Железное сердце

      Решение зрело несколько дней. Из обрывков газет, в которые продавцы заворачивали рыбу и мясо, Лу узнавал новости. Рабочие завода, где он раньше работал, устроили забастовку. Полиция Перта охотилась за студентами, которые начали печатать листовки с революционными воззваниями. В домах проходили обыски. Дворники не успевали закрашивать граффити в виде лисьей головы на заборах и стенах.       Лу сказал Эшли о своём решении вечером, сидя с ним на чердаке. Эшли, бледный в мигающем свете керосинки, побледнел ещё больше.       — Ты сошёл с ума, — сказал он: не та реакция, которой ожидал Лу. Он надеялся на поддержку и понимание, на то, что Эшли тоже надоело бездействие.       — Нет, не сошёл. Я первый раз в жизни чувствую, что могу что-то изменить… — Лу хотелось встать и расхаживать по чердаку, но скошенный потолок был слишком низким, он не мог под ним выпрямиться в полный рост. Потолок тоже давил на него, заставлял сидеть вместо того, чтобы действовать, доказывать Эшли, достучаться до него.       — Что ты можешь изменить? На что ты надеешься? — зашептал Эшли так, чтобы не слышали мать с Мышкой: те в кухне занимались чтением, их голоса слышны были на чердаке. — Что ты собрался делать, камни кидать в полицейских?       — А хоть бы и так! Один камень ничего не значит, а сотня камней…       — …ничего не значит против пули!       — Мы просто должны показать магу, что у него есть поддержка. Если он увидит, что он не один, то выступит за нас и защитит. Тогда к чертям все пули Перта!       Глаза Эшли загорелись очень странным огнём. Он медленно покачал головой:       — Ты сам не знаешь, как ошибаешься. Не надо ничего показывать никакому магу.       — А что ты предлагаешь? — Лу не выдержал и выкрикнул это в полный голос. — До скончания веков здесь сидеть?!       Голоса внизу смолкли. Эшли, очень бледный и с кривящимися губами, ответил:       — Я ничего не предлагаю. Мне, может, проще было бы в тюрьме.       — А, так я зря тебя спас?!       Эшли усмехнулся и ничего не ответил.       — Отлично, — сказал Лу, вскочил на ноги и стукнулся о потолок головой. — Да чтоб тебя!! — заорал он и пнул ближайший мешок так, что отбросил его через весь чердак. — Иди! — заорал он на Эшли, уже не заботясь о том, услышат его мать внизу или нет. — Сдавайся пертовцам, если тебе этого хочется! А я пойду и впервые в жизни сделаю что-то важное!       — Лу! — Эшли тоже встал, но ни обо что не ударился. — Ты не понимаешь! Нет никакой надежды, потому что…       — Почему же?       — Потому что маг — это я, — тихо выговорил Эшли.       Воцарилась тишина. Даже снизу не доносилось ни звука. Они смотрели друг на друга, и Лу понимал, что Эшли не лжёт. Всё сразу стало на свои места: его нежелание разговаривать про армию и прошлое, его странности, его реакция на любые разговоры про магов и магию.       — Я потерял способности после битвы при Азуре, — продолжил Эшли. — Поэтому бесполезно ждать, что придёт маг и спасёт всех. Никто не спасёт, Лу. Если ты сейчас уйдёшь, то просто умрёшь, и всё. На моей совести будет очередная смерть.       Лу молчал, глядя на него. Потом протянул ему руку.       — Пойдём со мной.       — Чтобы что? Умереть вместе?       — Чтобы сделать что-нибудь. Что угодно. У тебя будет шанс… полюбить меня.       Эшли посмотрел на его руку, потом поднял взгляд. Губы у него дрожали, ноздри раздувались.       Лу без слов понял ответ и руку опустил.       — Как жаль, — сказал он, — что я влюбился в труса.       Эшли издал странный звук — то ли всхлип, то ли смешок.       В этот момент люк на чердаке открылся, и в нём показалась Мышка.       — Вы что, ссоритесь?       — Я ухожу, — сказал Лу. — Спустись-ка, я слезу.       — Куда уходишь? На леворюцию? Я с тобой!       Она спустилась проворно, как обезьянка. Лу последовал за ней. Из вещей он захватил только револьвер, который заткнул за пояс.       Мать встретила его внизу, бледная, с плотно сжатыми губами.       — Ты куда собрался? — спросила она, преграждая ему путь.       Лу попытался её обойти, но она не дала, встала в дверях. Он остановился, глядя на неё сверху вниз.       — Мама, отойди.       — Башку свою глупую под пули подставлять собрался? Не пущу! Через мой труп пойдёшь!       Лу развернулся и откинул крюк, на который закрывалось кухонное окно. В проём ворвался ледяной воздух и грибной запах палых листьев. Прежде чем мать успела сделать хоть что-то, он перемахнул через подоконник.       — Погоди, я с тобой! — закричала Мышка.       — Куда?! — услышал он отчаянный крик матери, а в следующий момент Мышка спрыгнула с подоконника к нему в объятия.       — Ребёнка куда потащил, изверг?! — закричала мать, стоя в жёлтом квадрате окна. — Скотина неблагодарная, сколько я из-за тебя плакала, а тебе всё мало, гадёныш! Умрёшь — прокляну!       — Спасибо за всё! — крикнула Мышка, перебивая поток ругани. — И это… Матильда!       — Что?.. — осеклась мать.       — Меня зовут Матильда. Ты вроде знать хотела? Ну вот теперь знаешь.       Лу взял её за руку, и они ушли в темноту, оставив мать рыдать на подоконнике.