Сплетая отсечённое

Утро разбудило Эмму первыми лучами солнца. Блондинка повернула голову в сторону окна, через которое в комнату лился свет. Реджина сопела рядом, уткнувшись в её плечо. Свон наклонилась и прижалась губами к темноволосой макушке. Эмма глубоко вдохнула и… Разум Спасителя включился. Вернее, оттеснив дремотную тягучую и тёплую негу, включилась паника, разбудив самого страшного и неумолимого из внутренних драконов Эммы Свон —старательно взращённое системой чувство вины. Ну, разумеется, то, что произошло этой ночью, — случайность. Просто случайность и ничего больше. Алкоголь был слишком крепким. Весь вчерашний вечер вышел слишком хмельным, по-весеннему хмельным. Просто они с Реджиной слишком долго маялись от одиночества, ну и вот…. Нет, внутренний голос Эммы Свон, разумеется, выл, вопил, как воздушная сирена, что они наконец-то могут быть счастливы, что просыпаться в одной постели с Реджиной Миллс — всё, чего они хотели с того самого момента, как Эмма впервые ступила на порог белого особняка четыре года назад. Он же кричал о том, что Свон любит женщину, спящую рядом с ней, что нет на земле ничего более правильного, чем то, что произошло между ними этой ночью, что любить мать своего сына — самая логичная на свете вещь. Честная часть Эммы Свон надрывалась о том, что рядом с Реджиной она чувствует себя в безопасности. Эти чувства не были для Свон открытием, женщина давно уже не обманывала себя отговорками о дружбе. Какой бы твердолобой и упертой она ни была, как бы ни привыкла избегать чувств, игнорировать то, как реагировало её тело на присутствие Реджины Миллс, у Эммы не получалось. А примерно с Неверлэнда начало отзываться и сердце. Да, всё верно. Именно после того как Эмма словно безумная носилась по баракам дока в поисках Реджины, Свон поняла, что не пережила бы, если б они опоздали. Нет, рук бы на себя не наложила, конечно. Но мир бы опустел. И, вполне вероятно, что не стань в её жизни Реджины, с её вечными колкостями, незримой поддержкой и океаном тщательно спрятанной боли в глазах, от Эммы Свон останется только оболочка. Да что уж, трудно прятать свои эмоции от себя самой, после того как она прострелила Менделу коленную чашечку, а потом хладнокровно вышибла повалившемуся на землю ублюдку мозги. Не потому что это было необходимо. Если уж на то пошло, согласно геройской, прости Господи, морали или хотя бы должностным инструкциям, его нужно было задержать. Но Свон прострелила ему лоб, повинуясь чему-то, что клекотало внутри, захлёбывалось рыком и требовало отомстить за то, что он покусился на Реджину. Её Реджину. Ту, что никогда ей не принадлежала. Казалось бы, первое убийство должно вызвать шок и истерику. И Эмму действительно всю ночь тогда трусило, как в лихорадке. Вот только о Грэге она совсем не думала. Разве только жалела, что не случилось примотать его к ёбаному электрошокеру и медленно поджарить. Но Снежка бы не позволила. Приволоки блондинка мудака живым, пришлось бы сначала отдать его Вейлу. Потом латаного упыря заперли бы в комнату с мягкими стенами. А этот вариант Эмму категорически не устраивал. Нет, нервно клацать зубами о стакан с виски и расплёскивать алкоголь на себя женщину заставлял страх, желчью подкатывающий к пересохшему горлу при мысли «Что, если бы?» Что, если бы она не успела? Надо ли говорить, что о случившемся с Менделлом знал только Киллиан? Как-то, уже после того как Эмма уступила настойчивости пирата, она рассказала ему. Легко, без натуги и угрызений совести, поигрывая стаканом сока. Пират женщину не разочаровал: выслушал внимательно, хмыкнул и уточнил: — Свон, ты об этом жалеешь? Эмма не жалела, разумеется. — Ну вот и ладно, — пожал плечами мужчина. — Родителям своим ты что сказала? — Был убит при попытке задержания. Случайно, — коротко отчеканила Эмма. — Вот пусть и дальше так считают. Всё ты правильно сделала, Свон. Жаль, Тамару упустила. Хотя мне чертовски повезло, что я тебе тогда не попался. И знаешь, я рад, что моё участие было минимальным. Подними я руку на Реджину, ты бы мне не простила. Спаситель тогда отмолчалась, про себя удивившись этой ремарке. Участие Крюка в похищении её действительно до сих пор коробило. Но, видя, что Миллс не особо стремится Джонса за это прищучить, Эмма пожала плечами и решила отпустить ситуацию. Тем более, сама Реджина как-то признала, что пирату было за что ей мстить. Вроде как, справедливость в своем роде. А потом случился…. Да много чего случилось. Но главное — закончилось всё спуском в преисподнюю. И Миллс держала её сердце в руках. Честно говоря, Эмма, хоть сама и настаивала на том, чтоб разделить сердце с Киллианом, не особо была уверена, что из этого выйдет что-нибудь путное, хотя надеялась, что всё получится и она сумеет искупить вину перед ним. И Свон боялась. Как ни смешно, больше не неудачи вовсе, а боли. Когда эта чертова ведьма, матушка Реджины, запустила ей пальцы в грудину, Эмма дышать не могла, чуть от боли не свалилась. И когда Реджина там, в подземном мире, подошла к ней, чтоб извлечь спасительское сердце, от мысли о предстоящей боли женщину начало шатать. Миллс коснулась её груди и…. И ничего. Боли не было, все страхи смыло одной мощной тёплой волной. Эмме стало так спокойно, как не было ни разу в жизни. Было безопасно. И хотела она только одного — попросить Реджину хранить сердце у себя. Потому что, какой бы упрямой ни была Свон, в тот миг она поняла, что сердце Спасителя обрело свой долгожданный дом в ладонях Злой королевы. Только вот проблема в том, что уже не злой королеве спасительское сердце совершенно не нужно. Реджину не надо спасать. Она ведь герой, а герои в спасении не нуждаются. А если Эмма не может быть Спасителем, то кому она нужна? Зачем? Разве только Киллиану, да и тому, пожалуй, без красной куртки не очень. Конечно, брюнетка к ней не совсем равнодушна, в конце концов, пара десятков совместно распылённых чудовищ и злодеев изрядно роднят, как и общее чадо, вступившее в подростковый возраст. И да, Эмма любит Реджину и готова за неё умереть. И это была лучшая ночь в её жизни. Вот только влюблённый Спаситель в прописанное «долго и счастливо» не входит, верно? Королевам положены храбрые рыцари или татуированные лихие разбойники мужского пола. Серьёзно, Свон много сказок перечитала в своем сиротском детстве. Они помогали пережить особо паршивые дни. И среди десятков и десятков сказочных историй не было ни одной, в которой прекрасная королева отдала бы своё сердце девочке-оборванке. Вот и ей нечего тешить себя надеждами. Робина, конечно, больше нет, но… Чёрт, да о чем она?! Миллс по её вине потеряла суженного, а Эмма, лежа в её постели, рассуждает о том, что его смерть повышает её собственные шансы. Блять, она ужасный человек! И даже если его больше нет, всё равно, скорее небо на землю упадёт, чем Реджина согласится дать ей шанс. Она же сказала, что рада их с Крюком обручению. Выглядела Миллс, конечно, нерадостно, но ведь ничего и не сделала, чтоб попытаться Эмму остановить. А взгляд и голос…. Ну, мало ли, у Реджины вон сколько проблем с Королевой и вообще со всеми с того момента, как Свон явилась в город. Черт, да она, если разобраться, своим появлением разрушила жизнь Миллс! Уж кому, как не Эмме, знать, что внезапно нарисовавшийся биологический родитель — ночной кошмар любого хорошего усыновителя. А что Реджина прекрасная мать, Эмма ни секунды не сомневалась, с тех пор как увидела брюнетку в момент, когда та со слезами обнимала вернувшегося домой сбежавшего сына. Будь Эмма на месте Реджины, Генри после объятий достались бы лекция и наказание. От своей мамы он получил объятия и ужин. Итак, подытожим: она, Эмма Свон, безвозвратно любит женщину, чей мир разрушила по камешку. Ну, не сама, конечно, родители тоже приложились, но маятник запустила именно она, почти буквально. И на что ей, Эмме, надеяться, если она любимой женщине ни черта не может предложить, кроме сомнительных, порядком заебавших лавров Спасителя? Не правильнее ли будет хотя бы избавить Реджину от неловкости и необходимости искать оправдания и объяснения? Эмма легко прижалась губами к смуглому плечу. Не удержалась. *** Проснувшись около полудня, Реджина коснулась ладонью смятых простыней. Ткань ещё хранила лёгкий запах парфюма Эммы — свежие морские ноты с примесью жасмина, переходящие в тёплую кедровую с горькой ноткой полыни сердцевину с нижними аккордами серой амбры. Но следов тепла уже не осталось. Пусто. Пусто было в доме и на душе у Реджины. Она уткнулась лицом в подушку, на которой спала Эмма, и всхлипнула. *** — Ну, добыл ты драконью кровь, и что дальше? — ворчливо уточнил Джонс, скептически щурясь то на колбу с сиреневой жидкостью, то на отвратительно сияющего капитана Наутилуса. — Месяц почти, как с Драконьего острова отплыли. — А дальше, мой мальчик, нас ждёт очередное приключение! — преувеличенно бодро воскликнул Немо. — Я нашёл верные пропорции. — А, то есть того что две ожидающие потомство драконицы едва не поджарили нам яйца, было недостаточно? — вздохнул Киллиан. — Ну, Киллиан, кто не рискует, как говорится, тот не пьёт шампанского. Всё ведь обошлось? Я очень горжусь тобой, мальчик мой. — Немо, я уже почти триста лет, как не «мальчик»! — сердито выплюнул пират. — И морей исходил никак не меньше тебя! И, если я хоть что-то понял за эти годы, так то, что у плаванья должна быть грёбаная цель! Без цели по морям мотается только Ван Страатен. Да и у того она есть в итоге, хоть мыса ему и не обогнуть. Поэтому сформулирую вопрос предельно точно: где мы поднимемся на поверхность в следующий раз? И кстати, я не люблю шипучую кислятину. — Не горячись, мальчик мой, — Немо ласково улыбнулся, и Джонса передёрнуло. — Ты прав, всем нужна цель, верно? И наша цель — Бристоль. Вернее, маленький портовый трактир под названием «Адмирал Бенбоу». — Дьяволовы когти! — прошипел Киллиан, бледнея. Голову наполнили воспоминания. Вот сходит с корабля Лиам, отправляясь за матросскими патентами, а он сам, хмурый и нетрезвый, провожает брата взглядом. Всего-то и нужно было дотерпеть до рассвета, не поддаться на подначки Сильвера. И, может быть, их с братом судьба сложилась бы по-иному. Да нет, вряд ли Лиам был бы жив, в конце концов, погиб братишка из-за собственного упрямства, но…. Но может быть, если бы Киллиан не пропил в ту ночь собственную свободу, братья Джонсы стали бы солдатами королевского флота и расплатились бы за это честно заработанным серебром, а не жизнями команды, которыми Лиам пожертвовал, добывая Око шторма. Надо было Лиаму забрать тогда собственный патент и оставить непутёвого младшего брата гнить в рабстве. А он, подумать только, не бросил его и даже ни разу не упрекнул. Да уж, у папаши ответственности за сыновей и любви к ним не было ни на грош. А вот у Лиама любви к брату было с лихвой. Чем он её заслужил, Киллиан так и не смог понять. Тогда он в последний раз и смотрел на бристольскую пристань, пьяный и жалкий, у ног разочарованного брата, внезапно по вине Киллиана лишённого своей мечты о флоте и свободы, казавшейся такой близкой. Все эти мысли пронеслись в мозгу меньше чем за минуту. Брюнет наградил капитана тяжелым взглядом: — Просвети меня, Немо, за каким хреном собачьим тебе нужно в Бристоль? — процедил он, жалея про себя, что растрепал лишнего про своё далёкое прошлое. — Киллиан, не мне, а нам. Ты теперь — часть семьи Наутилуса. — Часть команды, часть корабля, — пробормотал пират, фыркнув. — Немо, я предпочитаю статус гостя. Нам нужен новый юнга, — капитан смотрел на него честными всё понимающими глазами. Честное слово, иногда командир боевой подводной лодки страшно напоминал ему кого-то. Только вот Киллиан не мог понять, кого именно. — А нынешний что? Или мы его Посейдону скормим во имя успешной телепортации? — Не ёрничай, мальчик мой, тебе это не идёт. Джон решил сойти на берег в ближайшем порту. — Ну, ещё бы. Парню пятнадцать, а он заперт среди мужиков, которые так давно не видели бабу, что норовят его поочередно к переборке прижать. — Киллиан, как не стыдно, — возмутился Немо. — Мой экипаж никогда…. — Твой экипаж почти никогда не задерживается в порту дольше, чем на два дня. Немо, они здоровые парни, а не монахи! Короче, дело твое. Хочешь, чтоб команда практиковала крепкую мужскую дружбу, хрен с вами. Какого черта тебе нужно в Бристоль? Найти юнгу где-нибудь поближе никак нельзя? — Нет. Думаю, мне нужен именно мальчик из трактира «Адмирал Бенбоу». Я уверен, он прекрасно впишется в команду. И гарпун потерянных душ тоже так считает. — Баба тебе нужна, а не мальчик, — буркнул Киллиан себе под нос и пожал плечами. — Хотя насчёт бабы я сомневаюсь, — тихо пробормотал он. — Ладно, в ебеня, так в ебеня, даже если они в Бристоле. Только гляди, чтоб братец новому юнге горло не вскрыл из ревности к названному отцу. И ещё более хмурый и злой, чем обычно, Джонс ушел в машинный отсек к старому Питу. Дьявол побери это всё! Нужно возвращаться домой. Он соскучился по Роланду и Эмме. Да и по Дэвиду, чего уж там. *** — Зелина, что ты тут делаешь? — Реджина подняла слегка покрасневшие усталые глаза от стопки бумаг. — Я принесла тебе чаю, — пояснила старшая Миллс, демонстративно взмахивая рукой. Документы, с которыми работала мадам мэр, покорно потеснились на край стола, уступив место подносу с двумя чашками ароматного чая и горячими бутербродами. — Зелина, я не голодна и мне нужно работать. — Реджина, ты сегодня на одном кофе держишься. И вчера. И с тех самых пор как вы ходили на девичник. Я честно ждала, что тебя отпустит. Но ты уже почти месяц ходишь недоспавшая и закапываешься в работу. Ты же понимаешь, что у меня возникает вопрос, что с тобой происходит? Ну, и как объяснить это Зелине? Не может же Реджина на самом деле рассказать, что она ненавидит весь мир, потому что Эмма ушла наутро после девичника. Попросту сбежала. И теперь женщина изводила себя мыслями о том, что одна-единственная их ночь случилась по вине алкоголя ну и потому, что Эмме нужно было переключиться с мыслей о своем пирате. Но любит-то она Джонса, а произошедшего между ними, скорее всего, стыдится. Иначе зачем бы Свон избегать её? Нет, говорить об этом Реджина точно не будет. Ни с кем. — Ничего со мной не происходит, Зел. Просто слишком много работы. — Ладно, если ты настаиваешь. Я могу что-нибудь сделать для тебя? То, что кто-то, кроме Эммы, добровольно предлагает ей помощь, было непривычным, по меньшей мере, даже несмотря на то что их с сестрой отношения значительно потеплели. Реджина нахмурилась и безотчетно обняла себя руками: — Ты и так делаешь достаточно, заботишься о Роланде и всё такое. Зелина вздохнула: — Кстати, о Роланде. Могу я воспользоваться твоей лабораторией? Мэр Сторибрука моментально напряглась: — Зачем тебе лаборатория? — Поисковое зелье готовить. — Поясни? Рыжая ведьма на секунду отвела глаза: — Ну, я, может быть, отправила его мать в путешествие. — Какой изящный эвфемизм, сестрёнка. Уж не на вокзал ли Кингс-Кросс? — Вау, кто бы мог подумать, что моя сестра может во вселенную Гарри Поттера… — Твоя сестра вообще много чего может, — хмыкнула Реджина. — Но здесь моей заслуги нет. Пообщайся с моё с Эммой и Генри — выучишь наизусть всех героев Марвелл. — Серьёзно? Реджина, вчера мы с Роландом снова пересматривали узника Азкабана. Шел третий день, а мы всё ещё пересматривали узника Азкабана! — А ты предпочла бы читать ему Баума? — саркастически вздёрнула бровь Реджина. — Это же наркоманский бред! — праведно возмутилась Зелина. — Я предпочла бы читать ему Волкова. Но не могу найти перевод! Брюнетка не знала, кто такой Волков, но мысленно сделала пометку поискать на досуге. — Какая ирония, — задумчиво сказала Реджина. Ты убила его мать ради мести мне, а теперь читаешь Роланду книжки о героине, для которой стала прототипом. — Господи, Реджина, откуда у тебя замашки Баторри? Мама, вроде, в Румынию не ездила! Хотя кто ж её, мать нашу Кору, знает. Впрочем, я была бы не против узнать, — добавила она тихо. — Ту Кору, которая прощалась с нами в подземном мире, и я была бы не против узнать, — вздохнула младшая Миллс. — Как бы то ни было, сестрёнка, я же четко сказала тебе, что отправила Мэриан в путешествие. На всякий случай, ещё раз, не в загробное. — Но я думала, что…. — Девочка моя, я же не садист. Зачем мне её убивать? Всего-то и нужно было, что… нейтрализовать. Временно. — И ты что? — Ага. Только есть одна проблема. Махонькая проблемка, можно сказать. Я в душе не знаю, куда именно замкнулся мой портал. — Зелина, блин! — Что?! Ты вообще собиралась насадить её голову на пику. Реджина как-то совсем по-своновски засопела: — Это давно было, между прочим! — Так давно, дорогая сестренка, что, если бы я не закинула её в какой-нибудь Тимбукту, сегодня её голова отлично могла бы вписаться в интерьер дома Блеков. А она всё-таки слишком для этого мила. — И что, мне сказать тебе «спасибо»? — За то, что Роланд не остался сиротой? Гм.… Дай-ка подумать… Обойдусь и без этого. Просто предоставь мне лабораторию. И, возможно, Роланд узнает, что мама у него всё же есть. Реджина глубоко вздохнула, вытащила из стола ключ и протянула сестре. — Спасибо, дорогая. Так бы сразу. А то я ж не Эмма, чтоб со мной с бубнами танцевать, — мило улыбнулась Зелина и выпорхнула за дверь. Яблоко, брошенное Реджиной, не достигло цели. *** Шла третья неделя, с тех пор как команда Наутилуса пополнилась новым на всю голову геройнутым. Когда они прибыли в Адмирал Бенбоу, Киллиан даже напиться не смог, прости господи. Надеялся по трезвяку отговорить пацана от этой авантюры. Ему ведь всего тринадцать, Нептун их всех разорви. Через несколько лет и Роланд таким станет! Какое счастье, что Зелина не отпустила его мыкаться по лесам с вольными стрелками Шервуда. Хотя те и возмущались, мол, Роланд должен продолжить дело своего папаши. Как будто великий почет, что за тобой Шериф Нотингема как постаревшая портовая шлюха за редким клиентом охотиться. Всю жизнь по лесам прятаться, пока петля на шее не сомкнётся. Джонс на своей шкуре узнал, что это за жизнь, и выбрал её сам. Снова и снова выбирал, пока не появилась Эмма. Но всякому, кто пытается утянуть Роланда на эту кривую дорожку, он пропорол бы брюхо крюком. Ребёнку мужчина такой жизни не желал. Этот солнечный мальчишка заставил его задуматься о детях и семье, а ни о чем таком Киллиан не думал со смерти Милы. Детей от Эммы он, может, и хотел, только пират достаточно умён, чтобы понимать: его дети для Спасительницы были бы обузой и вечным напоминанием о неправильном выборе. Поэтому о детях с Эммой он не заговаривал, по крайней мере, пока. Может быть, однажды, когда он допрыгнет до неё. Если допрыгнет… Так что Роланд, по которому Джонс скучал до волчьего воя, заменял ему сына. И когда Джим Хоккинс, восторженно виляя хвостом, завопил, что с радостью примкнет «к славной команде Наутилуса», тритоны ему свидетели, Киллиан сделал всё, что мог, чтобы отговорить мальчишку. Безуспешно, разумеется. Гипнотизирует их Немо, что ли… Или задницей чувствует невесело двинутых, кого и гипнотизировать не надо. Узнав Джима поближе, Киллиан уверился в правильности второго предположения. Хоккинс был ну просто копия Киллианова братца. Мало того что геройнутый на всю башку, так ещё и без намёка на самостоятельное мышление. Интересно, Немо что, прётся, воспитывая щенков, преданно заглядывающих ему в рот? Когда хряк Наполеон занимался тем же, хотя бы цель была понятна, а тут… Джонс обеспокоенно поглядел на приборы. Показатели ясно говорили, пора всплывать. Здравый смысл нашептывал ему то же самое, но увы. Кажется, в этом ёбанном шапито Киллиан был единственным его обладателем. — Лиам, — позвал он. Братец сделал вид, что не услышал. Хотя Киллиан видел, как дёрнулась щуплая спина. Мужчина тихо зарычал. Лиам-младший игнорировал его всякий раз, когда пират становился у руля. Зато в присутствии Немо выполнял команды брата молниеносно, со скоростью юнги, боящегося получить зуботычину. Джонса до смерти достали эти обиды барышни-истерички. Добро бы, братец злился на него за смерть папаши — имел право. Но нет же. Лиам ревнует Немо и место у штурвала. Киллиан ничего не имел против гейства, но это перебор. Так что он просто подошел к брату, схватил за шкирку и, развернув, толкнул к штурвалу. — Какого черта! — завопил тот. — Стоять, салага. Я пойду к Немо, нам пора всплыть. Лиам посмотрел на старшего брата с обидой. Казалось, ещё немного, и он выпалит что-то вроде «Ка-а-зёл!». Дал же бог родственничка, подумал Киллиан с тяжёлым вздохом и отправился в капитанскую каюту. Хотелось, конечно, отворить дверь с ноги, но понятие о субординации вбивали в Джонса крепко. Поэтому он сдержался и постучал. Громко, так что эхо от ударов металла по деревянной обшивке отскочило от стен. — Да! — раздался благостный голос Немо. Киллиан открыл дверь и застыл на пороге: — Ты что-то хотел, мальчик мой? Джонс мысленно взвыл и признал, что теперь он понимает Реджину в полной мере. Закатить глаза хотелось нестерпимо. Даже сильнее, чем отходить Лиама вдоль хребта. — Немо, мы собираемся подниматься на поверхность? Нужно провентилироваться. Какая религия, скажи, пожалуйста, запрещала тебе установить систему регенерации кислорода? — Я посчитал это нецелесообразным. Ладонь Киллиана рефлекторно дёрнулась, порываясь срастись с лицом. — Но ты прав, мальчик мой, нам пора всплывать. Джонс, не удержавшись, явственно фыркнул от пришедшего на ум физиологического сравнения. — Отдай Лиаму команду. Брюнет развернулся и пошёл в рубку, не в первый раз поймав себя на мысли, что Немо получает какое-то странное удовольствие от их с Лиамом стычек. Начался подъём.