— 15 —
Лагерь Читаква кажется странно пустым, когда Риса ведёт их к защищённому от ангелов бункеру. — На самом деле это не бункер, а просто хижина, — объясняет она. — Хотя мы никогда не думали, что будет повод его использовать. Только не после того, как ангелы ушли. Они пересекают центральную улицу, и Риса кивает цыпочке, снимающей одежду с верёвки. — Привет, Андреа. — Привет, Риса. Привет, Дин. Дин ей кивает. — Привет. — Он пытается выглядеть мёртвым внутри и уверен, что у него получилось. Когда они проходят между двумя бараками и больше никого не встречают, он ускоряет шаг, чтобы догнать Рису, и бросает на неё вопросительный взгляд. — А где… все остальные? — Хм? О, на обеде, полагаю. — Она показывает на здание вдалеке, которое трудно разглядеть сквозь смог. Однако оно выглядит больше остальных бараков; достаточно высокое, чтобы Дин мог различить его силуэт на фоне серого неба. — Это столовая. Там хранятся основные запасы продовольствия в единственных работающих холодильниках. Недельные пайки разносят в двенадцать часов каждый вторник. На индивидуальные раздачи каждый должен прийти сам. Пока она это говорит, из двери неподалёку шаркающей походкой выходит пара лет пятидесяти пяти. Они несут кучу пустых пластиковых контейнеров. — Доброе утро, Риса. Кастиэль, — добродушно говорит женщина, когда их пути пересекаются. Она отводит взгляд от Дина, прежде чем добавить: — Доброе утро, Дин. Как будто ему мало причин нервничать. Риса даёт им знак продолжать идти, и через несколько секунд в поле зрения появляется кирпичная хижина. — Хорошо… вот он. Он гораздо меньше, чем Дин предполагал изначально, и он думает, что в нём раньше, скорее всего, хранили туристическое снаряжение или вроде того. Тут только одно окно, и оно заколочено досками. Они не могут туда ворваться, стреляя из пушек; Дин знает, что это плохая идея, если только он не хочет напугать будущего себя, который уже и без того слишком очевидно взбудоражен присутствием Сэма. Им нужен более тонкий подход, что-то такое, что позволит немедленно контролировать ситуацию без какого-либо риска причинить вред Сэму. Дверь выглядит хлипкой и едва держится на петлях — вероятно, потому, что нет никакой причины устанавливать серьёзные физические барьеры, если она и так сильно защищена. Настоящая проблема, безусловно, заключается в том, как сбить с толку его двойника, когда они войдут. — Кас. Ты можешь заглянуть внутрь? Чем ближе они подходили к строению, тем всё более больным и менее довольно пьяным выглядел Кастиэль. Он смотрит на Дина с растерянным, мутным выражением лица. — Нет. Дин поворачивается к Рисе за мыслями, мгновенно отказавшись от этой идеи, но затем… — Но здесь что-то… — Кастиэль прикрывает глаза, как будто из здания исходит яркий свет, что смешно, учитывая постоянную пелену облаков, которая, видимо, пришла вместе с Апокалипсисом. — Что? — Я не… уверен. — Почти невозможно определить тон голоса, которым Кастиэль произносит эти слова, но от него каждый волосок на затылке Дина встаёт дыбом. — Что, Кас? — Думаю… это похоже на… Дин считает до десяти и, когда Кастиэль всё ещё никак не закончит ёбаную фразу, толкает бывшего ангела в руку, достаточно сильно, чтобы Кастиэль споткнулся. — Похоже на что?— 16 —
— Сэм, — говорит мужчина. Мужчина, который не Дин. Не совсем. Разве что. — Я. Ладонь на ноге заставляет Сэма думать об отпечатке руки на плече Дина, и на одну безумную секунду Сэм представляет, что после всего этого на его плоти тоже останется нечто похожее. На мгновение он представляет, как показывает Дину свой отпечаток, но не говорит, откуда тот взялся, позволяет ему увидеть доказательство глубокого и интимного прикосновения, а затем заставляет Дина гадать, кто это сделал. Это было бы мелочно, жестоко и до боли приятно. — Сэм. Голос будущего Дина теряет прошлое отчаяние и становится каким-то нерешительным, удручённым. — Эй, всё в порядке, Сэм. Дыши. Прости. Дыши. Не… не бойся. Будущий Дин смотрит на Сэма как на испуганную лошадь и движется медленнее, откидываясь назад — и рука, клеймо, то, что должно было их уравнять, — рука ускользает. Сэм больше уже не двигается с дьявольски ловкой скоростью мышц, качающих сверхъестественное топливо, но его рефлексы всегда были превосходными. (Хорошая реакция, восхитился во Вторник Дин с глазами как блюдца… прежде, всё это было прежде; прежде, чем Сэм его подвёл и Дин отправился в Ад и забрал с собой их связь; прежде, чем Дин вернулся искалеченный и с чувством невыносимой вины, и бесился, и отказывался принять помощь; прежде, чем он вернул искалеченное разрушенное чувство, которым назвал свою любовь к Сэму, и использовал его как оправдание всему, что сделал неправильно, в том числе и его вполне обоснованному недоверию к младшему брату… прежде, чем они выпустили Люцифера из клетки.) Сэм ловит его руку до того, как она станет недосягаемой, и слепо, не думая, кладёт обратно. Он дышит тяжело, безумно, как от волнения, как от сердечного приступа. Будущий Дин выглядит обеспокоенным. — Сэмми, что ты?.. Сэм бросается вперёд и прерывает его поцелуем. Звук, который Дин издаёт, когда Сэм отстраняется, был бы таким же, ударь он Дина в живот. — Сэм, — выдыхает он. — Сэмми, что… — Его руки парят в воздухе над плечами Сэма, словно он боится прикоснуться. После всего, что случилось с тех пор, как Захария послал их сюда, после того, как их преследовали зомби, их вырубили и держали в плену, после того, как они были сбиты с толку, напуганы и полностью во власти этого человека, Сэм внезапно чувствует себя могущественным. Это почти напоминает ему пьянящее чувство, которое он испытывал в детстве, железную уверенность, что Дин сделает буквально всё, что он попросит. Прежде. Но это сейчас. И в этой версии «после» есть версия Дина, который отчаянно нуждается в любом кусочке Сэма, который может получить, что Сэм мог бы… дать ему. Сэм недоверчиво думает: «Он сделает всё, что я захочу» — и снова подаётся вперёд. Он прав. Будущий Дин сдаётся после смехотворно короткой секунды. Он баюкает лицо Сэма в ладонях и, кажется, целует в ответ всем своим телом, жадно глотает всхлипывания Сэма. Когда Сэм кусает его нижнюю губу, чтобы почувствовать, как она припухла, будущий Дин позволяет ему; когда Сэм проводит губами вдоль челюсти Дина, чтобы сделать то же самое с мочкой уха, Дин только резко дышит и позволяет ему. Он позволяет Сэму делать всё, что тот хочет. Всё, что Сэму нужно сделать, — это притвориться, что он не слышит, когда будущий Дин задыхается: «Что… что я с тобой сделал, а? Боже, что я?..» Он может просто вонзить зубы в челюсть у уха Дина и зажмуриться. Он может позволить себе потеряться в эгоистичном, пьянящем чувстве, которое возвращает его к началу, и целовать этого Дина, пока в разуме не останется места для страха. — Сэмми, что?.. что я сделал?— 17 —
Перемена происходит внезапно. Кастиэль вскидывает обе руки, как бы говоря: «Тише!», а потом в самом деле шикает на них, когда проносящийся ветерок шуршит пустым пластиковым пакетом в нескольких футах от него. — Мы ничего не… — начинает было Риса, но бывший ангел уже направляется к двери хижины. — Что-то не так, — хрипит он и держится рукой за кирпич, как будто испытывает невидимые обереги. — Что-то такое, чего не должно… происходит то, чего не должно было случиться. Он оборачивается и через плечо смотрит на Дина. — Дин. Это происходит с Сэмом прямо сейчас. Дин мгновенно срывается на бег и врезается в дверь. Его отчаянная инерция несёт в себе столько силы, что дверь не просто открывается — она срывается с петель и с грохотом падает на пол, сотрясая барабанные перепонки. Первое, что он видит, — это близость. Когда его взгляд застывает на двух фигурах, сидящих на краю матраса, единственное, что его мозг, кажется, в состоянии обработать, — это факт, что его клон и Сэм делят слишком маленькое пространство. При виде этого зрелища каждая клеточка его тела бунтует. Никому, кто представляет угрозу, не позволено находиться так близко к Сэму и жить. Он уже мчится к мужчине со своим лицом, когда до него доходит, что делает Сэм. Нет. Нет, что делают с Сэмом. Глаза не накрывает красная пелена. Перед глазами не белеет. Когда Дин в этой стадии борьбы, когда он так близко к убийству, единственный цвет, близкий к описанию его душевного состояния, — чёрный. Он превращается в какое-то оружие, во что-то больше похожее на машину, чем человека, и всё, что он собирается делать, — это причинять боль. Они отстранились друг от друга, когда он ворвался, и Сэм что-то бормочет, но это только детали. Дин идёт убивать. Риса дала ему один из своих пистолетов, и он воспользуется прикладом, чтобы раскроить череп будущему ему, а затем хладнокровно проследит, чтобы туда попали по крайней мере десять пуль. Он напичкает мозг пулями, он превратит его в кашу… Во всяком случае, таков был план. Но он забыл, с кем сражается, и будущий «я» двигается быстро; парень уклоняется от первого удара и уворачивается, чтобы избежать второго, пинает Дина в колено, чтобы сбить его с ног, прежде чем тот попробует ударить в третий раз. Вслед за их борьбой вспыхивает хаос; Риса ворвалась за ним в хижину, кто-то кричит… — Дин, прекрати! — Дин! — Нет! Хватит! Он всё равно пытается одолеть тело своего двойника, несмотря на пистолет, который направила на него Риса (и смутно осознаёт тот факт, что она, вероятно, предполагала, что он усмирит её командира, а не убьёт его). Но нет никаких слов, которые он мог бы сказать, нет ничего, что он стал бы объяснять этому монстру. Ему плевать, что будущий он может быть одержим или что его душу высосали прямо из тела; технические детали не имеют значения… — Дин, прекрати! По какой-то причине крик Сэма замедляет его на миллисекунду. Рисе не хватает этого времени, чтобы выстрелить, а будущему Дину — попробовать вырваться. Но для умелой руки этого достаточно, чтобы схватить и ловко скрутить его запястье, пока он с грохотом не уронит пистолет. Пистолет сразу же отталкивают куда-то в сторону, и он чувствует за спиной присутствие Сэма, угрожающее. — Сэм… — Я сказал, прекрати, — пыхтит Сэм. Он стоит прямо за Дином, но перед Дином тот самый человек, который посмел прикоснуться пальцем к младшему брату. Будущий Дин смотрит на него с таким несдерживаемым презрением, что оно становится почти диким. Дин чувствует, что вполне способен ему соответствовать.— 18 —
Сэм знает линию плеч Дина и мог бы посвятить абзацы и страницы расшифровке их разных поз и тому, как они соотносятся с эмоциями Дина. Дин сейчас на волосок от убийства. Даже без пистолета (как будто Дину был нужен инструмент, чтобы убивать монстров) Дин просто стоит на месте только потому, что ещё не закончил обрабатывать новый курс действий. Сэм подозревает, он, вероятно, ещё не настолько замедлился, чтобы задуматься о том, что же его так взбесило, но это единственное, что может его остановить. Размышление. — Дин, — снова говорит Сэм, изменяя голос так, чтобы вывести Дина из этого состояния. — Дин, я в порядке. Он не совсем уверен, что говорит правду. Он в порядке? Будет ли он когда-нибудь в порядке? Призрак губ другого Дина влажно и отчаянно прижимается к губам Сэма, когда он снова говорит, но в этом ли причина, по которой он хочет, чтобы их похититель жил? Неужели он только что поставил крест на здравомыслии, уступив тому, в чём отказывал себе всю свою жизнь? — Дин, посмотри на меня. — Это не приказ, а умоляющая просьба. И именно последнему Дин подчиняется, когда речь заходит о Сэме, всегда. — Пожалуйста. Это срабатывает: Дин поворачивается и смотрит на него. Зелёные глаза Дина тускнеют от его решимости; он выглядит так, будто лишь вполуха слушает голос Сэма. Но нужно заставить его слышать. — Он не… он не заставлял меня. Сэм представлял себе этот момент каждый день своей жизни; с тех пор как понял: был шанс, что это может произойти. Разоблачение с большой «Р», чтобы придать ему должные библейские масштабы. Он представлял себе несметное количество возможных реакций, каждая из которых была ещё более фантастической, чем последующая, но есть лишь один способ, единственный настоящий способ, которым Дин ответит на такое признание. — Я сам этого хотел. Сэм ждёт неизбежного отвращения со стороны брата и желает, чтобы он когда-нибудь достиг хотя бы смирения или поражения; но, как и всегда, когда речь заходит о нём и Дине, эмоции пульсируют прямо под кожей, перекрывают дыхательные пути и заставляют дрожать. Он всегда надеялся, что почувствует некоторое облегчение, если Дин когда-нибудь узнает об этом. Нет никакого облегчения. Неприятие Дина разорвёт его на части, и он осознаёт эту истину на несколько секунд позже, чем следовало бы. — …Что? Боковым зрением Сэм видит, как Риса тихо, но яростно спорит с будущим Дином, который воспользовался шансом добраться до другой стороны комнаты. Кастиэля нигде не видно, но всё равно здесь на два свидетеля больше, чем Сэм ожидал для такого жизненно важного признания. — Я это начал. Это был я, так что не надо… не делай ему больно. — Не делать больно?.. На лице Дина нет и следа понимания. Его пристальный взгляд вообще едва фокусируется на Сэме. — Сэмми, всё в порядке, — прерывает его более глубокий голос Дина. А потом Сэм слышит щелчок взведённого курка и понимает, что Риса отдала свой пистолет боссу. Она выглядит неуверенной в своём решении, взгляд мечется между ними тремя, но уже слишком поздно. Будущий Дин целится прямо в спину своего двойника. — Я хочу, чтобы все вздохнули и остыли, ясно? Не, сука, двигайся, прошлый я. Прошлый Дин (Дин-Дин) бросает на Сэма взгляд и пожимает плечами. — Не-а, я так не думаю. Он оборачивается, и пистолет стреляет.— 19 —
Выстрел со свистом проносится мимо уха, как удар грома, и взрывается в углу потолка. Если другой Дин думает, что это его замедлит, то он ошибается. Он сделал с Сэмом немыслимую вещь и должен… прекратить своё существование, должен быть уничтожен за то, что посмел… прикоснуться… — Я сказал, чтобы все сохраняли блядское спокойствие, — гремит из горла незнакомца собственный голос. — Дин, — выдыхает Сэм. Даже Дин не уверен, к кому он обращается, но на этот раз они оба игнорируют его; будущий Дин теперь целится точно в грудь Дина и медленно подходит к нему, пока они не оказываются прямо друг перед другом. Это будет выстрел в упор; пистолет находится примерно в дюйме от грудины Дина. Будущий Дин удерживает это положение одну секунду, а затем поднимает руку и наклоняет пистолет так, что ствол прижимается к углу нижней челюсти Дина. Он чувствует, как на холодном металле пульсирует сонная артерия. — Не… не стреляй в него, — говорит Сэм откуда-то из-за спины Дина. Дин пристально смотрит себе в лицо и считает причины, по которым будущий он должен умереть: остекленелые глаза, всё ещё влажные губы, то, как торчат его спутанные волосы… — Я сказал, не двигайся, — рычит будущий он, тихо, так чтобы только для него. Его лицо кровоточит ненавистью, чистой и неразбавленной. — Стой, блядь, на месте, иначе следующим будет твоё ухо. — Держись подальше от Сэма, урод, — отвечает Дин, слова которого лишь слегка путаются из-за сжатой челюсти. — Я сделаю всё, что захочет Сэм, — говорит ему собственный голос. — Ты не ценил его, когда у тебя была такая возможность. Ты винил его во всех неудачах, в том числе и своих. А теперь расплачивайся. Он остаётся там, где его хотят видеть, а ты либо будешь паинькой, либо отправишься обратно в Ад. — Не смей больше к нему прикасаться!.. — Прекратите оба, — рявкает Сэм. — Дин. Послушай меня, я поцеловал его, слышишь? Я поцеловал его. Это не его вина. Я хотел этого и сделал. Вот что произошло. Будущий Дин во всех смыслах обезоружен этими словами. Дину почти хочется рассмеяться над тем, как его лицо расслабляется от удивления, над беспомощной потерей концентрации только потому, что голос Сэма беззащитно дрожит, как это бывает, когда он кем-то манипулирует. Идиот не должен был ослаблять хватку.— 20 —
Пистолет меняет хозяина, а власть снова меняется местами, и это происходит быстро. Дин набрасывается на будущего «себя» так, что они с грохотом падают на пол, и после десяти секунд грубой драки настоящий брат Сэма снова одерживает верх и, тяжело дыша, нависает над двойником с пистолетом, упирающимся в лоб будущего Дина. Он быстро оглядывается через плечо на Сэма, как бы говоря: «Ты видел это, да? Видел?» — и кажется довольным тем, что Сэм в самом деле стал свидетелем его победы. Потом он наклоняется и плюёт: — Попался! — прямо ему в лицо. — Урод. Сэм вздрагивает. — Ты жалок, — огрызается будущий Дин. — Не помнишь, что сказала наша сирена? — Чт… — Только на мгновение… на краткое мгновение Дину кажется, что он вот-вот потеряет решительность. Но быстро приходит в себя: — Нет. С тебя хватит. Попрощайся с постапокалиптическим дерьмовым шоу жизни. — Эй, эй, подожди секунду… — вмешивается Риса. — Дин, хватит, — рявкает Сэм. — Ты можешь просто выслушать меня, пожалуйста? Он злится. Ему потребовалось несколько минут, чтобы осознать это, но он наконец-то подавил это чувство; он вне себя от ярости, гнев переполняет его и умоляет вырваться наружу, предпочтительно в виде фонтана чёрного дыма. Дин не будет. Ничего. На хуй. Выслушивать. — Мы поговорим, когда всё закончится, Сэмми. — Не убивай его. — Он уже мёртв. — Не надо, Дин. Плечи Дина перекатываются от напряжения. — У этого… монстра что-то не так с головой. Это больше не… не я, понимаешь? Он должен умереть. Лёжа на полу, будущий Дин пристально смотрит на него и, кажется, совершенно не боится ствола, упирающего прямо в лоб. — Ты прав насчёт того, что я больше не ты, в этом отдам тебе должное, — рычит он. — Хорошо, почему бы нам всем просто не… успокоиться. — Риса, вероятно, чувствуя надвигающуюся опасность, делает шаг в их сторону. — Я уверена, что Сэм хотел бы поговорить с тобой, эм, Дин, прежде чем ты вышибешь мозги моему боссу. — Ты видела, что он делал, — огрызается Дин. — Тебе это кажется нормальным? А? Похоже на того, кто заслуживает возглавлять твоих людей? — Я не знаю, что видела, но ты можешь поговорить об этом на терапии, — отвечает она. — Не убивайте друг друга из-за этого, мать вашу. — Найди мне психиатра, который сможет это исправить. — Опусти пистолет. — Это не твоё чёртово дело, Риса, убирайся отсюда, пока этот идиот ничего тебе не сделал, — говорит будущий Дин. — Он сделал мне? — эхом отзывается Риса. — Это не к моей голове он приставил пистолет, жеребец. — Вот именно, так почему бы вам обоим не заткнуться? — говорит Дин. — Пожалуйста, — слышит Сэм свой голос, но он заглушается спором остальных. — Ой, соберись уже, а, ну поцеловал твой парень твоего клона, и ему это понравилось… — Заткнись… — Пожалуйста, хватит… — Это даже не считается изменой, я имею в виду, что он всё ещё ты, в конце концов. Оба Дина в один голос кричат: «Нет, я не он!» и «Нет, он не я!». — О, ради любви к туалетной бумаге… — стонет Риса. — Эй! Что, чёрт возьми, происходит? Голос доносится снаружи — Кастиэль, должно быть, привёл помощь. В дверном проёме стоит небольшая группа людей и заглядывает внутрь. Впереди стоит немного более грубая, потрёпанная версия человека, которого Сэм помнит как пророка Чака, рядом с ним стоит Кастиэль, а позади него две женщины, которых Сэм не знает, и инвалидная коляска… — Бобби! — бессознательно ахает Сэм. Бобби щурится, и, когда его взгляд падает на Сэма, его лицо становится белым как мел. — Нет, — выдыхает он. Он выглядит так, будто его сейчас вырвет. — Этого не может быть… — Это Сэм, — выкрикивает будущий Дин, всё ещё пригвождённый к полу. — Это Сэм, Бобби. Бобби пристально на него смотрит. — Что? — Затем его взгляд падает на человека, который его прижимает к полу. — Что это? Вопрос на самом деле исходит от женщины, стоящей позади Кастиэля, и она указывает от одного Дина к другому. Все внезапно, кажется, понимают, что видят, а единственный человек, который обращает на Сэма внимание, — это будущий Дин, который никогда и не переставал. Он выглядит разъярённым, явно испытывает неудобство и бросает на Сэма напряжённый взгляд, прежде чем повернуться, чтобы обратиться к другим. — Ладно, итак, с тех пор как мы вернулись из рейда, ситуация изменилась, — говорит он. Дин, который, очевидно, понял, что находится в меньшинстве и направляет пистолет на лидера этих людей, неохотно засовывает оружие за пояс джинсов и встаёт. — …Ситуация, — эхом отзывается другой голос. — Да, Энни, ситуация. Будущий Дин встаёт и медленно идёт к двери, ступая тяжёлыми и, вероятно, намеренно властными шагами. Риса за его спиной закатывает глаза, но все остальные просто продолжают смотреть на него, а затем пытаются заглянуть внутрь хижины на его клона. — Нет причин для беспокойства, но я созову собрание лагеря через пять минут, идёт? Всё, что мне нужно, — это чтобы вы предупредили остальных. Сообщите всем, кто остался на обед, я встречусь с вами в столовой. И всё проясню. Его тон не оставляет места для споров. — Дин… — начинает было Бобби, но тут же замолкает. — Тебе лучше подготовить по-настоящему хорошую речь, парень. — Дин никогда не готовит речи, — комментирует Кастиэль. — Но они, кажется, как-то срабатывают.— 21 —
Будущий Дин начинает говорить своим людям, чтобы они отвели Дина обратно в его хижину и снова надели на него наручники, но угроза насилия в воздухе настолько очевидна, что становится практически явной, поэтому он прекращает попытки, как только ловит взгляд Дина. — Ладно. Ладно. Риса, ты, кажется, забыла, как стоять на страже, так что я оставляю у двери Чака и Энни. — Он бросает взгляд на упомянутую дверь, всё ещё лежащую на полу там, где её выбил Дин. — У входа. Плевать. Я пришлю сюда кого-нибудь за моим двойником, когда придёт время давать объяснения, идёт? — А что… что со мной? — тихо спрашивает Сэм. Дину становится дурно, когда он видит, как собственный взгляд смягчается, упав на Сэмми. Никто не должен так смотреть на Сэма, с такой преданностью, таким… пылом. Почему никто ничего не говорит? Это же настолько очевидно, и он всё ещё не может поверить… и почему Сэм сказал… — Ты должен остаться здесь, Сэмми. Чтобы Захария не смог забрать тебя, да? Здесь ты в безопасности. Лицо Сэма морщится в смятении, но прежде, чем он успевает возразить, будущий Дин уходит и идёт рядом с шатким инвалидным креслом Бобби. Бобби через плечо бросает на них последний взгляд, но Дин не может понять выражение его лица. Остальная группа следует за ними, и в ту же секунду, как они исчезают из виду, Дин слышит внезапный взрыв голосов, перекрывающих друг друга и засыпающих вопросами будущего его. Только Чак и цыпочка «Энни» остаются у двери, как и приказал будущий он. — Так, ну… эм, я собираюсь просто… — Чак делает несколько сложных движений руками, а затем выходит на улицу, очевидно, потеряв дар речи. Он явно не вооружён, чтобы охранять и котёнка, не говоря уже о взрослых Винчестерах, но у Энни два пистолета и усталый взгляд, словно она прострелит кому-нибудь лодыжку, если придётся. Дин смотрит на Сэма, который снова опустился (или упал) на матрас. После минутного колебания он топает к двери и поднимает её, пока на него смотрят Энни и Чак. Он стреляет в них натянутой улыбкой прямо перед тем, как кое-как поставить её на место, лишь бы закрыть их лица. — Дин. Сэм смотрит на свои руки. Они сжимали шею будущего Дина, когда Дин вошёл. Что… что он?.. — Дин, мне жаль, — выдыхает Сэм. — Мне так… — Почему ты так сказал? — перебивает его Дин. Он не может заставить себя посмотреть Сэму в глаза. — Почему ты сказал, что хотел этого, Сэм? Сэм очень долго молчит. — Я… — Он выглядит измученным. Под глазами у него тёмные круги, и поражение на массивных плечах. Дин открывает рот, чтобы спросить снова, но Сэм в конце концов выдыхает: — Я хотел. — Нет, ты не хотел. — Этого не может быть. — Я правда хотел этого, Дин, — тихо повторяет Сэм. Дин нервно проводит рукой по волосам. — Нет. Он… он тебе мозги запудрил. — Дин. Выслушай меня. Выслушай, что я скажу. — Но почему?.. — Я не знаю почему! Я просто хочу. Я всегда хотел. — К своему ужасу, Дин видит, как глаза Сэма наполняются слезами. — Просто… не беспокойся об этом, ладно? У меня всё под контролем. Мы можем… всё может быть так, как было раньше. Я больше не уйду. Я не… я не буду просить тебя относиться ко мне по-другому. Я просто буду твоим младшим братом, хорошо? — Что? — Дин издаёт дрожащий смешок, и Сэм вздрагивает. Почему всё, что он делает, причиняет Сэму боль, чёрт возьми? — Сэм, ты говоришь мне, что хочешь целоваться с моим двойником и что я просто должен… — Ты вообще ничего не должен, — перебивает его Сэм. — Это… это неважно. — Это неважно? — Это моя проблема! И всё равно это не… Мы попали в постапокалиптическое будущее с зомби. Это ерунда.— 22 —
— Это ерунда? — Ты прекратишь? Дин бросает на него недоверчивый взгляд. Сэм не может удержаться, чтобы не потереть руки друг о друга, большой палец правой руки впивается в середину левой ладони, словно под необъяснимым порывом. — Нам нужно убираться отсюда, — бормочет он. — Это… мы разберёмся с этим позже, если ты хочешь. Можешь ещё немного поорать или ударить меня… но нам нужно убраться отсюда прямо сейчас, пока они не вернулись за тобой. Дин явно ещё не догнал внезапную перемену темпа. — А? — Нам нужно уничтожить защиту. — Мы не можем уничтожить ангельскую защиту, не имея доступа к символам. Они снаружи, нарисованы краской, которую видно только в ультрафиолете. — Тогда мы… Мне нужно… нужно… — Сэму нужно немного подышать — вот что он должен сделать. Он просто не может справиться с этим, не сейчас. — Выйти… — Сэм? — Всё нормально, — хрипит Сэм. — Просто… Нам просто нужно… выбраться отсюда… — Сэмми, эй, эй. Довольно забавно, что это срабатывает точно так же, как и с будущим Дином. Очевидное страдание Сэма вытряхивает Дина из его тоски быстрее, чем что-либо другое; мгновение спустя Дин присаживается перед Сэмом, одна его рука на колене Сэма, а другая — на плече, и наконец, наконец-то он по-настоящему встречает его пристальный взгляд. Это практически та же поза, которую принял будущий Дин, но в широко раскрытых зелёных глазах Дина жёсткость, когда они смотрят на него. — Сэмми. Дыши. Это тон старшего брата, которого Сэм боялся никогда больше не услышать, если Дин узнает правду о нём. Он ощущает, как катятся слёзы, и ничего не может с этим поделать, не может больше сдерживать своё тело и чувствует, как наклоняется вперёд к брату. Его лоб находит покой на плече Дина, и он отпускает всё, что копил десятилетиями, дрожа от усталости.— 23 —
Они это не обсуждают. Они долго держатся друг за друга, и Сэм почти всё время плачет в грязную клетчатую рубашку Дина. У Дина есть шанс медленно, с неохотой переварить всё, что произошло с тех пор, как Кастиэлю пришлось прикрыть глаза из-за того, что происходило внутри хижины. Разумеется, он не ненавидит Сэма. Ничто не может заставить его не любить Сэма. Даже это. Но желание убить будущего себя всё ещё кипит внутри. Он не может заставить себя чувствовать отвращение или страх к брату, когда думает о том, что Сэм хочет… делать с ним всякое, но стоит ему только представить, как будущий Дин кладёт руку на младшего брата, и он с пеной у рта готов к убийству. И именно так их находит Риса. Она врывается в комнату, снова с грохотом выбивая дверь ногой. Впрочем, она не одна. — Джо! Сэм оторвался от Дина, как только услышал шум, и Дин понимает, немного ошеломлённый, что не держал Сэма в руках уже несколько месяцев и он бы бездумно вытолкал Джо обратно на улицу, чтобы продолжить. Эта постапокалиптическая версия Джо коротко остригла волосы, так что они едва прикрывают уши. Они выглядят грязными и неопрятными, а сама она бледная, но её руки обрасли мышцами, которых Дин не помнит в девятом. — Я здесь, чтобы отвести Дина в столовую, — начинает она говорить или, скорее, объявлять. Но её взгляд останавливается на Сэме. — Я… Голова Рисы падает вперёд с глубоким выдохом. — Дай догадаюсь, ты тоже на грани срыва из-за существования этого… Но Джо уже пересекает комнату и отталкивает Дина в сторону, чтобы обнять Сэма.*
Реакция, когда Дин входит в столовую, менее драматична, чем он ожидал. Он думает, что ежедневная борьба с кротами избавила этих людей от истинного шока; нет ни вздохов, ни криков, ни внезапного панического ропота. Только молчание. Риса идёт впереди и оставляет его наедине с собой, как только за ними захлопывается дверь (она предложила Джо остаться с Сэмом, и Джо сразу же воспользовалась шансом). Люди, смотрящие на него, — это смешанная группа, но возраст преимущественно ненамного больше пятидесяти или не ниже двадцати, впрочем, собравшихся здесь точно больше сотни. Большая часть стоит, но некоторые расположились на длинных скамьях и бесконечных столах для пикника, вероятно, чтобы лучше рассмотреть своего лидера. К тому же все вытягивают шеи, чтобы прямо сейчас посмотреть на клона своего лидера. — Он — это я из прошлого, и он здесь с нами из-за, эм, неясных обстоятельств, — говорит будущий он. Он стоит на деревянной платформе, с которой до конца света лагерные вожатые, должно быть, присматривали за тем, как дети обедают. Кастиэль стоит позади него и немного в стороне и кажется задумчивым, запутавшимся и ближе всего к своему образу ангела, чем за всё это время. — Как видите, мы выглядим одинаково. — Будущий Дин неопределённо, неловко взмахивает рукой между ними. — Но его присутствие здесь ничего не меняет. Я всё ещё я, и я всё ещё управляю этим заведением. Если у вас есть какие-то вопросы, вы идёте ко мне. Он будет болтаться тут некоторое время, но у него здесь нет власти. Вам нужно что-то сделать? Заставьте его работать. Он пытается притвориться, что он — это я? Спросите его про Альбукерке. Через толпу проходит что-то похожее на дрожь веселья. Дин идёт к платформе, сканируя окружение боковым зрением на случай, если заметит Эллен, Руфуса или любые другие знакомые лица, но безуспешно. Он не узнаёт никого, кроме Каса и Бобби. — Есть вопросы? Дин замедляется, когда подходит к линии, но будущий он недвусмысленно кивает, чтобы он присоединился к нему на платформе. Он считает, что не обязан это делать, но передумывает. Никто ничего не спрашивает, пока он шагает к помосту и запрыгивает на него. — А теперь, прежде чем мы вернёмся к работе, есть ещё кое-что. Будущий Дин сцепляет руки за спиной, властно расставляет ноги. Бледный солнечный свет струится из высоких окон только на одной стороне здания, и когда он поворачивает голову направо, половина его лица почти скрыта тенью. Всё это лишь для того, чтобы скрыть от зрителей, как изменилось выражение его лица, но Дин стоит достаточно близко и замечает. — Мы подобрали ещё кое-кого, кроме этого Дина. Его зовут Сэм. Это имя, очевидно, ни для кого здесь не имеет большого значения. — Сэма сейчас здесь нет, потому что он… особенный. То, как это слово слетает с языка будущего Дина, заставляет волосы на затылке Дина встать дыбом. — Сэм уязвим для Люцифера в таких отношениях, которые выходят за рамки того, с чем мы до сих пор имели дело. Учтите, он не нежный цветочек, но его нужно защищать по причинам, которые на остальных из нас не распространяются. — Он сейчас в бункере? — кричит кто-то. Будущий Дин кивает. — Хорошая догадка, Кевин. Но хижина отныне будет не единственным защищённым от ангелов зданием в этом лагере. При этом заявлении немедленно вспыхивает бормотание, но затихает после нескольких секунд и одного мёртвого взгляда будущего Дина. — Вот именно, мы начнём добавлять в этот лагерь кое-какой ангельский декор. Кас будет вас направлять, и мне нужно как минимум двадцать добровольцев, чтобы разделить работу. Мы будем двигаться концентрическими кругами от бункера и ежедневно расширяться… Он углубляется в технические подробности, но Дин уже не обращает на них внимания. Эта толпа сделает всё точно так, как и говорит будущий Дин, и завтра утром, когда Захария попытается вернуть их, он обнаружит, что его силы не работают. Они будут заперты здесь столько, сколько будущий Дин сможет их держать, и даже когда он продолжает подробно описывать, как они организуют ночные и дневные смены для круглосуточной работы, Дин видит это в его мысленном взоре: их тюрьма будет постоянно расширяющимся радиусом освящённой земли, по которой сможет ходить Сэм.