* * *
Письма Наруто пронизаны почти осязаемой тоской. Вот он – побочный эффект близости. Попробовав однажды, тяжело отказаться от возможностей испытывать это снова и снова. А они подростки, ими зачастую управляет природа и гормональный фон. Гаара ловит себя на мысли, что мог бы найти какой-нибудь совершенно безумный предлог, чтобы направиться в Коноху на какие-нибудь дико важные переговоры с первым лицом. И тут же одергивает себя. Он снова думает исключительно членом. Цунаде-сама его высмеет, определенно. И Гаара, вместо того чтобы радоваться возможности увидеться с Наруто, будет весь оставшийся день безнадежно отскребывать себя от ровно легшего слоя самобичевания. Какой же он малолетний идиот! Не к лицу казекаге носиться к любимой девчонке в союзническую деревню, пользуясь собственным положением и лояльным отношением Пятой хокаге. После столь откровенного ответа с его стороны, письмо от Наруто не приходит добрые две недели. Наверняка обиделась. Наверняка посчитала его высокомерным или не столь искренним в своих чувствах. Или того хуже: так по-женски решила, что Гаара получил от нее, что хотел, и теперь отказывается даже разок встретиться. С Наруто станется, она через раз поминает добрым словом какую-то абстрактную красотку, к которой он обязательно от нее когда-нибудь уйдет. Периодически словесно достается и поклонницам. Она это, разумеется, не всерьез, исключительно забавы ради. Или чтобы побаловать немного его самолюбие. Его, оказывается, еще можно к кому-то ревновать, очень даже лестно. Однако полученное на третью неделю письмо окончательно развеивает его сомнения. Он чувствует неладное задолго до строчки о том, что господин Джирайя не вернулся с миссии. В тексте слишком много бессильной ярости, обиды и пролитых слез. Дэнко скребет когтями по дереву, обрывисто ругается на своем птичьем, выпрашивает еду и внимание. Гаара и хотел бы отвлечься. Но он устало садится в кресло и упорно дочитывает письмо. Наруто скупо пишет о том, что Итачи мертв, что Саске снова оказался на несколько шагов впереди. И что она не прочь посадить, а то и закопать, какое-то «алоэ» прямо посреди бесконечных песков Гаары. Наряду с другим типом в маске, дико вертлявым и противным. Но у нее все сейчас валится из рук. Не мудрено. Они – там целая коллегия образовалась, не иначе – пытаются разобрать шифр Джирайи, оставленный им в качестве подсказки, но ни к чему дельному прийти не могут. Шикамару ломает голову уже которые сутки подряд. Только одна фраза здорово царапает самообладание Гаары. Наруто пишет, что не видела Саске, и «может оно и к лучшему». Не в его духе делать беспочвенные предположения или строить абсурдные гипотезы. Но самолюбие Гаары задето, а внутри стелется ядовитым плющом старая, но отнюдь не изжитая до конца жажда человеческой крови. Одного единственного экземпляра для ее утоления ему вполне будет достаточно. Одного конкретного экземпляра из клана Учиха. Как же. Мать вашу. Он. Его. Бесит. Письмо поспешно обрывается на извинениях и заверениях в том, что она обязательно сама со всем разберется. Эти строчки написаны более стройным почерком и явно в другом настроении. Излишне бодро и утвердительно. Как будто Наруто откладывала отправку письма до последнего. Она сообщает, что, наверное, очень не скоро выйдет на связь, поэтому посылать Дэнко не стоит. Наруто отправляется на гору «с каким-то непроизносимым названием» постигать «жабью мудрость». Она обязательно справится. Она сможет защитить себя, родную деревню и… парня, которого любит. Парня, которого любит, да? За это гребаное письмо Гаара достиг собственного эмоционального дна и вознесся к вершине своей подростковой влюбленности. Это слишком даже для него. Он обессилено опускает письмо на столешницу и бесцельно таращится на ровную полосу оборонительной стены у восточных ворот. Стоит закрыть балконные двери: скоро начнет чудовищно холодать. В это время года пустыня остывает стремительнее некуда. А через полтора месяца от экстренной службы Конохи внезапно поступает сигнал о вторжении. Но прежде, чем Гаара успевает утвердить пять спецотрядов, в кабинет врывается Канкуро с известием, что Коноха разрушена до основания. Сердце Гаары пропускает удар.* * *
Гаара наведывается в Коноху, несмотря на скверное состояние Пятой и откровенное нежелание Старейшин иметь с ним дело. У них сейчас других забот по горло. Они вон шепчутся о новом хокаге, пытаются худо-бедно регулировать возрождение старых кварталов и планировку новых с приглашенными из соседних стран зодчими и профессиональными архитекторами. Новая Коноха пахнет свежей древесиной, дорогим лаком, потом рабочих, зловониями сточных вод и помоями вдоль размытых дорог. В ней обновленной запачканы обувь и брюки, полы неизменного камзола. Гаара не брезгует. Профессия давно отучила его видеть разницу в зловониях света и нищих кварталов. В первом больше лоска, но и дерьма ничуть не меньше, только это дерьмо извечно в рюшах, золоте и дорогих шелках. Наруто встречает его у новенькой отстроенной ратуши с вычурной отделкой. Как символично! Она несется к нему навстречу и запрыгивает, обхватив ногами и руками. Гаара же мысленно благодарит Баки за годы изнурительных тренировок, а собственную наследственность – за физическую выносливость и постоянно восполняемые запасы чакры. Он порывисто обнимает Наруто. В охране на этот раз проверенные и четко проинструктированные Канкуро люди, которые отлично знают о существовании Наруто и о том, что для данной девушки их казекаге доступен целиком и полностью, что бы это ни значило. Она спрыгивает на мягкую, размытую весенними дождями почву под ногами, окончательно уделывая свои оранжевые штаны и его камзол в липкой грязи, а потом, выпрямившись и театрально спародировав голоса Старейшин, чопорно извиняется за отсутствие должной встречи. — Я должна проводить тебя в гостиницу, — мнется Наруто, опуская взгляд. – Там все очень… ну, как бы аскетично, чтоб ты знал. Гаара фыркает. — Ну чего ты смеешься? – Наруто деловито упирает кулаки в бока. – Так и сказали передать. Ты же казекаге, а они, вроде как, не хотят выглядеть посмешищем в глазах союзника. — Я понимаю, — вежливо улыбается Гаара. Ему это столь же важно, сколько неизменный восход солнца на востоке. От этого ничего не изменится, это всё тот же статичный жест политической вежливости, ничего более. Его удивляет Наруто, когда спустя несколько сотен метров бодрого шага по бездорожью говорит: — Ничего, если я сегодня останусь у тебя? – и дальше тараторит так, что он едва успевает переварить. – Просто у нас в доме проблемы с водопроводом, а у меня… не знаю, можно ли это говорить своему парню. Она пялится в землю и стыдливо прячет руки в карманах штанов. Все-таки парень? Боги, можно он ее поцелует сейчас, прямо посреди улицы и разинувшей рты толпы рабочих и деревенских? Нет, естественно нельзя. — Ты можешь мне доверять, — и Гаару самого тошнит от банальщины фразы. Но ничего лучше он придумать не может. — Знаю, — деланно усмехается Наруто и коротко оглядывается на следующих по пятам охранников. Потом, резко приблизившись и вцепившись пальцами в рукав камзола, тихо говорит: — У меня месячные, — она встречается взглядом с Гаарой. – Что? Девушки в таком не признаются каждому встречному мужчине, вообще-то. Язвит, а ведь он даже ничего не сказал. Гаара сдается, подняв руки. — Я все понял. Моя ванна в твоем полном распоряжении.* * *
Гаара успевает провалиться в хрупкую дрему, когда Наруто, придерживая полотенце на груди, выскальзывает из ванной и крадется мимо футона, оставляя отпечатки мокрых ног на татами. И пока она старательно роется в своем рюкзаке, Гаара с удовольствием рассматривает стройные ноги с парой свежих синяков. Так выходит, что их профессия не терпит безупречную кожу и отсутствие травм. И он вдруг совершенно отчетливо понимает, что его так смущает в отретушированных фото с моделями на развороте журналов. Неестественность: слишком идеальная кожа, совершенные формы, немыслимые позы. Уже не девушки, а куклы. Но будет, конечно, полным лицемерием, если он заявит, что никогда ни на что подобное не дрочил. Дрочил. И делал это с удовольствием. А что он имеет в реальности? Девушку невысокого роста, сильную, не пользующуюся декоративной косметикой то ли из принципа, то ли потому что ей лениво. Зная Наруто, стоит полагать, что имеет место второй пункт. — Я знаю, что ты смотришь, — говорит Наруто, даже не оборачиваясь. — Я парень, — напоминает он. — Это не оправдание. Нет, ему просто интересно: она теперь заставит его отвернуться, закрыть глаза, или что? Почему он должен чувствовать себя неловко, разглядывая собственную девушку? Он, на минуту, видел ее без нижнего белья. Он касался ее, погружал в нее пальцы, ласкал ее. Что за игры в невинность? Но было бы, наверное, совсем наивным – ожидать от девушки, едва познавшей мужчину, раскрепощенность и инициативу. Впрочем, с последним у Наруто явно проблем нет. Она достает из рюкзака расческу и плоский футляр, а затем, бросив на Гаару веселый взгляд, поспешно возвращается в ванную комнату. Он, бесцельно разглядывая потолочные балки, слушает еще какое-то время шум воды, чтобы вскоре снова провалиться в сон. Он резко просыпается, когда Наруто в коротких шортах с ярким рисунком и майке на бретельках, деловито забирается под одеяло и прижимается упругой грудью к его груди. Ступня игриво скользит вдоль его ноги, задирая ткань пижамных штанов. Ладонь резко поддевает края рубашки и ложится на живот, обжигая холодом. Гаара невольно вздрагивает и напрягает мышцы. Наруто шкодливо смеется. — Кажется, я слила всю воду. Гаара вздыхает. — Я не удивлен. Они молчат, пока Наруто рассеянно выводит пальцами абстрактные узоры на его животе. — Эта старушка внизу, за стойкой, так таращилась на меня, когда ты взял меня за руку, будто я девица легкого поведения, — бормочет она тихо. — Предлагаешь мне спуститься и все ей объяснить? Следует ли мне начать с твоего ночного визита в Суне? Наруто коротко надавливает на живот и резво приподнимается. — Эй! Гаара тихо усмехается. — Очень остроумно. Ты научился шутить. Вау! Лучше бы и дальше молчал. Она недолго дуется, а затем вновь опускается. Влажные волосы щекочут подбородок. Комната снова погружается в тишину, только и слышно, как за окном яростно завывает апрельский ветер. — Скажи, — тихо просит Наруто, — как ты с этим справляешься? — С чем? — Ну со всем этим, — ладонь снова забирается под рубашку и опускается на живот. – С вдруг рухнувшей на тебя популярностью. Дурацкими просьбами дать автограф, будто ты знаменитость какая. Восторженными взглядами и приветливыми кивками со стороны тех, кто раньше тебя и в упор не замечал… Они так быстро забыли, кем я была для них раньше. Он бы, наверное, мог улыбнуться, если бы действительно хотел. И нужно было бы как-то подбодрить Наруто. Но проблема в том, что у любой известности короткая человеческая память. Стоит разок ошибиться, и все камни полетят в тебя, никто разбираться не будет, в чем эта ошибка заключалась, и так ли ты причастен к произошедшему. Все резко вспоминают, кем ты был раньше, сколько загубленных жизней на твоем счету, и стремительно забывают, что ты успел сделать для деревни и ее жителей. Гаара чихать хотел на собственную популярность, он бы с радостью променял ее на тривиальное взаимоуважение, формальные связи и пресный документооборот. — В этом мире не так много людей, которые тебя на самом деле любят. Вот их беречь стоит. А всё остальное приходит и уходит, Наруто. — Говорит тот, за кем до сих пор бегают девчонки и на кого равняются мальчишки. Да, очень убедительно. — Тебя вскоре ждет то же самое: бегающие по пятам мальчишки и подражающие девчонки. Будь готова к сопливым серенадам под балконом. — Фу! Он улыбается. — Почему? — Потому, — твердо заявляет Наруто и скользит теплой ладонью под резинку пижамных штанов. Ну, надо сказать, это не самый плохой способ закончить наскучивший разговор. Гаара закрывает глаза и расслабляется.