Отличница

Пустынный зал и свечи, не пляшущие от порыва ветра тех, кто проходит мимо, как правило, олицетворяют глухое одиночество. Мёртвая тишина судит: так и есть. Но стоит заглянуть за широкую колонну, прислушаться к быстрому недовольному вздоху, приглядеться к тени, отбрасываемой с высокого пьедестала, то можно заметить восседающего на троне дьявола. Он слегка встревожен, как всегда небрит, в любимом чёрном костюме с белоснежной рубашкой, трясёт коленом и нервно чего-то ждёт. Волосы цвета воронова крыла в небрежном беспорядке: сны не снятся, но после войны вот уже несколько месяцев каждая ночь превращается в испытание «проснуться живым». Плевать. Сейчас это не имеет никакого смысла. Как всегда опаздываю, разглядывая в зеркале свое как будто бы новое отражение. Ничего страшного. У меня есть отговорка: ещё не привыкла. Ещё могу заблудиться в многочисленных коридорах, ещё могу остановиться, заглядывая в комнату, которую прежде никогда не видела. Каждый выбор имеет последствия, но разве могла я предположить, что самым тяжёлым окажется поиск нужной комнаты в огромном замке, который с моего первого появления здесь считал меня своей хозяйкой? У нас с тобой хорошие отношения, приятель. Но не пытайся запутать меня в своих лабиринтах. Я так не играю. Поправляю свое белоснежное платье, в последний раз окидываю свое отражение в зеркале критичным взглядом, спешу спуститься вниз по лестнице. Сердце сжимается и колени трясутся, пока я иду, задевая крыльями стены коридора. Всё ещё не привыкла. Пролетаю мимо знакомой двери. Ноги сами принесли меня в противоположную часть. Оттягиваю момент до последнего, но ничего не могу поделать с собой, когда влажной рукой касаюсь ручки и вхожу в маленькое тёмное помещение, чтобы затем подняться по винтовой лестнице. Страх увидеть опаленные останки оранжереи заставляют кровь бешено гнать по венам, но аромат экзотических цветов вытесняет сомнения. Открываю стеклянную дверь и вдруг замираю от увиденного. Это не оранжерея. Я видела его на картинах Брейгеля: живой, яркий, дикий. Настоящий Райский Сад, маленький Эдем с лианами и попугаями, с цветами и шумом воды где-то за кустами. Меня захлестывает неистовая радость: я выбрала тьму, а свет выбрал меня. Он тянется за мной даже сюда, в Преисподнюю, это он стал причиной того, что мне позволяют посещать Небеса, даже если до моего принятия обратно в школу ещё далеко. «Ты не демон, Вики, и никогда им не будешь», — сказал убитый горем ангел Фенцио во время одного из наших разговоров, где мне пришлось рассказать ему правду о Дино и о Ребекке. Я приняла его слова как должное. Я не демон. Но я часть тьмы Люцифера, хочет он этого или нет. Как он часть моего света. И мы всегда будем Равновесием друг для друга. Ласково провожу ладонями по растениям и улыбаюсь, закрывая за собой дверь. Ускоряю шаг, как можно скорее достигая лестницы, и вдруг останавливаюсь на последней ступеньке, замечая сидящего на троне Люцифера. Улыбка расцветает на моих губах. Поднимаюсь на пьедестал и сажусь на его колени, обвивая шею дьявола руками. Он устраивает ладони на моей талии. — Всё ещё не привык к новому цвету твоих крыльев, — восхищённо шепчет он, ласково проводя ладонью по бордовым перьям. — Это моя отговорка. — Что собираешься делать? — Всё возможное, чтобы вернуться в школу. Сейчас, когда все стало стабильно... — Я не понимаю, зачем тебе учиться, когда ты можешь править Адом вместе со мной? — Ты знаешь ответ, — наклонившись к его лицу, целую Люцифера в губы. Он отвечает с привычным для него напором, сжимая руки на моих ягодицах, придвигая ближе к себе. Отстраняюсь, тяжело дыша. — Я обещала Дино. Когда-то он сказал: «Просто закончи эту школу, доведи хоть одно дело до конца». Люцифер кивает, говоря что-то о том, что «эти заносчивые придурки всё равно вернут тебя». Молча обнимаю дьявола, и знаю, кому посвящена эта тишина — для нас обоих. Сдерживать слезы не представляется возможным. Я прикрываю глаза, стараясь подавить бешеный поток воспоминаний, связанный с Дино, с нашей дружбой, с нашей болтовней, нашей безграничной любовью друг к другу. Он рисковал всем, решив быть моим ангелом-хранителем, он прощал мою глупость, мои ошибки, он всегда был рядом, готовый принять меня — ангелом или демоном. Он умер, держа меня в своих руках. Как умерли многие в этой чёртовой битве. Почувствовав мою боль, Люцифер поднимает моё лицо за подбородок, большим пальцем стирая слезы. — Я не знаю, как облегчить это дерьмо в твоей душе. Но, может быть, ты захочешь это услышать. — Услышать что? — вырвавшись из плена воспоминаний, спрашиваю я. Дьявол отстраняется, делает глубокий вздох и приоткрывает рот, собираясь с мыслями. Тихо усмехаюсь и накрываю его губы указательным пальцем. — Можешь не утруждаться. Я знаю, что ты любишь меня. Всегда знала. В алых глазах вспыхивает восхищение. Сколько раз за это время он пытался сказать слова, которые, на самом деле, ничего не значат? Важно лишь то, что его любовь я чувствую внутри, каждой клеточкой пропитанной им души. Он рос в ненависти и пороках. А я всегда была окружена любовью. Уж если и кому признаваться в его же чувствах, так это мне. — Моя Королева, — шепчет дьявол, и глаза его сияют от счастья. Это слово все ещё вызывает в моей душе волнение. Огромная ответственность на моих плечах, почёт и уважение среди других демонов и ангелов, карьерный рост от «жалкой Непризнанной» к «Королеве Преисподней», а я лишь качаю головой, не готовая пока принять этот статус. Белоснежное платье и бордовые крылья, сущность ангела и душа демона, но я не свет и не тьма. И Люцифер это знает, когда я с улыбкой наклоняюсь к его лицу, чтобы тихо промурлыкать: — Лучше я буду твоей Отличницей.