Наша бурная молодость.

Размешивая кофе, ложка гулко звенела в тишине комнаты. Буччеллати внёс две чашки в гостиную, поставив одну на столик возле кресла – излюбленное место его вечно хмурого сожителя, - а из своей сделал небольшой глоток. Наранча молча уставился в окно. Стоявшее на подоконнике какао, приготовленное Бруно, уже остыло и покрылось плёнкой. Мальчик был заметно подавлен. - Давно не виделся с Фуго? – мужчина слабо улыбнулся, положив руку Наранче на плечо. Гирга видел в Буччеллати своего «наставника в делах сердечных», и если кто-то узнавал об их с Фуго отношениях, то этим «кто-то» был, несомненно, он. Последний раз, когда Бруно видел мальчика таким понурым, был день, когда Паннакотта уехал по делам в соседний город на неделю – потому он решил, что лишь отсутствие любимого человека может испортить настроение этого гиперактивного подростка. - Наоборот, - буркнул Гирга через какое-то время. - Только не говори, что вы поссорились. Не поверю, - Бруно протёр уставшие глаза и присоединился к незамысловатому занятию Наранчи – смотреть в окно. Розовая полоска заката виднелась где-то за деревьями. Постепенно, но размеренно, на улице холодало. Наранча взял было с подоконника забытую им кружку какао, но поставил обратно, поморщив нос от появившейся на ней плёнки. С мрачным, несвойственным ему, выражением лица, он укутался в свой просторный оранжевый свитер, подобрав замёрзшие ноги с пола на диван. Стукнула дверь балкона. Вместе со сквозняком и запахом сигарет в комнату вошёл Леоне. От его недовольной мины у Наранчи в груди защекотало раздражение. Как и всегда. Аббакио был одет в свою рабочую, полицейскую форму, а его пепельные волосы были собраны в зализанный строгий хвост. Сейчас он сидел в кресле, перебирая какие-то бумаги, пока до выхода на ночную смену оставалось немного времени. - Просто Фуго иногда ведёт себя, как мудак, - тихо и возмущённо сказал Наранча, закрыв пол лица воротником. Бруно усмехнулся. - Не поделили пиццу, да? – его непринуждённое угадывание все ещё держало в себе толику юморца. - Он ударил моего друга. Повисла неловкая пауза. Наранча не хотел рассказывать о своих проблемах в присутствии Аббакио и его язвительных комментариев. Потянувшись, Леоне взглянул на часы. Нужно было собираться на работу. Опустошённая чашка из-под кофе с лёгким звоном поставлена на столик, полицейская фуражка мастерски накинута на макушку одной рукой, вторая уже оказалась в рукаве пальто. - Всё, я попиздовал, - в голосе Леоне чувствовалось острое нежелание покидать домашнее тепло, но свой долг выполнять нужно, и Аббакио клялся, что будет делать это добросовестно. Наклонившись к Бруно, он быстро поцеловал его в щеку, и каблуки туфель застучали в сторону прихожей. Буччеллати плотнее завернулся в тёмно-синий халат и вышел проводить своего возлюбленного. *** - Можешь рассказывать, - Бруно лениво развалился на диване сбоку от мальчика и включил телевизор, как спасение от угнетающей тишины. Сегодня у него был выходной, и брюнет, обычно работяга-трудоголик, больше напоминал расслабленного домашнего кота. Никто из нас не бессмертный пони, как говорится. Улица расплывалась в тёплых, бежевых и розовых цветах от заходящего солнца. Едва не заснув на скамейке, Наранча наконец дождался своего парня из библиотеки, и теперь бодро шагал впереди своей неизменной детской походкой, часто оглядываясь на Фуго. Пудинг не разделял его радости, так как был здорово вымотан за сегодняшний день. Гирга уже успел сбегать домой на обед, захватить кое-что из еды для своего любимого ботаника, погулял с друзьями, и даже немного разгрёб срач в комнате. А Фуго учился, учился, случайно засыпал, резко одёргивал себя, принимал очередную дозу кофе, и снова – учился, учился. Аппетит посетил его лишь один раз – утром, и принесённая Наранчей еда покоилась между книгами в рюкзаке. Под неугомонный говор Наранчи он пытался хоть немного расслабиться. - Эй, Наранча! Парни оглянулись на зов. Их догонял какой-то, незнакомый для Фуго, розоволосый мальчик в коротком свитере. - Чё каво, Доп! – подростки обнялись так крепко, будто были сиамскими близнецами, разлучёнными при рождении. Фуго почувствовал ком в горле. Ему стало резко неприятно от мысли, что этот странный розоволосый мальчик прикасается к его парню. Забытый гнев снова начал собираться в тугой ком где-то в животе. - Ты сегодня был таким потрясным, чувак! Просто разнёс их! – восторженно вопил приятель Гирги, активно жестикулируя. Старшеклассники, сами не замечая, обогнали Паннакотту на несколько метров. Фуго нахмурился. Ощущать себя лишним, забытым – это так мерзко. - Ха, я всегда потрясен! – гордо заявил Наранча. Мальчишки продолжили бурно обсуждать результаты сегодняшних школьных соревнований. - Знаешь, будь я девчонкой, точно запал бы на тебя, - мягко рассмеялся Доппио, по-дружески перекинув руку через плечо Наранчи. Кто-то нажал на кнопку принятия экстренных мер в запутанной башке Фуго. Приступ гнева овладел им, он схватил друга Наранчи за свитер и с силой бросил на асфальт. Секунды не прошло, как после испуганного крика и заключительного пинка от Фуго, худое поджарое тельце Доппио распласталось на дороге, оставив небольшие следы на асфальте от пораненных локтей. Доппио тут же вскочил, в ужасе попятился, и бросился бежать от Паннакотты, сопровождая свой побег визгами маленькой девочки. Фуго пробежал за ним несколько метров и остановился, восстанавливая дыхание. Он походил на взбешённое животное. - Что ты делаешь, еблан?! – блондин падает на землю после ожесточённого пинка Наранчи. Мальчик стоит перед ним, колеблясь, глядя то на скрывающегося в парке Доппио, то на своего, слетевшего с катушек, партнёра. - Зачем ты ударил его? Совсем ебанулся? – забив на всё, Наранча бросился за несправедливо обиженным другом, но того уже не было видно, и мальчик обернулся к блондину. Фуго отряхнул безнадёжно испачканные брюки и, одним движением утерев кровоточащий нос, нахмуренным взором посмотрел на Наранчу. - Он обнимал тебя. - Что? О чём ты?! Ты не имеешь права избивать моих друзей! Ладно, ты можешь избить меня, но блять, что ты творишь?! Доппио хороший парень, он не заслужил такого! Почему ты ведёшь себя как ублюдок?! Что с тобой не так?! Паннакотта не знал, что ответить. Нападение на Доппио было безрассудным, необоснованным действием. Им по неизвестной причине завладел гнев и отчаяние, вот и… Наранча прав, с ним что-то определённо не так. Лучше извиниться – поздно, но всё же. - Наранча, - Фуго протянул руку, что означало «Постой». - Иди к чёрту! – Гирга быстрым шагом направился в сторону своего дома. Потёртые кроссовки часто и злобно шаркали об асфальт. Фуго не окликнул его – знал, что бесполезно. Вот так в жизни бывает: идёшь с другом по вечерней улице, всё прекрасно и вы весело болтаете, а через минуту - уже злейшие враги, не имеющие между собой ничего общего. Блондин постоял какое-то время и угрюмо побрёл по дороге. Сегодня он будет резаться, и, наверное, сожрёт добрую упаковку пирожных за пару минут, чтобы сахар в крови заставил его забыть душевные терзания, чтобы от наполненного желудка его потянуло в сон, и чтобы он никогда не проснулся. Забытые, но такие знакомые планы на вечер. Наранча уверенно свернул в сторону дома Бруно, потому что психовать дома было бы не лучшим развитием событий этого дня. А Буччеллати и его какао быстро затушат разгоревшееся в Наранче пламя злости. Гирга на миг задумался, что Паннакотте некуда идти в таких случаях. Некому жаловаться на свои проблемы. Но хрен с ним, пока надо убедиться, что с Доппио всё хорошо и не забыть извиниться за не самое приятное знакомство с Паннакоттой. *** - Эх, человеческая ревность, такая штука… - задумчиво протянул Бруно, просматривая оставленные на столике журналы. - Ре.. что? Ревность? – Наранча прервал свой рассказ и уставился на Бруно с вопросом. - Понимаешь ли. Твой Фуго – человек-собственник, как я заметил. Он не хочет, чтобы тебя трогал кто-то, кроме него, вот и случаются такие… казусы, - Буччеллати едва заметно усмехнулся. - Я кое-что не понимаю, Бруно. - М? - Этот твой Аббакио всегда похож на мудака, и у него всегда недовольная рожа, так ответь, с какого ты его любишь? – прямолинейность Наранчи порой забавляла мужчину. - Леоне… - имя своего партнёра Бруно произнёс с особой нежностью, - Леоне тот ещё фрукт, согласен. Могу сказать по секрету… Он большая неженка. Возможно, ты сравниваешь его с камнем, но на самом деле Леоне крайне сентиментален. Просто не умеет, и не может открываться другим людям… Ты уж не обижайся, такой у него характер, - уголки губ Бруно приподнялись в улыбке. - Бывает так, что к человеку нужно найти правильный подход. Это может даваться с трудом, но то, что ты найдёшь в его внутреннем мире – бесценно, - так Бруно закончил свою речь. - Интересно, а как бы выглядели ваши дети… - да, эта привычка перескакивать с темы на тему – неизменная черта Наранча, выдающая в нём ребёнка. Буччеллати опешил и покраснел до самых ушей. - Мы никогда не говорили об этом... Ты заставил меня задуматься, хе-хе, - Бруно нервно хихикнул. - …Я думаю, что помирюсь с Фуго. Может он и козёл, но мне больше никто не поможет с уроками. Бруно, поливающий фикусы на подоконнике, издал снисходительный смешок. - Правильно мыслишь.