* * *
Языки пламени широко лижут толстые поленья. Потрескивает лениво пожираемое пламенем дерево. Наруто запускает пальцы в густую шерсть Акамару, вальяжно расположившегося у бедра. От него привычно несет сырой псиной – недавно прошел дождь, а нестерпимый жар мягко прижимается к боку, согревая обнаженную правую ступню. Наруто вдыхает вспоротый прошедшей грозой воздух сгущающихся сумерек и прислушивается к обрывочному крику одинокой маленькой птицы. Крик птицы нагло прерывается настырным комариным писком, и Наруто широко, с раздражением мажет ладонью по уху. Она так фатально накосячила, так сглупила и опозорилась, что впору ринуться обратно в деревню, запереться дома и глухо разрыдаться в подушку. Решить проблему по-девчачьи, потому что кто-то когда-то давно решил, что все девчонки как на подбор хрупкие, нежные и трепетные. Хрена с два. Можно с одинаковым упорством рыдать в подушку, а потом избивать врагов до кровавого месива или хладнокровно убивать, позорно, со спины. Их этому учат, в конце концов. Киба проходит мимо, заслоняя собой жар костра, и, кинув гневный взгляд на Акамару, досадливо цокает. — Предатель, — обиженно бросает он Акамару и, ловко шлепнувшись на соседний брезент, тянется к дорожной сумке. Акамару в ответ демонстративно раскрывает пасть и с удовольствием зевает. Наруто улыбается. Хоть кто-то ее откровенно поддерживает. Пусть это пес, но извилин и житейской мудрости у этого пса явно побольше, чем у друга детства. Киба корчит гримасу и извлекает из горловины пару банок консервов да холщовый мешочек, из которого грузно вываливается несколько крупных картофелин. Есть, и вправду, хочется жутко. Шино вызвался прочесывать периметр, и, надо признаться, оно даже к лучшему. Не в настроении она сейчас слушать его пронизанные флегматичной глубиной инверсии. Гаара, бывает, тоже к ним прибегает, но его хотя бы понять можно, не сочтя при этом редкостным чудилой. Гаара… Наруто сглатывает. Бабуля вызвала ее на ковер и отчитала так, будто выходка Наруто была единственной новостью, что ей донесли по возращении в мир бодрых духом. Они разругались так, что, пожалуй, все свежеотстроенное здание администрации содрогнулось в ужасе и пошло трещинами. А потом бабуля просто разозлилась окончательно, страшно и необратимо, вот Наруто только и оставалось, что пискнуть неловкое извинение и позорно ретироваться, юркнув за дверь. Почта мгновенно была взята под неусыпный контроль, и Гааре наверняка направили официальное письмо за бабулиной подписью с филигранными извинениями. А еще спустя сутки ее вдруг назначили четвертым колесом в телегу команды номер восемь на этой миссии. И Наруто облажалась как никогда в жизни. Гребанное гендзюцу. Тошнотворная, мерзотная, пакостная техника. Ее обладатель явно был не слишком опытен, но и его усилий хватило для того, чтобы ухватиться за главное, подняв на поверхность страх Наруто, и с успехом паразитировать на этом страхе. Если бы не Хината с ее ювелирным и хирургически точным владением потоками чакры, сдохли бы все: и Киба, и Шино, и сама Наруто, на которую они и сделали финальную ставку в командной атаке. Мягкая ладонь опускается на плечо, и Наруто вздрагивает. Она сейчас точно никудышная, не способна даже ощутить чакру поблизости. Хината тактично садится на брезент рядом и сдержанно улыбается. Вот она женственность, кротость, уступчивость, фатальная жертвенность. Последняя как у Гаары. Только другая… женская, эгоистичная, избирательная, точечная. Они, Гаара и Хината, наверное, стали бы такой отвратительно нормальной и правильной семейной парой по всем канонам Ветра, что аж завидно. Он весь идеальный мужчина, нацеленный на семью и детей, и Хината – образец порядочной скромницы и девственницы до брака, неизменно следующей долгу и предназначению. Наруто ей и в подметки не годится. У нее какие-то другие, ненормальные, неженские жизненные ориентиры. Может, познакомить Хинату с Гаарой? Да никогда в жизни! Самое время понять Сакуру, и всю свою несостоятельность в плане женской дружбы. Наруто кисло улыбается и качает головой. Какая же хрень с ней творится, боги. — Ты зря терзаешься, — тихо говорит ей Хината, глядя на пляшущее пламя костра. — Да? – невольно ощетинивается Наруто. – А вот Киба считает иначе. Тот демонстративно отворачивается, перевернув веткой запекающийся в фольге картофель. — Ты не представляешь, сколько раз на заданиях проваливалась я, — вздыхает Хината. – Даже несколько раз просила Куренай-сэнсэй снять меня с миссии. В характере Хинаты скорее взвесить по двести раз все за и против, чем отказываться от миссии из-за собственного страха или несостоятельности. Она сильная, просто самую малость неуверенная в себе. — Серьезно? — Да, было дело, — посмеивается Хината в кулак и кидает на Наруто озорной взгляд. – Но тебе сложнее. Ты теперь героиня Конохи, требования к тебе выше, ожидания тоже. — Да, спасибо, — без всякого злого умысла ерничает Наруто. – Я заметила. Хината игнорирует. Язвительность Наруто ей всегда, наверное, казалась абсолютно безобидной, оборонительной. — Люди привыкают полагаться на тебя, потому что так проще. То есть проще возложить ответственность на кого-то и забыть, что ты сам равнозначно вкладываешься в успех. Наруто кидает удивленный взгляд на Хинату. Неожиданное замечание. Неожиданное в своей нелицеприятной откровенности. — Герой героем, но важно помнить, что никакой герой без надежного тыла и поддержки не справится, — говорит Наруто тихо и опускает голову, чтобы ненароком не натолкнуться на взгляд того же Кибы. Она ведь только что признала свою слабость. У мужчин это считается поражением. — Вот поэтому ты есть и всегда была для меня примером, — говорит Хината. Глупость какая. Ну какой из нее пример, в самом деле? Пример бахвальства и тупой настырности? Ни один нормальный человек не захочет ей подражать. В примеры годятся разве что Шикамару, Гаара, бабуля Цунаде и немного Темари. — Хината, не говори… — Ерунды? – прерывает ее неожиданно Хината. – Это не ерунда, Наруто. Это мой способ выжить и утвердиться, этого ты у меня не отнимешь. А у нее, оказывается, даже есть характер. Здорово, наверное. Если бы только Наруто не чувствовала себя сейчас распоследним дерьмом и опустившей руки слабой девчонкой. — Это же из-за него? – спрашивает Хината. Как будто все женские проблемы сводятся исключительно к парням! Смешно. Гаара, конечно, пиздец как испортил ее подростковую жизнь, но у нее между прочим есть еще задержка в семь дней и вообще эмоции, неопределенность, обида там, гнев, естественно. — Боги, ну а Гаара тут причем? – вздыхает Наруто. — Гаара? – удивленно переспрашивает Хината. – Странно. В гендзюцу я видела только Саске.Перспективы
25 июля 2020 г. в 17:39
Бесшумно раздвигаются стеклянные двери, загоняя в просторный холл насыщенный духотой и солью, пронизанный перезвоном сигнальных колокольчиков, городской воздух. Высокий охранник кидает равнодушный взгляд на разодетую толпу у входа в огороженную ресторанную зону и направляется в коридор со служебным помещением. Гаара переводит взгляд на косматые верхушки низеньких пальм, мерно раскачивающиеся за начищенным до блеска панельным стеклом, и вздыхает.
Как же неимоверно раздражает вся эта пафосная и кичащаяся сытым лоском мишура дипломатических встреч и политических собраний, где надо из кожи вон лезть, чтобы заставить зажравшихся нефтяных магнатов обратить на себя хоть какое-то внимание! А потом еще, будучи вежливо выставленным за дверь, дожидаться сраного, еще ни хрена ничего не обещающего предварительного решения. Как было бы здорово загнать весь этот прибрежный отельчик элитного уровня в зыбучие пески и навечно замуровать глубоко в земной коре. У него всё. Спасибо за внимание.
Гаара решительно поднимается с широкого кожаного дивана под мрачным взглядом скучающего Канкуро и подходит вплотную к низенькому бордюру, фиксирующему стеклоблоки у входных дверей. Складывает за спиной руки и вглядывается в строгую линию горизонта, разрезающую пополам два оттенка синего на самом их стыке. Как в чудных коктейлях, что время от времени Темари заказывает в местном баре.
Побыстрее бы это все закончилось. У него в деревне дел невпроворот, а он здесь – на морском побережье – прохлаждается да обзаводится пугающим красным загаром. Дерьмо, если он еще дома с температурой сляжет из-за того, что банально припекся на нещадном солнце… Это будет последняя монета в копилку его тотальных жизненных неудач. Как будто ему мало утраченного хлипкого мира, тяжелого экономического положения родной деревни и личной жизни, разбитой вдребезги им же самим. Когда ниндзя не везет, ему по обыкновению не везет во всем совершенно. Предстоящая война будет для него первой и последней. Вряд ли он ее переживет.
— Прекрати метаться, — раздается за спиной голос Темари. – Я физически ощущаю, что ты в бешенстве, Гаара.
Теперь они, должно быть, разговаривают. И что же тебя заставило, Темари, снизойти до неформальной беседы с разочаровавшим тебя младшим братом? Может то, что он разругался с неугодной невестой и теперь не читает ее письма, неизменно атакующие его официальные каналы связи. Наруто упряма во всем, она положит к хренам его почтовую службу, но добьется от гордо разобиженного Гаары личного ответа. Как она еще не заявилась в Суну, чтобы устроить ему эмоциональное цунами? Но, видимо, это лишь вопрос времени. Обязательно заявится, обязательно вытрясет из Гаары всю душу.
Да, он скучает, и скучает действительно сильно. Но есть в этой дерьмовой жизни вещи, которые решаются исключительно жестко. Либо он, либо Саске. Он дал ей время подумать и определиться, а она это время тратит на бессмысленные фонтанирующие эмоциями и прошитые полнейшим отрицанием послания.
Наруто, похоже, так и не поняла, что Гаара настроен серьезно.
Проклятье, но Темари-то тут причем? Он что, в самом деле, собирается вызвериться на родную сестру?
Спокойней, это, демоны его задери, самые обычные внимание и забота. Безотносительно Наруто и всего прочего – далеко заграничного. Она – его семья, она неизменно рядом, неизменно готова прикрыть спину и уберечь от необдуманных и скоропалительных решений. Какая бы кошка между ними ни пробежала, сестра есть сестра, и это незыблемо.
А сейчас они оба на службе и исполняют свои обязанности.
Гаара оглядывается, и Темари подходит ближе, слегка касаясь плечом его плеча.
— Взгляни только, — он кивает на роскошный пейзаж за стеклом. – Портовый город. Экономическая столица. Здесь все так и кричит о достатке и стабильности. Все вылизано, выстроено и наглажено. А я, казекаге, на минуту возглавляющий самый многочисленный и мощный из военных ресурсов страны, не могу уже второй год добиться разрешений на строительство насосной станции и очистительного завода. Моя страна не хочет тратиться на собственную оборону, где это видано, Темари? Они не поленятся нанять с десяток элитных ниндзя из другой страны и другой деревни, но не выделят и жалкого лишнего рё на Суну.
— Гаара, — вздыхает Темари.
— Я казекаге и вынужден унижаться перед власть имущими, зачитывая бессмысленные доклады, чтобы выпросить банальную подачку, а то и обещание.
— Похожие мысли одолевают меня после каждой дипломатической миссии, — нехотя делится Темари и отстраненно смотрит куда-то вдаль. Может даже, на тот самый коктейльный горизонт или разлинованный аккуратными дорожками газон. – И каждый раз боюсь потерять надежду, что все это не напрасно. Не напрасно то, что ты делаешь.
Чувство неловкости, щедро сдобренное откровенным признанием из уст Темари, царапает изнутри, широким болезненным мазком проходится по коряво взращенной семейной привязанности. Гаара опускает взгляд и снова мечется, как обычно невыразительно и сдержанно. Замять? Сделать вид, что не слышал? Поблагодарить? Нет, просто вернуть разговор в прежнее русло.
— В руководстве этой страны страшно не достает молодой крови.
В голосе Темари звучит улыбка:
— В руководстве этой страны страшно не хватает таких, как ты.
Искренне, но с иронией.
Проклятье, наверняка же заметила. Она его как облупленного знает. Знает, как поддеть и смутить, как вынудить промариноваться в этом чудовищном чувстве банальной признательности за то, что ты просто есть и просто существуешь, что принимаем и таким, покореженным и исковерканным донельзя. Это раздражает, а он слишком дорожит своей зоной комфорта, чтобы откровенно попадаться на провокации Темари. Долбаные психологические крючки.
— Господин Фукуши! Господин Фукуши! Газета «Казе таймс». Как вы прокомментируете…
Гаара оборачивается, заслышав звонкий голос корреспондентки.
— Господин Фукуши не дает комментариев до окончания саммита, — суетливо, но строго произносит статная девушка в очках, цокая высокими каблуками по керамическому покрытию пола и тесня настырную корреспондентку в сторону.
Молодой человек, что слева от девушки, одет неброско, но дорого. Гаара узнает его сразу. Трудно не обратить внимания на еще одно лицо, ярко выбивающееся из ряда старожил и опытных политиков, просидевших в чиновниках лишь боги знают сколько лет. Он старше Гаары, безусловно, но не намного. Взгляд у него прямой и цепкий. Запоминающийся. Когда Гаара взял слово в конференц-зале, этот карикатурный позер даже оторвался от привычной беседы с соседом, сидящим по правую руку, и весь обратился в слух. А еще, кажется, сделал несколько заметок в личном блокноте и внимательно изучил повестку со списком участников.
— Кто это? – тихо спрашивает Гаара, чуть повернув голову к Темари.
— Фукуши Нэо. Второй сын Хидео Фукуши – владельца нескольких нефтедобывающих компаний и золотых приисков. Личность широко известная в определенных кругах. Он с недавних пор замещает слегшего по болезни отца на посту.
Гаара провожает взглядом рослого мужика внушительной комплекции – охранника, должно быть, что выдвигается вперед, заслоняя Фукуши. И Гаара искренне сочувствует миниатюрной, но упрямой корреспондентке.
— И чем же он прославился? Габаритами парней в охране? – спрашивает Канкуро, подошедший со спины и вставший рядом с Гаарой.
Темари фыркает, явно оценив шутку.
— Тем, что уже не единожды скандально высказывался об умственных способностях советника по обороне. Фукуши открыто призывал Совет увеличивать расходы на содержание собственной армии, а не игнорировать ее потребности.
— Что-то незаметно, что в сопровождении у него сплошь наши ребята из Суны, — скептически замечает Канкуро.
— Поэтому я о нем не слишком высокого мнения. Чесать языком он научился, а следовать собственным словам не особо жаждет.
Гаара суживает глаза, наблюдая, как здоровенный тип нависает над по-птичьи нахохлившейся корреспонденткой и раз за разом басит заученную протокольную фразу: «Не дает он комментарии, женщина. Услышьте меня». А потом чакра легким жаром под ребрами взволнованно сигнализирует о пристальном внимании. Гаара переводит взгляд немного влево, и напарывается на излишне прямой, изучающий взор Фукуши Нэо.
Пауза по ощущениям длится считанные секунды, а затем рука Фукуши уверенно и настойчиво касается плеча охранника. Тот суетливо оборачивается на жест работодателя и, озадаченно пожевав нижнюю губу, захлопывает рот.
Массивная фигура делает шаг назад, покидая личное пространство взволнованной девушки с диктофоном и записной книжкой в ладонях.
Фукуши смеряет охранника недовольным взглядом, а затем, растянув губы в поистине лучащейся обаянием деловой улыбке, направляется к Гааре.
— Господин казекаге, — приветливо произносит Фукуши, решительно протягивая ладонь. – Фукуши Нэо, член Совета по экономической деятельности. Рад наконец слышать хоть кого-то, кто не боится высказываться строго и по делу.
Гаара уверенно жмет протянутую руку и отвечает вежливой полуулыбкой.
— Крепкое рукопожатие, — с той же приторно дружелюбной улыбкой замечает Фукуши и коротко разминает пальцы.
Дерьмо. Неужели перестарался?
— Прошу прощения, это…
— Профессиональное. Я понимаю, — опережает его Фукуши.
Да что ты? Откуда?
— Уже доводилось иметь дело с шиноби?
— О, нет. Не приходилось. Но с военнослужащими пересекался часто.
Неужели зубы заговаривал? Если верить Темари, трепач из него знатный.
— Боюсь, у нас своя специфика, чтобы вот так легко причислять к военнослужащим.
— Не сомневаюсь, — кивает он твердо. – Хочу только отметить, что вас приятно слушать. Говорите вы прямо, по существу, без всякой статистической красоты, свойственной правительственным докладам. Это располагает.
Особенно, если учесть, что Гаара семнадцатилетний пацан, а этот тип лет на пять всего старше. Или не на пять? Выглядит достаточно молодо, только в глубине смеющихся черных глаз дремлет что-то излишне хищное и холодное, как у прожжённого циника или хорошего профессионала с заработанной деформацией. Гаара смотрит в ответ и видит насквозь. Его изучают, его считывают, его анализируют… и, похоже, ему симпатизируют. Это чувство Гаара вычленяет так же легко, как и чистой воды раздражение или неприязнь. Раздражение бухгалтеров и казначеев, неприязнь чиновников с нарисованными докладами о состоянии дел в военной сфере.
— Рад слышать, но ничего уникального, на мой взгляд, в нем не прозвучало, — сдержанно отвечает Гаара.
— Не скажите, — кажется, интонация эта настолько же пропитана иронией, насколько выразительно смеются глаза. – Я не первый год сижу в Совете, и каждый день имею неудовольствие читать и заслушивать то, что в наших с вами кругах называется словосочетанием «умасленный копролит».
Нет, Гаара определенно из других кругов. Он излишне честен в работе и требует того же от подчиненных. Не трудолюбия и самопожертвования, а банальной честности. Он знает, кому нравится и кому совершенно неприятен, но он неизменно уважаем, потому что никому не затыкает рот и лоялен к критике. Не любит ее, конечно, бывает даже, обижается, как и каждый недополучивший внимания и любви в свое время мальчишка, но терпелив и привычен к этой стороне публичности. Вот и со словосочетанием «умасленный копролит» он познакомился буквально только что.
— Впрочем, вы человек дела, как я успел заметить, — мгновенно меняется в лице Фукуши, становится серьезным и сосредоточенным. — У меня есть к вам предложение. Взаимовыгодное, как я надеюсь. Я собираюсь лоббировать и вкладываться в ваши интересы и потребности. С вашей же стороны я рассчитываю на лояльность и пару-тройку ответных услуг.
Темари выразительно скрещивает руки на груди в незамысловатом посыле: «Будь начеку, Гаара». Канкуро демонстративно давится молочным коктейлем, который цедит уже, должно быть, вечность.
Считал, истолковал верно, нащупал нужное русло. Гаара впечатлен и расположен слушать. Ему любопытно, потому что наряду с раздражением этот тип вызывает… что? Интерес бытовой, практический. Предвкушение выгодной сделки. Азарт. Крючок еще слабой политической хватки.
— Поговорим наедине? – спрашивает Гаара откровенно.
— С удовольствием, — с улыбкой победителя отвечает Фукуши и указывает жестом в сторону холла с рядом небольших переговорных комнат.
Гаара кивает, и Фукуши со своей свитой направляется в холл.
Дождавшись, когда расстояние станет приемлемым, Гаара поворачивается к Канкуро.
— Нароешь мне все возможное по этому типу?
Канкуро косо бросает взгляд в сторону удаляющихся и прикусывает коктейльную трубочку.
— Мог даже не спрашивать.
Гаара благодарно прикрывает глаза и, подбадривающе опустив ладонь на лопатки Темари, направляется вместе с ней в уже открытую комнату для переговоров.