Стадион Паддлмира, среда, 15 июля 1998
Гермиона резко повернулась голову к месту, где был Оливер, левитирующий на носилках. Дыхание спёрло, грудь болезненно сжалась, а голова наполнилась туманом. Она отшатнулась назад, тренер Бертон подхватил ее и поддержал, прежде чем она споткнулась и упала на землю, и она посмотрела на него широко раскрытыми и расфокусированными глазами. Она видела, как шевелятся его губы, но звук не достигал ее ушей. Все, что она могла слышать, это биение сердца, стучащее в ушах, все, на чем она могла сосредоточиться, — это паника и боль, которые разрывали ее существо, мешая ей дышать. Эти чувства, они не были похожи на чувства к знакомому или другу, или даже члену семьи. Это были чувства к возлюбленному. Осознание этого поразило ее, как стая гиппогрифов. Она не знала когда, не знала как, но она знала, что влюбилась в Оливера. Она любила его. Она не знала, как долго пыталась взять себя в руки, но за это время близнецы и родители Оливера появились в ложе, окружив ее. Их губы шевелились, но не было слышно ни звука, Фред и Джордж выглядели обеспокоенными, и даже их прикосновения не помогли ей обрести контроль над реальностью. То, что произошло, было следующим объявлением. — ЗДЕСЬ ЕСТЬ ЛИЦЕНЗИРОВАННЫЙ ЦЕЛИТЕЛЬ? Снова вытянувшись по стойке «смирно», она держала палочку в руке и указывала, бормоча «Перикулум», когда Красный луч света сигнализировал о ее местонахождении задолго до того, как кто-либо из зрителей успел отреагировать на объявление. Близнецы нахмурились, их глаза метнулись к Гермионе в замешательстве и подозрении; она никогда не упоминала, что была лицензированным целителем, особенно учитывая ее возраст, отсутствие тритонов и медицинской подготовки. Судья остановился у тренерской ложи, и единственной мыслью Гермионы было то, что она должна добраться до Оливера, на мгновение забыв о своем смертельном страхе перед полетом. — ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, ЭТО ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР! НОВЫЙ МЛАДШИЙ ТРЕНЕР ПАДЛМИРА И НЕВЕСТА ОЛИВЕРА ВУДА! — при этом объявлении в толпе раздались одобрительные возгласы и улюлюканье. Гермиона слезла с метлы, как только смогла, почти поскользнувшись на земле, когда побежала, ворвалась в медицинскую палатку, ее глаза сразу же остановились на Оливере, который лежал в середине палатки, он был окружен тремя целителями, ни один из них выглядел так, как будто они понятия не имели, что делают. Как, черт возьми, они сдали экзамены? Почему они не помогают ему? Они были слишком заняты шепотом-шипением друг с другом. Слезы застилали ей глаза и бесшумно катились по лицу, она быстро подошла к нему. — Почему вы не исцеляете его? — огрызнулась Гермиона. — Мы не знаем, как это сделать, — кротко признался один из целителей. — Вы ведь целители, не так ли? — она кипела от злости. Она была так далека от счастья, как только возможно? Если они не могут вылечить его, то какого черта они вообще делают в медицинской палатке? — Мы закончили школу на прошлой неделе, старший целитель заболел сегодня днем. Мы сдали экзамены, но у нас нет опыта в травмах, вызванных квиддичем, и если мы продолжим лечение без руководителя, мы можем ухудшить уже нанесенный ущерб, — сказал второй целитель, его лицо побледнело под ее взглядом. — Это отвратительно. Законы квиддича гласят, что всегда должен присутствовать старший целитель. Если предполагаемый целитель был болен, то должен был быть привлечен другой, а если это невозможно, матч должен быть отменен и перенесен на более поздний срок! — она бушевала. — К тому времени, как я подам жалобу на нарушение протокола, квиддичных чиновников уже не будет. А теперь убирайтесь! — она чуть не зарычала. — Но… — Я сказала, вон отсюда! — ее голос пронзительно повысился, и они поспешно выскочили из палатки, едва не обмочившись от страха. Сделав вдох, Гермиона подняла руку, чтобы прижаться к его холодной щеке, прежде чем ее глаза закрылись, и ее руки зависли над грудью Оливера, ее ладони были открыты и опущены вниз. Она не замечала зрителей, которые вошли в палатку, неподвижные и молчаливые. Руки Гермионы вспыхнули тусклым желтым светом, а затем постепенно осветились ослепительным золотом, которое окружало и ее, и Оливера, пока они не скрылись, и ее наблюдатели были вынуждены прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Прошло несколько мгновений, когда свечение начало уменьшаться, а цвет тускнеть, пока не остался только тусклый свет, исходящий от ее рук. За это время у Гермионы, казалось, пошла носом кровь, побледнел цвет лица, затряслись конечности, и она болезненно прикусила губу. Внезапный прерывистый вздох сорвался с ее губ, ее руки упали, чтобы ухватиться за край стола, чтобы удержаться прямо, а голова затуманилась, и она низко склонила голову, пытаясь отдышаться. Глаза Оливера затрепетали, прежде чем они медленно открылись, его зрение быстро прояснилось, когда он мгновенно посмотрел на Гермиону, выглядя смущенным. — Ты ранена, — пробормотал он, нахмурившись, поднимая руку, пока его ладонь не вытерла кровь у нее под носом, Гермиона слегка покачала головой, когда наклонилась к нему. — Я в порядке. Ты был ранен, — мягко сказала она, наклоняясь над ним, чтобы ему не пришлось вытягивать шею, чтобы держать ее в поле зрения. — Что случилось? — Ты не обращал внимания на то, что тебя окружает, — упрекнула ее Гермиона. — Меня ударил бладжер? — Да, ты идиот, которого ударил бладжер. — Это плохо? — Внутреннее кровотечение и повреждение внутренних органов, сломанная нога, сломанная рука, сломанная ключица и глубокие ушибы тканей. — Значит, никакого ущерба моему красивому лицу? — его губы дрогнули. Гермиона фыркнула и закатила глаза. — С тобой все будет хорошо, — пообещала она, нежно убирая волосы с его глаз. — Ты исцелила меня?Я думаю, что да. Рука Гермионы застыла на месте. — Что ты имеешь в виду? Он нахмурился. — Я смог почувствовать это, твою магию. Она окружала меня, я чувствовал, как она течет через мое тело, задевая мою магическую сердцевину. Это было похоже на то, как будто я плавал в воде, и твоя магия была бальзамом, который успокаивал боль. А все еще чувствую себя немного больным, в остальном все в порядке, — он медленно приподнялся на локтях, чтобы принять сидячее положение, и Гермиона помогла ему, положив руку ему на плечо. — Как ты это сделала, я знаю, что это была ты Она отвела от него взгляд, щеки ее порозовели. — Я…я… ну, я… — заикаясь, пробормотала она. — Твои руки светились, — сказал Фред, предупреждая их о своем присутствии. Внимание Гермионы переключилось на них, ее глаза расширились от ужаса, когда они вошли в комнату вместе с мистером и миссис Вуд, остановившись всего в нескольких футах от неё. — Что-то ты неважно выглядишь, — озабоченно нахмурился Джордж. — Кто исцелил тебя, сынок? — спросила миссис Вуд тихим и удивленным голосом. — Когда ты получила лицензию целителя? — спросил Фред, подозрительно глядя на нее. Лицо Гермионы потемнело и покраснело, она изо всех сил старалась не шевелить руками и не смотреть ему в глаза. — Думаю я знаю, — задумчиво произнес мистер Вуд, пригвоздив Гермиону понимающим взглядом. Гермиона сокрушенно вздохнула, понимая, что пути назад нет. — Я лицензированный целитель, и я могла исцелить Оливера, потому что я прирожденный целитель, — призналась она. В комнате послышалось, как упала булавка, и Фред с Джорджем расхохотались. — Молодец, Миа, — похвалил ее Фред. Тем не менее, взгляд, которым она пригвоздила его, заставил его смех немедленно умереть, когда он уставился на нее. — Подожди, ты серьезно? Она сглотнула и кивнула. — Да, я говорю серьезно. — Но… Они невероятно редки… — пробормотал Джордж. — Настолько редки, что их почти считают вымершими. Говорят, во всем волшебном мире их не больше пятидесяти. — Я знаю, я единственный известный природный целитель в Британии, — ответила она. — И давно ты это знаешь? — с любопытством спросил мистер Вуд. — С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, единственные люди, которые знают об этом, — это я и профессор Макгонагалл. Это одна из причин, по которой мы посмотрели на мое семейное древо, и это также причина, по которой Фред так быстро вышел из комы. — Это была ты. Ты исцелила меня, — понимающе пробормотал Фред, его глаза слегка расширились. Она смущенно кивнула. — Целители давапли тебе зелья, но это не то, что исцелило тебя. В ту ночь, когда тебя увезли в больницу, в ночь последней битвы, я прокралась в твою комнату в больнице Святого Мунго. Джордж спал, так что я воспользовалась возможностью немного подлечиться. В течение двух недель, каждую ночь я исцеляла твое тело немного больше, пока ты не был готов очнуться от комы. Но поскольку это была такая трудная и большая работа, я должна была делать ее в малых дозах, я никогда раньше не исцеляла такие раны, как твои, и мне пришлось не торопиться. Мое исцеление — вот почему тебя освободили в течение двух недель, и именно поэтому целители сказали, что никогда не видели пациента настолько здоровым после таких травм, как у тебя. — Ты дважды спасла жизнь моему брату, — тихо сказал Джордж, и на его лице отразилось столько эмоций, что ей стало больно смотреть на него, и она опустила глаза. Почувствовав на себе взгляд Оливера, она повернулась к нему. — Ты не сказала мне — сказал он, и боль в его голосе была разоблачена, больно пронзив ее сердце. — Почему ты не сказал мне? — Я даже близнецам не сказала, — ответила она. — Об этом знала только профессор Макгонагалл. Если люди узнают, что я могу сделать… — Она замолчала, давая им возможность прийти к собственным выводам. — Я боялась того, что ты обо мне подумаешь. Я — аномалия в волшебном мире. — Нет, это не так, Миа, — возразил Фред, сокращая расстояние между ними и заключая ее в объятия. — Ты особенная, невероятно особенная. Люди готовы убить, чтобы обладать такими способностями, как у тебя, и я понимаю, почему ты не сказал нам об этом. Спасибо за спасение моей жизни… Снова. Джордж, почувствовав напряженную атмосферу, решил, что лучше всего будет поднять настроение. — Эй, у нас есть свой личный целитель, и Святой Мунго теперь не будет давать нам свою собственную палату, — ухмыльнулся он, когда Гермиона и Фред посмотрели на него. — Эта способность будет передана вашим детям? — спросил Мистер Вуд. Гермиона вздрогнула от его слов вместе с Фредом, Джордж бросил на нее понимающий, грустный взгляд. Подозрение Оливера, что Гермиона что-то скрывает от него, росло. Всякий раз, когда речь заходила о детях, она чувствовала себя неловко, и на ее лице всегда появлялось напряженное выражение. Сначала он списал это на нервы, зная, что она девственница, но теперь он не был уверен. — Честно говоря, я не совсем уверена. Я не знаю, как я получила эту способность. Я знаю, что родилась с этим, но из моих исследований я не смогла определить, были ли они и у моих предков. В большинстве случаев магические способности являются наследственными, также как ликантропия, но вы должны принять во внимание провидцев и ликантропов, у которых есть способности, которые не являются наследственными, я не буду знать наверняка, пока это не произойдет. Вы ведь никому не расскажете об этом, правда? — с тревогой спросила Гермиона. — Нет, не расскажем, — заверил ее Джордж. — Это нужно держать в секрете ради твоей безопасности. Она перевела взгляд на Оливера, заметив его нахмуренный лоб и задумчивое выражение лица, и прежде чем она успела заговорить, громкое заявление комментатора прервало ее. — ТОМПСОН ПОЙМАЛ СНИТЧ! ПАДДЛМИР ПОБЕДИЛ! 210 — 60! Лицо Гермионы расплылось в гордой, сияющей улыбке. — Поздравляю! Вы сделали это! Твоя первая победа в качестве капитана!***
~000~000~000~ Закончив с обычным послеигровым интервью и поздравлениями, приняв душ и переодевшись в чистую одежду, Оливер вышел из раздевалки и увидел Гермиону, стоящую у стены вместе с Лео и Кваффлом. — Привет, — приветливо улыбнулась она. — Я просто хотела сказать тебе, что отвезу Лео обратно в магазин, а потом увидимся дома. Губы Оливера растянулись в улыбке от ее слов и обращения к квартире как к своему дому, их дому. — Ты не пойдешь с нами, чтобы отпраздновать это событие? — он слегка нахмурился. -Нет, не в этот раз, — покачала она головой. — Близнецы уже уехали и послали сову матери Лео. Я буду ждать с ним, пока она не придет за ним. — Ты всегда можешь встретиться с нами позже, — предложил он. — Все в порядке, у меня есть кое-какие контракты и кое-что еще, что не стоит читать и подписывать до завтра, и кто-то должен следить за Квоффлом. Кроме того, ты же не хочешь, чтобы твоя будущая жена, назначенная священником, гуляла по городу и праздновала вместе с тобой; я уверена, тебе будет гораздо веселее, если ты останешься один с мальчиками. — Мне нужно поговорить с тобой кое о чем. — Это может подождать, пока ты не вернешься домой, тебе не помешает немного повеселиться и выпустить пар. Я знаю, насколько напряженными были для тебя последние несколько недель, — она улыбнулась, прежде чем поцеловать его в щеку, отступила назад, взяла Лео за руку, и они исчезли в коридоре, а Квоффл последовал за ними. — Ты никогда не упоминал, что Гермиона — лицензированный целитель, — произнес Кингс позади него, и он повернулся к своим собравшимся товарищам по команде, все они были свежи, одеты и готовы к ночи празднования своей первой победы в сезоне. — Это потому, что я ничего не знаю. — Но как? Она недостаточно взрослая, и она не сдала ТРИТОНы, — сказал Уилкс, его смущение соответствовало другим лицам, смотревшим на него с надеждой. — Это не имеет значения, — перебил его Палли. — Ну что ж, капитан, пойдем и разобьем несколько сердец, — Палли положил руку его на плечо, прежде чем с силой развернуть его и направить к камину, его товарищи по команде последовали за ними с громкими криками.***
Косой переулок
Оливер и его команда посетили три паба, два бара и сейчас находились в недавно открытом клубе. Они смеялись, подбадривали и громко праздновали и, конечно же, привлекали внимание присутствующих мужчин и женщин, одиноких и нет. Команда была на пути к тому, чтобы иметь огромное похмелье утром, в то время как Оливер не был так небрежен с потреблением алкоголя; до этого он выпил три огненных виски, четыре сливочных пива и теперь пил воду для того, чтобы оставаться трезвым и поговорить с Гермионой, когда вернется домой. Вскоре он явно будет раздражен женщинами, бросающимися на него. Его товарищи по команде, однако, находили это забавным и не упускали возможности безжалостно дразнить его, независимо от того, насколько они были пьяны. Оливер не очень возражал, он отомстит на следующее утро на тренировке. Если быть честным, ему было скучно, он устал, громкая музыка вызывала головную боль, запах алкоголя и пота и постоянное движение людей, которые танцевали и подталкивали его, когда проходили мимо, начинали действовать ему на нервы, и он с нетерпением ждал возвращения домой к Гермионе. Он хотел уйти несколько часов назад и остался только из-за просьб своих товарищей по команде, но было уже поздно, ему нужно было быть завтра на тренировке, и он действительно хотел пойти домой. С этой мыслью он поставил свой пустой стакан и встал из большой комнаты, которую занимала команда, только перед тем, как он смог уйти, длинноногая блондинка с темно-синими глазами, которые были сильно подчеркнуты макияжем, встала перед ним. Его раздражение вспыхнуло, и он не смог сдержать его, чтобы не показать на своем лице, его товарищи по команде смотрели и громко смеялись. — Привет, — промурлыкала она, и его глаза неприятно затрепетали. — Я Софи, — улыбнулась она, положив руку на его бицепс, и шагнула ближе, прижимаясь к его груди. — Не хотите ли пойти ко мне домой? Оливер задумался, не было ли что-то не так с этой женщиной, если она всерьез думала, что улыбка, которую она ему дарила, была соблазнительной. Во всяком случае, она выглядела нелепо. — Нет, я иду домой к моей невесте, — ответил он, немедленно отступая назад, а затем двигаясь вокруг нее, только она схватила его за руку, не давая ему уйти, и встала перед ним, снова прижимаясь, но на этот раз немного сильнее. — Гермиона Грейнджер, верно? Хм, но ты еще не женат, и я могу дать тебе то, что не может дать эта мерзкая девчонка, — прошептала она ему на ухо. Оливер сжал руки в кулаки, затем глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Какое право имела случайная ведьма делать такие замечания о Гермионе? Она, вероятно, никогда не встречала ее раньше, учитывая, что он знал, что Гермиона редко путешествовала по Косому переулку без изменяющих внешность чар. И Оливер не хотел быть слишком злым, но женщина перед ним тоже не была хорошенькой розой. На ней было слишком много косметики, а обтягивающее платье слишком откровенное, почти не оставляло простора для воображения, и это тоже было очень нелестно для нее. — Мой Воробей в десять раз больше ведьма, чем ты; она не только блестяще умна, но и красива, добрая, бескорыстная, и она легко одолеет тебя на дуэли. Ты и в подметки ей не годишься. Ты — искра, она — весь чертов огонь. Ты котенок, а она — львица. Ты школьный квиддич, она — чемпионат мира. Она всегда будет для меня первой и единственным выбором, — сказал он ей, убирая руку из ее хватки, пока она смотрела на него в ошеломленном молчании. — А теперь, если позволите, у меня есть невеста, к которой я должен вернуться. Он ушел, даже не оглянувшись, не обращая внимания на удивленные взгляды товарищей по команде.***
Квартира Вуда
Первым местом, куда он заглянул, была кухня, но ее там не было, вторым местом, куда он заглянул, была библиотека, но она тоже была пуста, и когда он повернулся к двери спальни Гермионы, она была приоткрыта, и он мог заглянуть внутрь. Подняв руку и прижав костяшки пальцев к двери, Гермиона с улыбкой посмотрела на него, когда он толкнул дверь чуть шире, и Квоффл выбрался из своей собачьей постели, вразвалку подошел к нему и приветственно залаял. — Тебе было весело? — спросила она, рассеянно постукивая маггловской ручкой по колену. — Это было не так уж плохо, не возражаешь, если я войду? С ее разрешения он вошел внутрь и скинул ботинки, прежде чем сесть рядом с Гермионой на кровать, Квоффл же вернулся к себе. Она сидела, скрестив ноги, перед ней было разложено несколько важных на вид документов, и она все еще сжимала магловскую ручку в руке, но теперь постукивала ею по ладони другой руки, в то время как он заметил, что у нее была вторая магловская ручка, спрятанная в ее небрежном пучке. — Я хотел поговорить с тобой кое о чем, — начал он. — Хммм, дай мне секунду, я почти закончила, — призналась она, не отрывая глаз от лежащего перед ней документа. Несколько мгновений спустя она написала свое имя в соответствующем месте, а затем собрала документы в аккуратную стопку, прежде чем положить их на прикроватный столик вместе с маггловской ручкой. Затем она полностью сосредоточилась на нем, повернувшись к нему лицом, и он сделал то же самое, тоже скрестив ноги и сложив руки вместе, а локти положив на бедра. Он кивнул, и она вернулась к чтению документа, лежащего у нее на коленях, расписалась в нужных местах, а затем собрала все документы и контракты и сложила их в стопку на своем столе. — Ты ведь не сердишься на меня, правда? — нервно спросила она, кусая нижнюю губу. — За то, что скрыла от меня тот факт, что ты прирожденный целитель? — догадался он, и она кивнула. — Ну, я на тебя не сержусь, — признался он. — Я могу понять, почему ты этого не сделала. Скажи мне, это та же самая причина, по которой ты никому не рассказывала о Дарах Смерти или старшей палочке. Я не могу злиться на то, что ты осторожничаешь или боишься. Но это не то, о чем я хочу с тобой поговорить. — Хорошо, — она слегка нахмурилась. — Я заметил, что когда речь заходит о детях, ты выглядишь обеспокоенной или расстроенной, — начал он, тело Гермионы замерло, а ее глаза расширились в панике. — Вот об этом взгляде я и говорю, — он указал на нее пальцем. — В чем дело? Ты беспокоишься о сексе со мной, потому что это будет твой первый раз? Ее щеки вспыхнули от его слов, и она всегда удивлялась тому, что он совершенно не смущается по этому поводу. — Оливер, проблема не в этом.… Ну и в этом… Но есть и другая причина, — пробормотала она, и вздох сорвался с ее губ, когда он ободряюще улыбнулся ей. — В чем дело? — Я не знаю, как тебе сказать, — пробормотала она, нервно и устало потирая лицо руками. — Что бы ты ни хотела, ты можешь рассказать мне. — Мне следовало сказать тебе раньше, чтобы ты мог подать прошение о новом браке. — Это не может быть так уж плохо, — заверил он ее, но она не выглядела убежденной. — Ладно, я просто выпалю это и покончу с этим, — он кивнул, и она глубоко вздохнула, прежде чем сказать: — Возможноянесмогуиметьдетей Оливер медленно моргнул. — Прости, что? — Возможно, я не смогу иметь детей, вот, — медленно повторила она. — Не смеши меня, тебе всего восемнадцать. — Оливер, я говорю серьезно. Мое тело прошло через многое за последние семь лет; когда меня пытали, мой живот получил много повреждений, меня даже ударили ножом. Меня исцелили, но предупредили, что я, вероятно, буду страдать от некоторых побочных эффектов, один из которых может изменить фертильность. Возможно я бесплодна, — прошептала она, отводя от него взгляд. — Я слишком боюсь узнать правду, я слишком боюсь посетить целителя или специалиста, я бы предпочла не знать наверняка. — Ты боялась сказать мне, — заявил он, протягивая руку и нежно сжимая ее подбородок, откидывая ее голову назад, пока ее взгляд не встретился с его. — Но почему? — Ты чистокровный, Оливер. Ты наследник рода Вуд, тебе нужен наследник, чтобы продолжить род. Даже если закон о браке не был бы занозой в заднице, я не смогу дать тебе это. — Это не твоя вина, Воробей. Есть и другие варианты, которые мы всегда можем принять. Она вызывающе покачала головой, слезы навернулись на глаза, и одна из них вырвалась на свободу, скатившись по ее лицу. — Если после года брака я окажусь бесплодной, тебе будет предоставлен выбор: развестись со мной и найти себе новую пару или остаться со мной. На твоем месте я бы сейчас попросил кого-нибудь другого. У тебя еще есть время до свадьбы. Все бы поняли. Я бы поняла. Судя по выражению его лица, ее следовало бы поместить в психиатрическую клинику святого Мунго. — Я не собираюсь просить о новом браке, — пообещал он. — Если ты не можешь иметь детей, я не брошу тебя. — Ты должен; я не хочу лишать тебя возможности стать отцом. Ты заслуживаешь быть отцом. — Ты заслуживаешь еще большего шанса стать матерью. Как я уже сказал, мы можем усыновить ребенка, если ты захочешь, или если придется. Я знаю, что мои родители не будут возражать, если наши дети не будут нашими биологически; они не будут любить их меньше, — заверил он ее, протягивая руку, чтобы вытереть упавшие слезы. — Я не собираюсь бросать тебя из-за чего-то, в чем ты не виновата. — Оливер, я думаю, ты совершаешь ошибку. Правда. Я дала тебе вескую причину подать ходатайство в Министерство о новом браке, и, исходя из обстоятельств, они вряд ли откажутся. — Почему ты так хочешь, чтобы у меня была новая пара? — спросил он, не в силах скрыть обиду в голосе. — Я недостаточно хороша для тебя, — сказала она тихо, печально, его боль исчезла, пока не сменилась недоверием. — Я недостаточно красива, я вся в шрамах, я вся изранена. Я не хочу влюбляться в тебя, зная, что не могу дать тебе детей, зная, что ты будешь обижаться на меня за это. Зная, что ты выберешь другую пару, это убьет меня. Я больше никого не могу потерять, — ее голос немного повысился, а глаза наполнились страданием и болью. Когда Оливер понял ее слова, он услышал, как его собственное сердце колотится в груди, словно пытаясь вырваться из грудной клетки, и его голова немного затуманилась, когда он сделал глубокий вдох. — Гермиона? — прошептал он. — Ты что, влюбилась в меня? Щеки ее вспыхнули, и она тут же опустила глаза. У него был свой ответ, но он хотел, чтобы она его произнесла. — Я… — она закрыла глаза, прерывистое дыхание вырвалось из нее, прежде чем она крепко зажмурилась и кивнула, отказываясь смотреть на него, не замечая, как загорелись его глаза. — Я ничего не понимаю. Мы знакомы всего несколько недель. Никто не может по-настоящему полюбить кого-то, узнать кого-то за такое короткое время; это невозможно, это не должно быть возможно. Я не знаю, как это случилось, или когда это случилось, но ты разрушаешь мою защиту, я чувствую себя в безопасности и защищенной с тобой. Теперь была его очередь прерывисто вздохнуть. — С того момента, как мои родители увидели друг друга, они знали, что поженятся и будут любить только друг друга. Они рассказывали мне эту историю каждый день, сколько я себя помню. Вы можете влюбиться в кого-то, зная его годами или даже мгновениями, вещи в волшебном мире работают по-другому. Мои родители часто говорили мне, что в некоторых редких случаях ведьма и волшебник, как известно, обречены, это как-то связано с их магией, я не совсем уверен, честно говоря. — Ты хочешь сказать, что нам суждено быть вместе? — Ну, не знаю, может быть, — пожал он плечами. — По мнению Министерства, ты мне идеально подходишь. Мы уравновешиваем друг друга, и, кажется, прекрасно ладим с двумя людьми, которые оказались в неловком положении. Как только я забираюсь к тебе в постель, ты успокаиваешь меня; ты не делал этого с Фредом и Джорджем. Я могу быть рядом с тобой, зная, что ты не осудишь меня, и ты переехала сюда без каких-либо проблем. Когда ты исцелила меня, я почувствовал твою магию внутри меня, смешанную с моей, уговаривающую меня поправиться, открыть глаза. — Такого никогда раньше не случалось; за эти годы я излечила довольно много людей, и они никогда не упоминали о том, что моя магия исцеляет их. Они всегда просыпались, зная о моем присутствии или моих способностях. — Я не говорю, что мы — один из этих редких случаев, возможность того, что это происходит в одиночку… — он замолчал. — Я хочу сказать, что вполне возможно, что ты начала испытывать ко мне сильные чувства за такое короткое время. Итак, я собираюсь спросить тебя снова и на этот раз хочу, чтобы ты посмотрела на меня, — медленно и застенчиво она подняла голову, ее пристальный взгляд встретился с его, когда мириады эмоций проплыли через них. — Ты что, влюбилась в меня? — Да, — едва слышно призналась она. Его глаза загорелись, а губы растянулись в улыбке, когда он сократил расстояние между ними, опустил голову и прижался губами к ее губам. Его язык метнулся в поисках входа в ее рот, и она согласилась, их поцелуй был томным и нежным, но не менее страстным и сильным. Гермиона запустила руку в его волосы, потянув за мягкие пряди, прежде чем использовать другую, чтобы схватить его за рубашку, потянув к себе и упав обратно на матрас, пока он не оперся на локти, и когда Оливер отстранился от нее и открыл глаза, она уже смотрела на него. — Я влюбляюсь в тебя и доверяю тебе, это было нетрудно, — признался он. — Я не выше тебя, ни в коем случае не выше, если что-то и есть, то это я недостаточно хорош для тебя. Ты красивая и сильная, умная и добрая. У тебя прямо-таки ужасный характер, ты защищаешь и поддерживаешь свою семью, и ты один из самых самоотверженных людей, которых я когда-либо встречал. Из тебя получится потрясающая мать, независимо от того, усыновим мы или родим детей. Я видел, как ты ведешь себя с близнецами и Лео. Это в твоей природе — заботиться обо всех. Но теперь моя очередь. Теперь моя очередь защитить тебя и убедиться, что ты в безопасности. Чтобы убедиться, что ты ешь и набираешь вес, пока не достигнешь поставленной цели. Чтобы убедиться, что ты держишься подальше от своей аллергии, и чтобы утешить тебя, когда тебе снятся кошмары, и когда тебе это нужно. И с какими бы побочными эффектами или травмами ты ни столкнулась, а поможет тебе с этим. Обещаю, Гермиона, я тебя не брошу. — Ты этого не знаешь; через год ты будешь чувствовать себя иначе, если я не смогу забеременеть. Родители меня бросили. Гарри, Рон и Джинни ушли. Что мешает тебе тоже уехать? — она выглядела уязвимой и испуганной, и он никогда не думал, что увидит такое выражение на ее лице. — Хочешь верь, хочешь нет, но я благодарен Министерству за то, что оно соединило меня с тобой. Если бы я не встретил тебя, моя жизнь была бы совсем другой, она вращалась бы вокруг квиддича, выпивки и свиданий на одну ночь, — он усмехнулся, когда она посмотрела на него. — Но теперь ты стала частью моей жизни, я больше смеюсь, наслаждаюсь жизнью и имею кого-то, к кому можно вернуться домой. Я всегда был уверен, что не женюсь, пока моя квиддичная карьера не закончится, но все изменилось, когда я встретил тебя. Конечно, я мог бы сначала пойти на свидание и подождать несколько лет, но это к делу не относится. Ты подарила мне семью, хотя и состоящую из трех золотых рыбок и собаки.…- она слабо рассмеялась. — Но это только начало. Команда не умолкает по поводу того, что я улыбаюсь больше, чем обычно, и это нервирует их, — она снова рассмеялась и протянула руку, чтобы стереть слезу с лица. — Но дело в том, что я благодарен тебе за встречу и за то, что ты есть в моей жизни. — Ты можешь быть очень милым, когда захочешь, — тихо сказала она, и ее щеки порозовели. -Никому не говори, команда никогда не позволит мне жить так, как я хочу, — ответил он. — Я тоже благодарна тебе за то, что ты меня выбрал, — призналась она, видя, как он широко улыбается. — Ты заставляешь меня делать то, чего я боюсь, и благодаря тебе я рассказала другим о том, что случилось с моими родителями, и я думаю, что должна признаться всем до свадьбы. Ты будешь там, когда я это сделаю? — Конечно, когда ты хочешь это сделать? — Может быть, в субботу вечером. Мы можем пригласить всех на ужин, и я буду готовить. — Ты собираешься рассказать им о крестражах, своем естественном исцелении или о Дарах смерти? — Я расскажу им о своем естественном исцелении, но не о другом, во всяком случае, не в деталях. — Я горжусь тобой. Она улыбнулась ему. — Я тоже горжусь тобой, ты сегодня хорошо поработал, даже если твою тупую задницу сбили с метлы, — поддразнила она, и он усмехнулся. — Обещай мне, что будешь осторожнее, — ее голос затих, а в глазах появились тревожные морщинки. — А сделаю все, что в моих силах, но я не могу этого гарантировать. — Я знаю, — вздохнула она. — Ну, хорошо, что моя невеста — прирожденный целитель, — усмехнулся он, когда она закатила глаза. — А теперь, раз уж мы говорим начистоту, может быть, ты мне что-то не рассказала? — Есть несколько вещей, — пробормотала она, ее пальцы рассеянно теребили одну из пуговиц на его рубашке. — Давай вытащим его наружу. Если это сработает, то между нами не должно быть никаких секретов. Она медленно кивнула и подняла на него глаза. — Итак, то, что я собираюсь тебе рассказать то, что знают близнецы и никто другой, даже Гарри и Рон, не знают, — он оживился, услышав эту новость. — Итак, во время моего третьего курса, когда Ремус обернулся во время полнолуния, потому что не принял своего зелья, он нацелился на нас, и, к сожалению, я была. Гарри и Рон ушли невредимыми, — его глаза слегка расширились от скрытого за ее словами подтекста. — Я не оборотень, царапина была недостаточно глубокой, но она повлияла на меня в определенной степени. — В какой же? — спросил он заинтригованно. — Во время полнолуния, я обычно бываю взволнована, угрюма и раздражительна, обычно просто в плохом настроении. Учитывая, что мы прожили вместе всего неделю, ты еще не видел этого, но близнецы видели. Они находили это забавным и целенаправленно раздражали меня, пока один из них не был заколдован, после они оставили меня в покое, — он усмехнулся, ничуть не удивившись. — Я вроде как в той же ситуации, что и Билл, за исключением того, что у меня это дольше, чем у него, на него напал Фенрир Грейбек через три года после того, как на меня Ремус. Скорее всего, я буду более вялой или у меня вообще будет больше энергии, это зависит от луны. И я буду очень территориальна, особенно с моей едой. Но дело не в этом… Гермиона яростно покраснела, и Оливер не мог дождаться следующей информации, которую она собиралась открыть, учитывая реакцию, которую он наблюдал. — Ну, Воробей, не храни секретов. Она хмуро посмотрела на него, прежде чем отвела взгляд в сторону. — Ну, а когда мы… — она прочистила горло. — Ты же знаешь… — Займемся сексом? — удивился он, особенно учитывая положение, в котором они находились, Оливер все еще нависал над ней, опираясь на локти. Смутившись, она ударила его в грудь, и он рассмеялся. — Да, когда это случится, я вполне могу… Я могу укусить тебя, — его брови поднялись так высоко, что почти исчезли в волосах. — Я не передам тебе ни одного из своих качеств, ты не станешь оборотнем, да и мне не захочется пускать кровь. У меня просто возникнет желание пометить тебя, как это сделал бы оборотень. Если быть честным, он находил все это забавным; она была бы настолько территориальна по отношению к нему, что пометила бы его. Заметьте, накануне он пометил ее укусом, а она, похоже, до сих пор этого не заметила. — И как часто это будет происходить? — Даже не знаю. Может быть, один раз, может быть, каждый раз, все будет зависеть от полной луны, — она пожала плечами. — Ты не сердишься? — Нет, — улыбнулся он. — Во-первых, это не твоя вина, а во-вторых, я думаю, что все это довольно забавно, — он выглядел слишком довольным собой, поэтому она закатила глаза. — Погоди, когда мой цикл и полнолуние совпадут, ты облажаешься. Он слегка наклонил голову. — Цикл? — смутился он. Она приподняла бровь, и, поняв, что она имеет в виду, он слегка побледнел. — Ах да, этот цикл. Я просто буду избегать тебя несколько дней, — кивнул он, уверенный в своем решении, и она фыркнула на него. — Когда следующее полнолуние? — 8 августа, так что еще есть время, можешь не волноваться. Он молча кивнул. — А больше ты мне ничего не хочешь рассказать? — Ну, есть еще кое-что, и об этом знают только Фред и Джордж. Я никогда не говорил об этом ни Гарри, ни Рону. Выражение его лица сменилось замешательством, когда она толкнула его в грудь, показывая, чтобы он отпустил ее, и когда он отодвинулся, она поднялась с кровати. С улыбкой на лице она медленно наклонилась вперед и, прежде чем ее руки коснулись пола, ее тело превратилось в тело львицы прямо перед его широко раскрытыми глазами. Квоффл не был тронут переменой, которую он видел раньше, так же как и тем фактом, что он чувствовал, что львица была его хозяйкой. Оливер с удивлением смотрел, как львица прыгнула на кровать и села перед ним, Оливер никогда не понимал, насколько большой на самом деле была большая кошка, пока она не села прямо перед ним. Он медленно поднял руку, и львица уткнулась в нее носом, прежде чем снова превратиться в Гермиону. — Ого, — пробормотал он. — Ты анимаг. Она кивнула. — С пятого курса мне было любопытно, как это делается, и смогу ли я это сделать. Я не всегда была львицей, раньше я была выдрой, но когда мой патронус изменился, моя анимагическая форма тоже изменилась. Близнецы испытали сильнейший шок, обнаружив в своей гостиной львицу, -Оливер рассмеялся над ее слишком довольной улыбкой. — Я собиралась превратиться в выдру, чтобы подшутить над ними, но львица сработала так же хорошо, даже лучше. — Держу пари, что так оно и было, — фыркнул он. — Ты зарегистрирована? — Нет, я была несовершеннолетней, когда впервые трансформировалась, и война была официально обнародована еще до того, как Министерство перешло под контроль Волдеморта. Для меня было безопаснее держать это в секрете; я могла бы сбежать так, чтобы никто не узнал, если бы мне пришлось. — Почему ты не преобразилась, когда тебя забрали в поместье Малфоев? — Я не могла, физически не могла. Мне было слишком больно, чтобы сосредоточиться, и я был ослаблена травмой. Для трансформации требуется много магической энергии и концентрации, иначе есть риск пораниться, стать привидением или расщепиться. — Ладно, есть еще что-нибудь или это все? — Ну, когда ведьма или волшебник становятся анимагами, они, как правило, приобретают некоторые черты своей животной формы. Львицы и львы -хищники, и они охотятся. У них есть усиленные чувства, чтобы помочь им в их выживании, в результате я переняла несколько из них. Например, у меня зрение и слух лучше, чем у тебя, обычного человека. И учитывая, что львы территориальны, объедини это с волчьими чертами, которые я переняла, я, вероятно, буду вдвое более территориальной, вдвое больше, чем Билл был бы с Флер. -Жалко бедняжку, — усмехнулся Оливер, и Гермиона закатила глаза. — Это все? — Думаю, да, — кивнула она. — Ты думаешь о чем-то другом? — Я расскажу тебе, — пообещала она. — Хорошо, теперь, когда все открыто, когда я смогу увидеть твои шрамы? Она нахмурилась. — Пока нет, и мне все равно, что ты увидишь их в нашу первую брачную ночь, я не хочу, чтобы ты видела их сейчас. Ты бы видел выражение лица той женщины, когда она помогала мне переодеваться в будущие свадебные платья. Она выглядела испуганной. — Я знаю, через что ты прошла, я знаю, почему у тебя такие шрамы? — она пожала плечами, не отступая. — Как насчет того, чтобы показывать по одному шраму за раз? Я покажу тебе шрам, который у меня есть, а потом ты покажешь мне любой шрам, какой захочешь, — предложил он и по задумчивому выражению ее лица понял, что она обдумывает его предложение. Она сокрушенно вздохнула. — Понимаешь, что я имею в виду? Ты всегда заставляешь меня делать то, чего я боюсь. Хорошо, но только один, ты будешь первым, — уступила она. Он молча наклонился и приподнял левую сторону рубашки, обнажив горизонтальный шрам размером с указательный палец. — Что послужило причиной? — спросила она, медленно протянув руку и проведя по нему пальцем, Оливер слегка съежился под ее нежным прикосновением. — Моя первая неделя в Паддлмире, во время тренировки неисправный бладжер взорвался и осколок попал в меня, — он пожал плечами, прежде чем опустить рубашку обратно на бок, когда она отстранилась. Нервничая, Гермиона подвинулась, пока ее ноги не оказались под ней, и она села на корточки. Глубоко вздохнув, она поиграла с краем своей майки, прежде чем медленно приподнять ее, чтобы показать чуть ниже ребер. Между ребрами и пупком, ближе к левой стороне живота, у нее была длинная горизонтальная линия, похожая на Оливера, только немного больше и не такая блеклая. Ему едва исполнилось три месяца, но с помощью магии он уже не выглядел таким свежим. — Что случилось? — спросил он, а затем повторил ее предыдущие действия и провел пальцем по шраму, Гермиона втянула полные легкие кислорода. — Меня ударили ножом, — ответила она как можно короче, прежде чем снова опустить футболку. — Видишь, это было не так уж трудно, и мы будем медленно продолжать делать так Выражение ее лица было одновременно испуганным и недоверчивым, поэтому он потянулся и притянул ее к себе, нежно обняв. — Все будет хорошо, — заверил он ее. Чтобы устроиться поудобнее, он лег на матрас, прижав к себе Гермиону, и погрузился в уютное молчание. Некоторое время спустя ему в голову пришла мысль, которая заставила его ухмыльнуться, и Оливер посмотрел вниз на Гермиону, дергая край ее свитера. — Кстати, обожаю футболку, — прокомментировал он. Она подняла на него глаза и покраснела. — Я забыла купить одну для матча, а когда вспомнила, у меня уже не было времени, поэтому я взяла одну из твоих. Я не думала, что ты будешь возражать, но если это тебя беспокоит, то я больше не буду этого делать. Я не заходила в твою комнату, я столкнулась с Тилли, когда она собирала белье, и она отдала её мне, — нервно пробормотала она, игнорируя его удивленное выражение лица. — Я не буду делать это снова, — она пробормотала, смутившись. — Вообще-то, я думаю, что ты должна носить мой свитер все время, — ухмыльнулся он на ее недоверчивый взгляд. — Что? На тебе он смотрится лучше, чем на мне. Кроме того, команда завидует. — Но почему? — она приподняла бровь. — Ты носишь мой свитер. Невесты ребят не будут и не хотят носить их одежду, очевидно, это не подобает леди. Они убьют тебя, если ты заставишь их сделать это. Гермиона фыркнула. — Также не подобает леди демонстрировать миру определенные качества, — он рассмеялся ей в лицо. — В любом случае, они очень удобные, поэтому я всегда ношу свитера и майки близнецов, — пожала она плечами. — Ну, ты больше не будешь носить их свитера. Гермиона отстранилась от него, приподнявшись на локте. — Ты что, ревнуешь? — Не-а, — усмехнулся он. — Так почему бы мне не надеть майки близнецов? — Это неправильно, что помолвленная ведьма носит чужую майку, — защищался он. — Даже если она принадлежит моему брату? — она удивленно выгнула бровь, и он нахмурился. — Не могу поверить, что ты надела на Квоффла футболку для квиддича. Она улыбнулась ему. — Он выглядел восхитительно, правда? И не говори, что тебе это не понравилось, потому что я знаю, что тебе понравилось, — он усмехнулся. — Ты уже поел? — он покачал головой. — Ну, не важно, сколько времени, я приготовила ужин, так что пошли.