Среди нас

Прошла неделя с моего возвращения в Нью-Йорк, и теперь я потихоньку возвращался к привычной жизни. Иногда мне везло — я подзарабатывал, весь день истаптывая ноги и ломая спину на подработке, но чаще всего просыпался тёмным утром в тесной холодной спальне, медитировал у холодильника в поиске съестного и весь день валялся перед телевизором, переключая каналы. Из зашторенных окон слабо пробивался свет, в щелях рамы свистел сквозящий ветер, а я, укутавшись в одеяло, лежал на диване и, разминая отёкшую руку, смотрел самое скандальное шоу в полуденное время. — А следующая наша гостья — прекрасная девушка по имени Мия Кобб! — торжественно произнёс Джей-Джей, сорокалетний нарцисс в синем костюме, и всплеснул руками. Зал разразился бурными аплодисментами, и под фирменную музыку шоу в студию вышла хрупкая низенькая шатенка, одетая в простенькое платье с длиннющим подолом, и села на краю дивана. С первого же взгляда мне стало жаль её. Она не выглядела как типичные гости программы: не ослепляла самоуверенностью, не смотрела на всех надменно и явно не собиралась осыпать всех направо и налево проклятьями, — больше походила на запуганную овечку, которая всего боится и, возможно, даже до конца не понимает, куда пришла. Шоу Джей-Джей, где он и его гости-эксперты только и делают, что измываются и скандалят с проходимцами, явно не для таких, как она. Аплодисменты закончились, зал замолк. Джей-Джей угнездился на подлокотнике дивана рядом с девушкой и сказал: — Мия, в своём письме вы отказались подробно рассказывать о своей проблеме, — Мия робко кивнула, — но уверяли, что видели существо, которое похоже на человека, но им не являлось. Всё верно, Мия? — Да, всё верно, — дрожащим голосом ответила та и ещё раз робко кивнула. В зале приглушённо зашептались. — Я вот никак не могу понять, как такое возможно, — с наигранной задумчивостью на лице говорил Джей-Джей, не обращая внимания на зал. — Вы уверены, что всё так и было? — Да, уверена. И объяснить тоже могу. — Мия замолкла и помрачнела. Только и делала, что теребила в руках носовой платок, но вскоре уверенно посмотрела в камеру и сказала: — Я встретила инопланетянина. Из зала послышались новые звуки удивления и шёпот. Джей-Джей окинул зал строгим взглядом и сделал знак замолчать — зал тут же затих, — и с наигранной суровостью погрозил пальцем, чем вызвал тихий смех. И снова заставил зал замолкнуть. Повернулся к понурившейся Мие и с той же наигранной серьёзностью сказал: — Мия, вы так уверенно об этом говорите… У вас есть доказательства? — Подбородок Мии задрожал: было заметно, что она еле сдерживала слёзы. — Вы сказали, что видели его своими глазами, — продолжил Джей-Джей после недолгого молчания. — Расскажите, как это произошло. — Ладно… — словно заикаясь, сказала Мия. — Я шла по улице… вечером… И вдруг услышала странный хлюпающий звук в подворотне… Я решила посмотреть и увидела его… Она тихо заплакала, закрыв лицо руками. Из зала раздались новые возгласы, а Джей-Джей с сочувственной миной на лице погладил Мию по плечу и попросил продолжить. — Это был мужчина… — Мия глотала слёзы и тёрла платком глаза. — То есть он выглядел как мужчина… У него были руки, ноги, но это был не человек… Он был какой-то… ненастоящий. — Она почему-то запнулась. — Мне тогда показалось, что он был не из крови и плоти, а из желе, что ли. Джей-Джей посмотрел на зал, удивлённо подняв брови, и под сдержанные смешки зала сказал: — Может, тогда вы встретили не инопланетянина, а мистера Желе? Сейчас как раз скоро Хэллоуин. Возможно, кто-то сделал оригинальный костюм на вечеринку, а вы, Мия, так поспешно набросились на невинного человека, да ещё с таким громким заявлением. — Джей-Джей посмотрел в камеру и добавил: — Многоуважаемый мистер Желе, если всё так и было, пожалуйста, позвоните к нам студию по номеру, который видите на экране. — Это было летом, а не неделю назад! — неожиданно повысив голос, возразила Мия, оглядывая зал мокрыми от слёз глазами. — Это не шутка, и я уверена, это был не костюм. Я не знаю… Мия звучно шмыгнула и постаралась сдержать новые слёзы, пока обречённо смотрела, что никто её даже слушать не хотел: зал и гости-эксперты шушукались и тихо посмеивались, а Джей-Джей неприкрыто кривлялся рядом с ней. Мия дрожащим голосом заговорила ещё громче: — Я не знаю, как это объяснить, но клянусь, что я видела не человека! — Хорошо, Мия, допустим, вам не показалось, и вы правда кого-то видели, — загундосил мужчина тридцати лет, один из гостей-экспертов, когда Джей-Джей утихомирил зал и дал ему слово. — К чему такая паника? И почему сразу инопланетянин? — Тот мужчина… понимаете, он смотрел на меня какими-то бездушными, стеклянными глазами, и… я не знаю, как это объяснить, но я каждой клеткой кожи почувствовала, что передо мной стоит нечто… нечеловеческое. — Одного чувства недостаточно, чтобы такое говорить, — вмешался Джей-Джей. — Особенно если вы были в темноте и пьяны. Я прав, мистер Копер? Мужчина тридцати лет согласно кивнул. — Но в том-то и дело, что я была абсолютно трезвой и никогда не боялась ходить поздним вечером по тому переулку, потому что прекрасно знала дорогу. — Мия воодушевилась, почувствовав, что её наконец-то слушают и расспрашивают. — Да и переулок, по которому я шла, один из самых безопасных во всём городе. — Тогда чего вы так испугались? Мужчины в переулке? — не унимался мистер Копер. — Этого тоже. Но ещё… я видела чьи-то босые ноги около него… И думаю, что этот монстр убил человека. По залу проползла волна тревожного шёпота. — Ну что вы, Мия… — понизив голос, говорил Джей-Джей с укором, — прямо фильм ужасов пересказываете. — Джей-Джей, подождите, — перебил его Копер, — дайте спросить. Мия. Вот вы увидели подозрительного человека и чьи-то босые ноги… и что дальше? Что произошло потом? — Этот мужчина замер и уставился на меня, а я, пока он не напал на меня, быстро убежала. — Он вас преследовал? — Я… я не знаю. Я бежала, не оборачиваясь, до самого дома и не знаю, догонял ли он меня, но… понимаете, я уже давно замечаю, что за мной кто-то наблюдает. Постоянно. — Дайте я кое-что скажу, — раздался свистящий старческий голос, и на экране крупным планом появилось лицо сухого сгорбленного старика, который держал микрофон в дрожащей костлявой руке. — Послушайте, барышня, боюсь, вы не туда пришли. Вам бы в полицию или к врачу, который мозги лечит, — вот им свои ночные фантазии рассказывайте, а наша программа о более важных и серьёзных вещах. Зал разразился бурными аплодисментами. — Простите, что перебиваю, доктор, — вмешалась девушка в экстравагантном платье, ещё одна гостья-эксперт шоу, — но я не верю ни единому слову Мии. В интернете полно историй про инопланетян со всякими вселенскими заговорами и теориями: таким людей уже не удивишь, знаете ли. А приплетать сюда ещё и убийство, о котором никто не знает… Честно, мне сейчас некомфортно даже сидеть с вами в одной студии и выслушивать эту чушь. Зал взревел, а Мия вскочила с кресла и закричала: — Вы не понимаете! Это был не человек! Почему мне никто не верит? Я же не вру! Я видела всё это своими глазами и хочу предупредить как можно больше людей быть осторожными! — Мия истерично размахивала руками, глотала воздух и заливалась слезами. — Да, может, это не инопланетяне, а какая-нибудь опасная группировка, но это же ничего не меняет! Я хочу, чтобы все знали, что это опасно… что они среди нас! Но раз вы мне не верите и только смеётесь… сами потом виноваты будете! После этих слов она убежала за кулисы, а Джей-Джей под неистовое возмущение зала развёл руками и сделал притворно-обиженное выражение лица. Он и эксперты шоу продолжили обсуждать абсурдное заявление Мии, но я их уже не слушал: мне настырно ломали дверной звонок и орали под окнами. Потребовалось немало сил, чтобы дойти до парадной двери, страдальчески вздохнуть и провернуть затвор. На пороге стоял Артур во всём своём великолепии: всегда уложенная чёлка, модный чистый плащ и ослепительная улыбка — очередное доказательство, что стирка не самая бесящая вещь в моей жизни. — Привет, Том. Всё ещё тухнешь перед телевизором? — Он по-хозяйски зашёл в гостиную, растирая покрасневшие руки. — Опять срачельник развёл… — А это не твоего ума дело. — Возможно. Но в любом случае я сегодня планирую вытащить тебя на улицу и обязательно это сделаю, — воодушевлённо прохрипел Артур, проходя в центр комнаты. — А ты, вижу, тут пировал. Сколько здесь коробок? Раз, два, три… — Артур, прошу, свали из моего дома, — перебил я. — У меня нет совершенно никакого настроения слушать твой трёп. Но Артур будто не слышал меня — оглядывался по сторонам и загибал пальцы, а потом воскликнул: — Десять! Десять коробок пиццы! Неплохо же ты затворничаешь. Но знаешь, такая еда и диванный образ жизни плохи для фигуры. О здоровье вообще молчу. Я не отвечал. Артур болтал, прямо как Джесс, чем начинал изрядно раздражать, но я не затыкал его — он быстро выговаривался и замолкал — и только стоял, опёршись на подоконник, и наблюдал, как Артур, читая нудные лекции о здоровье, складывал на диванном столике пустые коробки из-под пиццы и банки из-под пива. — А ещё ты зарос, — прибавил Артур, тряхнув мою футболку, которую откуда-то выудил. — Советую побриться, а то щетина всё же прибавляет тебе годы. — Либо ты затыкаешь свой рот, либо я разбиваю тебе нос и вышвыриваю из дома, — зашипел я на Артура, клокоча от обиды, и вырвал футболку из его рук. — Ввалился без разрешения и ещё оскорбляешь меня. Совсем страх потерял, а? Артур ошарашенно посмотрел на меня и виновато поднял руки: — Прости, я не хотел… Признаю, это была отстойная провокация. Извини. На самом деле ты чудно выглядишь. Честно. Он сказал это, чтобы я не обижался, но мне стало только обидней. Потому ничего не ответил, лёг на диван и в который раз решил, что, если бы мы не были друзьями, я бы его точно избил. Артур вышел из комнаты, где-то на кухне зашуршал пакетами и чем-то загремел, а я смотрел в окно — на облачное небо, пожелтевшую крону дерева во дворе и листья, которые медленно кружились в воздухе и падали на землю. Совсем скоро наступят самые тяжёлые и унылые месяцы года. Холодные ночи. Сырость. Вырастет квартплата. И жизнь станет в разы скучнее. — Теперь у тебя почище, — шмыгнув носом, прохрипел Артур и сел в кресло, стоявшее возле дивана. — Я не просил тебя тут убираться. — Знаю. Но у тебя был настолько ужасный бардак, что смотреть больно. — И после молчания сказал: — Я сегодня весь день с тобой проведу. — В прошлый раз ты тоже говорил, что весь день со мной зависать будешь, но стоило позвонить Барби, и ты тут же к ней умотал. — В прошлый раз была экстренная ситуация, и ты сам это прекрасно знаешь. Джесс была нужна моя помощь. — По-твоему, толпа студентов, которых она сама позвала к себе на вечеринку, — это проблема? — саркастично проворчал я, поднявшись на локте и посмотрев на Артура. Оказывается, всё это время он пристально смотрел на меня, опёршись локтями в колени. — Да. Огромная. Они ей чуть весь дом не разгромили. Это точно был заговор, потому одну комнату намеренно вверх дном перевернули. Знаешь, как ей потом от родителей влетело? — Нет, но считаю, что получила она по заслугам. — Я снова растянулся на диване, заложив руки за голову. — Впредь будет думать головой, а не укладкой из салона. — Том. Голос Артура звучал с упрёком: значит, его это задело. — Что? Разве я неправильно говорю? Если бы она не была Барби и хоть немного думала мозгами, то не стала бы устраивать на слабо вечеринку, чтобы какой-то сучке из потока показать, кто тут круче. Но она Барби, и я искренне не понимаю, чем она тебе нра… — Может, хватит уже, а? — громко прохрипел Артур. Я краем глаза видел, как он уже был готов вскочить с места и, возможно, налететь на меня. Но не сделал этого. Только упрекал меня: — Хватит её всё время унижать и обзывать. Она умная и красивая девушка и не заслуживает к себе такого отношения. Я не понимаю, почему ты так говоришь о ней. — Потому что это моё мнение. Уж извини, но для меня она, как ходячий анекдот. Не больше. Артур закрыл лицо руками и звучно и глубоко вдохнул. — Ладно, — выдохнув, тихо сказал он. — Я не хочу с тобой ссориться. Давай просто пойдём проветриться. Это будет полезно для нас обоих… — Я ничего не ответил. — В общем, у моего знакомого сегодня вечеринка в загородном доме, и я подумал, что мне будет скучно там одному. — Вот скажи, ты издеваешься надо мной? Я не хочу тереться с пьяными ушлёпками. У меня осенняя хандра, и я совсем не хочу выходить на улицу. — Послушай. Я… Мне правда жаль, что так произошло, и я хочу помочь тебе. Когда ты вернулся домой, всё время ходил хмурый, а потом вообще в доме закрылся… а я сижу на лекциях и волнуюсь, как бы с тобой ещё чего не приключилось. — И с чего же ты взял, что я такой именно из-за этой чёртовой поездки в Колорадо? — Потому что она чёртова? — улыбнувшись, ответил Артур. Я молчал, не отводя взгляд от Артура, который пристально смотрел мне в лицо. — В любом случае я никуда не пойду. — Сначала он говорит, что я только и делаю, что за Джесс бегаю, а теперь сам отказывается от меня. Жаль. А я надеялся, что ты потом ещё заглянешь ко мне в гости: мама уже решила приготовить лазанью на ужин. Специально к твоему приходу. Но раз уж ты не хочешь… — он вздохнул и встал, — тогда я пойду. Не буду мешать хандрить. Он постоял немного, словно чего-то ждал, еле заметно вздохнул и вышел из гостиной. Я слышал, как скрипели половицы в прихожей и щёлкнула дверная ручка, и должен был бы радоваться, но на деле был опустошён. Ещё из-за этого Артура лазаньи захотелось. Если так подумать, у мамы Артура она самая вкусная из тех, что я пробовал… — Всё, я пошёл! — крикнул из прихожей Артур. — Вот скотина… — прошипел я сквозь зубы и, сорвавшись с места, закричал: — Артур, так и быть, я с тобой! Только дай мне побриться!

***

Как и думал. Огромный дом с огромной территорией, море народа, крики, смех, возгласы и выкрученная на максимум музыка, от битов которой дрожит кровь в венах, сбивается сердцебиение и закладывает уши. И что прикольного в этих «вечеринках»? Если только халявный алкоголь — не больше. Когда мы с Артуром приехали, веселье было уже в разгаре. Группа парней топталась во дворе около бочки и азартно хором выкрикивала: «Пей! Пей! Пей!» — подбадривали тощего и покрасневшего парня, который стоял на этой бочке вверх ногами и через шланг без остановки глотал пиво. Он уже хотел слезть, накренившись в сторону, но его крепко держали его за ноги, спрашивали время и говорили дожать до рекорда. Никого не волновало, что он на руках почти не стоит и захлёбывается вытекающим из носа пивом. Я не переставал лавировать между людьми, которые столпились группами, курили и о чём-то оживлённо болтали — не хотел потерять Артура из виду, — но уже на крыльце услышал дикие и радостные крики парней позади. Видимо, рекорд всё же побили. Дальше — больше. В самом доме было почти не продохнуть. В темноте десятки одетых, полураздетых, даже почти голых — какой-то парень в одном полотенце бегал по гостиной с бутылкой виски и каждому в уши кричал, что он любит Линдси, — людей толпились и нелепо дрыгались под оглушительную электронную музыку, распивали алкоголь и ели закуски. На полу валялись пластиковые стаканчики, вилки, салфетки и пустые бутылки. Под ногами хрустели осколки стекла. В воздухе перемешались запахи алкоголя, сигарет, пота и духов — от них у меня резко кружилась голова, а на языке появился неприятный привкус. Взмокшие и раскрасневшиеся любители потанцевать собирали и заводили вокруг себя толпу, прыгали, мотали головами, извивались и дрыгали руками, выкрикивали слова песен — казалось, их телами завладели демоны. На комоде парень и две девушки, раздетые до белья, танцевали и целовались на камеру. На диване и под диванным столиком лежали парни и девушки и вальяжно покуривали косячки, а из кухни доносились восторженные крики: по разговорам я понял, что там местная тихоня решила устроить стриптиз. Хотя эротики и без неё хватало. Чуть ли не у каждой стены жались парочки, которым явно стоило уединиться наверху. Пока Артур отошёл поздороваться со всеми, кого знает, я успел выпить пару рюмок виски, текилы и коктейль «Зелёный кузнечик», — тот, что пил Радж из «Теории большого взрыва», — которым, к слову, не особо впечатлился. Всегда ненавидел сливки. И теперь валялся на диване в углу комнаты и, запрокинув голову, наблюдал, как стреляют разноцветные лучи света, через раз попадая в такт музыке. От этой беспорядочной ряби кружилась голова. Я закрыл глаза, вслушиваясь в слова песни. Через какое-то время почувствовал движение рядом с собой — я был уверен, что это вернулся Артур, поэтому, не открывая глаз, спросил у него, чем можно заняться на этой унылой вечеринке, — и нехило оторопел, когда ухо защекотал игривый женский голос: — Ну… могу угостить десертом. А там посмотрим. Рядом со мной расслабленно сидела довольно симпатичная девушка, во внешнем виде которой больше привлекли ни ярко-розовые волосы, ни обтягивающее короткое платье без намёка что-либо скрыть, а её ноги — длинные стройные ноги в туфлях на огромном каблуке, которые она чуть ли не закинула мне на колени. Она кокетливо предложила десерт. Прозрачное алкогольное желе, в котором застыла крупная красная вишня и цветные шарики, причём всё это каким-то чудом держалось на вишнёвой веточке. Странный десерт. Как на вид, так и на вкус. Потом мы разговорились, точнее, она задавала вопросы в духе, почему я сижу здесь один, один ли я сюда пришёл и знаю ли здесь кого-нибудь ещё, смотрела на меня, не отводя взгляда, и часто и невпопад смеялась, хотя я не шутил. А потом и вовсе назвала меня забавным. Её поведение настораживало, но я не собирался ничего с этим делать. Когда разговаривать стало не о чём, слова перетекли к действиям: девушка, имени которой я так и не узнал, хищно смотрела на меня из-под длинных ресниц, медленно приблизилась ко мне и нежно поцеловала в губы. Спустя мгновенье для меня уже не существовало музыки и танцующих в бликах света людей — всё это исчезло, когда я коснулся тёплой мягкой талии девушки, повёл её на себя и, когда она села мне на колени, вдохнул нежный приторный аромат её кожи. Я был словно в невесомости. Её сбивчивое дыхание щекотало губы, пушистые волосы, касаясь щёк, вызывали мурашки по спине, а от стройного тела, прижимавшегося ко мне, приятно ныло в животе. Я обнял девушку крепче, гладил оголённую кожу шеи, рук, ног и не мог сдержать улыбки, когда та еле заметно вздрагивала и постанывала. Наконец-то. Наконец-то унылая вечеринка перестала быть унылой!.. Пока не почувствовал, как под толстовкой тонкие пальцы скользнули вверх по животу, и меня словно током не пробило. Я неосознанно схватил девушку за руку, отстранил её от себя, повалил на диван и, оглушённый обрушившейся на меня музыкой, с испугом смотрел на её растрёпанное и озадаченное лицо. Мне стало страшно. Я не понимал, почему испытывал животный страх, почему бешено стучало сердце и вот-вот было готово выскочить через горло, почему тряслись руки и тело бросило в жар, а девушка, которую я с упоением и страстью целовал секунду назад, теперь казалась мне жуткой. Я не знал, что делать. Не знал, что сказать. Меня выедал животный страх, когда девушка, обеспокоено глядя на меня, потянулась ко мне рукой — я отполз от неё, забился в край дивана и, не церемонясь, послал к чёрту. Она замерла, озадаченно посмотрела на меня, а когда я снова накричал на неё, презренно назвала меня психом и ушла прочь. Я следил, как она лавирует между людей, пропадает из виду. Только тогда страх начал отступать. Я зарылся пальцами в волосы, а в мыслях крутился только один вопрос: что это было? Ко мне подбежал Артур, расспрашивал, что случилось, и рассказывал, что видел, как я внезапно запаниковал. Я не знал, что ему ответить. Списал всё на внезапный комплекс и попросил поскорее уйти с этой вечеринки. Артур ворчал и сокрушался, что мы сюда только приехали, но согласился отвезти меня домой. Через несколько минут я уже ехал в машине Артура и, уткнувшись лбом в холодное стекло, смотрел, как неумолимо быстро мигают фонарные столбы, пролетают дома, дорожные знаки, люди на тротуарах и бежит белая полоса по дороге. На улице была уже глубокая, чёрная ночь. Тихая ночь. В тёмном окне я видел своё измученное отражение и Артура, который сосредоточенно следил за дорогой, но иногда поглядывал в мою сторону. — Устал? — тихо спросил он. — Очень. Такое чувство, будто та тусовка все соки из меня выжала. — Зато ты наконец вышел из дома… и в каком-то смысле даже неплохо провёл время. — Даже не напоминай. Артур еле слышно хмыкнул, а я, не желая больше ни о чём разговаривать, надел капюшон, поудобней устроился на сиденье и с блаженством закрыл слипающиеся глаза. Казалось, я сидел так не больше пяти минут, но, если верить электронным часам в панели управления, на деле прошло чуть больше часа. Когда я проснулся, устало потягиваясь и разминая затёкшую спину, машина стояла. В салоне я был один. Потирая замёрзший и немного побитый лоб, я вглядывался в темноту за окном. Пустая дорога, по обочинам которой вдалеке виднелась пара фонарных столбов и горела тусклым белым светом. В моём окне чернели голые ветви кустов, а там, по ту сторону дороги, неоном сияла небольшая заправка. Я сразу понял, что Артур пошёл купить пачку сигарет. Забавно, но он никогда не оставлял свою тачку на публичных парковках или около домов — либо среди кустов, как сейчас, либо на платных стоянках, и нигде больше. Я однажды спросил его почему, но получил совершенно нечленораздельную речь в ответ. Оставалось только гадать. Может, он боялся, что его машину разобьют? Хотя с чего бы. Или же стыдился выставлять такую красоту напоказ? Это тоже глупо звучит. Будь я хозяином такой тачки, хвалился бы ею каждому встречному поперечному. Я замер, с упоением скользя взглядом по сиденьям, обитым кожей кремового цвета, изящной белой панели с сенсорными экранами, рулю, коробке передач… Искоса глянул на заправку. Аккуратно дёрнул за ручку в надежде, что машина не закрыта. Когда дверь открылась, в салон ворвался холодный порыв ветра. Я ступил на скользкие листья, покрывавшие мягкую, вязкую землю и вмятую в неё траву. Вглядываясь в огни заправки, бережно прикрыл за собой дверь. Всё было тихо. Сюда никто не шёл. Я сделал глубокий вдох — к горлу прилип запах бензина и сырости. Коснулся белоснежного капота, вновь вгляделся в заправку. Я не собирался делать что-то незаконное или неправильное, но сердце всё равно бешено билось. Поспешно обошёл машину, открыл водительскую дверь и уселся за руль. Совсем другой вид, совсем другие ощущения, совсем другие эмоции. Прекрасное чувство. Будь у меня ключ зажигания, завёл бы мотор и помчал по пустому шоссе. Я невесомо коснулся руля, сжал его покрепче. И вспомнил. Я сижу в машине Гордона, жму на газ, одной рукой кручу руль, а другой — зажимаю живот. Я весь в крови. В крови вся одежда, сиденье, руль, стекло и дверная ручка. В моей крови. Душит тяжёлый запах железа, перед глазами всё плывёт, а разглядеть дорогу в темноте практически невозможно: свет фар едва освещает белую разметку и дорожные знаки на крутых поворотах серпантина. Я мельком смотрю в зеркало дальнего вида. В темноте замечаю огромный ствол дерева, который перекрыл дорогу. Погони нет. Я болезненно улыбаюсь, думая теперь только о том, как добраться до ближайшей больницы: туловище сковала тупая боль, а руки и ноги онемели, из-за чего я с трудом веду машину и вписываюсь в повороты. На крышу сваливается что-то тяжёлое. Я из последних сил сдерживаю слёзы и крики от боли и страха: казалось, от этого толчка все кишки вылезли наружу, но я не хочу и не могу посмотреть, только крепче прижимаю скользкую и липкую рубашку к телу. Машина виляет по дороге, а впереди видны очередной забор безопасности и резкий поворот налево. Я не слышу нечто на крыше, но знаю, что оно там. В голову приходит отчаянный план: разогнаться посильнее и задрейфить на повороте, чтобы этот блядский монстр слетел с крыши, перелетел за забор безопасности и кубарем повалился по крутому склону горы. Я давлю на педаль газа — мотор с каждой секундой гудит громче, а дорога сливается в одно большое чёрное пятно. Серый забор безопасности совсем близко. Меня окутывает страх. В голову закрадываются мысли, что это опасно и на крыше может никого не быть, что, если не заверну вовремя, я просто умру. Но уже поздно отступать. Совсем скоро поворот. Я крепче сжимаю руль, делаю глубокий вдох. Я дрифтовал кучу раз и уверен, что и в этот смогу. Поворот рядом. Я жму педали и кручу руль. Отлично знаю, что делать. На лобовое стекло сваливается чёрная тварь — я вздрагиваю, теряю управление. Машину нещадно заносит, раздаются вибрации и металлический скрежет — багажник скребётся о забор, — но не могу это исправить: я не вижу ничего, кроме твари, которая висит вниз головой, широко раскинув руки, и смотрит на меня. Я не вижу лица, только чёрный силуэт, будто какой-то придурок с головы до ног нарядился в латексный костюм, но знаю, что эта тварь смотрит именно на меня. От этой мысли каменеет тело от ужаса. А потом — резкий толчок, удар и темнота. Одно мгновенье. Одна жуткая секунда, которая заставила меня с криками ужаса судорожно нащупать дверную ручку и вывалиться на холодный асфальт. Резкая боль в тазу заглушила страх. Какое-то время я лежал на земле, тяжело и глубоко дыша, но пришёл в себя и потихоньку начал вставать. Руки дрожали, а стук сердца отдавал в виски и никак не утихал. Я убеждал себя, что это всего лишь воспоминание, отряхивал ладони и колени, пока не выпрямился, не посмотрел на дорогу и не замер от страха. Я увидел того монстра. Чёрный силуэт, который приближался ко мне, приближался быстро, чуть ли не бежал. Я шагнул назад, наткнулся спиной на машину и, не отрывая взгляд от силуэта, попятился в сторону. Тело болело от напряжения, а в мозгу всё мутнело от паники. Нужно бежать. Бежать, не оглядываясь. Ноги скользили и вязли в земле, холодный воздух сушил горло и вызывал приступ кашля, до ушей эхом доходили хриплые крики, но я не оборачивался. Не хотел видеть монстра позади себя. Впереди меня — пустая дорога и лес. Куда бежать, где спрятаться? За спиной раздался новый крик. Моё имя. Я ускорился, побежал быстрее. Земля хлюпала и чавкала — я поскользнулся на листьях и упал на землю, больно потянув ногу. Не мог встать, поэтому пополз, чувствуя, как сыреют джинсы на коленях, а грязь слой за слоем облепляет руки. Меня схватили за ногу. Потянули за куртку. Вцепились в плечо. Я заорал от ужаса во всё горло, кричал о помощи, вырывался и бросался комьями земли, кое-как отбился, пополз дальше, но опять поскользнулся и полетел в овраг. Ветви исцарапали лицо и руки, а одежда промокла и провоняла прелостью. Боль в боку парализовала всё тело, и я вспомнил, как сук дерева распорол мне живот: разодрал рубашку и под наклоном вошёл глубоко под кожу. Из разорванной плоти хлестала кровь, и я выл от боли, захлёбываясь слезами, тянул к ране дрожащие руки, но не знал, что сделать. Чужие руки вновь схватили меня. Тянули за куртку, обхватывали под подмышками, пытались вытащить из-под зарослей кустов, но я не давался им и с криками отпихивал чужое тело. По щеке и подбородку разлилось тепло и пульсирующая боль. На мгновенье всё помутнело и сжалось в груди — я по инерции глубоко вдохнул и раскрыл глаза. И словно вынырнул из воды. Противно зазвенело в ушах, а тело накрыло волной боли. Я слышал слабый голос и чувствовал, как чужие руки легонько потряхивают меня за плечо. Надо мной навис Артур и с тревогой смотрел на меня. — Том, ты как?.. — сглотнув, тихо спросил он. Я не ответил и решил опереться на локти, но Артур вновь приложил меня к земле со словами: — Лежи пока. Сколько пальцев? — Два… — сипло ответил я и сощурился от скребущей боли в горле. — Хорошо. А где ты сейчас? Я огляделся. Всё та же дорога, блёклый свет фонарей вдоль неё и огни заправки. По тёмному небу ползли сероватые, похожие на дым облака, лёгкими порывами дул прохладный ветер, и в кустах певуче стрекотали жучки. Одежда промокла и испачкалась в чём-то скользком, — я успокоился, когда дотронулся до живота. Я не истекал кровью, просто грязь. — На обочине дороги… — Артур кивнул и спросил, болит ли где. — Только плечо саднит… и щека тоже. — О, за лицо прости. Ты сильно брыкался и совсем меня не слышал. У меня не было выбора. — А ещё я весь промок. Особенно жопа. — Я тоже, — прохрипел Артур и, встав, протянул мне руку. — Что это только что было? Ты убегал от меня, как ненормальный, ещё и в канаву свалился. — Не знаю. — Я медленно встал и попытался хоть как-то отряхнуться. — Видимо, я сегодня слишком много выпил, вот и переклинивает немного. Я не хотел смотреть на Артура и разговаривать с ним, поэтому тихо радовался, когда он без лишних расспросов предложил поскорее уже доехать до дома, и, не дожидаясь меня, пошёл к машине. Он всю дорогу молчал. Даже не поглядывал в мою сторону, словно ничего не было. Я был благодарен ему за это. Я боялся. Я боялся, потому что не знал, что сказать, и, кажется, вспомнил, что произошло двадцать четвёртого числа в горах Колорадо.