All i ever wanted was you.

Machine Head – The Burning Red

Лето сменилось осенью внезапно: жаркие дни уступили место дождливым и пасмурным, а солнце перестало греть. Листья приобрели различные цвета, но мир будто потерял краски. Отражение города в прозрачных лужах вызывало скорее чувство тоски, нежели уюта, от одного только взгляда на улицу становилось холодно и некомфортно. К началу сентября количество приступов астмы Вилле, как и некоторые другие признаки, начало явно говорить о том, что он не вполне здоров, и это не могло не волновать обоих мужчин. Вало настаивал на том, что он в норме, понимая, что это не так, а Марджера всеми способами пытался отправить Вилле в клинику, так что тому в конечном итоге пришлось сдаться. С того дня ритм жизни изменился для обоих: больницы и медицинские обследования снова занимали большую часть времени, но каждый знал, что это необходимо, чтобы понять, что происходит с Вало, и начать его лечение. Так как постоянное нахождение в медицинских учреждениях редко бывает приятным и жизнеутверждающим, настроение Вилле стремительно ухудшалось, чего он старался не показывать. Бэм и сам был не в лучшем расположении духа, но тем не менее всеми силами подбадривал Вало и убеждал, что совсем скоро всё будет в порядке. Однако одни и те же серые и зеленоватые стены навевали тоску и тянущее ощущение безысходности. Марджера чаще стал находиться в одиночестве, и это обстоятельство обеспечивало огромное количество времени на размышления и собственные увлечения. Большую часть времени Вилле чувствовал себя хорошо, поэтому Бэм периодически уходил кататься, не желая оставлять скейтбординг. Он понимал, что всё происходящее – временные трудности, и не хотел вновь отказываться от столь важного для себя занятия, но всё же никогда не пропадал надолго. Почти всё время мужчины проводили вместе, уже привыкнув к этому, да и не желая менять что-либо. Маленькая квартира в центре большого города стала целым миром, который спасал и защищал от всего, что бы ни происходило снаружи. В редкие дни Бэм возвращался в пустую квартиру в одиночестве, наполняясь чувством безысходности и печали, едва переступив порог. Марджера не мог обсудить то, что происходит, ни с семьей, ни даже с Новаком, а тем более с самим Вало, поэтому всё чаще возвращался к ведению дневника, выплескивая все переживания и попутно обдумывая пути решения возникающих проблем. Вилле уже давно знал о злополучном блокноте, но имел представление о личном пространстве, поэтому даже не думал о том, чтобы прочесть его. В нужные моменты он оставлял Бэма наедине с его мыслями, не подозревая о том, что с каждым днем записи становились всё тревожнее и тревожнее. 14 сентября 2012 С Вилле что-то происходит, что-то явно не так. С каждым днем ему становится хуже. На смену одной проблеме приходит другая. Этому будто нет конца. Я переживаю и совсем не знаю, как помочь. Я бы всё отдал за то, чтобы он был в порядке. Я понимаю, что я виноват во всем этом. Это я заставил его страдать. Я никогда не прощу себя, если с ним что-нибудь случится. Снова. Не надо было всё это затевать. И пусть с помощью усиленной терапии врачам удалось значительно снизить частоту приступов астмы Вало, но к имеющемуся заболеванию добавились абсолютно новые проблемы с сердцем, частые головные боли и обмороки. Доктора, с которыми раньше работал Марджера, твердили, что это экспериментальный организм, поэтому сделать что-либо будет сложно, так как он совершенно не изучен. Мужчина мог часами переходить от ругательств к мольбам в кабинетах ученых, но исследования велись крайне медленно. Новые же врачи, не знакомые с ситуацией, лишь разводили руками, не находя причины всех отклонений, но обещали сделать всё возможное. *** В конце сентября Вало пришлось провести в больнице несколько дней из-за проблем с дыханием. Палата, в которую его поместили, находилась почти в самом конце мрачного коридора, и здесь крайне редко проходили люди, включая постовых медсестер, поэтому звенящая тишина прерывалась только редким пищанием медицинских приборов. Заниматься было особо нечем: пока Марджеры не было, Вало иногда читал, но чаще –записывал новые идеи для песен в старый блокнот, который, казалось, скоро развалится, либо думал о чем-то своем. С самого утра, как и всегда, Бэм пришел навестить Вилле, но день не располагал к общению, да никто из мужчин и не хотел нарушать тишину. Снова оказавшись в больничной палате, Вилле вспоминал тот весенний день, когда очнулся, размышляя о том, как многое изменилось с того момента, и о том, как его жизнь разделилась на «до» и «после», причем «до» уже казалось чужой и очень далекой жизнью. На самом деле то время вспоминал и Марджера, но никто не решался об этом поговорить. Бэм чувствовал себя тревожно, поэтому периодически ходил по помещению туда и обратно, совершая мелкие бесполезные действия: закрывал и открывал окно, переставлял лампу на тумбочке с одного места на другое, выходил покурить несколько раз, лишь бы отвлечься от удручающей обстановки. Вернувшись в палату, Бэм подошел к койке Вало и аккуратно опустился рядом, спросив вполголоса: — Как ты себя чувствуешь? — казалось, мужчины не разговаривали целую вечность. Вало лениво перевел печальный взгляд с окна, по стеклу которого скатывались крупные капли дождя, на Марджеру. — Нормально. Я бы даже сказал, лучше, чем вчера, — голос мужчины был наполнен тоской и усталостью, которые он впервые не пытался скрыть. — Просто погода угнетает, тем более когда постоянно находишься здесь и больше ничего и не видишь. Холодно и пасмурно. А я по снегу скучаю. Да и вообще по Финляндии, честно сказать. — Эй, не расстраивайся ты так, — Бэм прилег рядом, положив свою руку поверх руки Вилле, — съездим мы в Финляндию. Если захочешь, даже переедем, — Вало улыбнулся уголком рта, подумав об этом, — но пока что это не самое важное. — Знаю. Укройся лучше, здесь холодно. Тем более если ты собираешься тут уснуть, — снисходительно произнес Вилле, попутно делясь одеялом. — Не будем загадывать пока ничего, Бэм. Дожить бы. — Ну, стоило бы! — с плохо скрываемым упреком произнес мужчина. — У нас тут снег раз в несколько лет. Так что мы обязаны дожить хотя бы до первого, – Марджера хотел хоть как-то подбодрить Вилле, поэтому рассмеялся, а вслед за ним и сам Вало. — Ну ты точно обязан, а насчет меня – посмотрим, — в той же шутливой манере продолжил мужчина, однако Бэм уже не находил это забавным и перестал улыбаться. — Не шути так, ладно? Ты тут всего несколько дней, да и завтра уже я тебя домой заберу. Так что не говори ерунды. Всё равно не смешно. Бэм нахмурился, потому что неудачная реплика Вало заставила его задуматься о тяжелых вещах, но он быстро отогнал эти мысли, расслабившись и закрыв глаза: он верил, что все трудности можно преодолеть, и в итоге всё будет отлично. Тем более вместе.