвикас встал на колени, как животное. Хищно ухмыльнулся. — Я перегрызу твою глотку, комарье. Они зарычали друг на друга и побежали атаковать. — Гипноз! Людвикас схватился за голову. Казалось, что он боролся с ним. Замер. Захохотал. Медленно выпрямился, расправил плечи. Неоптолем понял — гипноз у мертворожденных слабый. Людвикас опустился на четвереньки. — Обращаюсь в животное! — Сегодня новолуние! Ты не можешь обращаться! — но тут растерянно шепнул Людвикасу.— А что могут мертворожденные? — Мы хорошо деремся, — шепнул Людвикас. Неоптолем побежал на Людвикаса и плюхнулся на вампиренка. Но Людвикас вовремя откатился. — Я прочел твои мысли и увернулся! Неоптолем засмеялся. Отряхнул колени. — Ну, мы не прямо читаем мысли, — пояснил Неоптолем, пытаясь отдышаться, — скорее чувства ощущаем других и намерения можем примерно угадать. Неоптолем хищно улыбнулся. — Нападаю! — Вышло Солнце! Неоптолем начал крючиться и корчиться, а Людвикас засмеялся почти натуральным смехом. Медвежонок крепко схватил вампиренка за руку и укусил за плечо. — О, нет! — Людвикас изобразил самое выстраданное выражение лица, какое ему позволяла мертворожденность. — Ты победил меня, вампир! Он притворился мертвым, смешно высунув язык. Неоптолем повалился от смеха. — Какой ты смешной, — хохотал Неоптолем. Они посмотрели друг другу в глаза. Неоптолем вдруг почувствовал, как Людвикас что-то хочет сказать ему. Он кивнул вампиренку, и тот неохотно, но будто с претензией произнес: — Какие у тебя проблемы с ведьмами? Неоптолем покраснел. Он не особо хотел поднимать этот вопрос. — Моя прапрабабушка, она... влюбила в себя ведьму и выкрала книгу с предсказаниями... — Зачем? — Там говорилось о нашей семье... Джавида нам теперь не поможет? — Джава, точнее, ее наставница, уже помогла, — Неоптолем округлил глаза, — но цена... будет эта книга. Принеси ее, и мы сделаем обряд. Но сначала, я объясню тебе его суть. Ритуал наставница назвала «Обряд обмена судеб». Смыл его заключается в том, что совершающие обряд обмениваются расами, навыками, болезнями, именами и всем-всем, кроме тел. Воспоминания у окружающих людей поменяются местами: стая оборотней будет считать своим медвежонком Людвикаса, а вампиры своим — Неоптолема. Внимательно выслушав Людвикаса, Неоптолем замешкался. — Это вообще безопасно? — В этом мире нет ничего безопасного, друг. Неоптолем задумался. Даже если его превратят в лягушку, главное, что он не вызовет войну. И семья будет в безопасности. А как будущий вожак он должен собой защитить семью. Откинув сомнения, Неоптолем уверенно кивнул. Затем вампиренок показал, что нужно делать. — И самое главное, в конце мы должны сделать... Неоптолем улыбнулся. Ведьмы по своей природе забавные. Они повторили движения обряда от начального до финального движения. Только понарошку. — Запомнил слова? — Неоптолем кивнул. — Тогда встречаемся здесь на закате. Возьми все, что я тебе сказал. Я принесу свечу, чтобы Джавида знала, что мы готовы, и она начнет колдовать. — А как я передам ей книгу? — Не волнуйся, я ее отнесу к нашему с ней тайному месту. Они разошлись. Неоптолем шел домой и думал, какую бы вещь ему отдать Людвикасу. У него ведь все общее с Айрис. Ох, а книгу как пронести? Ее и так нельзя брать в руки, а тут еще и украсть ее нужно. Снова. С такими мыслями Неоптолем вошел в дом. Внутри было шумно. Мама что-то строго спрашивала с Айрис, а та, захлебываясь слезами, сопротивлялась. Впервые в жизни Неоптолем обрадовался слезам сестры. Украсть будет легче. Неоптолем прошмыгнул в комнату матери. Глаза упали на часы. Это будет подарок на шестнадцатилетние ему, когда он вырастет. Отлично. Осталось всего-то взять книгу и унести ее в корзинке. Она лежала на столе. Неоптолем взял ее в руки. — Не так быстро. Неоптолем вздрогнул и поднял голову. Строгое лицо матери свисало как большая грозовая туча над ним. В дверях плакала Айрис. Мама-оборотень хуже любой ищейки — все разузнает, мысли угадает, а запах ее жертвы будет помогать давить на больные места, и в конце она расколет тебя. — Прости, Неоптолем... — виновато смотрела на него Айрис. — Водиться вздумал с вампирами? Еще и книгу утащить собрался? Самое главное сейчас ни о чем не думать, иначе мама может догадаться. Солнце совсем скоро начнет садиться. — Никуда ты не пойдешь! — Нет! Я пойду! — Неоптолем почувствовал как горячие слезы покатились по щекам. Не став раздеваться, Неоптолем покрылся шерстью и обратился. Одежда разорвалась в тряпье, что привело мать в бешенство еще сильнее. Медвежонок схватил пастью корзинку с книгой и часами и выбежал на улицу. — А ну, стой! Мать выбежала на улицу, сбросила платье и обратилась в большущую разъяренную медведицу. Медвежонок бежал, но мать была его гораздо быстрее, поэтому, чтобы хоть как-то выиграть время, он круто сворачивал из стороны в сторону. Когда маму заносило, Неоптолем выигрывал несколько секунд. Неоптолем прибежал на место. Солнце уже заходило за горизонт. Но Людвикас не пришел. Медвежонок взволновано начал бродить то вправо, то влево, а мама стояла рядом. Медведица спокойно позвала сына, но тот жалобно заревел, показывая, что он хоть и расстроен, но он не уйдет. Мать подошла ближе. Посмотрела вокруг. Никаких вампиров нет. Медведица лизнула сына по затылку, как бы успокаивая и прося пойти за ней. Медвежонок посмотрел на солнце: оно зашло за горизонт. Неоптолем сел на пятую точку и упорно ждал. Мама же отошла прилечь, спокойно следя за сыном. Он понял — мама уверена, что никто не придет. Сумерки сгущались, а Неоптолем ждал. Медвежонок обратился в человека и заплакал. Медведица подошла и лизнула его за щеку. — Пойдем, мамочка... Медведица присела, чтобы ее ребенок залез на нее, корзину взяла сама в зубы.***
Джавида хохотала над своим котлом. — Да, ну и беда! Решили поколдовать, — темнокожая рука бросила мышиный хвост в котел, — а обоих взрослые не выпустили из дому! Наказали! Джавида рассмеялась и влила странной черной жидкости в котел. Вода в нем окрасилась в ярко-зеленый. Она бросила еще листьев дуба, поганок и куриных перьев. Зелье забурлило и поднялись из котла два черных шара. — Помогите мальчишкам провести обряд. Два шара вылетели с окна избы.***
Неоптолем лежал в постели и слушал мать за стенкой. — Он что, подружился с комарьем??? — бабушка громко охнула. — Кажется, мы смогли обойти пророчество, мам, мы в безопасности. — С вампирами нельзя быть в безопасности. Они до добра не доведут. Медвежонок натянул одеяло до носу. Не может же быть такого, что Людвикас просто так не пришел, ему самому нужен этот обряд, в чем проблема? Корзинка с часами осталась у входной двери. Никто не убрал ее. Неоптолем тихо прокрался и забрал ее. Дернул дверь. Заперта. И окна все закрыты. Прямо напасть какая-то! Вернулся в комнату. Мама была так занята спором, что и не заметила его передвижений. А что, все равно он дома. Неоптолем посмотрел на Айрис. Она уже спала вовсю со своим деревянным мечом. Маленькая воительница. Он накрылся с головой и открыл книгу. Буквы светились желтым светом, но ничего нельзя разобрать — все написано на ведьминском языке. А его знала только прабабушка. Неоптолем почуял запах. Запах гнили и гари. Что это? Одеяло сорвалось с Неоптолема. Он увидел черный туман: силуэт охотника на нечисть. Неоптолем закричал, и в комнату ворвалась вся стая. Охотник схватил медвежонка, выпрыгнул в окно, разбивая стекло в дребезги. Мать выпрыгнула за ним, а за ней все остальные. Охотник запрыгнул на коня. Конь разогнался. Мать обратилась в медведицу. Стая медведей нагоняла коня. Охотник стрелял. Пули летели мимо, и никто не был задет. Охотник бросил факел в траву, и огонь мгновенно разросся в высокую стену пламени. Проскочив еще несколько сотен метров, охотник выбросил Неоптолема в поле, а сам превратился в пепел. Звери бежали прочь от горизонта, но он не обращал на них внимания. Жар бил в лицо, но он его не чувствовал. Только чёрная копоть в ветре достучалась до него. Всё полыхало огнём. А впереди несся темно-синий силуэт. Такой плащ носил... — Людвикас... — прошептал медвежонок. Его так же выкрал магический силуэт охотника. Людвикас спрыгнул с коня и помчался прямо к Неоптолему. Такие напуганные глаза он видел у него впервые. Они с мольбой вцепились прямо в медвежонка. Оборотень опустил глаза. Руки протягивали кулон и маленькую книгу. Медвежонок снова заглянул в глаза вампиренку. И этот взгляд сказал ему больше, чем все слова во всем мире... «Обряд», — выстрелило в голове оборотня, — «пора действовать». Мысли прервал страшный треск огня вокруг. Пламя спешило к ним. Вот он шанс. Шанс поменять всю свою жизнь. Нет времени на раздумья. Неоптолем вытащил часы и книгу. Дрожащие детские руки быстро обменялись реликвиями. Так быстро медвежонок ещё не переодевался. Кажется, из всей одежды, не менялись они лишь панталонами. Туфли, штаны, рубашки... Неоптолем быстро снял свою рубаху и отдал вампиренку. Бледные руки протянули плащ и перчатки. Крики вдалеке. Времени в обрез. Неоптолем порезал свою и руку Людвикаса вдоль предплечья. Людвикас зашипел. По его лицу прокатились слезы. Нож был серебряным. Последние шаги. Раны коснулись крестом. — Я даю тебе свою кровь, я отдаю тебе свою судьбу, — произнёс Людвикас, смотря ему ровно в глаза. — Я даю тебе свою кровь, я отдаю тебе свою судьбу, — повторил оборотень следом. Их голоса сплелись в словах: «Я забираю твою кровь, я забираю твою судьбу». Руки разомкнулись. — Неоптолем, — отдал свое имя Неоптолем. Огонь вспыхнул вокруг. Неоптолем заглянул в лицо Людвикаса. Вампир перекосился в гримасе ужаса, а после в эйфории. Сначала медвежонок почувствовал цунами эмоций Неоптолема, а после зубную боль. Клыки стремительно росли. Он почувствовал силу, но перестал чувствовать эмоции вампира. Людвикас открыл рот, чтобы произнести свое имя в заклинании, но время закончилось. Вампиры были уже близко. Стая приближалась. Вампиренок убежал. Они не закончили. Оборотень открыл книжку и понял, что тот отдал ему его личный дневник. — Лю-юдвика-а-ас! — раздались женские голоса. И только в эту секунду он понял, что должен играть роль, не зная сценария. — Людвикас! — холодные руки схватили медвежонка. Четыре вампирши окружили малыша. Медвежонок не поднимал головы, под плащом ощутил две колбы. Раздались голоса его стаи. Они увидели вампиров. — Где наш ребёнок?! — гремел в воздухе надрывный голос его матери. Вампиры отвернулись от ребёнка. — Мы не знаем, где ваш щенок! И этих секунд хватило, чтобы сила обряда обратила медвежонка в вампира. Кожа побледнела. Каждая капля солнца жгла медвежонка. Вампиры заглянули в лицо ребёнку. — Где охотник? — встряхнула его вампирша. — Что он сделал с тобой? Игра началась. Каменное лицо. — Он схватил меня и оборотня, — медвежонок вытянулся к семье, взглянув на них в последний раз. — убежал туда, — лениво указал в противоположную сторону. И снова посмотрел на вампиров. — Он резал меня серебряным ножом. — Почему ты его не спас?! — яростно закричала Айрис. В её голосе звенели слезы и ярость. — Почему ты не спас его?? Вы же были друзьями! Айрис выбежала прямо к медвежонку, но его закрыла вампирша. — Ваш щенок — не его забота, — прошипела она. Лапы дяди, матери и тёти тащили Айрис к себе, но злоба в ней разрасталась. — Ты трус, Людвикас, мы бы с вами так не поступили! Её глаза блестели, а голос дрожал от слёз злости и ненависти к Людвикасу. Айрис не видела в нём медвежонка — лишь временные чары незавершенного обряда. Медвежонок боялся заплакать и выдать себя. — Я ненавижу тебя, я ненавижу вас, вампиров, вы ещё пожалеете! — бросила она в последний раз. Ее увели взрослые. А медвежонка уже увозили в замок на лошадях. Последний раз он видел своих родных: в страхе, горе и ярости. Последний раз он видел свой лес, сгорающий в огне. Последний раз он видел того вампиренка — вдали бегущего под солнцем в неизвестном направлении. Он был так далеко, что его никто не заметил, кроме Неоптолема.