Какой же ты, тварюга, шумный! Плеск, плеск, плеск! Ровной уверенной струей. Да что за издевательство?
Гребаный, уже добрую сотню раз проклятый фонтанчик журчит у стены, хоть и охлаждая комнату, но совершенно не располагая ко сну. Как же бесит! Наруто, раздраженно откидывая легкие простыню и плед в сторону, сползает с матраса низкой кровати на пол. Она целенаправленно движется по холодной каменной плитке к этому задолбавшему фонтану. Она перекроет кран и счастливо отрубится, так и будет.
— Ты чего? – спрашивает в тишине их девчачьей комнаты Сакура и ворочается на кровати, оборачиваясь к Наруто.
— Ничего, — замирает на полпути Наруто, как пойманный на краже воришка, в совершенно убогой позе на четвереньках.
— Стало прохладно, да? – уточняет Сакура. Ну прямо леди тактичность, прелесть форменная.
— Он журчит, — прямо отвечает Наруто. – Ссать постоянно хочется.
Она знает, как это действует на Сакуру, и с чувством глубокого удовлетворения прибегает к излюбленному приему «не любопытствуй – не нарвешься на грубость».
Но вопреки ожиданиям Сакура не обзывает ее дурочкой и не спешит отвернуться. Нет, напротив, она излишне заинтересована и вот-вот начнет этот ненавистный девчачий допрос. Холодная луна настойчиво вычерчивает ее фигуру в свете широкого округлого окна. Наруто таращится на ее тень, черным силуэтом ярко проступившую на дорогущем, коротком, но мягчайшем мехе каких-то пустынных грызунов. Трудно сказать каких точно – слишком много шкурок собралось в этом причудливом коврике. Не усердствовал бы так Гаара, отдавая им комнату для особо важных гостей. Мог ведь просто оплатить из бюджета ночевку в местной гостинице, предназначенной для таких нужд. Там, конечно, душно, постоянные перебои с водой, и стабильно пахнет разогретыми полуфабрикатами специфичной пустынной кухни, но хотя бы не так вычурно и неуютно. Следовал бы протоколу, а не позерствовал. Это его сраное южное гостеприимство и незамысловатые ухаживания. Ведь ухаживания же, да?
Наруто отползает обратно к широкой кровати и, усевшись на полу, прислоняется к ней спиной.
— Ты так быстро примчалась и улеглась, отвернувшись к стенке, что я не успела и расспросить. Что… все так плохо? – спрашивает осторожно Сакура.
Наруто плевать на самом деле, что она, эта Сакура, там думает. Ей не так часто везло с подругами, с которыми можно было бы легко найти общий язык, не нужно было бы соперничать или делить что-то... кого-то. В детстве она по уши в грязи, соседской брани и беззаботном веселье представала гордым лидером своей компании, состоящей сплошь из мальчишек. Возилась и хулиганила с Чоджи и Шикамару, позже к ним прильнул Киба, и вот с кем стало поистине круто влипать в истории! В академии у нее случилась то ли первая влюбленность, то ли демон знает что, и на кой хрен она так взъелась на Саске, поставила своей целью, хоть немного, но обскакать этого выдрессированного пафосного мудака. А потом появился Гаара, с которым дружить получалось ровно до того момента, как он, помрачнев, отворачивался, проваливался в мысли и молчал, молчал… Он много молчал, предоставляя широкий простор для трепа о чем угодно. Сначала казалось, он вовсе не слушает ее бредни, но он слушал, всегда слушал и запоминал, точно знал, что ей нравится, что она любит, о чем мечтает. С ним всё и всегда выходило просто, случайно, по инерции. И он был мальчишкой.
В общем, быть может, неспособность дружить с девчонками заслуга исключительно самой Наруто. Соперничать ей не хотелось разве что с Темари, потому что та старше, потому что была и остается такой настоящей взрослой девушкой, равняться на которую казалось и сейчас все еще кажется хорошей идеей. Но Темари смотрит на нее сверху вниз, и слишком любит брата Гаару.
А с Сакурой у Наруто отношения не заладились задолго до академии. Сначала они с Ино, то есть Сакура с Ино, две заядлые подружки, всегда по-девчачьи держались особняком, плели веночки, сплетничали, ее гоняли и презрительно кривились, когда она проходила мимо. Потом поцапались как-то там между собой, Наруто не вникала, но дело наверняка было в Саске. Вот и вся их дружба закончилась. А после академии Наруто стала очередной неугодной девицей в окружении Саске. Да и ладно бы только в ревности со стороны Сакуры было дело. Так нет же, эта умная и разумная Сакура имела абсолютно придурочную привычку теряться и опускать руки, как только дело доходило до серьезных боев. Она млела и тряслась где-то в стороне, пока Наруто с Саске рисковали жизнями. Последней каплей стал момент перед отправлением на миссию по возвращению Саске. Сакура рыдала у ворот и просила парней вернуть ненаглядного в деревню. Если он так ей был нужен, собралась бы да ринулась вместе со всеми, но нет же. За Саске отправилась неугодная дурочка Наруто!
И, конечно, сейчас Сакура здорово подросла, ее хорошо поднатаскала бабуля Цунаде. Она теперь даже по-другому смотрит на Наруто, хоть и важничает порой. Считает себя умнее. Пусть считает, если нравится.
— Не о чем и говорить, — отворачивается Наруто.
Гаара – ее личное дело.
— То есть вы так и не поцеловались?
А, то есть сейчас Наруто должна предстать такой нежно ранимой и романтичной девушкой, которая как на духу вот-вот изложит любимой подруге, как у нее дела там складываются с видным, уважаемым и титулованным парнем?
Наруто вдруг ловит себя на вредном, подспудном желании мелочно отыграться. И желание это в равной мере рождает в ней неуклюжее злорадство и сильнейший стыд.
— Поцелуи? — кривится Наруто, — Поцелуи с Гаарой – давно пройденный этап, мы теперь только о браке и говорим, как какие-нибудь двадцатилетние и умудренные опытом.
— Ого… — удивляется Сакура, приподнявшись и подперев лицо ладонью. – Все так серьезно.
Проскользнула или нет в ее голосе эта задушенная зависть? Боги, когда она, сама Наруто, превратилась в такую же лицемерку?
Она не смотрит на Сакуру, коротко перебирая пальцами по колену.
В свете луны она краем глаза замечает резкое движение: Сакура вдруг живо усаживается на кровати, опустив ноги на ковер.
— Так ты залетела, что ли? От казекаге?!
Чего, блядь?!
— Тише, — шикает Наруто, округлив глаза и с опаской оглянувшись на дверь в их комнату. Вроде, все тихо. Боги! – С ума сошла? Нет, конечно. Не спали мы даже… еще.
— Еще? То есть в перспективе это не исключается? – допытывается с улыбкой Сакура.
Наруто смущает этот разговор. Они не настолько охрененные подруги, чтобы она делилась своими планами на будущее. Они – одна команда, и, может, когда-нибудь со временем все-таки поладят. Но пока…
— Я не хочу об этом говорить, — отвечает Наруто и откидывает голову на уже прохладную простыню.
— Но он ведь тебе нравится?
Нравится? Наруто недовольно фыркает. Слово «нравится» отлично подходит к отменному приключенческому роману, к годной фантастике, к историям о супергероях… или вон к тому проходящему мимо симпатичному парню, к сытной, калорийной еде, к оранжевому цвету, например. Но не к Гааре. Это «нравится» рядом с Гаарой как-то обезличенно, блекло, неполно и, в целом, ошибочно.
Он что-то вроде неотъемлемой ее части. Что-то, чего лишившись, в мгновение теряешь себя, привычный распорядок полноценной жизни, добрую половину души и прочее, прочее, прочее. Тот человек, смерть которого или разрыв отношений с которым, ударит по ней слишком болезненно. Может, это и есть то чувство, что она озвучила Гааре в оранжерее. А может, куда больше пресловутой игры гормонов и детской привязанности, которую они оба так и не смогли перерасти. Впрочем, в шестнадцать лет многое, очень многое кажется самым-самым и непременно решающим, глобальным, абсолютным. Поэтому она сомневается, поэтому боится ошибиться и напрочь испоганить собственную жизнь, да и ладно бы только свою: в ее жизни и так всё всегда отвратно с редкими проблесками радости, счастья и такого мелкого бисера будничных удовольствий… Но испортить жизнь Гааре, который во многом собраннее, организованнее, тверже и сообразительнее? Вот это эгоизм в чистом виде. Гаара достоин большего и лучшего. Это, правда, совсем не отменяет того, что она не готова его отпустить. Не его и никогда.
— Это здоровый эгоизм, дурында, — говорил ей как-то с усмешкой Шикамару. – Это значит, тебе всегда виднее, что и зачем ты делаешь. Значит, еще не пришло твое время, когда нужно определиться. Не дозрела. Со временем всё само станет кристально ясно. Я тебе точно говорю, видел такое не единожды.
А в умственных способностях Шикамару она как-то не привыкла сомневаться. Это своего рода константа ее жизни: не совсем близкий, но весьма надежный друг без всяких там туманных границ и хлещущего через край желания, как с Гаарой. Слишком часто острый ум Шикамару спасал им жизни и помогал избегать взбучки от взрослых. Ну в самом деле, она же сама решила, что целоваться с Гаарой в тринадцать – это дохрена отличная идея. А он, не будь дураком, и отвечал. Как будто она не понимала, что нравится ему, такому болезненно похожему, опасному, но чувственному, надавишь и все – готов делиться неловким теплом в ответ и яростно, до бешенства отстаивать свое право на счастье.
Гаара уникальный, притягательный, надежный, как эта его абсолютная защита, потрясающий человек. И он – зыбучие пески, угодив единожды в которые, уже не выкарабкаешься. Без всякого там сопливого и раздутого контекста, просто он действительно таков. Люди, невзирая на пол, возраст и образование, легко им очаровываются. Это то, что бабуля Цунаде, перебрав как-то, назвала признаком прирожденного лидера и замолчала надолго.
Человек конкретных целей, задач, не разменивающийся по мелочам, верный идее и принципам, суперчестный и откровенный до того, что необходимое политическое лицемерие ему прощается. Он тот, кто даже не рассматривался всерьез на титул казекаге, но взял и стал таковым. Самый младший, самый неугодный, самый несговорчивый.
Нет, «нравится» не то слово. Наруто никогда не скажет это Гааре, глядя в глаза, она скорее двести раз откажется от рамена со свининой. Есть вещи настолько интимного характера, что лучше их лишний раз не касаться. Она ведь не допытывается у Гаары, чего он так на нее смотрит, будто весь мир на этот миг теряет всякое значение. Да он и знает, что она не спросит. Есть у них такое негласное правило: даже при сильнейшей эмпатии – не пробовать заглянуть друг в друга дальше, чем необходимо. Слишком много схожих трусливых и зачастую стыдных комплексов.
— Ага, — кивает Наруто. – Нравится… как и Саске.
— Дурочка, — мгновенно раздражается Сакура и, улегшись, отворачивается. – Вечно с тобой все так.
Да, все и всегда не так. Она не знает, как это водится у девочек, а мальчики не очень-то и открытые. Шикамару и Гаара точно не такие, а ближе у нее никого и не было.
* * *
Утром в их комнату стучит капитан Ямато, и Наруто, одернув задравшуюся во сне майку и сонно натянув штаны, открывает дверь, едва дождавшись пока Сакура скроется в ванной комнате.
Капитан Ямато знатно озадачен и, похоже, немного раздражен этим обстоятельством. Не очень-то ему нравится чего-то не понимать. И выражение лица у него в такие моменты бывает до жути комичным. Именно что до жути. Он, неловко почесав лохматую макушку, говорит, что господин казекаге приглашает их, их всех, разделить с ним утреннюю трапезу. Вот прям так и сказал. Аж повеяло властным голосом Гаары от этой фразы. Хотя приглашение передал наверняка кто-то из обслуги, и наверняка кто-то приближенный к семье казекаге.
Гаара и этот его изящный элемент неожиданности! То ужина с ним не допросишься, то он вдруг сам приглашает к завтраку.
Наруто кидает взгляд за спину капитана Ямато, где в гостиной на противоположной стене висят большие невыразительные часы, примечательны в них разве что только иероглифы вместо привычных цифр. Половина восьмого. Значит, Гаара уже закончил с утренней тренировкой. Лучше бы он Наруто приватно в тренировочный зал пригласил, где у них, конечно, никакого феноменального развития событий не случилось бы. Но вот раз за разом проверять собственный интерес и растущее возбуждение кажется ей теперь чем-то невероятно острым и волнительным.
Она кивает и бодро сообщает, что они с Сакурой будут готовы через несколько минут. Если только Сакура не решит марафет наводить по такому случаю. Как-никак завтрак с самим казекаге, которого она, кстати, только за глаза и зовет по должности. А в личном общении он исключительно «Гаара-кун» по его же просьбе.
Наруто запирает дверь и, обернувшись, сталкивается с грозно нависшей над ней Сакурой, угрожающе вперившей руки в бока.
— Скажи мне, что ты точно не залетела! Какого басана он вдруг приглашает к столу капитана и Сая? Он их знать не знает.
Хватит орать. Больная, что ли?
— Не знаю, — пожимает плечами Наруто и, сняв майку, бросает ее на кровать. – Может, познакомиться вздумал? И я не улавливаю логику в твоих словах. Как связан залет и приглашение команды на завтрак?
Сакура хмурится, наверное, где-то глубоко внутри она все-таки согласна с Наруто, но…
— Что-то мне тут не нравится.
Наруто кидает на нее усталый взгляд и вертится в поисках своего рюкзака. Куда этот гаденыш делся? Вчера только вон у того стула валялся. И вообще, где ее одежда? Вчера она была не менее аккуратно сброшена на журнальный столик. Неловкое движение отдается в обнаженной груди приглушенной тянущей болью, и Наруто, скривившись, рефлекторно накрывает ее рукой.
Сакура, естественно, замечает:
— Что с тобой?
Боги! Вот же прицепилась, прямо как бабуля Цунаде после того продолжительного злополучного свидания Наруто с Гаарой за закрытой дверью квартиры. Только бабуля не юлит и не задает наводящих вопросов, она сразу в лоб: предохранялись – нет или да? А потом долго-долго выговаривает, что вынудит Гаару на ней жениться и увезти в Суну с глаз долой, если вдруг у Наруто не хватит ума подумать о своей жизни и своем будущем. За нее пусть теперь Гаара думает. Ага, бедная бабуля даже не знает, что тот, похоже, и рад был бы такому раскладу. Наруто не знает, какие там нюансы с передачей джинчуурики в союзническую деревню, но скорее всего, вроде как, самое главное: чтобы обе стороны были согласны, и баланс сил не был бы нарушен, то есть Гааре пришлось бы как-то компенсировать Конохе потерю боевой единицы S-ранга. И поскольку Гаара сейчас обычный мужчи… парень, он парень, с хорошими генетическими данными, не существует действительно колоссальных сложностей в попытке начать переговоры о передаче Наруто в Суну. Как будто она вещь какая-то! Сложности могут быть только в тонкостях юридического характера… а это в условиях то и дело возникающих военных конфликтов уже дело десятое.
— У меня месячные скоро, все, отстань. Я девственница, ясно?
У нее здорово так портится настроение от всех этих мыслей и разговоров.
— Ну прямо гора с плеч, — ворчит Сакура и вздыхает, похоже, немного свободнее. – Просто… я к тому, что твой Гаара ничего просто так не делает. Тебе ли не знать.
* * *
Гаара в будничной неброской одежде, то есть на нем крайне лаконичные рубашка и брюки, обхватив руками спинку, выдвигает стул и, выразительно глянув на Наруто, опускает взгляд на сидение. Это еще зачем? Чего он опять придумывает? Сама бы села. Гаара еще раз настойчиво косится на мягкое сидение и поднимает взгляд на Наруто. Она, страдальчески вздохнув, неохотно садится, позволяя ему завершить ритуал ухаживания и вернуться к своему месту во главе стола.
Наруто окидывает взглядом присутствующих и только сейчас замечает изумленный взгляд Сакуры.
Что? Что не так? Она же прилично одета и даже не заляпалась в зубной пасте! Справа от нее Канкуро сдержанно улыбается и уже нацеливается на блюдо с жареным беконом. Напротив, по левую руку от Гаары, сидит Темари, неспешно раскладывает салфетку на коленях и не смотрит на Наруто. А сама она, Наруто, сидит, выходит, по правую руку от Гаары. Место, что по традиции страны Ветра отводится для супруги хозяина дома. Супруги и лица, приближенного, ответственного за безопасность семьи или покровительство над ней, то есть – Канкуро, что сидит с Наруто рядом. Гаара собственнически закинул ей на шею веревку и тянет. Если она не решается, он решит за нее. Он возьмет на себя такую ответственность, он привык быть твердым, последовательным в своих действиях, и ему чужды эти ее метания. Если бы она сразу сказала, чего хочет, он бы понял и смирился, он бы отступил… и больше бы никогда в ее жизни не появился. Потому что он – Гаара.
А Наруто видит, пялясь сейчас в пустую тарелку, она видит свое единственно возможное будущее. Она – покорная жена, мать их детей, на ней воспитание, на ней забота о семье, на ней создание уюта, политические и статусные дела первой леди вроде посещения детских домов, военных госпиталей, школ. На ней же супруг, коего надо холить и лелеять, ибо на нем ответственность за деревню и благополучие семьи. И он, безусловно, по мере сил будет и ответственным отцом, и хорошем мужем, но у него на их семью, факт, будет в разы меньше времени. Он казекаге, он главный, он мужчина. А она кто? А она та, кому не положено быть равной в политическом смысле. Она будет распоряжаться домом, персоналом, с ней будут обсуждать вопросы безопасности семьи и лидера деревни. Она также может дрессировать потенциальных наложниц, а может выгнать их взашей, потому что она первая леди. Но она никогда не будет иметь то же влияние, ту же власть и то же почтение, что и Гаара. И она абсолютно точно не сможет себя уважать, если не встанет с Гаарой на одну ступень, если не поймет его целиком и полностью, не проникнется, не заговорит с ним на одном языке.
Захочет ли он знать ее такой? Независимой, знающей себе цену, принимающей решения самостоятельно? Что-то внутри нее робко шепчет, что ему плевать на статус и достижения, он будет счастлив, если осчастливит ее. Он потребует взамен только быть рядом и не отворачиваться, как положено истинному… другу. Наруто в отчаянии. Снова.
Сними эту удавку с шеи, Гаара, пожалуйста… До чего она его довела? До отчаянных, демонстративных мер. Он хочет заявить права, он хочет показать бабуле и Конохе, что его намерения абсолютно серьезны. Он хочет убедить ее, Наруто, что не потерпит никакую другую на ее месте. Темари наверняка в ярости. Подобная выходка казекаге забудется нескоро.
На глазах Наруто наворачиваются злые слезы, и она низко опускает голову, только замечая, как Темари кладет ладонь на руку Сакуры, которая, видимо, вот-вот уже собиралась подскочить со стула и ринуться к Наруто.
Темари, может, и недовольна выходкой Гаары, но никогда и никому не позволит устраивать слезливых демонстраций в собственном доме. Сначала семья – потом невольно угодившая в политические игры Гаары девчонка. Уж такова эта Темари.
Боги! А как Наруто потом смотреть в глаза капитана Ямато и Сая? Первый будет вынужден обо всем доложить бабуле Цунаде. А второй болтать, наверное, не станет, но и найти общий язык точно не попытается лишний раз. Теперь она для них навсегда чужая. Невеста казекаге.
Наруто силится совладать с собой. Пока Гаара ведет вежливые и учтивые беседы с капитаном Ямато. Парой фраз перебрасывается с Саем. Вспоминает собственную бытность рядовым шиноби. И так это фальшиво, так ненатурально, по-дурацки. Никогда Гаара обычным не был, никогда простым и удобным оружием – тоже. Он был сильным, был пугающим и угрожающим, был жутко закомплексованным и озлобленным. И только она видела его насквозь, потому что была такой же. Не надо так небрежно от этого отмахиваться и называть себя обиженным разъяренным подростком. Ему всего шестнадцать, и он уже так легко забыл, каково это – быть ненавидимым всеми, зажатым, замкнутым, способным довериться только Наруто? Быть только рядом с ней живым и откровенным мальчишкой?
— Прекрати, — решительно произносит Наруто, прерывая очередной краткий рассказ Гаары.
И в ее сторону мгновенно устремляются взгляды всех присутствующих, включая молчаливую прислугу.
— Ты совсем не такой.
Гаара опускает взгляд, только неловко вертит вилку в правой руке.
— А ты знаешь, какой я?
Это не вопрос, это скорее провокация. Такая откровенная, обиженная, подростковая. Он мальчишка, которому отчаянно не хватает ее и того, что она может дать: тепла, ласки, искренности.
Наруто поднимает на него глаза, сухие, честные, излишне откровенные в том, что она ему говорит взглядом, но молчит на словах.
— Лучше, чем кто-либо.
Он встречает ее взгляд и долго смотрит. Может минуту, а может и больше. Потому что Наруто чувствует немое напряжение за столом и острое неозвученное желание каждого немедленно покинуть обеденный зал. Слишком уж это молчание затянулось, слишком уж много всего между этими двумя. Наруто бы тоже пожелала сбежать, будь она беспристрастным свидетелем, но она главное действующее лицо, которому Гаара после этой чудовищно долгой паузы вдруг абсолютно бесцветно говорит:
— Возвращайся в Коноху, Наруто.
Тогда…
Ей почему-то это кажется концом всему.
