Сборник по пейрингам Киметсу

Ночь кажется такой тихой. Её свежая прохлада мягким куполом обволакивает силуэт. Будто живая, она навевает атмосферу покоя, мира. Блаженства. Чувствовать это в некоторой мере странно, ввиду последних событий. И радостно. Такого беззаботного времени на своём веку человек мог не познать никогда. Ведь недавно произошло настоящее чудо. Гармония. Свет. Все они — дети растоптанных в прах надежд, цветущего шипами в душе отчаянья в той роковой схватке. Их победа… Такой ли простой она была, как может показаться? Так ли просто было обмануть её — судьбу? Переписать ход времени на свой лад, чтобы выиграть там, где шанс стремился к нулю? Ренгоку смотрит на манящий пейзаж вдалеке. Эта ночь кажется такой тихой. — Я наконец нашёл тебя, — Аказа неторопливо подходит к сидящему у озера столпу. Тот на появление демона почти не реагирует, лишь задумчиво и кротко кивает в его сторону. Из-под рукавов униформы истребителя, на шее, на плече под одеждой — бинты. Отчего же сейчас искрящийся энергией и страстью Ренгоку подобен отражающей небо глади воды? Демон недолго медлит, надеясь услышать хотя бы слово в свой адрес, а после присаживается рядом. Тёплым, живым боком прижимаясь к столпу. — Тоже думаешь о том, что сложись обстоятельства хоть немного иначе, и всему бы пришел конец? — тихо спрашивает хашира спустя прошедшее между ними мгновение. Задумчиво-скорбная интонация в голосе пускает по спине мурашки. В ответ он слышит тихий выдох. Это тяжело осознавать для них обоих. Тяжело в частности для Ренгоку: перед глазами до сих пор всплывают все самые ужасные опасения. Навзничь лежащий демон перед собой. Бесконечная, непроизвольная уверенность одичавшего сердца в том, что хорошо всё не закончится… — Хей, ну где же мой пламенный столп? — демон подлезает к нему спереди, усаживаясь на траву и устраивая на своих коленях парня, а затем нежно обнимает. — Всё хорошо, Кеджуро. Теперь всё хорошо. Ренгоку обнимает за плечи в ответ и думает, что это всё слишком похоже на его фантазии. Слишком похоже на те сказки, что рассказывала ему когда-то мать. И уже неважно, что он ни одной из них не в силах вспомнить. — И правда, чего это я, — янтарные глаза светятся бурным потоком эмоций. Мягкая, искрящаяся улыбка, поверх неё ложащиеся слезы. — Ну что ты, не плачь, — пальцами демон ласково стирает со щёк влагу, напоследок замирая ладонью на тёплой коже. Желание разреветься и самому разгорается в нём со всей силой, когда взглядом он застывает (вновь) на столь родных чертах. Невыносимо для сердца видеть его перед собой и понимать, что теперь уж точно: почти вечность принадлежит им теперь, чтобы быть вместе. Чтобы вместе, ничего не боясь, преодолевать преграды. Невыносимо знать, что такое счастье теперь во вседоступности. — Шинобу могла не успеть, — повторяет столп уже вслух. — И снова ты за своё, Кеджуро! Знал бы ты, как сильно меня внутренне трясет, когда я думаю обо всем вновь! Но она, между прочим, молодец. Передай при следующей встрече, что я ей обязан жизнью. — Обязательно. Мы оба у неё в крупном долгу. И не просто крупном. Шинобу ведь правда могла... не успеть… * * * Хашира помнит это как ужасный, отвратительный кошмар. Перед ним, не двигаясь и почти даже не дыша, умирал Аказа. Демон, которого он только что признал. Демон, которого он полюбил до дрожи! Которого готов сейчас с того света достать. Которым не дорожил всё прошлое время. — Ренгоку-сан… — вздохнула сзади Шинобу. Но её слов мужчина не услышал. Сердце то замирало, то с тошнотворной скоростью металось в груди птицей, никакая боль от ран не могла заглушить душевного страха. Паника пожирала все мысли. Это отчаяние… Разве свойственно оно тебе, Ренгоку? Он хотел было просто взвыть от него, сломить свой идеал солнечного столпа, человека, к коему всю жизнь стремился. Сходя с ума от боли, Ренгоку приподнял голову демона с земли. Ласковое и печальное сердце пропустило ещё один болезненный удар. Аказа не умрёт, не умрёт, ни за что не умрёт! Так ведь?! — Ренгоку-сан. Кеджуро всё бы отдал сейчас, чтобы вновь взглянуть в чистую, хрустальную синеву чужих глаз, в их золотое солнце посередине. Обнять и не отпускать никогда-никогда, навсегда стать едиными. Хочется плюнуть на всё, взвалить на плечи недвижимое тело, но куда потом идти? Аказе отрезан путь к людям, к собственным братьям. Возможно, и к жизни в том числе. Теперь лишь Кеджуро может что-то за него решать. Он и Кочо. Точно! — Ренгоку-сан! — громкий надрывный голос раздаётся сверху отрезвляющей молнией. Столп, дёрнувшись, пытается услышать её через гул в ушах. — У меня есть один препарат, возможно, противоядие, — она быстро присаживается рядом с демоном, роясь в сумке, а Кеджуро старается ей не помешать. — Оно должно очистить организм от попавших токсинов. Нас могут ждать множество непредсказуемых последствий, ведь препарат также нестабилен. Не стоит сразу ждать лучшего, но… Иного пути я тоже не вижу. Секундная пауза кажется вечной. Какие вопросы сейчас? Пути назад нет, и так чудо, что Дому удалось сразить с минимальными (предполагаемыми) потерями. — Давай, — выдыхает столп. А сам не шевелится те несколько минут, пока Шинобу производит все необходимые манипуляции. * * * — Только вот… Было одно последствие того лекарства, — Задумчиво чешет подбородок Аказа, не уверенный до сих пор, что этот «эффект» окажется положительным. Ренгоку напрягается. Что ещё готовит им неутомимая судьба, если не новую тёмную шутку?! — Почему сразу не сказал? Мне неловко, но мы бы могли узнать о последствии поточнее с помощью Шинобу. Вдруг это серьёзно? — Я не скрывал, просто сам понял это пару дней назад. Он делает паузу, собираясь с мыслями. — Не знаю, как ей удалось, но меня больше не манит к человеческой плоти. Совсем. Я давно и не ел её, если вспомнить, но и голода особого не чувствую. Может ли это значить, что.. Ты чего? Аказа отвлекается от собственных, впервые таких связных мыслей. А Кеджуро на него в упор пялится с подступающим шоком. Почти истерично, будто от безумия он в двух шагах. Кажется, сердце у него сжимается на секунду, а затем вновь заходится ошалелым ритмом. — Может и значит. Это прекрасно, просто прекрасно, — он сам кратко целует демона в уголок губ, лелея в душе слишком ярко для предположения засветившуюся надежду. Может, Аказа вправду станет человеком позже. Может, так и решатся все их проблемы. Нужно обязательно рассказать Шинобу об этом эффекте! — Я бы так хотел вновь стать человеком, Кеджуро. — Подождём — и всё увидим… В стороне немного колышется листва. В стороне — ушедшие горе и невзгоды. В стороне, сзади — изящный человеческий силуэт. Девушка, с благоговением созерцая дуэт сошедшихся чудом сердец, мягко улыбается. Поправляет торчащую из кармана пробирку и погружается в свои мысли. — Что ж, эксперимент чудом, но удался, — она смотрит на бескрайнее, высокое звёздное небо, складывая руки в молитвенном жесте и меняясь в лице. Мудрый взгляд не мешает улыбке до сих пор главенствовать. Да, Шинобу с самого начала не планировала использовать своё многолетнее творение именно на Третьей Луне. Не думала даже, что препарат для превращения демонической крови в человеческую протестирует в таких обстоятельствах, когда чьи-то счастливые судьбы повиснут на волоске от бездны. Но Аказа стал отличным помощником, что поделать. Столп вновь любуется очертаниями этой непредсказуемой, невозможной и трижды необыкновенной пары. И никогда она, наверное, не чувствовала себя так же светло и победоносно от мысли, что убила двух зайцев за раз. Лёгким ветерком Кочо устремляется прочь. Чтобы, не дай Бог, не быть замеченной в такой момент! А демон, сидящий к ней спиной, оборачивается на лёгкий звук чужих шагов. Хоть и слух воспринимает их как-то слабо. — Что-то случилось? — окликает его Ренгоку и смотрит вслед ночной темноте. Ни души вокруг. — Ничего, — отвечает, помедлив, Аказа. А в груди его, кажется, снова начинает медленно биться сердце…