"Под мою ответственность"

Дни плена потянулись для орденского офицера спокойной, неспешной чередой. Он всегда чётко и дисциплинированно просыпался по утрам и являлся к завтраку, при этом его внешний вид был безупречен — костюм без единой морщинки, серебристые волосы уложены назад один к одному, открывая высокий лоб. Прайд всегда держался, будто на имперским параде. После завтрака он отправлялся на прогулку. Как правило, он совершал свои променады в полном одиночестве, но случалось, Камина сопровождала его, и тогда адепт-генералу приходилось собирать в кулак всё самообладание, чтобы оставаться хотя бы визуально надменно- безразличным. Порой они вели беседы на исторические и политические темы. А герцогиня была, оказывается, не так проста — несмотря на юный по сравнению с ним возраст, Камина Рау была прекрасно осведомлена о событиях, имевших место во времена заката Республики, причём, именно с сухими фактами, а не с их поздней интерпретацией имперской пропаганды, порой переворачивающей всё с ног на голову, чего уж скрывать. Прайду, естественно, крайне не нравилось такое бесстыдное и безжалостное обличение столь фанатично любимой им Империи, но в итоге таких споров у него просто заканчивались здравые аргументы в поддержку своей точки зрения, а Камина пользовалась фактами, которые вскрывали правду холодно и равнодушно, как нож патологоанатома. Срываться же на примитивные оскорбления генералу не позволяла офицерская гордость — он понимал, что если начнёт кричать или слишком даст волю эмоциям, то будет со стороны выглядеть хуже любого плебея, совершенно недостойное поведение для разговора двух аристократов. Он горько сожалел, что лишён власти, в прежние времена он за такой разгул крамолы в адрес Империи не моргнув глазом отправил бы дерзкую девицу в концлагерь. Но в руках его не было ничего, кроме подаренной самой же Каминой Рау трости. Физически же затевать драку он считал унизительным для себя, да и силы были неравны, мандалорка просто бы отправила его в нокаут. После прогулки следовал обед, который проходил, по обыкновению, в полном молчании и тем самым походил на некое причудливое торжество. Камина Рау всегда держалась за столом безупречно, выказывая лучшие манеры, достойные светских приёмов на высшем уровне в самом Императорском дворце на Корусанте. Прайд всё больше убеждался, что мандалорка не кривила душой, и её аристократические притязания были далеко не беспочвенны. После обеденной трапезы герцогиня обычно откланивалась и исчезала за закрытыми дверями своего кабинета. Что она делала там, было для адепт-генерала тайной за семью печатями. Одно он знал точно — она не играла на валакорде. Сам же Энрик Прайд любил украсить послеобеденное удовольствие тёплым душем. Иногда, но не часто, бережливо храня силы до того момента, как его телу становилось совсем невмоготу, он повторял интимную процедуру, впервые за долгие годы пережитую на второй день своего пребывания здесь. Это давало ему минимально необходимое облегчение и позволяло не сойти с ума. Удивительно, как он столько лет даже не задумывался о том, что пища может быть вкусной, вода — тёплой, а тело имеет какие-никакие потребности… Освежившись, он гулял либо ложился в постель и забывался в дрёме, и так до самого ужина. Вечерняя трапеза в его гостеприимной тюрьме была не менее сытной, чем обед. Прайд чувствовал подсознательно, что детство и юность Камины Рау были не самыми благополучным в аспектах комфорта и питания, поэтому она стремилась восполнить пробел сейчас, хотя делала совершенно не по-плебейски, не демонстративно, тихо, но очень добротно. Постепенно дом приобретал вид скромного, но вместе с тем богатого места обитания представителя высшего общества. Здесь не было присущей обогатившимся на войне нуворишам вычурности, блеска золота и прочих бросающихся в глаза украшений. Напротив, каждая его деталь была подобрана со вкусом и, несомненно, стоила немалых денег. Генерала всё больше и больше озадачивало, где Рау нашли источник финансирования. Несмотря на сугубо военную должность, адепт-генерал был сведущ в финансовых делах Ордена, хотя и презирал и Кантонику, и Беспин со всеми их жадными до золота обитателями. И делиться этими знаниями он не спешил. Стоило ему открыть рот — и полетит не одна корпорация, а их денежки окажутся в руках сопротивленцев. Он инстинктивно чувствовал, что пока его информация актуальна, его будут держать живым. Молчанием он оттягивал день выстрела в голову, хотя и сокрушался, что не может воспрепятствовать своей казни, кажется, неизбежной. Тяжёлые мысли иногда посещали его, но все страхи и угрюмость исчезали по вечерам с первыми звуками валакорда. Камина Рау явно выработала у себя привычку каждый вечер упражняться в музицировании — с каждым разом мелодии становились сложнее, герцогиня играла всё виртуознее. Становилось ясно, что она вызывает в памяти умения и навыки, спрятанные на дно разума за страшные годы войны. Как бы то ни было, Прайду нравилось погружаться в сон под приятные звуки музыкального инструмента и воспоминания о собственной юности на Альсакане, в кругу аристократов, друзей его семьи. Родители его иногда устраивали в семейном поместье балы и приёмы по разным поводам, и тогда юноша приезжал из Академии, чтобы присутствовать на них. В снах ему являлись красочные образы тех лет, толпы гостей в самых роскошных и феерических нарядах, танцующие пары и группы… Сердце назло разуму щемило в груди, ведь старый офицер считал, что изжил в себе прочие чувства, кроме долга Империи и Императору… Лето на Конкордии подходило к концу. Камина с гордостью рассматривала результаты своих трудов. За несколько месяцев непрерывных работ дроиды и живые рабочие расчистили обширные площади, успевшие превратиться в свежие газоны. Лишь в некотором отдалении от поместья чернел нетронутый лес, но и его Камина решила облагородить, превратив в лесопарк. Преобразования, учинённые герцогиней, не затронули поселение, в котором обитало загадочное мандалорское Племя. Адепт-генерал не рисковал заходить на их территорию, хотя и разузнал о них немало, например, о том, что они были почти начисто истреблены имперцами уже после разрушения Империи, но со временем и немалой помощью Камины и Тора Рау восстановили свою численность. Чем-то они напомнили старому орденцу Рыцарей Рен, разве что не поклонялись всякой чертовщине, как последние. В их кодексе и морали Прайд находил нечто, созвучное его собственным идеалам — уважение к оружию и силе, строгость к себе, неотступное следование правилам. Всё это было приятно дисциплинированному солдату, коим по сути был генерал Прайд. В отличие от поселения Племени, террасы он облюбовал и каждый день спускался туда для прогулок. В один день он обнаружил, что крупный грузовой корабль привёз во вновь построенный ангар не технику, но целый табун разных скаковых животных — кааду, варактила, фазьеров и орбаков. При виде последних возникли неприятные воспоминания — именно сопротивленческий десант на орбаках атаковал «Непреклонный», так, что гарнизон разрушителя, рассчитанный на отражение атак высокотехнологичного оружия, растерялся и не справился с задачей. Да, именно те проходимцы разбомбили капитанский мостик… Прайд нервно стукнул тростью по каменной дорожке. Он продолжал ходить с палкой, скорее по привычке, чем по необходимости — она не была ему больше нужна, как и термокостюм, который он втихую от герцогини с наслаждением выбросил неделю назад. Уколы также больше не требовались — Камина констатировала, что он был абсолютно здоров. Адепт-генерал осторожно подошёл к животным. Один из орбаков повернул к нему свою пугающую, увенчанную саблевидными бивнями голову. Прайд шагнул назад. Стоп! Орбаки тут совершенно ни при чём. Не стоит пускать в душу глупые страхи, которые недостойны последнего прыщавого кадета в академии, а тем более его, убелённого сединами генерала. Прайд протянул к носу зверя затянутую в перчатку руку. Животное настороженно посмотрело на него, но медленно обнюхало ладонь и ткнулось в неё, оставив на искусственной коже мокрое скользкое пятно. — Вы поосторожнее с ними, — предупредил погонщик-родианец. Госпожа Рау всего два дня назад выкупила этих бедных зверей из живодёрни Канто Байт. Их истязали и запугивали, они могут быть агрессивны к людям. — Смысл? — удивился адепт-генерал. — Их прежний хозяин просто купит новых. — Вряд ли у него возникнет желание. После завершения сделки госпожа Рау, узнав, что прежний хозяин делал с этими животными, лично ослепила его, изувечила ему лицо клеймом и отрезала язык. Прайд повёл бровями. До таких изуверств и сама Фазма не додумалась бы. — Не знал, что она способна на такое. — Вы не знаете, у какого садиста она выкупила животных! Вы бы его убили на месте госпожи Рау, она ещё смилостивилась над ним. Адепт-генерал слегка удивился. Хотя, по сути, чему удивляться? На войне любое существо превращается в убийцу, сам он уничтожал противников Империи и Ордена без всякой жалости. Но, пообщавшись с Каминой лично, он знал и другую её сторону — ту, что проявляла себя в заботе о нём на Камино, в вечерней игре на валакорде. Камина Рау была как прекрасный обоюдоострый меч — смертельно опасный, когда на то была необходимость. В раздумьях он вернулся в дом. Уже вечерело, близилось время ужина. Прайд решил скоротать время на мягком диване в холле, около лестницы. Устало опустившись на него, он меланхолично разглядывал ярко-оранжевый закат сквозь полупрозрачный голубой камень — окно в правой стене было выстроено не из транспаристила, а из обтёсанного до правильной формы прозрачного кристалла неизвестного минерала, что придавало как интерьеру, так и экстерьеру дома своеобразную изюминку. За спиной глухо завывал вентиляторами домовый сервер. Из кухни доносились свистки и щелчки бытовых дроидов. Словно статуи, дежурили на посту охранники из Племени. — Адепт-генерал Прайд! — услышал мужчина знакомый, ставший по-хорошему привычным голос Камины Рау. — Я жду вас к ужину. Конечно! Наверное, он задремал, здешняя размеренная жизнь не идёт на пользу самодисциплине. Чётким армейским чеканным шагом Прайд отправился в столовую. Камина уже ждала его, но трапезу не начинала. Только когда генерал присоединился к ней, она взялась за приборы. — Я заметила, вы осматривали мои новые стойла. Хочу добавить, что для каждого животного выстроен отдельный загон с поддержанием типичного для него микроклимата. Пищу для них мы тоже подобрали соответственно их виду. И Мариду наверняка рассказал вам, как эти животные попали сюда со всеми подробностями. Смею заметить, я порезала их предыдущего владельца, только потому что он не перестал бы мучить животных и только после завершения сделки. — Я знаю. Вы можете быть опасны, как Кайло Рен, — без страха, сухо констатировал генерал. Мандалорка вовсе не собиралась оправдываться, но пришлось ответить: — Иное не остановило бы его. Я не хотела увечить его, но пришлось. Камина нервно отпила из бокала. Она явно смутилась, отлично, самое время. Прайд решился задать давно назревший вопрос: — Госпожа Рау, в вашем владении этот дом, поместье, роскошные конюшни, животные со всей Галактики. Откуда у вас финансы на всё это? Мандалорка мигом прогнала с лица тень смущения. Прайду не удалось застать её врасплох — по выражению лица он прочёл, что она ожидала от него подобного вопроса. И у неё был заготовлен для него ответ. — Плодотворное сотрудничество с Сопротивлением. Спасибо вам, адепт-генерал. — Но я не сказал вам ни слова из той информации, которой владею о финансовой поддержке ситхов крупными промышленниками, — орденец напрягся всем телом. По позвоночнику пробежал неприятный холодок, инстинктивно он сжал кулаки и стрельнул в герцогиню гневным, а равно и испуганным взглядом. — Вы сказали уже достаточно, — Камина продемонстрировала Прайду его шифроцилиндр. — Старомодные носители информации самые надёжные. Дешифровка содержимого на мощном компьютере, разблокировка ситхских кодировок отняли много времени. Но усилия стоили результата. Победным жестом она вручила носитель прежнему владельцу. И без того бледный, Прайд стал белым как лист бумаги. Он отложил шифроцилиндр и гордо расправил плечи. — Теперь вы можете беспрепятственно меня расстрелять. У вас нет необходимости оставлять меня в живых. Всё и так в ваших руках. И в руках сопротивленцев, как я вижу. Беспрепятственно отдавайте меня на расстрел — я не стану просить помилования у плебеев со дна Галактики, — губы скривились в гримасе отвращения и тщетной злобы. — Если на капитанском мостике флагмана правят бывшие кухарки и шахтёры, то таким, как я, там по определению нет места. Герцогиня величавым жестом взяла бокал красного вина. Прайд сожалел, что не мог сделать так же — после операции его организм совершенно не переносил алкоголь. — Этого не произойдет, если вы не станете покушаться на наши жизни. Я вам это говорила в самом начале, повторю снова, если вы забыли, — словно не замечая его ярости, ответила госпожа Рау. Уточню, что Сопротивление о вас не знает. Источник нашей осведомлённости им доподлинно не известен. Хочу вас уверить — вы можете не ждать своей смерти, если не проявите агрессию к нам. Более того, я в ответе за вашу жизнь, адепт-генерал Прайд. Орденец чуть расслабил мышцы лица, но не утратил хмурого вида. — Ваша озабоченность моей безопасностью не может не остаться без внимания. Тот факт, что вы не желаете выдавать меня, также не укладывается в рамки привычной мне логики. Возможно, вы придерживаете меня как шулерскую карту во время партии в сабакк, чтобы потом выложить на стол? — Считайте как хотите, — недовольно бросила Камина. — Чтобы не мучиться догадками — предположите, что вы одновременно отбываете срок в тюрьме элитного класса и скрываетесь от галактического правосудия. Поверьте, вашим бывшим коллегам, тем, кто попался, сейчас намного хуже. Камина продолжила, как ни в чём не бывало, принимать пищу. Адепт-генерал, шокированный своим поражением и ещё больше — гарантией жизни со стороны мандалорцев, долго не мог проглотить ни единого куска. Наконец, с усилием он влил в себя стакан киселя из молока тала-сирен. За окном раздался вой двигателей садящегося звездолёта. Генерал безошибочно определил по звуку «Путеводную звезду». Камина также отложила приборы и откланялась: — Прошу прощения, адепт-генерал, мне необходимо встретить брата. Она покинула столовую. Прайд доел свой ужин в одиночестве и меланхолично измерял шагами расстояние от угла до угла кухни, переходящей в гостиную. Пользуясь моментом одиночества, он решил оценить архитектуру и планировку своей необычной тюрьмы. Первое, на что он обратил внимание — явное отсутствие эвакуационного выхода, за исключением небольшого технологического люка здесь, на кухне, ведущего на задний двор. Впрочем, мандалорцам для отступления, если таковое и случалось, не нужны стены. Транспаристиловые окна легко поддавались выстрелу бластера. Для хозяйственных нужд, как приметил генерал, существовала раздвижная крыша — под ней вполне мог скрыться небольшой звездолёт. Гостиная ему нравилась, пожалуй, даже больше, чем его комната — очень уж напоминала она его рабочий кабинет на «Непреклонном». Но там не было очага с жарким пламенем и мягких диванов, которые он вынужден был признать весьма уютными. Изначально ему не нравилось, что гостиная была соединена с кухней, и позже он приметил, что эта проблема решалась мощной перегородкой из защитного поля. Адепт-генерал смирился с чувством, не то, чтобы привязанности к этому дому, но приятия его как места вынужденного пребывания, может быть, на все оставшиеся ему годы. Он попросил у дроида бокал чего-нибудь безалкогольного. Слуга вернулся из кухни с кувшином компота из местных ягод. Примитивно, но лучшего ожидать было нельзя. Сидя на диване у огня, грея руки, адепт-генерал медленно смаковал чуть кисловатый вкус. За окном вечерело, в мысли невольно заползала некая грусть… — Адепт-генерал! — услышал он непривычно тихое обращение к себе и резко обернулся. На пороге гостиной стояла Камина, а позади неё горой высился Тор Рау в своей бескаровой броне, но без шлема. В их компании был и третий участник — Прайд мельком глянул на него. Это был также мандалорский воин, в полной броне, но нетипично ниже ростом. По форме шлема было понятно, что воин был женского пола. — Я вас слушаю, — негромко, но нарочито строго отвечал он, отставляя бокал на поднос. — Прежде всего — позвольте представить. Антела Довин. Адепт-генерал Энрик Прайд. — Очень приятно, — отвечала Антела, снимая шлем. По её раскосым карим глазам и чёрным как смоль волосам генерал понимал, что девушка не принадлежала к числу родственников герцогини. — Антела — невеста Тора и член клана Рау, поэтому пусть вас не беспокоит тот факт, что ей о вас известно, — словно читая мысли, поспешила развеять его тревогу Камина. — Мы собираемся устроить небольшое застолье. Если пожелаете, можете к нам присоединиться. Прайд совершенно не был голоден, но, поймав себя на мысли, что за месяцы плена местная кухня весьма ему полюбилась, а также не находя причин отказать столь любезному приглашению герцогини, кивнул: — Разумеется, — он подошёл к столу, но сесть позволил себе только после мандалорцев, признавая своё второстепенное положение. Дроиды принесли лёгкие закуски, вина и безалкогольные напитки — специально для Прайда. Трапеза началась. Первой к нему обратилась Антела: — Генерал Прайд, вы застали ещё доимперские времена. Если возможно, пожалуйста, расскажите, что вы помните! Орденец не ожидал такого вопроса, тем более, от юной девицы. Немного помедлив и отерев губы салфеткой, он начал разговор: — Вообще я помню немногое — мне было всего семь лет, когда возникла Империя. Но я неплохо помню родительское поместье на Альсакане… Камина делала вид, что не обращает особого внимания на повествование генерала, но на самом деле ловила каждый звук его негромкого, во многом приятного голоса, а также украдкой бросила взгляд на его лицо. В голубых глазах сейчас не читалось типичного высокомерия, скорее, они выдавали его расслабленность, покой внутри и явное удовольствие от собственных воспоминаний. Он ни разу не посмотрел на неё, и это приносило герцогине некоторое облегчение — он не замечал, как она старалась видеть каждое выражение лица, каждый взмах коротких, но густых ресниц… Перед ней предстал тот самый Энрик Прайд, которого она долго и терпеливо выхаживала на Камино, не знавший ещё, кто она на самом деле. Мандалорка ощутила предательский укол под грудной клеткой, вспоминая, как там, в медицинском центре, можно было не заставлять себя быть суровым воином, даже в речи и манерах сохраняя жёсткость. Почему же нельзя вести себя так же сейчас? — … Я не посрамил свой род и доказал в местной Академии, что могу быть лучшим! — заявил генерал в конце речи и гордо расправил плечи. — Вам придётся признать, что имперские войска было крайне сложно победить. Даже когда победа, как вам казалось, была у вас в руках, мы смогли скоординироваться и нанести вам сильный удар. Вспомните Хосниан Прайм. Вспомните — в глазах генерала сверкнули ледяные искры — Киджими. Но Тор лишь кивнул в ответ. — Да, мы уважаем вас как сильного противника. Нам многое предстоит перенять у вас. Поскольку главные ваши секреты всё равно раскрыты, думаю, вашей чести не повредят периодические советы, которые вы будете давать новому правительству Галактики. Конечно, нашими руками и без упоминания вашего имени. Адепт-генерал поморщился, словно кто-то царапнул иглой по транспаристилу прямо у него над ухом. Страшно не хотелось признавать поражения. — Вы победили, а победителей не судят, — молвил он, потирая запястья. Камина не заметила брошенного им в её сторону мимолётного взгляда. — Стало быть, я вынужден подчиняться силе. Я буду давать советы в тех рамках, что сочту нужными. Если я о чём-то умолчу, это намеренно. — Мы принимаем такие условия, — вставила Камина. — И надеемся на сотрудничество. Воспользуйтесь вашим компьютером, адепт-генерал. На этот адрес — Камина включила голограмму на комлинке, где высветился определённый набор букв и цифр, — будете отправлять ответы на интересующие нас вопросы. — А если я отправлю дезинформацию? Вы ведь не настолько наивны? — внезапно с издёвкой молвил Прайд. — Не наивны. И мы сумеем распознать подлог, — герцогиня приблизилась к пленнику, упёрлась руками в стол и вызывающе-грозно кольнула его взглядом. — Открою вам секрет, адепт-генерал Прайд: у меня подсознательное чутьё на фальшь. За это качество меня и ценят как разведчика. Орденец сощурил глаза и, забыв про остальных присутствующих в столовой, угрожающе спросил: — Как мифическая Сила, значит? Я знал таких, вам не запугать меня своими архаистическими верованиями! Взгляд мандалорки смягчился. — Считайте как хотите. Я просто чувствую ложь. Грациозно она отошла от стола и заняла место в его торце, у окна. Совершенно непринуждённо, словно ничего неприятного не произошло, она взяла приборы в руки и приступила к ужину. Адепт-генерал оценил такое поведение по достоинству — каменная выдержка и вместе с тем такой взрыв эмоций был способен убедить кого угодно. Управляемый хаос — так бы он охарактеризовал Камину сейчас. Он приметил и то, что Тор и Антела в этот момент безмолвно наблюдали за происходящим и не смели вмешаться в разговор. Значит, именно Камина Рау здесь лидер. И он также лидер — по крайней мере, по складу ума. Две силы. А там, где присутствуют две силы, рождается противостояние. Ситх разберёт, отчего, но ему нравилась ситуация, в которой он оказался. Больше он не препирался с мандалоркой на словах, лишь обменивался с ней острыми, хлёсткими как разряды электрохлыста, взглядами. Под конец трапезы, когда дроид уже убирал со стола посуду, он ещё раз посмотрел на герцогиню. Ему показалось, или нет? — её ярко-бирюзовые глаза весело смеялись! Она что, играла с ним всё это время? В полном эмоциональном смятении адепт-генерал, не до конца контролируя себя, отложил салфетку и встал из-за стола. — С вашего позволения, господа, я откланиваюсь, — сумел произнести он и торопливо покинул столовую — подальше от ярко-бирюзового взгляда, пронзающего душу и терзающего её, будто хищник, играющий с добычей. Не то в страхе, не то в раздражении, он ворвался в комнату, бросил трость и пиджак на кровать и, сев за стол, схватился за голову. Все прочие мысли, всё самообладание рухнуло, как сбитый сопротивленцами «Непреклонный» над Экзеголом, разлетелось на части, как ситхский флот. Не помогало ничто, даже ледяной душ не смог остудить бурю эмоций, разыгравшуюся в его душе. Он с раздражением отключил свой комлинк, выдернул штекеры компьютера и в сердцах разбил на стене камеру видеонаблюдения. Не находя себе места, он бессильно опустился на кровать и сжал руками голову, будто силясь раздавить себе череп. Что с ним такое творилось? До недавних пор всё шло более-менее гладко, ничто не смело разрушить его контроля над собой. Даже проигрыш на Экзеголе не наносил ему столь сильного эмоционального удара, а один лишь взгляд мандалорки вывел его из себя! Почему? Отчего? Тысячи вопросов роились в сознании. Почему именно она? Зачем она так? И, главное, почему сейчас у него так бьётся сердце, хотя совсем не больно? Прайд нашёл в себе силы активировать комлинк и запустить сканирование состояния организма. Искусственный интеллект определил его как сильнейшее эмоциональное напряжение, как следствие учащённый пульс и дыхание, но здоровью его ничто не угрожало. Адреналин, будь он неладен… Орденец глубоко вдохнул, выдохнул, растянулся на постели в полный рост и закрыл глаза. Стресс стал потихоньку отступать, но прежний покой так и не вернулся. Словно цунами нахлынуло на берег, потом откатилось назад, но не бесследно. Что-то оно оставило внутри, и Прайд почему-то боялся понять, что это. За стенкой вновь зазвучал валакорд — почему-то Прайд был несказанно рад этой мелодии, она подействовала на него, словно глоток воды на испытывавшего жажду. Боясь вздохнуть, он внимал звукам музыки, и в душу возвращался приятный покой — но не прежнее каменное равнодушие, а нечто иное, лучше. К такому итогу он пришёл, когда мелодия смолкла. Время было позднее, но спать генералу совсем не хотелось. Набросив пиджак на плечи, он решил прогуляться. Немного помедлив у выхода, он отомкнул замок двери чип-ключом. За дверями царила почти абсолютная тишина. Прайд прошёлся по всему периметру балюстрады второго этажа и остановился у окна с северной стороны, выходящего на долину. Сейчас на горизонте расстилалась густая чернота, рассеиваемая лишь цепочкой светильников на придомовой лужайке, да далёкими огнями поместья Тора Рау, раскинувшегося в долине, за лесом. Лёгкое движение в полумраке привлекло внимание адепт-генерала. Он увидел Камину, но не в одиночестве — она вела в поводу крупного фазьера. Клеймо на бедре животного гласило «Хотская штучка» — значит, оно было одним из тех, кого герцогиня выкупила у изувеченного ею рабовладельца. Сейчас зверь покорно, но без понукания, шёл за женщиной. В полумраке не было видно лица, но по жестам и позе адепт-генерал предположил, что на душе у неё было отнюдь не мирно. Даже мелодия валакорда сегодня звучала как-то тревожно. Чего страшится Камина Рау? Уж наверняка не смерти — такие бойцы, как она, ради своих убеждений без оглядки бросятся под выстрелы. Сам Прайд уважал мандалорку за это качество, удивительным образом комбинирующееся с эталонной аристократической внешностью и манерами, достойными высшего общества Корусанта. Ладонь адепт-генерала коснулась холодного транспаристила. Он поймал себя на мысли, что хотел бы бесконечно наблюдать то, что видел — не касаясь стремян, Камина на одних руках подтянулась к седлу, изящно вскинула ногу и оседлала фазьера. Она не спешила пустить животное в галоп и вместо этого позволила ему неспешно нарезать круги шагом под окнами дома. Прайд мельком подумал — уж не ради него ли она старается? Да нет, отмёл он от себя слишком смелую мысль. Впрочем, это и неважно — главное, ничто не мешало ему сполна наслаждаться зрелищем. Когда Камина подхлестнула «Хотскую штучку» и исчезла в ночной тьме, он разочарованно вздохнул и отправился в свою комнату. Ему предстояла долгая бессонница в попытке разобраться в собственных чувствах…