Среди нас

Сходить в больницу и спросить по-человечески. Так мне сказал Гордон, а я ему наивно поверил, загоревшись идеей встретиться с тем, кто меня спас. Это только кажется, что узнать в больнице адрес человека — легче лёгкого. На деле мне пришлось три чёртовых дня подряд кататься туда и всеми возможными способами выклянчивать информацию у дежурной медсестры. Она была довольно юной, поэтому в итоге не устояла перед моим обаянием, упорством и шоколадным пирогом Марты и незаметно передала мне листок бумаги, когда я поклялся, что никому не расскажу о её поступке. Казалось, прошла вечность, пока я добивался этой бумажки, на которой косым размашистым почерком было написано: Майкл Шоу, Эстес Парк, дом 148 Всю дорогу я думал о нашей встрече. Какой она будет? Точно неожиданной: я без предупреждения упаду как снег на голову. Вполне возможно, что я приеду, с трудом найду нужный дом и увижу только закрытую дверь, потому что человек, который спас меня, не захочет вспоминать то, что пережил. Я готовился к худшему. Но решил, несмотря ни на что, встретиться и поблагодарить, и пообещал себе, что не буду злиться или расстраиваться, если меня прогонят. Автобус остановился, и я вышел на пустую остановку. Наступал вечер. Сверяясь с адресом на уже слегка помявшемся листке, я искал нужную улицу и вглядывался в дома, но замер, наткнувшись на продуктовый магазин. Наверное, будет невежливо стучаться в дверь без презента, да? Я рассеянно ходил среди стеллажей и осматривал пёстрые товары. Что вообще покупают люди, когда собираются наведаться в гости воскресным вечером? Если бы заваливался к Артуру, то без колебаний пробивал бы уже чипсы с пивом, но я же шёл не к Артуру, а к чёрт-те пойми кому! Нужно было что-то непринуждённое, типичное… Торт или пирог казались неплохим вариантом, да и мелочи на такое хватало. Решено. Держа за поддон коробку с яблочным пирогом, я бродил по вечерней улице. Чертовски пустынной улице. Я вновь сверился с адресом и гадал, сколько жителей в этом городке. Попался бы мне хоть один прохожий — не представлял бы себе это место городом-призраком: уж слишком пусто и тихо здесь было. Только никого я не встретил. Совсем. С полчаса побродив в мёртвой, предсумрачной тишине, я наконец нашёл нужный дом. Если бы в окнах не горел свет, я бы посчитал, что в нём никто не живёт: не было ни клумб, ни садовой мебели — того, чем пестрил дом Уилсонов, — только маленький старик-гном в красном колпаке украшал стриженый газон. Удручающее зрелище. Зато за парадной дверью слышались тонкие голоса и какая-то музыка. Я потоптался с минуту на крыльце, ещё раз перепроверил адрес, вслушался в булькающие звуки и, мысленно укорив себя за трусость, постучал в дверь. Ничего не изменилось. Я снова постучал — сильнее и настойчивее. Раздался звонкий крик, послышалось нарастающее топанье, и со щелчком повернулась ручка. Сквозь вырастающую щель пробилась музыка и послышался детский голос: — …стучать, открыто же. Это была чернокожая девочка лет шести. Она замерла и уставилась на меня, как на диковинного зверя, и протяжно крикнула в сторону: — Ма-ам! Тут какой-то дядька незнакомый. — Не дядька, а мужчина, милая, — поспешно раздалось ей в ответ, и на пороге появилась изящная афроамериканка с цветастой повязкой на голове. Она виновато посмотрела на меня, молебно извинилась и спросила: — Вы что-то хотели, мистер? — Да. Я ищу Майкла Шоу. Мне сказали, он здесь живёт. — Вам правильно сказали. А зачем он вам? Я замялся с ответом, обдумывая, какая из заготовленных фраз подойдёт лучше. — Он недавно спас меня… В общем, я просто хотел поблагодарить его и извиниться за неудобства. Пирог в качестве комплимента. Девушка без лишних колебаний тут же пригласила меня в дом, радушно поздоровалась и провела в гостиную, а её лицо, пусть и заметно смягчилось, теперь выражало трепет или даже волнение. Как выяснилось, девушку звали Хлоя, девочку, которая всё время прижималась к ней и с любопытством смотрела на меня, — Катти, а Майкл, муж Хлои, отошёл в магазин, но скоро должен вернуться. Хлоя забрала у меня пирог и скрылась в кухне, звеня кружками, а я под испытывающим взглядом Катти молчаливо осматривал комнату. Если этот дом сравнивать с домом Уилсонов, то тут всё было обставлено просто и скромно — даже чем-то напоминало мою съёмную квартиру, — поэтому, разместившись на диване и вслушиваясь в мелодичные звуки радио на фоне, я чувствовал что-то родное, тёплую близость к этому семейству и в который раз облегчённо выдохнул, тихо радуясь, что эта встреча началась гораздо лучше, чем я представлял. Вскоре Хлоя подала чай и разрезала подаренный пирог. Вручив дочке самый большой кусок, отправила её наверх поиграть с куклами и заинтересованно посмотрела на меня. — А можно задать нескромный вопрос? — спросила она, отпив чай из большой кружки. — Как тебя угораздило так серьёзно влипнуть? Ну, я имею в виду, ты был сильно ранен и мог умереть… — Так ты знаешь, что со мной случилось? — Ну да. — Хлоя поспешила сделать ещё один глоток, потупив взгляд в кружку. И как-то смущённо добавила: — Вообще-то, я работаю журналистом. Так-то ничего особенного, просто пишу статьи для журналов, но знаешь… однажды мне поручили написать статью… Женщина разводилась с мужем, но не хотела, чтобы он забирал у неё детей. И она их зарезала. Маленьких деток, девочку и мальчика… Ужас, да? Она многозначительно посмотрела на меня мокрыми от слёз глазами — от её вида у меня всё сжалось в груди. — Да, жалко детей, — печально пробормотал я и сделал большой глоток, чтобы запить комок в горле. Потом ещё раз. Теперь понятно, почему Хлоя так в кружку вцепилась: есть чем руки занять, есть на что отвлечься. — Жалко… Я, когда ту статью писала, весь день рыдала. — Она сделала ещё один глоток. Звучно вздохнула. — Но и тебя мне тоже жалко. Так поступают только бездушные, жестокие и больные на голову монстры. Людьми их назвать даже язык не поворачивается. По щеке Хлои побежала слеза. Как же мне было тяжело сидеть перед ней, смотреть, как она вся размякла и плакала, старалась незаметно смахнуть проступившие слёзы, тихо шмыгала носом, еле вздрагивая плечами. Тяжело понимать, что пару минут назад она радовалась и улыбалась, возможно, даже танцевала под любимую музыку. Мне захотелось поскорее покинуть этот дом. Я встал и виновато сказал, что мне лучше уйти, но Хлоя тут же вскочила, остановила меня и, пряча покрасневшие от слёз глаза, уверила, что всё в порядке и она хочет, чтобы я остался. Она налила ещё чая, успокоилась и попросила рассказать ей мою историю. Я сначала отнекивался — не хотел расстраивать Хлою ещё сильнее, — но в итоге сам не заметил, что выложил ей абсолютно всё: то, как прилетел в Колорадо, жил в семье Уилсонов, поехал в горы, разбил машину Гордона и решил встретиться с Майклом. Мы болтали легко и непринуждённо, словно уже лет десять крепко дружили, — я удивлялся этому, но чувствовал, что на душе становилось легче. Когда мы съели почти весь пирог — остался только кусок для Майкла, — и допили чай, а я рассказал всё, что знал сам, Хлоя откинулась на спинку кресла и довольно сказала: — Ты так интересно рассказываешь. Да, Майкл? Я повернулся туда, куда она смотрела, и замер в ступоре. Позади меня нависал высокий широкоплечий чёрный и всем видом источал угрюмое и ревностное недовольство. Он смотрел на меня так, словно я — шарлатан, пробравшийся в его дом, нет — бабник-извращенец, грязно домогающийся до его жены, и был так напряжён, что, уверен, не будь рядом Хлои, оторвал бы уже мне голову. Но больше всего меня волновало другое: как долго он так стоял? Пока не увидел его, я даже не ощущал его присутствия. — И кто это? — хмуро спросил Майкл, меряя меня взглядом. — Твой гость, — добродушно ответила Хлоя. Неужели ей совсем не страшно рядом с этим тихим ужасом позади меня? — А это тебе осталось, — Хлоя указала на кусок пирога, — так что хватит там стоять. Садись и ешь, а я пока чай сделаю, заодно посмотрю, то ли ты, что нужно, купил. — Да всё я правильно купил, — пробурчал ей вслед Майкл, сел рядом на диване и, не глядя на меня, сказал: — И откуда ты взялся? Сейчас он немного смягчился и теперь говорил не так угрожающе, что уже радовало, но по-прежнему оставался холоден и грубоват. — Меня зовут Том. Думаю, ты меня помнишь. — Это вряд ли, — мгновенно отозвался Майкл. — Я в день вижу десятки людей и плох памятью на лица. Так что вряд ли. — Даже полумёртвого парня с обочины не помнишь? — А, — всё, что он произнёс после некоторого молчания. Пристально посмотрел на меня и добавил: — Да, было такое… Молодец, что выкарабкался. — Спасибо. — Не за что. Было неловко. Потому что я не знал, что делать дальше. Всё, что хотел: встретиться с Майклом, вручить пирог и поболтать — я сделал. И что теперь? Похлопать по коленям, звучно выдохнуть и заявить, что мне уже пора идти? Я не хотел снова бродить по жутким тёмным улицам и ждать автобус, чувствуя неприятный осадок неудовлетворённости. Я хотел исполнить ещё одну тайную цель этой встречи. Вот и решил задержаться. К счастью, неловкую тишину, повисшую в гостиной, разогнала Хлоя: поставила перед Майклом кружку, села на прежнее место и заговорила: — Ну что, уже познакомились? Знаешь, Майкл, Том сказал, что совсем не помнит, что произошло. Давай расскажем ему всё с нашей стороны? Вдруг это поможет ему вспомнить. — Не хочу, — пробурчал Майкл в кружку и потянулся к пирогу. Хлоя замолкла и уставилась на Майкла. Она не смотрела на него с упрёком или с мольбой во взгляде, просто наблюдала, как он равнодушно глядит куда-то в пол, откусывает пирог, неспешно жуёт его и с еле слышным прихлюпыванием отпивает чай из кружки, — словно ждала, что он сдастся и примет её предложение. Но Майкл не сдавался. — Если вам тяжело об этом рассказывать, то не нужно. Возможно, со временем сам всё вспомню… да и не так уж мне и интересно. Это была ложь. Ложь из вежливости к Майклу и Хлое. Я представлял, что они пережили из-за меня, мог понять их чувства, но в то же время как никогда раньше захотел узнать, что происходило в ту ночь, и был несказанно счастлив, когда Хлоя, косясь на Майкла, упёрто сказала: — Тогда я сама расскажу. — Она сделала глоток чая, глубоко вдохнула и решительно посмотрела мне в глаза. — Я искренне хочу помочь тебе, поэтому… — Она не договорила и отпила ещё раз. — Значит так, нашли мы тебя, когда ехали мимо лесополосы. Там дорога прямая, всё далеко видно, вот я и заметила, что на обочине что-то валяется. Говорю Майклу остановиться посмотреть, но нет, он ворчит, что это наверняка кто-то мусор просто выбросил. Но я не слепая — у меня, в отличие от Майкла, идеальное зрение — и видела, что это был явно не мусор. — Она мельком взглянула на Майкла и как-то гордо добавила: — В итоге я добилась того, что мы остановились и вышли посмотреть. — Тут Хлоя помрачнела и тяжело выдохнула. — Страшное это, конечно… Кругом море кровищи… Синяки и вот это вот, — она, морщась, неопределённо потрясла кистью перед животом и тихо шмыгнула носом. Ещё чуть-чуть, и она опять бы заплакала, но сдержалась, сделала пару новых глотков и настырно продолжила рассказывать: — Я тогда очень сильно испугалась. Думала, что труп… Но нет, пульс всё-таки нащупали. Потом ещё долго не могли решить, что делать: в службу спасения звонить или самим в больницу везти… Время же на секунды шло. Майкл вообще предлагал побыстрее уехать. Я искоса посмотрел на Майкла: он уже доел пирог и теперь смиренно и даже как-то безразлично допивал чай, чего совсем нельзя было сказать о Хлое. Она сидела, согнувшись над кружкой, потирала гладкую керамическую ручку, а на её лице читалось волнение и вина. — Не пойми неправильно, — затараторила Хлоя, — мы сюда недавно переехали, еле освоились, и проблем совсем не хотелось. Но я всё-таки настояла на том, чтобы довезти тебя до ближайшей больницы. К счастью, Катти тогда с нами не было. Сострадание Хлои растрогало меня до глубины души, и я не знал, куда деться и что сделать, чтобы отблагодарить за то, что они спасли мне жизнь, поэтому сидел, понурив голову и потирая суставы на пальцах. — Простите, что доставил так много хлопот… Мне правда жаль, что так произошло. — Ой, да ладно, — отмахнулась Хлоя. — Я, наоборот, рада, что мы спасли тебя, иначе бы меня совесть до конца жизни мучила. Хлоя тепло улыбнулась: ей явно стало легче. — Простите, что спрашиваю… — робко заговорил я. Мне было неловко спрашивать об этом в такой трогательный момент, но я всё же решил, что пора. — Я ищу кольцо, которое у меня после этого случая пропало. Вы его тогда на мне не видели? — Кольцо? Нет-нет, такого точно не было, — обеспокоенно сказала Хлоя. — Не было же, да, Майкл? — Не было, — безразлично отозвался тот. — Точно? Это гладкое такое серебряное кольцо, абсолютная дешёвка. Но оно мне очень дорого как память. Я его на большом пальце всегда носил. — Прости, Том, — растроганно сказала Хлоя, — я правда не знаю. Нам с Майклом тогда было совсем не до колец, так что я даже не знаю, было оно на тебе или нет. Но я клянусь, что мы его точно не брали! — добавила она, с тревогой глядя на меня. — Ладно, хорошо, спасибо, — отвечал я, а сам ощущал неприятный осадок. Разрушил трогательную атмосферу, наверняка испортил к себе отношение — ко мне со всей душой, а я с такими неоднозначными вопросами, — да и неловко как-то стало. И мне, и Хлое. — Уже вечер, так что нашему гостю уже наверняка пора домой, — сказал Майкл, разогнав тишину в комнате. — А… Э… Да, пожалуй, пора, а то поздно. Рад был пообщаться. Я расстроенно встал, неуклюже попрощался с Хлоей и пошёл к выходу. Вот и поговорили, называется. — Я провожу тебя до остановки, — сухо сказал Майкл, бесшумно выйдя со мной на улицу. Мы молчали. Майкл шёл впереди — причём так, словно был в полном одиночестве, — а я плёлся позади и, чем дольше смотрел на его могучую спину в однотонной, бежевой толстовке, тем больше поражался занятной мысли: он шёл совершенно бесшумно. Ни шагов, ни шелеста одежды, ни шуршания опавшей листвы под ногами не было слышно. Он словно слился с уличной тишиной. Неудивительно, что я не почувствовал его присутствия за спиной: он словно призрак. Майкл глухо вздохнул и тихо сказал: — На самом деле я хочу кое-что сказать тебе. Сейчас я очень рискую, но делаю это, чтобы потом проблем не было. Я напрягся. Неужели всё-таки соврал про кольцо? — Всё настолько серьёзно? Майкл еле заметно кивнул, огляделся вокруг и, мотнув головой в сторону, сказал: — Пойдём в другое место, чтобы никто не услышал. Он повёл меня мимо домов, вдоль главной дороги, прочь от школы и магазинов, к безмолвному парку, а я напряжённо гадал, что такого серьёзного могло произойти. Сдал в ломбард? Перепродал? Сплавил за границу? В каждой новой идее здравого смысла становилось всё меньше и меньше: кому вообще сдалось это дешёвое кольцо? Вскоре мы остановились у лавочки с видом на маленький искусственный пруд — довольно унылое место, надо признать, — и Майкл вновь настороженно осмотрелся и прислушался к робкому шелесту листвы и стрекотанию сверчков. — Здесь подойдёт… — долетело до меня его тихое бормотание. — Так что там насчёт ко… Я не договорил: Майкл развернулся, схватил меня за грудки и прижал к стволу дерева. — Слушай внимательно, — процедил он сквозь зубы. Раздул ноздри, нахмурился и смотрел на меня сверху вниз таким хищным взглядом, что я сразу понял: шелохнусь или хоть звук издам — мне пиздец. — Я рад, что ты жив-здоров, но разгуливать здесь с пирогами не должен. Хочешь в проблемы вляпаться? Пожалуйста! Только меня в это дерьмо не тяни. Понял? Он встряхнул меня за ворот и ещё сильнее прижал к дереву. Сухая кора впивалась в израненную спину, резкая ноющая боль отдавалась во всём теле, и накрывал страх, что я отключусь или вообще задохнусь: Майкл держал меня так сильно, что я не мог вдохнуть. Он ещё раз встряхнул меня и, не сдерживаясь, снова прокричал вопрос в лицо. Я утвердительно закачал головой и примирительно поднял руки. Был готов сделать всё что угодно, лишь бы снова вдохнуть. Я видел в темноте его разъярённое лицо, видел, как он блестящими от злости глазами пристально смотрел на меня, словно хотел задушить, для верности свернуть мне шею и скинуть в этот чёртов пруд… но, тряхнув ещё раз, звучно выдохнул и наконец отпустил. С груди словно сняли огромный валун, а из кожи вытащили тысячи иголок — я еле стоял на ногах и жадно глотал холодный воздух. Перед глазами всё плыло, но я отчётливо слышал, как Майкл глубоко вдыхал и выдыхал через рот. — Как… как у тебя из-за меня могут появиться проблемы? — держась за больное горло, хрипя, спросил я и посмотрел на Майкла: он сидел на скамейке и, закрыв ладонями нос и рот, смотрел на воду. — Очень просто. На раз-два. — И, помолчав, пробормотал: — Я их не боюсь, но проблемы будут большие… — Кого «их»? — Я ничего не понимал и был в полном замешательстве. — У этих «их» моё кольцо? — Какое, блять, кольцо? Чувак, ты совсем идиот, что ли? — вспылил Майкл, раздражённо посмотрел на меня и замер. Вот это уже интересно. Только сейчас я понял, что Майкл говорил не о кольце, а о нападении на меня, а Майкл признал, что это он идиот, обескураженно откинулся на скамейке и закрыл лицо руками. — Значит, ты знаешь, что со мной произошло?.. — Заткнись! — гаркнул он. — Я всё равно ничего не собирался тебе рассказывать. Это не твоего ума дело. Так что просто сиди тихо и не высовывайся. Ищи дальше своё колечко и радуйся жизни. — Ты издеваешься? Как можно радоваться, когда ты такое ляпнул? Ты понимаешь, насколько абсурдно это звучит? — Ты не понимаешь. Знаешь, как говорят? Меньше знаешь — крепче спишь. Вот и не лезь во всё это. — Лезть во что? — упёрто спросил я, повысив голос, встал с колен и подошёл к скамейке, пока Майкл молча смотрел на пруд. — Я даже не в курсе, чего или кого мне опасаться. Может, я уже влип по уши, просто не знаю об этом! Я же… Я же сюда три дня подряд ездил, чтобы твой блядский адрес достать! — И зашипел на застывшего в одной позе Майкла: — Ты понимаешь, что сейчас мне всю жизнь испортил? — Не преувеличивай. Тебе лишь нужно напиться до беспамятства и забыть всё. Это не твоё дело и не моё дело, вот давай по-тихому и разойдёмся. Он говорил это слишком спокойно, даже отрешённо, от чего я закипал ещё сильнее. — Ну да, действительно, шикарный план, — ворчал я. — Нужно лишь напиться, чтобы забыть, что я недавно чуть не умер, а ты трясся от страха и заявил, чтобы я залёг на дно! Просто, блять, божественно. Повисла тишина. Жуткая тишина, которую я не мог прервать: уже не было сил кричать и злиться, не было сил даже переварить всё, что произошло, или просто истерически кататься по сырой земле. Я был опустошён. Догадывался, что всё плохо, — сама ситуация говорила об этом, — но не ожидал, что настолько. Теперь я, загнанный в минный угол, стоял под дулом дробовика. Один неверный шаг — тут же либо выбьет мозги, либо разорвёт на ошмётки. Это пугало и бесило. До слёз. — То, что рассказала Хлоя, — правда. Но она не знает, что до этого рядом с тобой уже кое-кто был. — Майкл по-прежнему смотрел на блестящую водную гладь, только его голос теперь звучал тихо и дрожал. — Их-то нам и нужно опасаться. Он решил мне рассказать? Как мило. Только меня это теперь совсем не волновало. Я неспешно сел на лавочку рядом с Майклом, уставился на пруд — безмятежную, мрачную лужу — и опустошённо спросил: — Ты их знаешь? — Знаю. По крайней мере, одного из них точно. Только я ничего тебе о них не расскажу. — Покрываешь их? Значит, ты соучастник. Майкл покосился на меня, и я увидел его лицо — лицо, на котором написано, что он больше не понимает, что делать, и просто хочет, чтобы всё закончилось. — Как думаешь, если бы я был их соучастником, то отвозил бы тебя в больницу и пытался предупредить? Я ничего не скажу ради своей безопасности. — Хорошо, я понял. Тогда ты знаешь, зачем они на меня напали, да? — Это сейчас не так важно. — Майкл вновь уставился на воду. — Главное, чтобы о тебе сейчас здесь никто не узнал. Ты был в тяжёлом состоянии, поэтому они вполне могли решить, что ты не выжил. По крайней мере, я на это надеюсь. Так что, пожалуйста, не приезжай сюда больше. Хотя бы ради себя. Хорошо? Не помню, как и когда вернулся домой: всё как в тумане. Когда переступил порог Уилсонов, я не видел и не слышал ничего вокруг, просто плёлся в свою комнату. Я знал, что Марта окликнет меня, выглядывая из кухни, а Гордон посмотрит поверх газеты мне вслед. Но я не хотел их видеть. Особенно Гордона. Это из-за него я теперь погряз в мутной истории.

***

— Спрошу прямо. — Детектив Ли бросил на стол папку документов и чёрный мусорный пакет, уселся напротив, достал из внутреннего кармана пиджака уже знакомые блокнот с ручкой и уставился на меня своим тяжёлым безжизненным взглядом. — Мистер Стив, вы что-нибудь вспомнили? — К сожалению, нет. Ответ не обрадовал детектива: он чуть подался вперёд, скрипнув стулом, и испытывающее, с прищуром уставился на меня, а позади него высокая девушка, подпирающая стену, угнетающе и ритмично застучала мыском туфли по кафельному полу. Такими же мрачными они пришли в дом Гордона и заявили, что забирают меня в полицейский участок. Я уже испугался, что на меня наденут наручниками и запрут в клетке, но нет, всё обошлось только комнатой допроса. Налюбовавшись мной, Ли отстранился и зашебуршал таинственным пакетом. — Мы недавно нашли вот это, — резко сказал Ли и бросил передо мной другой пакет. Пакет с уликой. Под прозрачной плёнкой я увидел разорванные тряпки с бурыми пятнами и прилипшими комьями земли и тут же узнал клетчатый узор своей рубашки и джинсы, которые всегда казались неубиваемыми. — По лицу понятно, что ваше, — усмехнувшись, сказал детектив. — Хотя мы это и так знали: тут чуть ли не каждая нитка пропитана кровью. К горлу подступило волнение, и я неосознанно выпалил: — Где вы это нашли? — Давайте, мистер Стив, вы не будете забывать, что находитесь в полицейском участке, где вопросы задаю я, а не вы. Продолжим. — Ли что-то подсмотрел в своём блокноте и исподлобья посмотрел на меня. — Скажите, вы любите гулять в лесу? — Э… ну, наверное, да. — И часто вы посещаете подобные места? — Ну, в Нью-Йорке не так уж и много лесов, если только парки… — Помните, я говорил, что вас нашли недалеко от леса? Так вот, там мы и нашли эту одежду. А ещё довольно-таки глубокую яму. — Что? Шутите, что ли? — Умей я шутить, работал бы в цирке, — без толики сарказма или иронии сказал детектив, раскрыл папку с документами и придвинул её ко мне. — Вот, любуйтесь. К плотной бумаге была прикреплена фотография: три дерева оцепили жёлтой лентой, образовав треугольник, который ограждал длинную и довольно глубокую яму в земле, куда спокойно мог поместиться человек в полный рост. А под фото угловатым почерком обозначались её размеры и стояли подписи с печатями. — С чего вы решили, что эта яма связана с моим делом? — оторвав взгляд от документа, недоверчиво спросил я у Ли. — Послушай, голубчик, нам некогда с тобой штаны просиживать, — раздражённо подала голос девушка. — Мы тебе ничего объяснять не должны. А твоя задача — чётко отвечать на вопросы. — Эбби, — понизив голос, проговорил Ли, — давай ты не будешь вмешиваться в мой допрос. — Это уже не допрос, а пустая болтовня: чайного сервиза с печеньями только не хватает! — всплеснула руками та, отлепившись от стены, подошла к Ли и повисла над столом. — Иэн, нечего здесь сидеть, когда у нас там… — Она запнулась, надменно покосившись на меня. — Посмотри на него: я же таких пачками с травой ловила — над этим делом даже думать нечего. — Эй, нечего на меня вязать, что вздумается! — вмешался я. — Вы же брали у меня кровь, чего тогда на наркотики не проверили? Или так не умеете? — Ты сейчас не в том положении, чтобы рот открывать, голубчик, — зашипела Эбби и сделала жест рукой, мол, захлопни варежку. Тогда-то я и заметил её длинные фиолетовые ногти — самое то для такой импульсивной стервы, как она. Пока я думал об этом, она уже давно отвернулась к Ли и говорила ему: — Не знаю, как ты, но я уже заебалась сидеть с вот этим дерьмом. И так уже выговор за наших подпольщиков сделали, а тут ещё этот обкурыш. — А ты думаешь, я не заебался? — прикрикнул на Эбби Ли и недовольно посмотрел на неё. — У меня пять дел висит, но это же, блять, тоже дело. И его типа решать надо! Я сидел в стороне, понимал, что на меня им вообще плевать, и наблюдал, как мой допрос превращается в бесконечное ворчание и нытьё двух заебавшихся копов. Видимо, я им даже не был нужен: привезли сюда чисто для галочки, что вот, мол, делают всё возможное, чтобы раскрыть дело, хотя по-прежнему никак не продвинулись. И вряд ли смогут. Они так и продолжали жаловаться друг другу на жизнь, пока в комнату не заглянул другой коп и не попросил их выйти. Ни Ли, ни Эбби даже не посмотрели на меня — просто молча встали и захлопнули за собой дверь. Так я остался один на один с собственными проблемами, которые неумолимо росли в размерах. Время в пустой комнате тянулось невероятно медленно. Казалось, я около часа просидел в угнетающей тишине, пялясь на серые стены с облупленной краской и прислушиваясь к шагам в коридоре. Иногда закрадывались мысли, что про меня забыли, но выйти в коридор не решался. Так и сидел, размышляя, как моя одежда превратилась в зашмурыганные тряпки, и нервно вздрагивал, когда представлял, что ту яму копали для меня. На столе по-прежнему лежала раскрытая папка с документами — я решил полистать её. Сначала не было ничего интересного, хотя и устрашающего: фотографии разбитой машины, какие-то таблицы, в одной из которых я нашёл свои отпечатки пальцев, и опросы малоизвестных мне людей — пока не наткнулся на любопытный отчёт. К странице была прикреплена пара фотографий; качество оставляло желать лучшего, но в темноте и ряби снимков я увидел очертания широкого ствола дерева и груду камней. Выглядело это так, словно кто-то специально сложил их в одну кучу. Я приподнял фотографии, стараясь не помять их, и прочёл отчёт, написанный от руки. Отчёт офицера Гофина, 31 августа Ночью на месте преступления №2 группа патруля обнаружила странное обстоятельство. Начался сильный ливень, и вскоре отряд заметил, что с оцепленного склона горы скатываются крупные и мелкие камни. С других склонов камни не скатывались. В ходе осмотра на вершине оцепленного склона обнаружили разбитый, выкорчеванный ствол огромного дерева и множество камней, сложенных в кучу. Также на обломанном суке и в трещинах ствола дерева нашли следы крови. Образцы отправили в лабораторию. Тут же был ещё один отчёт: в лаборатории выяснили, кому принадлежала кровь. Мне. Щёлкнула дверь — я вздрогнул и отодвинул папку, когда в комнату ворвался детектив Ли. — Без спроса читаешь мои отчёты? — раздражённо спросил он и захлопнул папку. Сейчас он выглядел намного раздражённей, чем до этого, поэтому я решил не говорить ему, что глупо оставлять такие вещи без присмотра и надеяться, что к ним никто не притронется. Да и Ли, раз уж на то пошло, не самый лучший собеседник: ни сарказма, ни шуток не понимает. Ли уже бросил мои бывшие вещи в пакет, закрутил его хорошенько и, искоса посмотрев на меня, сказал: — И чего сидим? У нас с вами, мистер Стив, ещё куча важных дел. Он зажал под мышкой папку с документами, взял пакет и пошёл к выходу. Я вскочил с места и поспешил выйти за детективом в шумный коридор. — А куда мы поедем? — На месте всё поймёшь. Следующие десять-пятнадцать минут мне пришлось провести вместе с Ли и Эбби, слушать их ворчание и упорно игнорировать косые взгляды в свою сторону, пока мы не подъехали к лесу. Там, на обочине, уже стояли полицейские машины с красно-синими мигалками, а возле них кучками топтались офицеры. Мы с Ли подошли к одной из таких групп. — Росс, свидетель уже приехал? — спросил детектив. — Ещё нет, — отозвался угрюмый офицер. Он сидел на капоте машины и, скрестив руки, зажимал между пальцев дымящуюся сигарету. — Но скоро будет. — А ты что, тот самый потерпевший, которого голышом нашли? — сжимая сигарету в зубах, спросил офицер с внушительным пивным животом и рыжей козлиной бородкой и, пихая локтем Росса в бок, издал смешок, словно ему не хватало воздуха. Но тот не поддержал смеха, и шутник запнулся. — Кхм, я просто удивляюсь, как ты жив остался… — Не обращай на него внимания, дружище, — сказал мне офицер Росс и выдохнул белый едкий дым. — Наш отдел всегда так делает. Пара других офицеров согласно кивнули. Послышался шум колёс, из-за поворота появилась чёрная машина и остановилась у обочины. Кто-то даже присвистнул, сказав, вот бы и ему такую тачку, и я мысленно с ним согласился: рядом с таким джипом семейная старушка Гордона стояла далеко в стороне. Но меня больше поразил водитель, которого все так ждали. Майкл Шоу собственной персоной. Пока я с непониманием таращился на него и думал, какого чёрта он здесь забыл, Майкл подошёл к нам, а детектив Ли прочистил горло и сказал: — Мистер Стив, познакомьтесь, это — Майкл Шоу. Это он вас спас. — Ли повернулся к Майклу: — А это Том Стив. — Рад познакомиться. Хорошо, что вы в порядке, — с белоснежной улыбкой говорил Майкл и приветливо пожимал мне руку, пока я стоял в полном ступоре и удивлялся его резкой перемене в характере. — Спасибо, что согласились приехать, — сказал Ли. — Надеюсь, не сильно отвлекаю от работы. — Нет, всё нормально. У меня сегодня выходной, так что не волнуйтесь об этом. — Хорошо, тогда приступим. Я, Майкл и пара офицеров последовали за детективом к месту преступления — месту, где меня нашли. Я надеялся, что смогу что-нибудь вспомнить, как в больнице, но обочина, около которой мы топтались, даже никаких эмоций у меня не вызвала: всю кровь вымыли дожди, а ничего примечательного там больше и не было. Просто трава, просто земля и просто деревья. Всё. Но мы около часа подробно разбирали события двадцать четвёртого числа. Майкл постоянно отвечал на вопросы, и я заметил, что его рассказ отличается даже от истории Хлои: он утверждал, что был один, когда нашёл меня, и по собственной воле отвёз меня в больницу. Ни о каких третьих лицах он, конечно же, тоже не говорил, а на наводящие вопросы — например, не видел ли он кого-нибудь рядом, — отрицательно мотал головой. Я не понимал, почему Майкл так поступает. Было бы разумнее рассказать обо всём полиции, хотя бы для того, чтобы самому за ложные сведений не загреметь за решётку. Неужели у него настолько веская причина молчать? Уже темнело, когда детектив Ли напряжённо потёр переносицу и решил, что пора возвращаться в участок. Подождав, когда офицеры отойдут подальше, Ли протянул руку Майклу и сказал: — Спасибо за помощь. То, что вы рассказали, очень поможет следствию. — Не стоит благодарностей, — бодро и дружелюбно отозвался тот и пожал руку детектива. — Что ж, тогда желаю добраться до дома без происшествий. Мистер Стив, пойдёмте, я отвезу вас домой. — А можно это сделаю я? — Детектив озадаченно обернулся, когда эти слова прозвучали у него за спиной. — Не смотрите на меня так: мне нужно в Денвер за заказом съездить, так что будет по пути, — словно прочитав немой вопрос в глазах Ли, пояснил Майкл. — Я настаиваю. Детектив быстро смерил Майкла взглядом и без лишних раздумий махнул в нашу сторону, когда Эбби, высунувшись из окна машины, окликнула его и потребовала, чтобы он резче шевелил булками, а то им ещё с подпольщиками всю ночь разбираться. Когда мы подошли к джипу Майкла, он приглушённо сказал: — Только знай, я люблю ездить в полной тишине, — и покосился на группу копов, некоторые из которых пристально смотрели в нашу сторону. Машина тронулась и скоро скрылась за поворотом. Что хуже: ехать вместе с заебавшимися от работы копами или с Майклом? Оба варианта не сахар. С лица Майкла словно сорвали дружелюбную маску, которая ослепляла детектива улыбкой, и надели другую, жуткую и мрачную. Изменилась и осанка: спина округлилась, плечи, казалось, стали шире, а вены и сухожилия надулись под кожей — так сильно он сжимал руль. В воздухе витала угнетающая атмосфера. Майкл словно собирался рывком выпрыгнуть из машины, разбив лобовое стекло, наскочить на невидимую жертву, впиться беззащитной в горло и оторвать кусок её плоти. Я вздрогнул, когда он покосился в мою сторону, и отвернулся к окну. Я не трус, но испугался подавляющей ауры Майкла — совсем такой же, как в парке, когда он прижимал меня к дереву, а я не мог ничего сделать, кроме как беспомощно хрипеть и молиться о спасении. Машина начала тормозить, а потом и вовсе остановилась у обочины. Я уставился на Майкла, когда он отстегнул ремень безопасности и зашевелился: провёл ладонью по панели управления, ощупал швы своего и моего сиденья, порылся в бардачке, осмотрел дверцы и задние места. Ничего. Майкл побарабанил по рулю, прикусив губу, и вышел из машины. Он обошёл её кругом, осмотрел то тут, то там, переложил вещи в багажнике и уже поднял капот. Я не выдержал и тоже выбрался на улицу, спросил у Майкла, что он делает. — Проверяю, не прикрепили ли копы подслушку к машине. Но вроде бы ничего нет, — спокойно ответил он. — Видимо, кто-то детективных фильмов пересмотрел, — не удержался я от комментария и, встретив суровый взгляд Майкла, добавил: — Копы из маленького городка до такого бы даже не додумались. Им вообще плевать. — А я перестраховываюсь. — Чтобы никто не узнал, что мы виделись раньше? Зачем ты вообще прикинулся незнакомцем? — Это не твоё собачье дело, — сквозь зубы процедил Майкл и выпрямился. Именно в такие моменты я жалел, что не вышел ростом, но тогда меня уже было не остановить. Я вцепился в джинсовку Майкла и, сминая её в кулаках, проорал, что уже в горле сидят его утайки, что всё это моё дело и что, если он не перестанет отмахиваться от меня, я доложу на него детективу, потому что от этого дела зависит моя жизнь. — Только попробуй, и я тебе шею сверну, — прошипел Майкл, схватив моё горло в тиски. — От этого дела не только твоя жизнь зависит, так что хватит из себя несчастного строить. Мне выгодно, чтобы ничего не выяснилось. И тебе, к слову, тоже. Так что можешь уже паковать свои шмотки. — Зачем? — Затем, чтобы свалить отсюда на-всег-да. — Он довольно ухмыльнулся, пока я непонимающе смотрел на него. — Ты знаешь, что они меня уже третий раз об одном и том же спрашивают? У них полно улик, но они не знают, как их связать. Ещё пара дней, и они замнут это дело.