Только не любив, Можно отпустить, Только видя смерть - Научиться жить Louna «Время»
***
Лань Ванцзи подумал, что проще будет во всем разобраться по ходу дела, а для начала вести себя так, как будто он часть этого места и не провоцировать возможные последствия, если это действительно какая-то насланная иллюзия. Хотя по всем его обострившимся за годы ощущениям — это реальность, хоть и странная. Как будто… Как будто он попал в далёкое прошлое. Это вводило в ступор, в какой-то степени пугало и звучало уж совсем невозможно, даже для видавшего всякое заклинателя. Понять бы ещё время точнее, чем то, что он снова подросток лет пятнадцати-шестнадцати, и то, почему он вообще перенёсся… Его взгляд упал на треснувший камень. Могло ли такое быть, что безделушка оказалась случайно каким-то артефактом, который, подпитываясь его силой заклинателя и переживанием ошибок прошлого, создал настолько сильную аномалию? Кто в таком случае его сделал? Временный ли эффект или постоянный? Лань Ванцзи потёр руками виски, пытаясь привести мысли в порядок, осознать произошедшее и удостовериться в реальности этого. А потом его накрыло осознанием. Если он действительно вернулся в прошлое - это значит, что Вэй Ин сейчас ещё жив, что жив отец, а война ещё не началась. Сердце бешено заколотилось, казалось, будто вскрылся огромный нарыв. Облегчение, неверие, надежда, благодарность за ещё один подаренный шанс затопили его с головой, с примешивающимся страхом опять наделать ошибок, не суметь ничего исправить, никого спасти. Второй раз он этого не вынесет, точно не вынесет. Лань Ванцзи почувствовал, что по его щеке стекает непрошенная слеза. Слишком это было неожиданно, слишком перегружало бурей противоречивых чувств… Да просто слишком, даже за собственную слабость стыдно не было. Не сейчас. Шрамы на спине прошило болью, напоминая, что несмотря на то, что это время ещё мирное и беззаботное, он-то уже совершил море ошибок, он уже виноват. Даже если ничего такого не было ещё и в помине. После завтрака, когда Лань Ванцзи счёл нужным уединиться в библиотеке, чтобы переписывать древние тексты, заодно выискивая информацию о перемещениях во времени, к нему подошёл брат, напомнил, что завтра должны приехать адепты других орденов и неплохо бы с ними познакомиться… Значит, Вэй Ин и остальные приезжают завтра. Какой точный в своих действиях попался артефакт, однако. День на то, чтобы разобраться в ситуации, и беги исправляй, как и хотел. Волнение, радость, страх и прочие эмоции от Сиченя скрыть не удалось, но, к счастью, тот списал это на будущую встречу с потенциальными друзьями. С чего брат был настолько уверен в его возможной социальности, для Ванцзи до сих пор оставалось загадкой, хотя, технически, отчасти он был прав в своей трактовке. Следующие два дня Лань Ванцзи провёл почти полностью в библиотеке, но так и не нашёл никаких упоминаний об артефактах с подобными свойствами и настолько сильным эффектом, а в запретную секцию засесть возможности пока не было. Непонимание ситуации означало отсутствие хотя бы иллюзии контроля над ней, и это раздражало. Ночью по просьбе дяди он вышел на патрулирование. То самое, на котором в прошлом он повстречал Вэй Ина. И Лань Чжань не был уверен в том, что готов сейчас его видеть, что удержит себя в руках. И, конечно, до дрожи в кончиках пальцев хотел этого. Пускай пьет вино, дразнит, пусть нарушает все, мыслимые и нет, правила, главное — живой, ещё не переломанный жизнью, безумно яркий и ещё немного наивный. И сейчас Лань Ванцзи чувствовал, что не будет сердиться ни на какую болтовню, ни на какую шалость, чтобы только Вэй Ин был где-то здесь, смеялся чистым, не злобно-горьким смехом, дарил своё тепло всему миру. Он и не помнил, что эта ночь была настолько светлой и свежей, настолько звёздной. Должно быть, просто не обратил внимание в прошлый раз. Наконец, по уже известному Лань Чжаню сценарию, перед ним возник полуночный нарушитель. Оказалось, к такому невозможно быть готовым. Сердце болезненно сжалось, застучало в бешеном ритме, и только железный контроль над эмоциями помог не выдать уровень потрясения, не броситься вперёд, схватить человека перед собой и никогда больше не отпустить. Он Вэй Ину никто, он не имеет права. Поэтому застывает на несколько невыносимо длинных мгновений прежде, чем заговорить о запретах, надеясь, что голос не дрогнул ни на мгновение. Вэй Ин абсолютно неприлично шумит, возмущается, уговаривает, абсолютно восхитительно дерётся с ним на мечах, чего не было уже целую вечность. Лань Чжань украдкой поддается, он уже вырос, прошёл войну, уровень пусть и талантливого, но подростка, для него, конечно, уже низковат. Просто хочется продлить эти минуты. Лань Ванцзи в этот раз сосуд не разбивает, тщательно за этим следя. Немного нечестно, немного по-детски вот так вот играть. Но удержаться от соблазна решительно невозможно. А потом он даёт спокойно улизнуть, не ощущая жгучего раздражения, как в прошлый раз, а только светлое вдохновение и радость, пусть и замутнённую прошлой болью. Придерживаться до конца прошлого своего поведения было бы глупо, учитывая последствия. Несколько мучительных лет очень доходчиво показали цену страха сближаться и страха быть отвергнутым. Будь они хотя бы друзьями, он бы мог ему помочь. Вэй Ин мог бы его послушать. Будь они друзьями, бесценных воспоминаний, бусинами собранных в ладонях, было бы куда больше. О большем, чем дружба, Ванцзи и мечтать боялся. Но точно решил быть теплее, хоть и осторожно, понемногу. Даже если Вэй Ин действительно хотел лишь посмеяться над ним в своё время, он никогда не был злым, значит, на это можно будет повлиять. Лань Ванцзи впервые за много лет улыбнулся уголками губ, стоя под луной в полном одиночестве. Слишком тепло было в груди, где билось сердце и пульсировало золотое ядро. Он сделает всё, чтобы сохранить это чувство навсегда. В ту ночь он впервые за три года спал без кошмаров. На утро, как и ожидалось, Вэй Ин с компанией пришли в учебные помещения некоторое время спустя после того, как пришёл сам Лань Ванцзи. И большая часть подростков ощутимо напряглась. Вэй Ин тоже, но быстро взял себя в руки, любопытство победило здравый смысл, и, ничуть не извиняясь за произошедшее, юноша, как ни в чём ни бывало, поздоровался с ним с широкой улыбкой. Лань Чжань в очередной раз почувствовал себя незаслуженно счастливым человеком. И до неприличия влюблённым. Он сдержанно кивнул и отвернулся, боясь выдать своё смущение и поднимающуюся при виде живого и весёлого Вэй Ина радость. Тот на незатейливое приветствие, кстати, расцвел ещё сильнее, тормоша Цзян Чена. Тот слабо отбрыкивался и ворчал, что второй молодой господин Лань просто слишком вежлив и воспитан, а Вэй Усянь — бедствие ходячее, и пусть он больше не смеет раздражать второго нефрита и позорить клан. Лань Ванцзи немного прикрыл глаза, ощущая светлую ностальгию по вот таким вот старым Облачным Глубинам. По целым ещё семьям и улыбкам, не маскирующим боль. Не только у Вэй Ина, у всех окружающих людей, которые теперь настолько младше его, что в пору их в ученики брать. Если бы было какое-то дело, кроме вежливого интереса и лёгкой ностальгии. В класс вошёл Лань Цижень, оглядывая всех суровым взглядом. Началось первое занятие в Гусу для адептов дружественных орденов.