Augen auf

      Часы сменялись днями, а Россия оставался в плену Третьего Рейха. Хотя пленником в прямом смысле слова он не был, будто находился лишь под домашним арестом. По причине того, что республика не предпринимал никаких попыток сбежать, а, наоборот, не отпирался от общения с Осью, немец разрешил ему перемещаться по всему пятому этажу. Однако, русский тосковал по Белоруссии. Юноше очень нужно было навестить славянку.       — Рейх, ты не мог бы разрешить мне выйти из дома? — не один раз спрашивал светло-русый, когда они оставались с арийцем наедине. — Если хочешь, я могу пообещать, что вернусь.       — Что мне толку от твоего обещания? Пока я не заимею вещественный аргумент, заставляющий тебя оставаться со мной, ни на шаг не отпущу, — отрезал национал-социалист.       — Но я обязан сообщить сестре, что в порядке. Она, наверное, очень волнуется.       — Это единственное, зачем ты пойдёшь туда? — синеглазый кивнул. — Wirklich? А разве выдать Антанте часть услышанных планов — не первоочерёдная задача? — сверхдержава изогнул брови с насмешливо-злым прищуром.       — Ты же знаешь: я не хочу участвовать ни в каких заговорах. Тем более, кроме сестры дома меня ничто не держит, — перешёл на откровения триколор, отводя смущённый взгляд.       Всю жизнь сын СССР прятал чувства глубоко в себе и не позволял им отразиться на лице. Может, поэтому в свете его считали равнодушным. Только Беларусь и Казахстан видели истинную добрую и широкую душу, готовую всем помочь и поддержать. Однако, если того требуют обстоятельства, РФ приложит все средства, дабы встретиться с сестрой. Даже если это — откровения пред врагом всего человечества.       Нацистская Германия, к изумлению, не глумился и не осуждал Федерацию. Триколор всё чаще ловил себя на мысли, что с шовинистом он мог быть искренним. Немец сам высказывался ясно и прямолинейно. Поэтому пара могла долго обсуждать что-то, приводя всё новые аргументы и тезисы. В чём-то они соглашались, споря лишь по поводу гуманности. Мировоззрения стран, находившихся по разные стороны войны, сходились по слишком многим пунктам: примерно половине. Фриц не ожидал, что изменит своё отношение к наследнику врага. Теперь нацист желал иметь Россию как союзника, исходя из душевных качеств, а не только тактического преимущества.       — С чего же так? Разве тот, кто ценит семью, не будет стараться проводить больше времени с ней? — вопросительно склонил голову немец. Несколько светлых прядей прикрыли серо-голубой глаз.       — Я люблю их, но сейчас у нас небольшие разногласия, — сглаживал острые углы обладатель шапки-ушанки. — Подожду, пока всё не уляжется или не вернётся отец. Хотя ты же будешь использовать меня против него, да?       — Только если ты сам не захочешь сломить его, — презрительно ухмыльнулся Рейх. Республика нахмурился. Фриц пытается настроить его против родного отца. Будто он знает, какие напряжённые у них отношения. Не оставляет желание посеять зерно сомнения. Но Россия не предатель. Когда дело доходит до семьи и веры, диалог обрывается.

***

      Под вечер, когда чёрно-синяя темнота накрыла Лондон, юноша рассматривал бумаги. Они принадлежали Рейху. Дверь без стука распахнули. Страна мигом положил документ на стол, будто не прикасался к нему. К удивлению, на пороге стоял не ариец, а один из его людей. Он передал приказ Нацистской Германии следовать за ним. Русский без сопротивления спустился и сел в паромобиль. Недоверие и предчувствие опасности закрались в сердце. Ранее подобное не происходило, что наталкивало на мысль, что что-то здесь не так.       Наследника Союза доставили на окраину столицы к большому обветшалому зданию, явно давно заброшенному. Солдат, открыв дверь, повёл светло-русого к фюреру. Рейх, облокотившись о косяк отсутствовавшей двери, был увлечён своим занятием. Немец подбрасывал кинжал с зубцами на лезвии и ловил одной рукой. Когда подчинённый доложил, что доставил РФ, фриц резко обратил лицо к нему. Даже в темноте славянин увидел, как по-хищнически блестят его холодные расчётливые глаза. В них плескалась жажда, жажда крови. Блондин плотоядно ухмыльнулся:       — Russland, как думаешь, я планирую тебе навредить или нет? — сверхдержава задумчиво осмотрел своё оружие.       — Я не знаю это, — действия Нацистской Германии никто не мог предугадать. По идее, рассуждал триколор, он определённо нужен убийце живым, но не невредимым. Однако, они нашли общий язык. Их отношения были явно не враждебными, скорее, приятельскими, если не дружескими. Но маньяк оставался маньяком, никуда и никогда не девая свою натуру.       Рейх резко и быстро прижал Россию к дверному косяку, когда они остались один на один. От скорости Федерация не сразу уловил, что кинжал приставлен к его шее. Округлив синие глаза, он уставился на арийца. С приоткрытым ротиком молча ждал его дальнейших действий. Но не может же он так просто убить его?! Лезвие плавно спускалось вниз, не задевая ни кожу, ни ткань. Лишь близость металла ощущалась славянином.       — Ты передумал насчёт вступления в Ось? — ядовито произнёс хрипловатым голосом немец. Лезвие в сантиметрах от жизненно важных органов заставило бы любого сказать то, что хочет услышать хозяин оного. Но русский медлил с ответом. Для скорости нацист цинично втиснул колено меж юношеских ног. У диктатора было игривое настроение.       — Нет, не передумал, — выдал РФ, лишь бы садист от него отстранился. Фриц цокнул.       — Ты меня разочаровываешь, Russland. Благодари моё великодушие и что сегодня другие платят за то, что попытались воспрепятствовать моим планам, — ласково прошипел Третий, доставая из кармана чёрный шарф. — Повернись ко мне спиной, — РФ с сомнениями выполнил приказ. Он схватился руками за тёмную ткань, когда шовинист принялся завязывать ему глаза. — Мера предосторожности. — шепнул на ушко блондин, вплотную приблизившись к Федерации. Понятие чужого личного пространства для Рейха не существовало.       Национал-социалист повёл славянина на базу "Gewalt" так, как они всегда ходили. Таким образом русский должен был напрягаться меньше. Синеглазый полагался только на остальные органы чувств, когда они спустились, судя по всему, в подвал, если не ниже. Было холодно. Шаги чётко слышались в пустом пространстве, похожим на железную коробку. Послышался звук открывающейся двери, страну подтолкнули внутрь. Далее Рейх усадил Россию в довольно мягкое кресло. Но республика встревожился, когда его руки прикрепили к подлокотникам.       — Это для чего?       — Кара обрушится на несколько персон; не хочу, чтобы ты помешал, — погладил по голове, задевая локоны, выбивающиеся из-под ушанки.       Подросток нервничал. Добром это не кончится. В воздухе уже витал запах запёкшейся крови, хотя ничего ещё не началось. Вдали послышались знакомые голоса. Вскоре Японская Империя в компании Королевства Италия пришли к назначенному часу. Итальянец не опоздал только потому, что сопровождал японку. Он пытался завладеть её вниманием не только как союзника. Похоже, их ничуть не смутило положение русского, раз они ничего не сказали фрицу по этому поводу. Далее пришёл Чехословакия. Федерация уловил волнение в его голосе. Последним прибежал Третье Болгарское Царство. Мероприятие началось. В помещении только страны Оси, избранная рада.       Восточному славянину сняли повязку. Он поморщился от непривычного света. Привыкнув к нему, триколор принялся живо всё осматривать. Тем, кто убрал чёрную ткань, был болгарин, весело улыбающийся от перевозбуждения. Он стоял, облокачиваясь сзади о кожаное кресло русского. Оно было третьим и последним в ряду. Рядом восседал Рейх, деловито сложивший руки. Далее — строгая ЯИ в предвкушении взирала на… Синеглазый вздрогнул. Две страны с мешками на головах стояли на коленях напротив Оси. Их руки крепились к трём стальным столбам железными цепями. Одежда изорвана, на открытых участках кожи красуются синяки и багровые царапины.       Нацистская Германия с маниакальной улыбкой встал. Фриц подошёл к пленникам и сорвал с них мешки. Страны рвано вдохнули более свежий воздух. РФ знал, что они европейские, сомневаясь в именах. Ни девушка, ни мужчина не поднимали взора на немца.       — Герр Нидерланды, фройлян Бельгия, рад приветствовать вас на нашем рауте, — цинично пропел Третий. — Не будем медлить — приступим! Вы и так потянули время своей неуступчивостью.       — Рейх, вы получили то, что хотели. Наши территории принадлежат вам. Прошу, не совершайте того, что запланировали касательно нас, — сказал Нидерланды. Присутствующие увидели, что у него разбит нос. Вытекшая кровь осталась на лице. Под правым глазом синел фингал.       — Может, у меня теперь есть то, что принадлежит мне по праву. Однако, в кое-чём вы меня не удовлетворили. Бельгия, такого я от тебя точно не ожидал, не уж то жизнь ничему не учит? — фриц подошёл к девушке и резко взял за тёмно-блондинистые волосы, задирая голову: Зря ты оказывала такое рьяное сопротивление, снова, niedlich, — бельгийка сдавлено прошипела. Миловидное личико исказилось болью. Силы арийца хватило бы, чтоб вырвать когда-то красивые и шелковистые волосы с корнем. Немец ласково спросил: Где теперь твоя смелость?       — Не трогайте её, молю вас. Я повинен в том, что мы оказали вам. Мне и отвечать, — пролепетал голландец. Почему-то не у девушки, а у него слезились глаза. Шовинист презрительно перевёл бездушный взгляд на страну:       — Не беспокойтесь, вы поплатитесь оба, — сверкнув клыками, вернулся в своё кресло, чёрное, как его душа. — Достопочтенные союзники, правила таковы. Первое: оставить их в живых для экспериментов моих учёных. Второе: не особо заботиться о выполнении первого пункта. Люксембурга и Польши пока что хватает моим поданным. Ваши варианты, чем угостить гостей?       — Пиццу не дам! — воскликнул Италия, сидевший в отдалении от Оси за поздним ужином.       — Ничего ты не понимаешь, Королевство, — бархатным голосом молвила японка. — Предлагаю снять кожу, — у России и Чехословакии сердце ёкнуло. Пленники покрылись испариной от ужаса.       — А потом поджечь руки! — дополнил Болгария. — Давайте зажжём!       — Мерзостные подонки… — отчётливо прошептала Бельгия. — Лига не оставит ваши дела безнаказанными. Один раз такое уже случалось. Антанта. — голубой взор бесстрашно уставился на Рейха. — Она низвергнет твой диктаторский режим.       Мгновение. Ариец встаёт и с размаху заезжает сапогом по лицу девушки. Не очень чистая подошва проходится по тонкой коже, оставляя несколько царапин. Страна покачнулась на цепях и опустила кровоточащее лико.       — Не подходящая ситуация, дабы угрожать мне. Чехословакия, — окликает участника Оси, отстраненно стоящего у стены. — продолжишь? Возьми биту со стола. — Чех послушно подошел к столику, где располагались разные хитроумные приспособления и взял названный предмет. Он приблизился к бельгийке. Его движения были скованы. Глаза неуверенно бегали. Дыхание прерывалось. Он не хотел избивать её. Девушка посмотрела на него так, будто говорила:"Не совершай этого. Я же знаю, что ты не такой как они." Растянув улыбку, клыки которой блестели от слюны, Нацистская Германия ласково сказал: Приступай. Разве она не заслужила? Неужели и Англия имеет право остаться безнаказанным?       Фриц кладёт руки на плечи чеха и нашептывает ему на ушко, что не слышат остальные. После он возвращается в своё кресло, вальяжно облокачиваясь в предвкушении. Чехословакия сжимает биту, обречённо прошипев. Секунда. Чех, размахнувшись, ударяет по животу страны. Она сгибается пополам и отхаркивает кровь. После словак подходит к шокированному голландцу, у которого подрагивают зрачки. Орудуя битой, Чехословакия наносит удар за ударом по связанному и беспомощному Нидерланды. Европеец качается на цепях, стараясь спрятать лицо. Но чех беспристрастно выполняет приказ. Вскоре он прекращает истязать голландца. Отходит, ставит биту. Его плечи начинает трясти.       — Подойди сюда, — жестом зовёт блондин. Чехословакия, приобнимая себя одной рукой, стыдливо поднимает мокрый взор на арийца, стоя уже около его трона. — Молодец, я хвалю тебя, — Рейх аккуратно сажает обладателя кудрявых светлых волос себе на колени. Чех округляет глаза от таких действий. Нацистская Германия же располагает подчинённую страну со стороны фашистки. Немец бережно берёт словака за талию, придавая тому полулежачее положение. Это не составляет проблем — европеец чуть ниже идеалиста.       — По-моему мнению, вы неправильно с ней обращаетесь, — не даёт разразиться тишине Восходящее солнце. Она проходит мимо кровавого месива, что представляет сейчас верхняя часть Нидерландов. Не разорванная одежда — её клочья свисают с изувеченного красно-розового тела. Такой цвет придаёт избитая кожа и кровоподтёки. Японская Империя присаживается на корточки перед бельгийкой. — Она же девушка. С ней надобно обращаться нежнее.       Сердце в груди Бельгии больно сжималось. И не от одного единственного удара — от замолчавшего голландца, безжизненно повисшего на цепях. Лишь когда белая ручка японки прикоснулась к ключицам, страна вспомнила, что тоже является жертвой умалишённых маньяков. Самурай высвободила лезвие из эфеса. Страх покалывал все тело блондинки. Лезвие будто уже резало её на части, отделяя сначала фаланги пальцев друг от друга, а после ладони; по локоть и руку полностью в завершение. ЯИ направила остриё в грудь. Милитаристка разрезала ткань, оголяя тело Бельгии. Европейка зарделась со стыда. Ведь столько мужских глаз явно посмотрели на её достоинства. Девушка пискнула, когда азиатка принялась поглаживаниями изучать аккуратную грудь и впалый живот.       — Ух ты. Вот это да, — прокомментировал Болгарское Царство, с горящими глазами любопытно склонив голову набок.       — А ещё говорят, девушки асексуальны! — итальянец отвлёкся от трапезы ради такого зрелища.       — Я проверю, невинна она али нет, — белая рука спустилась ещё ниже. Бельгия тщетно пыталась отстраниться, шепча под нос, дабы они прекратили это и пощадили её. Она вздрогнула, приподнявшись, когда фашистка коснулась сокровенного. — Девственница, — вынесла приговор синтоистка. — Думаю, мы можем использовать её тело, — сверкнула глазками-очами-дьявола. Мужчины ухмылялись. — Давайте приготовим из неё котлеты?       — Co? — изумился Чехословакия, сидя на коленях у Рейха.       — Я предпочитаю растительную пищу, — задумчиво сказал шовинист, — но грех не попробовать побеждённую страну на вкус.       — No-no-no, я уже захотел оказаться внутри неё, а не наоборот! — расстроился Италия. Когда-то счастливое загорелое лицо стало серым и печальным.       — Ты бы не постеснялся сделать это при ком-то? — Россия подал голос. Тон будто вымаливал безразличного палача не отрубать голову очень близкого и родного человека.       — No, конечно. Я не раз участвовал в массовых мероприятиях, — хохотнул католик.       — Кто за представление эротического характера? — любезно поинтересовался нордист. Королевство и Царство подпрыгнули, подняв руки. Растянув оскал, наци кинул зигу. Чех последовал за диктатором. Япония осталась при своём мнении, вернувшись в кресло. — Wundervoll. Италия, приступай, — приглашающе указал на Бельгию, предоставляя её мужчине целиком и полностью.       — Нет, не обесчещивайте её! Молю вас, прошу, — по лицу когда-то деловитого голландца текли слёзы, кристальными ручьями исполосовавшие розоватые щёки. Он любил Бельгию. — Я сделаю всё что угодно! Мы выступим под вашим командованием против Антанты!       — Ты готов на всё? — презрительно спросил Нацистская Германия. Последовал кивок. — Встанешь на четвереньки, как собачка, и будешь послушно раздвигать ноги, когда я захочу иметь тебя? — Нидерланды шокировано замер, глаза чуть не вылетели из орбит. Ледяные серо-голубой взор требовал ответа, прожигая страну.       — Да… — понурив голову, дал ответ на вопрос европеец, предлагая себя фрицу.       — Во имя сохранения чистоты своего тела я не проникну в скот, — отрезал нацист с равнодушным лицом, отмахнувшись от голландца. Наци упивался картиной, как надежда в светло-голубых глазах затухает.       — Не унижайся, — не дала европейцу продолжить переговоры Бельгия. — Он нас всё равно не отпустит, — сказала страна. Тем временем Италия освобождал её от платья. — Нидерланды, — она улыбнулась сквозь потекшую слезу: я буду представлять, что это вы.       На щеках пары выступил румянец. Чувства голландца взаимны. Но как же поздно он познал это! Королевство, приготовившись, немного нахмуренно произнёс:       — Эй! Я люблю, когда женщина, которую я "люблю", думает обо мне! — он, поставив пленницу в удобную ему позу, грубо вошел в узкое лоно. Бельгийка разразилась криком. Звонким, как последняя трель умирающей птицы. Италия взял быстрый темп, заботясь лишь о своём удовольствии, что приносила бывшая девственница. Его сильные руки бесстыдно изучали хрупкое красивое тело, периодически возвращаясь к груди и сжимая её до посинения. Бельгии казалось, что её внутренние органы порваны. Кровь обильно текла из раны, становившейся всё более широкой. Страна не могла стойко сдерживать нахлынувшие слёзы, всхлипывая при каждом диком толчке. Итальянец действовал, как животное, страстно вбиваясь в неподатливое тело.       Россия отвернул лицо в сторону, зажмуривая мокрые глаза. По телу проходила дрожь. Его пробил озноб в помещении, где становилось жарко. Нижнюю часть тела сводила судорога, будто это его разорвали и насиловали. Внезапно костлявые пальцы обожгли прикосновением остренький подбородок. Нацистская Германия хищно взял его лицо и повернул в сторону Королевства и бельгийки:       — Не отводи взгляд, Russland! Это поможет тебе принять истину! Узри похоть и разврат, живущий в каждом из нас. Прими, что он — часть твоей сущности. Помнишь нашу прогулку? Ты насладился моими действиями и желаешь ещё раз ублажить себя!       — Нет, это всё неправда! Это только ваш, Оси, принцип!       — Was? Открой глаза, Россия! Мир прогнил, как и мы. Но нам, как понявшим лживость бытия, предначертано исправить его. Болгарское Царство, — обратился к вовсю прыгающему вокруг интересного действа соратнику. — Нанеси им на кожу мой символ. Окропи клинок их кровью, — фриц достал из кармана кинжал и передал болгарину. Страна Балкан взял его, как подношение Богам, и подошел к обливающемуся слезами, но неподвижному Нидерланды. Златоглазый, придерживая его за шею, рассёк избитую кожу. Холодный металл дошел до мяса. Голландец взвыл, когда на его груди очертилась свастика. Шатен с опаской приблизился к совокупляющейся паре. Он был из смелых, но у кого хватило бы храбрости подойти к распалённому итальянцу, только увеличившему темп? Болгария, закрыв Бельгии рот, вырезал ужасный символ. Его рука испачкалась в слезах и слюне, которыми давилась бельгийка от боли. Страна Оси вернул окровавленный кинжал хозяину.       Рейх отпустил Федерацию, дабы принять приношение. Плотнее прижав к себе немного испуганного чеха, он прошёлся языком по острию. Между хищными клыками натягивалась слюна, когда он приоткрыл рот, дабы лучше слизать кровь. Они теперь в полном подчинении. Жалкие вещи в руках диктатора. Ухмылка уродливо искривилась. Немец залился смехом. Как же он любит всех контролировать и унижать, заставляя ползать у его ног! Чехословакия обхватил шею нациста, чтобы не упасть от сильной вибрации — фрица трясло. Когда он успокоился, обладатель пышной причёски почувствовал, что в его упираются снизу. Он сглотнул, поняв, что изнасилование беспомощной страны завело блондина.       — Мистер Рейх, — тихо обратился к лидеру словак, смущенно ища куда обратить растерянный взгляд. — Если вы хотите, я могу… утолить ваше желание…       Жестокое и резкое лицо засияло в легком удивлении и усмешке. Немец прекрасно понял, что имеет ввиду подчинённая держава, покрывшаяся румянцем. Шовинист оценивающе оглядел юношу, как всегда одетого в костюм летчика. Нацистская Германия демонстративно облизнул губы и клыки мускулистым языком.       — Чехословакия, — ласково и мелодично прохрипел сверхдержава, очерчивая контур чужого лица указательным пальцем. — Приступай.       Ариец положил руку на плечо подконтрольной державы и помог ему спуститься на пол. Встав на колени перед нордистом, чех робко расстегнул ширинку фрица. Он служит Третьему. Он повинуется всем его приказам. Он доказал верность, избив до изнеможения Нидерланды. Он покоряется тому, кто взял его под своё крыло после предательства Англии. Чех неуверенно высвободил член выжидающего сверхдержавы и прошелся язычком по стволу. Национал-социалист начал поглаживать волосы союзника, как в одобрение, когда тот, посасывая, взял орган в рот. Японская Империя тем временем смотрела на изнасилование Бельгии итальянцем, как на спаривание животных. Четыре толстенькие нити были прикреплены к её пальчикам правой руки. Они уходили к платью в области пояса, а куда следовали дальше было известно одной японке. Ось получала удовольствие. Один златоглазый не мог хоть куда-нибудь пристроится. Он поочерёдно телепортировался в разные точки комнаты, наблюдая то за одним, то за другим действием.       — Болгарское Царство, можешь присоединиться к Италии. У бельгийки очень грязный ротик, — заметил проблему соратника постанывающий идеалист. — Каждый из моего альянса должен получать наслаждение.       — Пожалуй, я осчастливлю себя иначе, — неловко почесал щёчку пальчиком южный славянин. Католик так имел пленницу, что та перемещалась то взад, то вперёд по шершавому полу. Вид у неё уже был потрёпанный, еле живой. Болгария принялся за оставленную модником пиццу, почти невесомо сев на ноги Федерации. — Загораживаю?       От странного вопроса солнечного болгарина Россию передёрнуло. Он всё это время старался вжиться в кресло, став его частью. Тщетно пытаясь не видеть и не слышать мучения стран. Абстрагироваться. К тому времени блондин томно выдохнул довольный полустон. Немного задыхаясь, чех не знал, проглатывать ему сперму или можно выплюнуть.       — Это лишнее, — поощрительным тоном молвил Третий Рейх. Юноша благодарно воспользовался радушием диктатора. После немец дал тому платок. Обладатель светлой пышной причёски сначала вытер все последствия с формы и кресла предводителя, а после промокнул свой рот. Сверхдержава выкинул поданный платок на пол и усадил раскрасневшегося самого верного соратника обратно на колени. Вскоре Королевство тоже достиг пика наслаждения. Получив приятную судорогу, фашист кончил внутрь Бельгии. У девушки не было сил двигаться. Вся в кровоточащих ссадинах, ушибах и синяках, изнасилованная и обкончанная, она рухнула на жёсткий пол.       — Мне надобно привести себя в порядок, — итальянец подошёл к выходу из комнаты, только у двери спрятав своё достоинство.       — Подожди, — остановил хрипловатый голос. — Niederlande, так как Ось была любезна по отношению к Бельгии, вам следует отблагодарить её, — кивнул кареглазому Рейх. Тот впустил двоих поданных нациста, принявших освобождать голландца.       — Куда вы меня несёте? — воскликнул страна, когда они потащили его вон из помещения. — Рейх! Что произойдёт?! Бельгия!!!       — Нидерланды… — прохрипела заплаканным голосом блондинка, слабо протянув руку в его сторону. Нацистская Германия наступил сапогом на хрупкую кисть. Довольный оскал сиял на дьявольски беспощадном лице, когда двоих разлучили. Раз и навсегда.       — ЯИ, мы отведаем крови и мяса ягнят, — на лице Империи заскользила ответная ухмылка.       Светло-бирюзовые глаза Бельгии остекленели, словно душа покинула многострадальное тело. Дыхание почти прекратилось. Ей незачем больше жить. То, что ей было так дорого, исчезло и не вернётся вовеки веков. Но телом она была жива, хоть Третий Рейх убил её.