репка

Первая пощечина оставляет между ними звонкий след. Андрей, мигом замолкнув, смотрит округлившимися глазами. Его щека едва порозовела, удар получился слабый, Федор и не хотел его бить, просто так вышло — Андрей, пьяный и болтливый, вывел из себя, и ладонь сама взмахнула, рассекла воздух, чтобы легко шлепнуть по лицу, словно истеричную барышню. Но как только опускается на комнату тишина, блаженная тишина после долгой ругани, становится не по себе. Придется драться, думает Федор. — А сильнее можешь? — вдруг спрашивает Андрей, и в его голосе хрипотца, а его зрачки затягивают в себя черной дырой. — С ума сошел? — отвечает Федор одними губами. Ладонь горит, словно он обжегся. Андрей дотрагивается кончиками пальцев до щеки. Нервно улыбается: — Забей. Он сворачивает истерику, становясь почти нормальным человеком, и перед выступлением напивается не так сильно, как обычно. * Вторая пощечина застает их в гримерке, у всех на виду. Андрей тянет время и скачет по крошечной комнате, роняет стаканы. Игнорирует слова Влада, что пора начинать мит. У Андрея дела поважнее: догнаться. Федор смотрит, как Андрей тянется к бутылке, и хватает его запястье. — Пусти! — рявкает Андрей и пытается вырвать руку, а Федор ловит вторую его ладонь, цепко держит. — Сука. Он выпаливает это, совсем не думая, Федор уверен. Взгляд Андрея прикован только к бутылке, он пьян в хламину, пьян настолько, что движения его раскоординированы, и вырваться он не может, хоть и сучит руками. Федор стискивает его запястья железной хваткой и толкает в сторону стены. Только тогда Андрей переводит на него взгляд. — Еще раз меня так назовешь… — тихо говорит Федор, отпуская его руки. — Как? — спрашивает Андрей, и по его губам скользит улыбка. — Сукой? Федор не задумываясь замахивается. Влад орет, чтобы они прекратили, маячит за спиной. Пощечина получается настоящей. Мотнув головой, Андрей на миг замирает, а потом отступает на шаг, прижимает ладонь к лицу. Губа начинает опухать. Он переводит взгляд на Федора и кажется, что он все еще улыбается. Никто не видит этого, потому что Федор стоит к нему впритык, закрывая его своим телом от чужих взглядов. В следующий миг Андрей пихает его в плечо и как ни в чем не бывало говорит: — Ладно, пошли чекнемся — и на мит. Ни Влад, ни орг концерта не понимают, что произошло. Федор и сам не в курсе. Но его жжет желание сжать снова запястья Андрея, скрутить его и объяснить правила поведения. * Андрей облизывает окровавленные губы. — Я же говорил, — шепчет он. — Надо было бить сильнее. Федор уже не помнит, что говорил Андрей. Как ухитрился вывести из себя. Все, что осталось, — удар кулаком в насмешливый рот. И вот Андрей стоит перед ним, довольно облизываясь, и Федор чувствует металлический вкус крови почти по-настоящему. Он пропускает ответный тычок намеренно. Андрей бьет его кулаком под ребра, и воздух вышибает из легких. Федор сгибается, пытается вдохнуть. По заслугам. В гостиничном номере им тесно вдвоем, им противопоказано быть вдвоем. Выпрямившись, он смотрит в глаза Андрею. Выравнивает дыхание. Переводит взгляд на разбитые губы, на еще не успевшую свернуться кровь. Андрей скользит по лопнувшей нижней губе языком. — Федь, — выдыхает Андрей не своим голосом. — Тебе же тоже понравилось. Доходит, что с его голосом не так. Он возбужден до чертиков. Федор прикрывает глаза, вдыхает горечь, и на его губах оказывается настоящий вкус металла, а вместе с ним — тихое “ай” Андрея от прикосновения языка к ранам. * Заломленная за спину рука Андрея дает пьянящее ощущение силы. Федор вжимает его в стену всем телом, и знает, что Андрею больно, но все равно прижимается грудью ближе, давя на локоть, и подобие стона срывается с губ Андрея. Знаю. Знаю, что больно. — Еще раз, — произносит Федор ему на ухо. — Пойдешь закладку искать в чужом городе — я за себя не ручаюсь. Ты понял? — Тебя еще, блядь, не спрашивал, — зло отвечает Андрей. Пытается пошевелиться, но Федор давит ему на руку сильнее, и Андрей вскрикивает. — Ты мне плечо вывернешь! Федор прикусывает мочку его уха, проводя языком по сережке-крестику, и медленно отпускает. Он отходит на пару шагов назад, а Андрей стекает на колени и пытается размять занемевшую руку. Ночью Федор извиняется перед ним — может, и перегнул палку, а Андрей, извиваясь, стонет уже не от боли.