Сплетая отсечённое

Недели тянулись для Киллиана медленно. Он не жалел, что отправился в плаванье с Немо, ему нужно было это. Так что бывший пират безоглядно ухватился за возможность, даже не спросив капитана диковинной железной посудины, куда они направляются. Он даже не возмутился, когда выяснилось, что такими мелочами, как пункт назначения, Немо себя не утруждает. Не всё ли равно, в конце концов? Вместо того чтоб задавать капитану Наутилуса вопросы, Киллиан с головой погрузился в корабельные будни. Он изучал нутро подлодки и новые для себя приборы, перерисовывал карты и поглощал большую библиотеку, которой располагал корабль. Киллиан работал там, где было необходимо, помогал коку на камбузе, травил байки с механиком в машинном отделении, но больше всего времени проводил в рулевой рубке. Наутилус был хорош, как опытный моряк, Киллиан не мог этого не признать. Но Джонс предпочитал свой верный Роджер и ночами слышал песни ветра в парусах. К тому же неожиданно для себя Киллиан понял, что тоскует по дому. По Сторибруку. Не то чтоб эта дыра ему шибко нравилась, когда он там прозябал, но в Сторибруке была Эмма. Первый, после Милы человек, заставивший его поверить, что у просоленного моряка, запойно влюблённого в море и опасность, может быть в жизни что-то еще, кроме вечных скитаний и одиночества, которое изредка разбавляли хорошенькие девчонки, не обремененные высокой моралью. Хотел ли он прожить в Сторибруке всю жизнь? Упаси Ктулху! Нет, конечно. Он размяк и обабился в городе, возглавляемом Белоснежкой. Нет, разумеется, Реджина — мэр и всё такое. Но Снежка и на Злую Королеву умудряется хреново влиять! Тьфу! Жить в городе он не хотел, определенно. Но возвращаться в Сторибрук и знать, что его там ждут? Это было бы счастьем. Прожив триста лет, наконец-то понять, что всем нужен дом, чтоб туда возвращаться? Можешь себя поздравить, взрослеешь, Киллиан! Грохот, сотрясший весь корабль от носа до кормы, прервал размышления Джонса. Пират полетел на пол, привычно сгруппировавшись: — Ёбанный свет! — выругался он сквозь зубы. От воя тревоги закладывало уши. Джонс кое-как поднялся и рысью побежал в рубку. — Какого хрена?! — рявкнул он, глядя на Лиама. — Нас таранит морской змей, — последовал ответ. — Так какого рожна ты ждешь, салага?! — ох, будь они на Роджере, не миновать бы братцу кошки.– Разворачивайся! Обитая с младшим братом в одном пространстве, Киллиан вынужден был признать, что тот попросту позорит имя покойного Лиама. Парень был…. Никакой, как сонная муха, но по-собачьи предан капитану, этого не отнять. Лиам посмотрел на Крюка: — Когда ты успел стать старпомом? Я не заметил. Лодку сотряс ещё один толчок. Понятно, что Немо, черт-те чем занимавшийся в библиотеке, уже сюда мчится, теряя тапки по дороге. Вот только пока он добежит, эта морская змеюга их разнесет к ёбанным хуям! Неповоротливых матросов Киллиан терпеть не мог ещё в бытность свою капитаном Роджера. Да что там, и в чине лейтенанта на корабле брата он их тоже не любил. Неповоротливость — признак плохой формы. Поэтому щенок получил толчок в плечо и отлетел. Киллиан потянул за рычаг и, резко сдав назад, развернул Наутилус носом к агрессивной твари, которая явно задалась целью пробить обшивку тупорылой башкой. На мостике возник раздражающе спокойный Немо, но вмешиваться не стал. Джонс, уверено державший руль, выдвинул таран и добавил ходу. Многофутовая подводная тварь явно не ожидала удара тяжелым тараном в рыло. Джонс ухмыльнулся и снова сдал назад, прежде чем нанести еще один удар. Для своего веса подводный корабль всё-таки удивительно маневренный. Битва продолжалась недолго. Получив отпор, змей предпочел убраться восвояси, и Немо приказал отпустить его, хотя Киллиану хотелось выбросить гарпуны, хотя бы ради того, чтоб выпустить собственную злость. Лиам оттолкнул его от рулевого колеса, наградив сердитым взглядом. Джонс отошел, пожав плечами. — Вам следовало бы ладить лучше, вы ведь родные братья, — мягко пожурил Немо. Киллиан скривился, словно от лимона откусил. Помнится, когда он поехал в Нью-Йорк за Эммой, угораздило его натолкнуться на каких-то бритых ребят, замотанных в цветные тряпки на манер сари. Они странно пахли хреновыми восточными благовониями и все пытались подарить Киллиану книжечку о любви какой-то там Хари к миру. «Совершенно бесплатно, мистер, а теперь не будете ли вы так любезны, пожертвовать на нужды добрейшей Хари всего-то пятьдесят долларов?». Киллиан уж, было, хотел врезать бритоголовому. Потом повертел книжечку, рассмотрел её и впихнул парню в руки, сказав, что на нужды великой Хари ему самого дорогого не жалко, пусть пользуется на здоровье. Пирата и сейчас на смех пробивало, когда он вспоминал вытянувшееся от удивления лицо бритого. Вот и Немо иногда напоминал ему последователей Хари. Такой же лысый и с отвратительным всепрощением и любовью к миру в глазах. Нет, жизнь убийцы, может, и неправильна, но от такого, прости господи, пацифизма, Киллиана тошнило, и он всерьёз боялся, что блеванёт радугой. — Единокровные, — поправил он мрачно. — Мы под водой уже четвертый день. Послезавтра нужно подняться. Где пришвартуемся? — Не волнуйся, мальчик мой, — Киллиан подавил желание скривиться. Они с Роландом как-то смотрели кино про очкастого парня-волшебника. И директор в его школе, отвратный, скользкий мужик, тоже всех называл «сынок» да «мальчик мой». А потом оказалось, что этот добряк подставил очкарика под удар, как козла отпущения. И эти отеческие интонации Киллиана бесили. — Мы поднимемся на поверхность у «Драконьего острова». — Скажи мне, что он так называется, потому что формой похож на дракона, -выдохнул Киллиан. — Стоило идти в плаванье с самим капитаном Немо, если трусишь, — тихо фыркнул Лиам. — Парень, ты когда-нибудь видел дракона вблизи? — спросил Киллиан. — Я вот видел, причем драконица была совсем молодая и впервые обратившаяся. Да и то, рядом с ней морской змей — безобидный ужик. — Нам нужна драконья кровь, Крюк, — пояснил Немо. — Охуеть. То есть мы не просто заявимся на их территорию, но ещё и нападём? Зачем тебе драконья кровь, Немо, Посейдона ради?! — Хочу проверить, что будет, если при перемещении между мирами смешать кровь Кракена с драконьей. — Что будет, что будет, — процедил Киллиан. — Пространственно-временной континуум схлопнется к чертям! Что такое континуум, пират не знал. Но так говорила Эмма, когда слышала полнейшую херню. Звучало внушительно. Немо вопросительно посмотрел на него. Крюк махнул здоровой рукой, развернулся и ушел. Домой хотелось нестерпимо. Он скучал по Сторибруку. *** Как и ожидал Киллиан, высадка на Драконий остров чуть было не обернулась чертовой катастрофой. Во-первых, он разодрал любимую куртку, карабкаясь по скалам. Это, конечно, мелкая неприятность, но обидно. Во-вторых, оказалось, что первое правило охоты на драконов гласит: «Никогда не тронь самку, стерегущую яйцо!» Но фильмы про очкастого волшебника смотрел только он, а потому остальные об этом не знали. Именно поэтому они поперлись в драконью пещеру, как три идиота: Немо со своим щенком и Киллиан, бормотавший, что ему всё это пиздец как не нравится. В общем, они вломились в драконье логово, вооруженные гарпунами и каким-то греческим огнем авторства самого Немо, и ожидаемо получили возмущенный рык и струю пламени. Едва успели разбежаться. Вскоре Киллиан понял, на что рассчитывал Немо, когда говорил, что троих достаточно. Предполагалось, что они, вроде как, окружат драконицу, которая ограничена в движении, потому что боится оставить кладку. Хвостом она тоже не может бить. Тактика, конечно, была откровенно херовая. И весь мизерный шанс на успех полетел в ебеня, как изящно выразился Киллиан, когда на вход пещеры упала тень: — Папочка дома! — завопил Джонс. — Валим! Горе-охотники выбежали из пещеры, чтоб не оказаться меж двух огней. Но далеко им уйти не удалось. Изумрудно-золотой дракон немногим больше самки приземлился перед ними. — Кажется, этот папочка сейчас зажарит нас живьем, — проворчал Джонс, про себя удивляясь, что дракон не спешит напасть. Его спутники не ответили, а дракон фыркнул, оскорбленно осыпав мужчину искрами. В голове у Джонса раздалось: — Я вовсе не папочка, если вдаваться в детали! Зачем вы напали на мою семью? Брюнет потряс головой. Вроде, башкой он нигде не треснулся и рому уже месяц пил не больше, чем предписывал устав. — Я жду ответа! — громыхнуло в голове, и Киллиану, поглядевшему на ошалелых товарищей, пришлось признать, что дракон действительно разговаривает… В некотором роде. — Эм… Не папочка? — озадаченно протянул Киллиан. — Стало быть, у вас самец кладку защищает, что ли? — ну вот что ему за дело до семейного уклада драконов, скажите, пожалуйста? — Она тоже не самец, — раздалось в ответ. У Киллиана отвисла челюсть. Наверное, выглядело это очень забавно, потому что в голове прокатилась серия раскатов. Драконица смеялась. — Киллиан, уходим, — прошептал Немо где-то сбоку. — Вы никуда не уйдёте, пока я не отпущу. А я не уверена, что отпущу, — отозвалась драконица вместо Джонса. Тот молчал, пытаясь осмыслить услышанное. — Ээээ… Погоди. Но дети-то чьи? Твои или, — он мотнул головой в сторону пещеры, — её? — Общие, — спокойно ответила зелёно-золотая. — И вы угрожали им. — Эм, — пират потёр щёку, — неудобно получилось, согласен. Нам надо попасть домой, а для этого нужна драконья кровь. — И вы пришли убить мою семью. Скажи мне, человек, есть ли у меня причины, чтобы сохранить ваши жизни? — голос драконицы наполнился отчётливой, сдерживаемой до того яростью. — Никаких, — спокойно отозвался Джонс. — Ни единой. Мы можем надеяться только на твоё милосердие, для которого у тебя тоже нет причин. Ящер наклонила голову и какое-то время рассматривала Киллиана жёлтыми и яркими, как расплавленное золото, глазами. Джонса пробрало морозом, ощущение было, будто его не просто раздели, а содрали кожу, разобрали на запчасти и теперь каждое волокно рассматривают на просвет: — Пожалуй, я отпущу вас. Твоя жизнь не должна оборваться сегодня. И, кстати, ты уже нашел то, что ищешь. Тебе осталось понять: то, что мы ищем, не всегда выглядит так, как мы представляем. — Что? –недоуменно нахмурился Киллиан. — Ты слышал меня. Ты мне нравишься, человек. Ложка крови не требует убийства, — с этими словами драконица протянула ему внушительную когтистую лапу. С трудом веря своим глазам, Джонс приподнял пластины чешуи и осторожно сделал надрез. Тяжелые красные капли быстро наполнили склянку. Брюнет осмотрелся, ища, чем бы зажать порез. Драконица усмехнулась: — Заживёт. Забирай спутников и уходи. И скажи им, что следующий визит на мой остров станет последним. — Благодарю за вашу доброту, леди, — церемонно поклонился Киллиан и замялся. — Спрашивай. — Миледи, а драконица-оборотень может иметь общее потомство с человеческой женщиной? — Может, если человеческая женщина обладает большими магическими силами. Но это редкость. Огромная редкость. — Благодарю, леди, — Киллиан ухмыльнулся, опустив голову. Не зря, ох не зря, дочь Малефисенты так напоминала ему кое-кого. Драконица ушла в пещеру, а Немо с Лиамом очнулись от забытья и теперь удивленно осматривались. — Пошли, — хмуро буркнул Джонс, раздумывая о том, что именно имела в виду Дракон. И о том, как бы не изорвать куртку ещё больше. *** В Сторибруке, казалось, исчезновения капитана Крюка никто не заметил. Реджина, как и предсказывал Дэвид, про себя порадовалась этой новости, но Эмме, разумеется, этого не сказала. Зелина, вопреки ожиданиям Эммы, проявила деликатность и не стала шутить на эту тему. И вовсе не обязательно Свон знать о том, что Реджина превентивно пообещала испробовать на сестре заклятье вечной немоты, если она позволит себе травить Эмму. Рыжая Миллс в ответ на это возмущенно вскинулась: — За кого ты меня принимаешь, Реджина? Грех смеяться над больными, убогими, напуганными и заё… ой, уставшими от жизни, то есть. Уж сама решай, к какой категории относится твой драгоценный Спаситель. Реджина закатила глаза: — Спаситель не мой… — Да-да, знаю, — перебила Зелина. — Спасительница — всеобщее сторибрукское достояние. Ходячие животворящие мощи, так сказать. Кстати, выглядит соответствующе. Только вот помолвка нашего бравого спасителя с крюкоруким накрылась. Любящие родители, запихнувшие дочку в шкаф, — на этих словах Зелина почему-то не выдержала и прыснула. — не могут на Эмму претендовать. А у вас, как-никак, общий сын. Почти разведенная пара, прости господи! Вот и получается, что, если решать у кого больше прав на столь ценный экземпляр, первой в очереди на это сокровище должна быть ты. И именно этого тебе и хочется. Реджина слушала эту тираду, онемев от изумления, а потом возмущенно фыркнула: — Ты городишь глупости, Зелина! — Да неужто? А почему ты тогда покраснела? Реджина не нашлась, что ответить. — Я уже не говорю о том, что, увидев его кольцо на пальце у Эммы, ты выглядела так, словно твоё сердце начиняют стеклом. — Зелина, мы не будем об этом говорить! — рыкнула брюнетка. — Нет уж, дорогая сестрёнка, мы поговорим об этом один раз и закроем тему. Но сейчас ты меня выслушаешь, — отозвалась старшая Миллс, становясь серьёзной. Реджина открыла рот, собираясь возразить, и поняла, что голос пропал. Послав сестре красноречивый взгляд, брюнетка подняла ладонь с загоревшимся файерболом. Зелину это впечатлило куда меньше, чем Реджина рассчитывала. — Серьёзно? Карие глаза гневно сверкнули. — Да, я знаю, что ты меня ненавидишь. Ничего, впрочем, нового и неожиданного. Просто выслушай, а подраться мы всегда успеем. Младшая Миллс вздохнула, и файерболл погас. — Слушай, я видела, как ты на неё смотришь. Я видела, как ты смотришь на Крюка, когда он её обнимает. И я удивляюсь, какого хрена он до сих пор жив? Реджина выразительно посмотрела на рыжую. — Да я знаю, что Эмма! Все знают, что «Эмма!». Только разве что Снежка находится в блаженном неведенье. И знаешь, я бы молчала, потому что, ну влюбилась моя сестра в дочь Белоснежки, в Спасительницу, у которой с ней чисто случайно общий сын, ну с кем не бывает? Потому что одно дело Малефисента, а другое — Спасительница, верно? Как в неё не влюбиться? Хотя, скажу тебе честно, на твоём месте я бы схватила Мал в охапку, закинула на плечо и потащила к алтарю. Реджина с любопытством посмотрела на сестру: — А что?! Мал прекрасна. Да, я это сказала. И не смотри на меня так! Но проблема в том, — продолжила Зелина, — что у этой самой Спасительницы мать — просто кошмар гейского ребенка (не смотри так, я много читала, после того как начала вас подозревать). И крюкорукий моряк, с которым она явно всё начинала только ради того, чтоб мать успокоилась. Так вот эта самая Спасительница шагает за тебя во тьму, отдает тебе контроль над своей волей и душой, бегает за тобой, как преданный щенок, и только и слышно от неё, что «Реджина, Реджина, Реджина»! И эта самая Спасительница смотрит на тебя перепуганными глазами, когда говорит о своей помолвке. И кроме сына, у вас общая магия. И кроме кинжала, она отдала тебе свое детское одеяло. Вещь, которой дорожит больше, чем всем остальным вместе взятым. Реджина, у меня к тебе три вопроса: Как одеяло Эммы оказалось у тебя? Мне просто любопытно. Почему с Эммой Крюк, а не ты? И если с Эммой не ты, то что между вами? Выпалив всё это, Зелина махнула рукой, возвращая сестре голос: — Иди нахер, Зелина, это не твоё дело! — оскалилась Реджина. Рыжая приподняла бровь: — То есть вы молча героически страдаете во имя сомнительного счастья Джонса? Сомнительного, потому что это же унизительно — быть с человеком, который не просто тебя не любит, тогда есть слабенькая надежда на взаимность. Но у Киллиана шансов нет, потому что Эмма безвозвратно любит тебя. А ещё вам обеим очень хочется не подвести Снежку, которую вы под ручки возвели на пьедестал как материнскую фигуру и зачем-то образец блядской морали! Это не моё дело? Ты права, не моё. Но хоть себе самой ты что отвечаешь на эти вопросы? Что ты отвечала на эти вопросы себе, когда плакала всю ночь в подушку, узнав, что Эмма помолвлена? Повисла пауза. Тяжелая, душная и неуютная, как воздух перед грозой. — Как-то мы с Эммой ужинали вместе и после ужина разговаривали. О прошлом. О нашем детстве. Генри пошел с Прекрасными в поход, а Эмма пришла помочь мне с поисками Автора. Мы ничего не искали в тот вечер, просто сидели и разговаривали. Сначала смотрели какой-то дурацкий фильм, знаешь, совсем детский, про принцессу-рыцаря. Она коротко стриглась, дралась на мечах и вечно попадала в приключения, — Реджина тяжело опустилась в кресло. — Эмма уговорила меня посмотреть эту сказку, потому что в детстве это была её любимая. Она сказала, что всегда хотела быть похожей на эту принцессу-рыцаря. Мы не очень внимательно смотрели фильм, зато много друг другу рассказали. Я показала ей книжку, которую читал мне папочка в детстве, и сказала, что дороже этой книги для меня нет, потому что это папочкин подарок. А Эмма поведала мне про своё одеяльце. Призвала его сюда, в гостиную. Рассказала, как куталась в него, когда ей было страшно или одиноко. И, знаешь, Зелина мне стало тогда так больно за неё. Эмма была ребёнком и по моей вине ей пришлось столько пережить. Но, прежде чем я успела попросить прощения, Эмма просто накрыла мою руку ладонью и прошептала: — Ты не виновата. Вот так вот просто. Тихо и уверено. И поцеловала меня в щёку. Реджина вздохнула и посмотрела на сестру. В карих глазах стояли слёзы: — А потом наступила ночь, и Эмма засобиралась домой. И когда я попыталась вернуть ей одеяльце, она улыбнулась и сказала: — Пусть будет у тебя. На случай, если тебе будет страшно или одиноко, а я не смогу быть рядом. Вздохнув, Зелина подошла к сестре и обняла, осторожно и мягко. Реджина напряглась, но не отстранилась: — Две влюблённые напуганные идиотки, — с нежностью проворчала старшая Миллс, легко чмокнув Реджину в лоб, и отступила. Брюнетка не стала спорить. Она молчала, явно смутившись и испытывая неловкость за свою откровенность: — Эм… Что мы будем делать с Роландом? Он скучает по капитану-подводке. Зелина с несвойственным ей тактом приняла смену темы разговора: — Хм… Знаешь, предоставь это мне. Тебе нужно думать о том, что делать с двумя нарколептиками и потихоньку развоплощающимся Спасителем. — Каким-каким? — Реджина с любопытством вздёрнула бровь. — Раз-во-пло-ща-ю-щим-ся. Ну, знаешь, как властелин колец. Фродо ранили Моргульским клинком, и он начал потихоньку превращаться в призрака. А тут Эмму её пират, наверное, во время любовных игрищ крюком зацепил. — Зелина! Рыжая проигнорировала предупреждение и задумчиво продолжила: — Хотя, вероятнее, Эмму укусила Снежка, и теперь Свон медленно мутирует в Снежку 2.0. Реджина не выдержала и рассмеялась: — Нет, ну, а что?! — фыркнула Зелина. — Ты видела её одежду в последнее время? Кажется, Эмма совершила налёт на магазин для престарелых монашек. — Бога ради, Зел, ответь хотя бы, откуда ты знаешь Властелина Колец? — Генри дал почитать. И, прежде чем ты спросила: Мелькор круче всех. Реджина смотрела на сестру и теперь наконец понимала, почему Эмма и Зелина так тянутся друг к другу. Они просто двое детей, недогулявших своё детство. Двое удивительно взрослых детей. И каким-то невероятным образом обеим, Эмме и Зелине, в их ребячестве удаётся быть более зрелыми, чем сама Реджина со своей нарочитой серьёзностью когда-либо сможет. Не успев додумать эту мысль, Реджина порывисто обняла сестру. — Я вовсе тебя не ненавижу. Я хочу, чтоб мы были семьёй. Зелина молча обняла её в ответ. Говорить рыжая не могла, в горле стоял ком.