Наша бурная молодость.

Стук в дверь. - Наранча? – не дожидаясь разрешения войти, отец заглянул в комнату Наранчи. Гирга, по своей воле разбирающий темы по математике, отвлёкся от уроков и, приподняв бровь, взглянул на отца. Обычно отцу было пофиг на него, и Наранча отвечал взаимностью. Но тут он сам соизволил прийти к нему, причём с обеспокоенным выражением лица – это предвещало серьёзный, и, вероятно, неприятный разговор. - Что хотел, пап? - Нам с мамой нужно с тобой поговорить, - отец сделал знак рукой, чтобы Наранча пошёл за ним. Беседа состоялась в кабинете отца, за его рабочим столом, в максимально напряжённой обстановке. - Вот уже несколько месяцев ты большую часть проводишь у так называемого друга, Фуго, - размешав чай, папа нахмурил брови. - Не бываешь дома. А мы даже не знаем, что это за друг такой, - мама поддержала его, - Может быть, у тебя там девочка? Ты уже взрослый, и наверняка встречаешься с девочками. Думаешь, никто не заметил у тебя засосы на шее? Я уж не стала спрашивать тогда, но что-то слишком много ты ей уделяешь времени… И учёбу так забросить недолго! Почему не знакомишь нас с ней? В этом нет ничего стыдного, сынок, я бы очень хотела увидеть твою девушку. - Мать, помолчи, дай ему хоть слово вставить, - отец прервал разговорившуюся женщину. Наранча ведь знал, что до этого дойдёт. И всё же, не постарался придумать даже отмазки на случай. Кто осмелится вот так взять и рассказать родителям о своём друге, с которым у вас близкие отношения и отнюдь не платонические? Тогда можно и бумаги в детдом сразу подписать. Хотя… Наранча, в общем-то, совершеннолетний. Его ничто не держит, чтобы собрать вещи и переехать к Фуго на совсем. - Это были не засосы, я просто… - подросток почесал затылок, - Расчесал шею от волнения, вот… А мой друг… Он помогает мне с учёбой. Ни одной тройки, сами видели? «Чёрт, не стоило ставить рядом слова «засосы» и «друг», это любой дурак сможет сопоставить!» - У него… Две спальни в квартире, и поэтому я остаюсь там на ночь. Мне нужна тишина, концен..трация, и всё такое. - Но сейчас каникулы, и ты проводишь почти всё своё время у него – он что тебе, дороже родителей? – мать вновь строго посмотрела на него. - Мам, я тебя умоляю! Вы всегда с отцом так орёте друг на друга, что у меня звенит в ушах! - Не повышай голос на мать! – женщина погрозила ему пальцем, а папа возмущённо хмыкнул. - Я ответил на вопрос. Хватит докапываться до меня. Может быть, я вообще перееду к нему жить, из этого дурдома! – мальчик встал с кресла и буквально вспыхнул. - Ты у нас взрослый стал? Из грязи в князи? – отец был зол, и линзы его очков грозно сверкнули. - Погляди на него! Бросает родителей! Вот и вся благодарность! – не переставала ругаться мать. Наранча продолжал кидать на них взгляды, полные ярости. Глава семейства тяжело вздохнул. - Ладно… Не нужно закатывать истерик. Если тебе так смердит в обществе собственных родителей, можешь уходить. Ты в состоянии о себе позаботиться, не маленький, - он мельком посмотрел на жену, которая была на грани срыва. - Вот и отлично. Никто не будет мне приказывать, и я начну жить нормально. - Посмотрим, на какие шиши ты будешь жить! – мама тянула своё, - На помойки пойдет побираться. - Уж точно не к вам! - дверь отцовского кабинета хлопнула, и послышались звуки удаляющихся шагов, - Наранча решил не продолжать эту бессмысленную перепалку и направился собирать вещи. Это было недолгим делом, ибо многие из его вещей уже обосновались в квартире Фуго. Это не видно со стороны, но Наранча полностью разделяет отношение отца к их невыносимой матери, от которой исходит волна негатива, отражаемая на всю семью. Ему даже в какой-то степени стало жалко папу – ведь теперь гнев ходячей пилы обрушиться только на него. Может быть, они с мамой скоро разведутся. А иначе? В этих отношениях нет ни взаимопонимания, ни смысла. «Надеюсь, у нас с Фуго так не будет». Неожиданно, в голове проскользнул момент воображения их свадьбы, где Паннакотта стоит в костюме, с букетом цветов, а Наранча… В свадебном платье? Что?! От внезапных глюков фантазии Гирга нечаянно свернул не в ту комнату, и сразу осёкся. Мечтает о свадьбе, как глупая школьница! Но наверное, их брачная ночь будет незабываемой… Так, хватит! Хаотично носясь по своей комнате со сбором вещей, Гирга то и дело представлял себя в роли жёнушки – это одновременно и смущало, и дарило приятный сладкий привкус. *** Фуго быстрым шагом одолевал разделы супермаркета, набирая всякой всячины – немного продуктов из чёткого списка, составленного им самим; и кучу снеков, заказанных Наранчей. Разумеется, Паннакотта, чувствуя на себе некую отцовскую ответственность, следит за питанием своей пассии – но нужно ведь иногда его баловать, верно? Тем более, Фуго приучил Наранчу заменять чипсы на фрукты, так что с его здоровьем сейчас все более чем хорошо. Сам парень выглядит не очень. Надо сказать, очень не очень. Приём успокоительного вызывает у него побочные эффекты в виде истощения, телесного и эмоционального. Гирга пока не знает об его психических проблемах, как и о приёме сильных препаратов. Фуго регулярно посещает своего врача. Он стал более беспокойным, верным другом его стала бессоница… Так как они с Наранчей съехались, мальчик точно знает – в какое время Паннакотта «якобы ложится», когда встаёт, чтобы «просто попить воды», и до скольки утра сидит за ноутбуком. Режим сна безнадёжно сбит. Фуго строит из себя порядочного и заботливого папочку, хотя не в состоянии присмотреть даже за собой. Он как бабушка с давлением, которая, уложив непослушного внука, отправляется смотреть телевизор (простите)) XD). Сегодня на ужин карбонара – так решил тот заслуженный Король Подушечных Войн, то есть, Наранча. Блондин задумчиво улыбнулся, вспомнив этот момент. «В него летит снаряд – невероятно меткое попадание! Несколько перьев медленно кружат в воздухе, а провозглашённый чемпион повалил его на ковёр и закрепил свою победу поцелуем. - Я поддавался. - Я знаю, - Наранча ласково пропустил волосы из чёлки Фуго через пальцы. - А я знаю, что ты знаешь. - А я знаю, что ты знаешь, что я знаю… - Второй раунд? – с лица Панны всё не сходила улыбка. - В этих землях останется лишь один король! – пытаясь изобразить бас, Гирга поднял кулак вверх, и пошёл восстанавливать свою крепость из диванных подушек. Фуго снова поддался». Что ж, карбонара, так карбонара. Погодка выдалась серая, моросящая. Юноша осмотрел покупки, убедившись, что они защищены от намокания, и продолжил свой путь. Он мог бы заказать такси, но подумал для себя: итак слишком много времени было проведено в малоподвижном состоянии, плюс свежий воздух способствует его недолгому сну. Улица была практически пуста, что не удивительно. Стуча каблуками туфель по узкому тротуару, Паннакотта вслушивался в шум мороси. За ним кто-то шёл, метрах в пяти, но оглянуться парень не посчитал нужным. Приметив неоновую вывеску кафешки, он подумал о клубничных тортиках, к которым так питает слабость. В этом месте они просто невероятные… Теперь внутри боролись два волка, один твердил, что покупок более чем достаточно, другой рычал «Ещщооо, нужно больше золота сладостей!» Фуго переложил второй пакет в руку, чтобы открыть дверь благоговейного храма. Не удержался. Тот, кто шёл за ним, выбрал аналогичный маршрут – Фуго понял это, потому что не услышал хлопка закрывающейся двери. Сложив аккуратно запакованные пирожные к остальным покупкам (применив все свои навыки игры в тетрис), блондин обернулся и замер. - Эм… Привет, - не теряя самообладание, Фуго показал своим видом, что не рад видеть потенциального собеседника. - Хм, - девушка с загорелым лицом чуть улыбнулась и вздёрнула подбородок. «Мне на тебя тоже так-то насрать». - Ливень пошёл… Не хочешь поболтать с минутку, Пенни? – она многозначительно взглянула на залитую дождём, улицу. - Меня зовут Паннакотта. - Фрх… Конечно, для тебя такая глупость имеет значение. - Что ж. Я могу решить с тобой все вопросы за пару минут, просто чтобы ты отстала. - Умный мальчик, Пенни, - противная улыбка снова исказила её лицо. Закусочная напомнила Фуго купе поезда. Тепло, уютно, хоть и тесно. И нежелательные соседи прямо под боком… - Я могу заказать нам кофе, - она размеренно постукивала ногтем указательного пальца о поверхность стола, от скуки. - Воздержусь. - Не бойся, что не сможешь позволить себе оплатить кофе на двоих. Это сделаю я, - она наигранно вздохнула и закатила глаза. - Кажется, ты хотела обсудить что-то важное, Мэрайя, - блондин протёр запотевшие очки платком. - Брось. Разве ты не хочешь просто посидеть в приятной обстановке, вспомнить о былых временах? Конечно, мы могли бы пойти в ресторанчик посолиднее. - Меня ждут дома. Трепетное щекотное тепло разлилось по телу Паннакотты, когда он произнёс эту фразу. - Меня тоже ждёт мой милый Джозеф, там, в отеле… На другом конце города, - она невзначай покрутила дорогое кольцо на своём пальце, - Но знаешь… Иногда хочется ощутить прелести нищебродской жизни вместе со своим кавалером. - Что за бред ты несёшь. Фуго поморщил нос и слегка сощурился. - Хватит строить из себя серьёзного дядю, Пенни, - Мэрайя томно взглянула на него (это не предвещало ничего хорошего), - Почему ты не запинаешься, как раньше, при виде моего декольте, м-м..? - Ты мерзко ведёшь себя. - Оу, Пенни, кто бы говорил… Паннакотта дёрнулся, чтобы встать, но Мэрайя вдруг схватила его руку. Надменный взгляд сменился на умолящий взор тонущего путника. - Хм? – блондин уже не скрывал своей раздражённости. - Я не буду тебе врать, Паннакотта, - она сказала это очень тихо, - Джозеф бросил меня. Поиграл и выкинул, как куклу… Забрал всё, что у меня было… Оставил на произвол судьбы. - И каким боком это касается меня? – Фуго презрительно уставился на девушку. - О, Пенни… - простонала она с лицом самого несчастного человека в мире, - Мне так тяжело жить… Денег так мало, их осталось лишь на одну оплату аренды… Некуда пойти, не у кого просить помощи… Мне придётся скитаться по улицам… О, Пенни... – по её щеке скатилась слеза, размазывая тушь, - Моё сердце разбито! Фуго отдёрнул руку. - Твои проблемы – это только твои проблемы. Устройся на работу, сними хату подешевле, сдай кольцо в ломбард и отъебись. - Я вся в долгах, Паннакотта, - произнесла она полушёпотом, шмыгнув, - Если в следующем месяце не рассчитаюсь, мне вырежут почки… Кольца будет недостаточно… Никто мне не поможет… Всего на один миг Фуго почувствовал жалость. Но вспомнив свои отношения с Мэрайей и причину их расставания, упрямо вздёрнул нос и направился к выходу. - Земля пухом. *** Наранча встретил его, завёрнутый в белое полотенце. Подросток не полез энергично исследовать покупки. Это означало только одно – Наранча безумно хотел спать. Несмотря на то, что часы показывают 9 вечера. Что ж, видимо, карбонара откладывается, ведь один Фуго вполне может обойтись бутербродами. А вообще, на ночь есть вредно… Гирга поцеловал его в щёку, закрыв глаза. Глаза не открылись. Мальчик не расцеплял объятия – он уже находился в полудрёме. - Ложись, солнце, я скоро приду. Наверняка сейчас Гирга отоспится, а к полуночи вскочит и начнёт доставать его. Такое иногда бывало. Разобравшись с покупками, Паннакотта забрался под одеяло, обнимая свою сонную, взъерошенную мышь. Шум дождя успокаивал, и тепло любимого человека. Ещё немного, и грань, после которой начинаешь плакать от счастья, будет преодолена… Но вместе с тёплыми чувствами нарастает колкое беспокойство. Может ли всё быть настолько хорошо? Может ли так просто воцариться сказка в нашей серой жизни..? - …встретишься с родителями на каникулах? – послышался сонный голос мышонка. - Нет. Я с ними давно не общаюсь. - Почему? - Я для них не сын, - Фуго зевнул, - Не оправдал их ожидания. - То есть… *зевок*..? Ты же умный и красивый ребёнок… Как они могли? Блондин поцеловал Наранчу в лоб, горько усмехнувшись. - Некоторые люди растят не детей, а свои разбитые надежды. Некоторые люди просто мудаки. - А я думал, это мои родители мудаки. Но они любят меня, я это знаю.. А ты… - Я любим только тобой. - А они… Они били тебя? – пронзительно фиолетовые глаза вдруг открылись, и с беспокойством смотрели в лицо блондина. - Всякое бывало, - глаза Фуго стали опустошёнными, - …в моём доме за каждое нарушение было своё наказание. За неправильное ударение в словах заставляли съедать красный перец. Если при гостях я совершал малейшую оплошность… Несоблюдение этикета, глупое слово, запинка… Отец избивал меня каждый раз. А вообще он был разборчив в наказаниях. Понимаешь, я единственный ребёнок в семье, и родители не хотели, чтобы я вырос, ну… Бескультурным отбросом. Один раз он связал мне руки тонкой… Ох, прости, что рассказываю тебе такие вещи, - Фуго прервал свой рассказ, увидев лицо Наранчи, переполненное немой ненавистью и ужасом. - Твои шрамы… - он взял ладонь Паннакотты и приложил к своей щеке. - Заживут когда-нибудь. Наранча погладил обратную сторону его запястья пальцами, закусив губу, чтобы не заплакать. - …Когда мы только познакомились, тогда, в школе, я думал… Что ты зазнавшийся умник из богатой семьи. - Ну так и есть, - Паннакотта грустно улыбнулся, - Я не могу понять, как ты влюбился в меня. - Я и сам не знаю, как это вышло. Гирга устроил голову у него на груди, и вскоре, убаюканный спокойным дыханием своего парня, прислушиваясь к размеренному стуку его сердца, погрузился в сон. Убедившись, что мальчик крепко спит, Паннакотта тихонько выбрался из-под одеяла и вышел из комнаты. Сначала Наранча свернулся калачиком от наступившего холода, но потом блаженно раскинулся на кровати. Предвещая пробуждение Гирги к полуночи, Фуго достал из холодильника мороженое, чтобы оно немного подтаяло. Есть не особо хотелось. Потому он развернул шуршащую фольгу на плитке шоколада, и откусил приличную долю. «Ну, если ты будешь есть сладкое, но при этом думать, то не потолстеешь»*. Периодически, работая за ноутбуком, Фуго обращал внимание на какие-то странные шорохи под дверью их квартиры. Они не мешали, то их слышно, то не слышно, совсем тихие, призрачные… Но это определённо посторонний звук. А ещё Фуго поймал себя на мысли, что уже давно хочет секса. Он стал зависимым от этого с момента их первого раза, и с того дня, как они последний раз занимались любовью, Наранча не подавал никаких знаков желания. Что немного, но расстраивало. Если намекнуть Наранче о повышении своего либидо, тот может среагировать по-разному: испугаться, смутиться, возможно, ответить взаимностью. Но в любом случае заставит себя – именно эта невыносимая черта Гирги заставляла Паннакотту откладывать приставания на второй… нет, на третий план. Он готов ждать, сколько придётся. Фуго поёрзал на диване, думая, что скоро нужно будет прикасаться к себе – иначе эти мучения с прилагающимися картинками обнажённого тела Наранчи перед глазами, никогда не закончатся. *** - Какого хуя?!?!?! Мусор из упавшего пакета с неприятным звуком рассыпался по лестничной клетке. ..Пока Фуго с Наранчей сонно ворковали на диване около 12-ти ночи (первый мечтал скорее избавиться от стояка, а второй как нарочно дразнил, ёрзая на его коленках), эта сумасшедшая устроилась и спала под дверью их квартиры, подстелив под задницу собственную куртку (и подслушивала!), – эта мысль никак не укладывалась в голове блондина. - Ты моя единственная надежда, Пенни… - она скинула капюшон с усталого, грязного личика, и посмотрела на Фуго взглядом, полным безысходности. - Ебанулась совсем!! – Паннакотта белел и краснел, испытывая целый спектр эмоций за пару секунд, - Пиздуй блять уже! Он хотел ясным жестом указать на лестницу брысь из подъезда, но его рука почему-то выкинулась в сторону квартиры. Нафиг он это сделал? Да хрен его знает. Сбой в программе, с кем не бывает… - О, мой благородный принц! – она чуть ли не на коленях подползла к его ногам, заливаясь восторженными вздохами. - Твою мать, за что мне девять кругов ада!? – послышались громкие маты Паннакотты, ушедшего в кухню за метлой и совком. Мэрайя, видимо, расшифровала этот ответ, как «Конечно, входи» и словно вирус, просочилась в чертоги своего бывшего. - М-м, чё ты орёшь как черт с утра… - протирая глаза, Наранча вышел из спальни, - А это ещё кто? Девушка, как ни в чём не бывало, вешала свою замызганную курточку на крючок в прихожей. Рассерженный Паннакотта собрал необходимый для уборки мусорка арсенал, и яростно сдул светлую прядь, упавшую на лицо. - З-знакомься! – он резко выкинул руку в сторону Мэрайи, - Это Мэрайя! Она… М-моя одногруппница! Я пошёл убирать это дерьмо! И он, шипя, как раненый бык, пролетел через гостиную к двери, оставив Наранчу наедине с этой невыносимой дурой, однако, обладающей странным магнетизмом. Девушка разулась и по-хозяйски плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу, улыбнулась охреневшему Наранче. - Привет, малыш. Наверное, младший братик Пенни? - Я его парень, - в один момент Гирга перенял на себя всю злобу Паннакотты. - Оу… Должна признать, у Пенни плохой вкус, - осмотрев Наранчу с ног до головы, заключила она. - Кем бы ты ни была… Тебе не стоит так вести себя в этой квартире, - буркнул Наранча, сверля блондинку подозрительным взглядом. - Ты просто душка, когда угрожаешь, - Мэрайя противно улыбнулась, прищурившись. Фуго разобрался с проклятым мусором, и, не успел он войти, как Наранча крепко прижал его к себе, ослеплённый непонятной ревностью. - Она мне не нравится. Выгони её! – по-детски фыркнул он, нахмурив брови, уставившись на Мэрайю. - Не истери, ради бога (хотя, если Мэрайя узнала его адрес и припёрлась к нему в дом, это значило, что бога не существует) – вздохнул Фуго, обняв Наранчу в ответ, но также не спуская глаз с Мэрайи, - …у Мэрайи, кхм… Трудный момент в жизни… Она поживёт с нами пару дней.. Кхм.. Пара – это значит два!! Два дня она с нами поживёт… И потом уедет. Я правильно говорю? - Совершенно верно, мой дорогой Пенни, - и снова эта ехидная ухмылка. «Я не твой Пенни, вообще не Пенни, и уж точно не твой дорогой Пенни!» - хотел сказать Фуго, но вовремя одёрнул себя. *** Следующие два дня предвещали одни лишь мучения. Фуго не мог выгнать Мэрайю, нарушив своё слово – она, конечно, та ещё сука, но если так унизила себя, что спала под его дверью, значит, ей действительно было некуда податься. Пусть поживёт. Может быть, найдёт работу, а что касается крыши – это уже будет не его дело. …В день своего вторжения девушка по полной обосновалась в квартире. Небольшая уборка-перестановка выдала на ладони всё отношение Мэрайи к обитателям данного помещения: вещи Фуго она рассортировала и сложила аккуратными стопками по полочкам – кажется, сдула с них все до последней пылинки; вещи же Наранчи, прежде итак неплохо сложенные, были небрежно свалены в кучу в углу комнаты, якобы оставленные на потом. Не трудно догадаться, что Наранче пришлось самому их убирать. Он это стерпел, хоть и с трудом. Следующее утро встретило парней манящим запах выпечки из кухни. Правда, для Наранчи он был почти что тошнотворным. Мальчик «тактично» отказался даже пробовать это, сославшись на отсутствие аппетита. - Давай же, Паннакотта. Я помню, что ты любишь бисквит с клубникой, - промурлыкала Мэрайя, ставя тарелку со своим творением (стоит признать, готовила она неплохо) на стол перед Панной. Делая одолжение, Фуго попробовал завтрак на один зуб, под давящими взглядами своего партнёра («Она отравит тебя, тупицца!») и девушки. - Грация. Я сыт. Фуго встаёт из-за стола, оставив десерт почти нетронутым. … Она не мыла за собой посуду. Занимала ванную на три часа. Лишала их возможности остаться наедине. Это было так невыносимо долго по ощущениям, что даже Наранча начал чувствовать, как жадно Паннакотта будет трахать его после того, как эта дура свалит. Наранча терпел все её выходки и причуды. Предвкушал, млея, ночь в конце второго дня. Но в этот вечер произошло то, чего Наранча не смог стерпеть. *** Гирга благополучно свалил на прогулку с Доппио и остальными. Фуго, подобно кракену, поглощал учебники в пустой аудитории своего института. Мэрайя осталась на попечение самой себе. Изредка за эти дни она куда-то уходила, ну, нашла работу или нет, - срок подходил к истечению, и Наранча уже готовил ногу для пинка. Так вышло, что около пяти вечера Паннакотта совершенно задолбался, и предпочёл вернуться домой, чем спать в аудитории. Наранча ещё не пришёл. - Ой, милый, ты уже дома? – румянец напускного смущения заиграл на её щеках, по смуглой коже стекала вода, от тела, обёрнутого в полотенце, ещё исходил пар. - Как видишь. Не могла бы ты отойти? – Фуго без труда сохранил полное хладнокровие, а-ля капитан Леви. - Ой, я оставила здесь свой тапочек, такая растеряшка! – проворковала Мэрайя, наклонившись к одинокому тапку, как нарочно, прямо перед парнем. Полотенце с шорохом упало на пол, обнажая её точеную фигуру. Паннакотта закрыл глаза рукой, по памяти проходя мимо девушки. - Одевайся, я ничего не видел. - Ах! – сзади раздался крик, как будто Мэрайя укололась обо что-то. Фуго машинально обернулся на звук. …она впилась в него хищным поцелуем, прижав к себе за талию. Это была ловушка. - Брось… Мой маленький… Белобрысый извращенец… - томно вздыхала она, прерывая все попытки сопротивления. Ему ничего не стоило оттолкнуть её от себя, и вышвырнуть за порог прямо голышом… Но, чёрт, именно сейчас ебучая фантазия всколыхнулась, показав перед глазами обнажённого невинного Наранчу, отчего ебучий и явно не разобравшийся в ситуации, член, мгновенно поднялся. Рука Мэрайи сразу же накрыла его. Фуго громко простонал ей в губы. Его рубашка была мокрой от мокрого тела девушки, оседлавшей его. Этот стон, вероятно, могли слышать соседи. Осторожно приоткрылась дверь. На пороге стоял Наранча. Загорелое на сегодняшней жаре, круглое личико, окаменело, глаза распахнулись. Из рук выпала небольшая коробка, стукнув о пол. Конечно. Она ведь девушка. У неё красивое тело. Красивое лицо. Рот остался открытым. Больно защипали слёзы. Встал ком в горле. В животе что-то перевернулось. «Наверное, сердце в желудок упало…». В грудной клетке раздались три гулких удара, отдавшихся в барабанных перепонках. В лёгких застрял воздух. «Как ты мог..?» Наранча убежал, стуча подошвами стёртых кроссовок по плитке, готовый упасть на пол лицом и содрогнуться в рыданиях. Он заплакал на бегу, и едва не сбил человека на лестнице из-за прозрачной пелены слёз. - Эй, осторожнее! - Наранча! – раздалось сверху, из квартиры. Столкнув Мэрайю с себя, Фуго в один миг вскочил, подтягивая на ходу брюки, и бросился догонять мальчика. Выйдя из подъезда, Наранча бросился куда глаза глядят. Хотелось скрыться от всех людских глаз, забиться в угол, и плакать, плакать, плакать… Горько и безутешно. Как плачет вдова над умершим мужем. Как плачет любящий родитель, потерявший ребёнка, и вместе с ним – смысл жизни. Как плачет самый несчастный в мире человек, который вдруг осознал, что абсолютно никому не нужен, и вполне заменим. Паннакотта бежал за ним, в расстёгнутой наполовину рубашке. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Главное – догнать, ухватить, не потерять в последний момент. Наранча скрылся в парке – тёмно-синяя футболка почти исчезла в лучах заката и в тенях деревьев. Как назло, обувь подвела Паннакотту именно в этот переломный момент – подошвы поскользнулись на незамеченной им, грязи, и он упал, ободрав все руки в кровь об асфальт. Это задержало его лишь на пару секунд – вот он снова, задыхаясь от быстрого бега, выискивает мальчика среди сумеречных силуэтов. Наранча пропал. К чёрту всё, он обыщет весь парк (город), будет искать до рассвета или дольше – пока не упадёт, измотанный в край. И даже тогда он встанет и продолжит искать. Наранча был единственным человеком, кто искренне полюбил его. Просто так. Вручил в ладошках свою душу, отдал своё тело ему в доверенность. Смотрел на него глазами, переполненными нежности и любови. И Паннакотта так сильно ранил его… Он так хочет забрать всю боль Наранчи. За свою недолгую жизнь Паннакотта испытал много боли – потерпит ещё. Его маленький ангел не заслужил такого. *** - Наранча! – охрипшим от крика голоса, зовёт Паннакотта. - Чего орёшь тут, как оглашенный?.. – дворник недоверчиво покосился на него. Руки дрожали. Весь в грязи и порванной одежде, со спутанными волосами, под тенью ночи, Паннакотта похож на невменяемого психа. Хаотично оглядываясь по сторонам, - его движения были мутными, машинальными, - Фуго одними губами произносил одни и те же слова: - Вы не видели здесь мальчика?.. В синей майке… Чёрные волосы… Низкого роста… Не пробегал?.. Я потерял мальчика… - Тебе бы в полицию обратиться, парень, - мужчина чуть склонил голову, - Или в психлечебницу… *** Гирга рыдал от всей души, свернувшись на старой лавочке в узком переулке. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким ненужным, таким подло брошенным. Поздние прохожие поворачивали головы в сторону переулка, но никто не решался помочь незнакомцу. Легче пройти мимо. Закрыв лицо руками, он вздрагивал от каждого своего всхлипа. Тело не замечало ночного холода, лишь обжигающая боль и горечь на языке имели значение. Неизвестно, сколько времени он провёл так. ...В конце концов, мальчик встал, разминая затёкшие конечности. Но в этом не было смысла. Всё утратило смысл. Зачем ему что-то делать для себя, если сам он никому не нужен? «- Я целиком и полностью, телом и душой принадлежу тебе…» Как он мог поверить ему? … что ж, провести ночь на холодной улице – такая себе перспектива. Наранча осмотрелся. Слава богу, улица знакомая. Мог ведь завернуть хрен знает куда, и заблудиться. А так он может собраться с силами, и пойти туда, где его любовь всегда взаимна. *** Паннакотту поздновато, но всё же осенило. Когда он обегал все места, которые только знал и не знал, замёрзшие дрожащие пальцы бросились набирать номер телефона. - Алло..? - *тяжёлое дыхание* - Фу…Фуго? Это ты? Всё в порядке?? – раздался из трубки обеспокоенный женский голос. - Н-н-н-н…н-н-н, - язык путался, а зубы бесконтрольно стучали. - Нужно вызвать скорую?? - Н-н-н-наранча… - обессиленным шёпотом произнёс Паннакотта, сглатывая слюну. - Наранча пришёл домой… Только что. Что у вас случилось?! Он отказывается разговаривать, только плачет в своей комнате! - С-с-с…с ним всё х-хорошо..? – Фуго облегчённо вздохнул. - Вроде цел. Ответь, что случилось с моим сыном?!!? Эй, ты? - Слава богу… - Паннакотта сбросил звонок. Бессильно упав на колени (хотя рядом была лавочка), он попытался восстановить дыхание. Не получалось. Воздух рывками врывался в лёгкие, и также прерывисто выходил из них.