***
Вернувшись домой, Сяо Синчэнь первым делом развёл огонь в печи. По дороге Сюэ Ян дал понять, что не отказался бы от тыквенной каши и рисовых булочек на ужин. Стряпал Сяо Синчэнь не столь хорошо, как Цзычэнь, потому что в храме ему не приходилось готовить самому, так что с тестом предстояло повозиться. Сун Цзычэнь встретил его тревожной новостью: в роще недалеко от города завелась опасная тварь. Несколько крестьянских детей пропало у безымянного озера, где многие собирали осоку для приготовления мазей и лекарств. Крестьяне говорили, что раньше подобного не случалось, но это озеро было таким мутным от водорослей, что даже рыба в нём не водилась. Люди подозревали: в глубине тёмных вод завелась прожорливая нечисть. Все были слишком напуганы, чтобы показать дорогу к озеру, поэтому как могли объяснили на словах. — Что-то случилось? — Сюэ Ян как всегда уловил его беспокойство. — Да, А-Ян, — Сяо Синчэнь кивнул, задумчиво просеивая муку, — людям нужна наша помощь. — Всего-то? — он безразлично хмыкнул. — Я думал, ты давно привык к такому. — Есть вещи, привыкать к которым опасно. «К детским смертям, например», — едва не произнёс Сяо Синчэнь, но почему-то сдержался. Ему показалось, что у выросшего на улице Сюэ Яна упоминание о таком могло всколыхнуть болезненные воспоминания. Кто знает, что пришлось пережить сироте, у которого когда-то вполне могли быть младшие братья и сёстры. — А-Ян, позволишь один вопрос? — ему вдруг действительно стало интересно. — Задавай. Может быть, я и отвечу, — Сюэ Ян ненавидел личные вопросы, но Сяо Синчэнь всё же рискнул. — Сколько тебе лет? — Сколько пожелаешь, — явно по привычке ответил тот, игриво улыбнувшись. Этот мальчишка… Сяо Синчэнь не знал, сможет ли когда-нибудь отучить его от подобных штучек, но в глубине души понимал: ломать характер и привычки Сюэ Яна значит потерять его доверие навсегда. Пусть играется, пока не научится прятать свои чувства как-то иначе. — Строй глазки и дальше, если хочешь, — он тепло улыбнулся, — просто знай, я не из тех, кого это привлекает. Хранить телесную чистоту — одно из правил достижения бессмертия. Просеяв муку, Сяо Синчэнь решил, что пришло время подогреть воду. — Зачем быть бессмертным, в таком случае? — Сюэ Ян, словно скучая, зачерпнул из корзины горсть и тут же высыпал обратно. — Лет через сто ты точно пожалеешь, что ни разу ни с кем не согрешил. А живя со мной, может и раньше. Теперь его блестящие чёрные глаза смотрели лукаво и насмешливо. — У каждого свой путь, А-Ян. Я выбрал этот, — хорошенько подув на угли, просто ответил Сяо Синчэнь. — Иногда я хочу подойти и обнять тебя, — вдруг произнёс Сюэ Ян совсем другим тоном. Сяо Синчэнь не видел его лица, но оборачиваться почему-то не спешил. — Учти, однажды я так и сделаю. Даже если оттолкнёшь, мне всё равно. — Я бы не оттолкнул, но… Ладно. К такому откровению он вовсе не был готов, но одинокий мальчишка прямо дал понять, что ему не хватает тепла. Сяо Синчэнь подошёл и обнял его так сердечно, как обнял бы своего сына или младшего брата. — Ну что, тебе стало легче? — ощутив его напряжение, Сяо Синчэнь почему-то улыбнулся. — Эй, Сяо Синчэнь, с ума сошёл?! Отцепись! — явно шокированный, Сюэ Ян грубо оттолкнул его от себя и попятился. «Его никогда не обнимали», — сразу понял Сяо Синчэнь. Игра в соблазнителя и впрямь была лишь игрой, и от этого сердце наполнилось радостью и покоем. В дом как раз зашёл уходивший за хворостом Сун Цзычэнь — он с удивлением проводил взглядом едва не столкнувшегося с ним в дверях Сюэ Яна, который, ковыляя, выбежал во двор. — Что это между вами, ссора? — озадаченно спросил он, заметив на полу белую мучную пыль. — Всё в порядке, Цзычэнь. Просто его никогда не обнимали в детстве, — хотя Сяо Синчэнь сказал это серьёзно, глаза выдавали внутреннюю улыбку. — Со временем А-Ян привыкнет и к хорошему. — На твоём месте я бы не ждал, что он исправится, — сердито покачал головой Сун Цзычэнь, помогая развести огонь в печи. — Ты пришёл ему на помощь, когда Чжао Фу пытался им воспользоваться. Затем выходил, когда его чуть не убили. Но, похоже, этот мальчишка ничуть тебе не признателен. Сяо Синчэнь знал, как его друга задевает чёрная неблагодарность, с которой на пути заклинательства они встречались не реже, чем с обожанием и трепетом. — Он ведь ещё здесь, Цзычэнь, почти перестал браниться и даже иногда ходит со мной на рынок или помогает по дому. Так он словно говорит «спасибо» снова и снова, — Сяо Синчэнь улыбнулся. — Что это, если не признательность? — Я понимаю, почему он всё ещё здесь и почему ты так возишься с ним, — после недолгого молчания всё же ответил Сун Цзычэнь, наблюдая за пламенем. — В желании добиться друг от друга невозможного вы оба одинаково упрямы. Сяо Синчэнь аккуратно выложил тесто и смахнул с рук приставшую муку. — Цзычэнь… — Что? — его губы тронула лёгкая улыбка. — Я не прав? — Ты так хорошо меня знаешь, что не буду спорить, — тихо рассмеялся Сяо Синчэнь и тут же перевёл тему: — Скажи, стоит ли нам ждать до ночи? Тебе удалось поговорить с людьми? — Не волнуйся, я передал крестьянам, чтоб не подходили к озеру ближе, чем на сто чжаней. Чем бы ни была тварь, ночью она ослабит бдительность, и мы легко её выманим. Успокоенный такими словами, Сяо Синчэнь занимался ужином, надеясь, что запахи еды привлекут Сюэ Яна в дом. Едва ли он убежал далеко — скорее всего, просто бродил по двору или залез на ветки софоры, чья лохматая крона надёжно прятала от чужих глаз. Так и вышло — к ужину Сюэ Ян прошмыгнул в дом и как ни в чём не бывало уселся за стол, поближе к Сяо Синчэню, хотя свободного места было предостаточно. Видимо, догадавшись, что ночью заклинатели уйдут, он хмуро жевал булочку и молчал. Доев и облизав пальцы, Сюэ Ян вдруг будто опомнился и полез в холщовый мешочек на поясе, откуда достал маленький свёрток из толстого бамбукового листа. — Я спрятал их, чтобы птицы не склевали, — он с довольной усмешкой развернул его и высыпал содержимое. Сяо Синчэнь мгновение разглядывал влажные красно-белые кусочки, а потом рассмеялся и взял один в руки. — Где ты этому научился? Это были кролики, вырезанные из красного яблока — кожуру подрезали так, что формой она походила на два торчащих уха. — Подумаешь, ерунда, — фыркнул Сюэ Яна и нарочито равнодушно почесал подбородок, — подрабатывал когда-то в трактире, там и научился. Подумал, тебя повеселит. — Спасибо, — Сяо Синчэнь погладил его по макушке. — Я бы лучше спросил, где ты взял яблоко, но ответ, кажется, очевиден, — хмыкнул Сун Цзычэнь. — Не вздумай подрабатывать прорицанием, даочжан Сун, у тебя ничего не выйдет, — зло уставился на него Сюэ Ян. — Это дева Фань угостила. Бедняжка уж и не знает, чем угодить «тому юному прекрасному заклинателю, с которым я живу», — он передразнил её нежный девичий голос настолько точно, будто сама дева Фань явилась во плоти, и Сяо Синчэнь удивился не меньше друга. — Ты так ведёшь себя со всеми, кто добр к тебе? — холодно спросил Сун Цзычэнь. — Прошу, не ссорьтесь, — поспешил вмешаться Сяо Синчэнь, огорчённо глядя в их сердитые лица. — А-Ян, хоть Цзычэнь и был несправедлив, разве стоит так грубить? — Конечно, нет, — вдруг спокойно ответил Сюэ Ян и даже будто бы смущённо потупился, — у меня ведь есть нож. Чем тратить время на разговоры, я мог бы ткнуть его лезвием в глаз. Сяо Синчэнь резко изменился в лице, и Сюэ Ян тут же засуетился вокруг него, сменив тон на шутливый и пытаясь загладить вину. — Даочжан, не смотри так, я же пошутил, ты ведь меня знаешь, ну подумаешь, я просто… Хочешь, я даже извинюсь? Кивнув, Сяо Синчэнь слушал, ощущая смесь растерянности и горечи. Он знал, что Цзычэнь проявляет небывалое терпение только ради него, и оттого чувство вины лишь росло. В их храме на горе были наказания — например, час простоять на коленях перед входом, или получить удары палкой по рукам. Мало кто проказничал всерьёз, в основном это были проступки, совершённые по глупости или беспечности. Приняв своё наказание, как должное, ученики впредь обещали себе не нарушать правил. Но Сюэ Ян… разве он сможет просто забыть о таком? В нём наверняка укрепится вера в собственную правоту. Сяо Синчэнь мог использовать только терпение и ласку, надеясь, что ожесточённое сердце Сюэ Яна рано или поздно смягчится. Какая-то его часть нуждалась в любви, а значит, и для души было не всё потеряно. Когда настал час Собаки, они с Сун Цзычэнем собрались на ночную охоту к озеру. Закрепив Шуанхуа на спине и проверив талисманы, Сяо Синчэнь попросил друга немного подождать — он хотел удостовериться, что Сюэ Ян спит, а не бродит по округе. Он прошёл к спальному месту и увидел Сюэ Яна, свернувшегося калачиком под одеялом. Тот дышал ровно и спокойно, распущенные волосы разметались по циновке. Испытав облегчение, Сяо Синчэнь развернулся и хотел было уйти, как услышал сказанное вполголоса: — Тринадцать. — Ты что-то сказал? — он обернулся. — Мне тринадцать… вроде бы, — пробормотал Сюэ Ян, не открывая глаз. — Я точно не знаю, когда родился, вот и не хотел говорить. Видишь, даочжан, я тебе ответил. Но больше никаких тупых вопросов! — Спасибо, — он не удержался от улыбки. — Чтобы было по-честному, хочешь скажу, сколько мне? — Не надо, — буркнул Сюэ Ян, подложив ладонь под щёку. — Это лицо у тебя молодое, я-то знаю, что внутри ты занудный старикашка, вот вы с Сун Цзычэнем и спелись. Кстати, даочжан… — Да? — он застыл на месте. — Удачной охоты. Возвращайся скорее. Сяо Синчэнь улыбнулся и тихо покинул дом.Часть 3
16 марта 2020 г. в 09:23
Жить с кем-то под одной крышей оказалось намного лучше, чем Сюэ Ян представлял. Забота Сяо Синчэня, его целебные снадобья, крепкий сон, когда не нужно вскакивать от каждого шороха и хвататься за нож, горячая еда — Сюэ Ян быстро окреп, но упрямо отказывался ходить по улицам с палкой. Прихрамывая, он всё же поспевал за Сяо Синчэнем и управлялся с домашней работой, за которую изредка брался от скуки. Лицо, как и обещал даочжан, стало прежним — лишь косой шрам над виском напоминал о ране.
Даже Сун Цзычэнь старался к нему не цепляться, и Сюэ Ян почти привык каждый день видеть его мрачную физиономию. Всерьёз портили настроение только долгие отлучки заклинателей, которые уходили на ночную охоту, покидая Бицзе. Сколько бы Сюэ Ян ни упрашивал Сяо Синчэня взять его с собой, подлизываясь разными способами, тот был непреклонен.
«Это слишком опасно, — он говорил непривычно строго, без тени улыбки, — ты лёгкая добыча для тварей, а я или Цзычэнь можем не оказаться рядом вовремя».
Сюэ Ян хмуро выслушивал, а затем демонстративно уходил, ничего не сказав на прощание. В каждом отказе ему слышался намёк на то, что он сам не захотел стать учеником даочжана. Представить, что он, отброс из Куйчжой — благовоспитанный заклинатель, вот уж умора! Сяо Синчэню почему-то казалось, что в Сюэ Яне сокрыт талант, но тот посчитал эти слова пустой лестью, к которой даочжан прибегал, чтобы вызвать в нём желание учиться. Сидеть часами в одной позе, собирая ци по крохам, потеть во дворе, размахивая палкой вместо меча, прилежно читать занудные трактаты… Казнь тысячи порезов и то казалась заманчивей. Хорошо ещё даочжан даже не подозревал, что Сюэ Ян кое-как умеет читать — тогда бы точно не отстал. Когда-то один мелкий умник, сын шлюхи, за которого Сюэ Ян заступился, желая просто ввязаться в драку, отплатил ему, согласившись немного обучить грамоте.
«Ну уж нет, — насмешливо размышлял Сюэ Ян. — Может, на купание ты меня и уговорил, даочжан, но это не значит, что уговоришь на что угодно вообще».
И всё же иногда, наблюдая за Сяо Синчэнем и Сун Цзычэнем, застывшими в позе лотоса, будто изящные храмовые статуи, он присоединялся к ним, пытаясь в точности скопировать движения рук и даже выражение лиц. При всей нелюбви к учёбе Сюэ Ян с детства обладал удивительной памятью — то, что он видел или слышал даже мельком, оставалось в голове, словно рисунок на песке. Он мог стереть его небрежным касанием или углубить, запечатлев навсегда. Каждое, даже невзначай обронённое слово Сяо Синчэня было надёжно заперто внутри него.
В один из обычных дней Сюэ Ян слонялся по двору, подумывая отправиться в город и послушать последние сплетни, как вдруг заметил мелькнувшее сквозь кусты белоснежное ханьфу.
— Даочжан, погоди! — поняв, что настала очередь Сяо Синчэня идти на рынок, Сюэ Ян поспешно доковылял до него и тронул за рукав. — Я пойду с тобой. Дома мне скучно.
— Хорошо, — улыбнулся тот. Не считая ночной охоты, в остальных случаях он с удовольствием принимал Сюэ Яна в свою компанию. — Если выйдем сейчас, успеем до жары.
— А конфет мне купишь? — поинтересовался Сюэ Ян, забрав у него корзину, и они зашагали по узкой пыльной дороге, ведущей к рыночной площади.
— Думаешь, господин Хэ уже готов принять извинения?
Сюэ Ян фыркнул. Господин Хэ продавал лучшие сладости во всём Бицзе. Голос у него был такой же сладкий, как товар, а вот характер больше подошёл бы сборщику податей. Однажды он накричал на Сюэ Яна, приняв за воришку, а поскольку на тот момент дурных намерений у Сюэ Яна не было, он рассвирепел и плюнул торговцу в лицо. Да ещё с издёвкой добавил, что господин Хэ на сдачу должен ему конфет — настолько его слюни ценные, в отличие от дерьмовых сладостей, которыми тот торгует. Сюэ Яна за глаза многие называли паршивым щенком, но чванливого и заносчивого господина Хэ на рынке не любили ещё больше, поэтому их ссора немало повеселила скучающих торговцев и зевак.
Единственное, чего не мог предсказать Сюэ Ян, это что к ним подойдёт привлечённый шумом Сяо Синчэнь и вздумает извиняться за него! Красный от гнева Сюэ Ян слушал, как торговец отводит душу, осыпая даочжана бранью и громко недоумевая, почему человек с такими манерами заступается за подобное ничтожество. Ему хотелось растерзать эту старую крысу на месте, вырвать язык и прибить к городским воротам.
Но одно дело подстроить ловушку человеку, который от похоти теряет всякий разум, и другое — изворотливый ублюдок, испытывающий влечение лишь к деньгам. Это не значило, что Сюэ Ян всё забудет — ему просто стоило дождаться лучшего момента. Для его мести не существовало границ, мгновенно или спустя десять лет, но Сюэ Ян отомстит каждому, кто посмел перейти ему дорогу.
— Он же тут не один конфетами торгует, — наконец хмуро ответил Сюэ Ян и раздражённо мотнул головой. — Пусть подавится, а мне сойдут любые, лишь бы сладкие были.
— Должно быть, тяжело носить в сердце столько гнева, — вдруг сочувственно сказал Сяо Синчэнь.
— Жалеть меня вздумал, даочжан, ты в своём ли уме? — холодно произнёс Сюэ Ян, шагнув в сторону, хотя до того они шли, соприкасаясь рукавами. — Тяжело, что я не могу отпинать этих ублюдков, как они того заслуживают!
— Заслужить твою ненависть очень легко, А-Ян, — тихо ответил Сяо Синчэнь. — Иногда мне кажется, что даже слишком.
— Ха-ха, боишься, что я тебя возненавижу? — Сюэ Ян криво усмехнулся и отвёл глаза. Он хотел добавить «и правильно делаешь», но почему-то сказал другое, нарочито шутливым тоном: — Что ещё более ужасного ты можешь сделать? Я пережил купание и твои дурацкие медитации. В мире полно дерьма, но не всё же подряд меня злит.
— Больше всего я хочу защитить тебя от зла, что поселилось внутри, — Сяо Синчэнь мимолётно коснулся его груди там, где билось сердце. — Тогда ты сможешь противостоять тому, что снаружи.
— А что, если оно было там всегда, с самого рождения? О таком ты не думал?
— Я в это не верю, А-Ян, — Сяо Синчэнь покачал головой, и во взгляде отразилось упрямство, которое Сюэ Яна так раздражало. — Тень не может появиться без солнца, а злоба без человечности. Разве сильнее всего ненавидят не те, чью любовь растоптали?
— Ну и дурак же ты, даочжан, — окончательно разозлился Сюэ Ян и даже остановился. — Да какая разница, если итог один?!
— Баошань саньжэнь всегда говорила, что совершенствование начинается там, где ты признаёшь его полное отсутствие в себе.
— Твоя Баошань сидит в горах и пьёт цветочную росу, точно фея, — безжалостно произнёс Сюэ Ян, зная, что любое непочтительное упоминание наставницы причиняет даочжану боль. — А ты здесь, внизу, среди людей и грязи. Хватит с меня твоей дерьмовой философии!
Настроение было безнадёжно испорчено, и не дойди они уже до площади, Сюэ Ян бы просто развернулся и ушёл, швырнув корзину в траву. Ощутив прикосновение к голове, от неожиданности он дёрнулся, будто ужаленный змеёй.
— Прости меня, — Сяо Синчэнь виновато погладил его по макушке и протянул руку к корзине, будто прочитав мысли. — Я словно непрошеным гостем вошёл туда, куда меня не звали.
— Зачем извиняешься, ты же не хочешь выглядеть жалко в моих глазах, — недовольно хмыкнул Сюэ Ян и, прищурившись, добавил: — А что до последнего, так когда тебя это останавливало? Будь ты другим, я бы сейчас гнил под мостом, скорее всего.
— Значит, прощаешь? — он улыбнулся.
От того, что даочжан так просто и легко разговаривал с ним, словно их не разделяла ни разница в возрасте, ни в силах, гнев Сюэ Яна рассеивался, точно дымка от погасшей свечи. Так улыбаться, смотреть или говорить умел только он один, и Сюэ Ян забывал о терзавшей его злости.
Вместо того, чтобы отдать корзину, он вдруг порывисто схватил протянутую руку и потёрся о неё щекой, как собака, а потом неловко отстранился и быстро зашагал к прилавкам, хотя не успевшая зажить нога отозвалась резкой болью.
— Пошли, даочжан, а то все разойдутся, пока мы тут болтаем, — торопливо произнёс он, будто боялся, что Сяо Синчэнь решит что-то сказать.
— Ты прав, А-Ян, — донеслось сзади, — начнём с госпожи Ли.
На рынке было непривычно много людей: торговцы и торговки на все лады зазывали покупателей, купцы с важным видом попивали чай в лавках, сердито подгоняя слуг, а поджарые и вечно голодные уличные артисты как могли потешали зевак, разыгрывая сценку охоты на лесного духа. Хотя всюду царило оживление, Сюэ Яну было чуждо их веселье. Этот город и все его жители были насквозь фальшивыми. Притворные улыбки на лицах означали лишь одно — окружавшим их людям было что-то нужно от молодого статного заклинателя. Меч за плечами — значит, и деньги найдутся, а тогда добро пожаловать. Однако если ты всего лишь маленький бродяга, никто в Бицзе не станет тебе улыбаться.
— Вам с даочжаном Суном не досадно так долго торчать в этой дыре из-за меня? — угрюмо спросил Сюэ Ян, стоя к Сяо Синчэню спиной.
— По-моему, ты слишком строг к Бицзе, — тот остановился, почтительно уступая дорогу пожилой паре. — Здесь даже есть библиотека, в которую каждый может зайти за умеренную плату.
— И какой прок от всех этих книг? — хмыкнул Сюэ Ян, заложив руки за голову. — Вот если бы тут была бесплатная гостиница с хорошей едой и тёплой постелью, я бы сказал, что город прекрасный, и никуда отсюда не ушёл.
— И что бы ты делал, А-Ян, после того, как наелся, хорошенько выспался и вдоволь нагулялся по улицам? — взгляд Сяо Синчэня сделался лукавым. — Неужели твой ум так же не захотел бы пищи, как некогда голодный желудок? Чтение даёт нам прикоснуться к чужим знаниям и мудрости.
Сюэ Ян, безучастно разглядывающий вырезанные из дерева безделушки, собрался было ответить, но вовремя прикусил язык — только не хватало выдать свою тайну! Пытался он читать то, что подсовывал ему приятель, и быстро понял, что окаменевшую задницу приобретёт быстрее, чем мудрость. Уж слишком хвалёные философы любили пустить пыль в глаза, будто им платили за каждое лишнее слово.
— Гэгэ, отстань, я сейчас истеку кровью от твоего занудства, и кто тогда станет тебя веселить?
Несмотря на умение ластиться, если ему что-то требовалось, Сюэ Ян терпеть не мог слащавое или же попросту детское «гэгэ», и улыбнувшийся Сяо Синчэнь хорошо это знал.
— Вот смотри, — Сюэ Ян чуть не ткнул пальцем, но, вспомнив осторожное замечание даочжана на этот счёт, просто кивнул в сторону двух идущих к трактиру «Око дракона» мужчин. — Один богатый и толстый, другой бедный и тощий, как бамбуковая жердь. Какой, по-твоему, зайдёт внутрь?
— Наверняка тот, что богат, — выдержав вежливую паузу, ответил Сяо Синчэнь.
— Только на первый взгляд. А что, если нет? — губы Сюэ Яна растянулись в довольной улыбке. — Дома у богача полно еды, его жена и наложницы точно приготовят что-то получше рисовых лепёшек и лапши. А бедняк будет рад и объедкам. Так что твой мудрец ответил бы примерно так, — он напустил на себя важный вид и произнёс, степенно поглаживая воображаемую бороду. — Кто из них зайдёт внутрь, мне неведомо — тайна эта непостижима, как воля Небес и бесконечность всего сущего. Вот и толку от них?!
Рассмеявшись, Сяо Синчэнь ласково потрепал его по волосам. Иногда он всё же делал это просто так, словно угадывая настроение Сюэ Яна, и тот ещё ни разу не возражал.
— Что там такое? — вдруг спросил даочжан, бросив тревожный взгляд в сторону разномастной толпы возле доски, к которой крепили листы с нарисованными портретами преступников или важными новостями. Голоса звучали возмущённо и даже испуганно, что исключало радостные события.
— Пойдём узнаем, даочжан, — задумавшись о чём-то, спокойно ответил Сюэ Ян.
Чтобы понять, что случилось, пришлось собрать воедино обрывки разговоров и сыплющихся одна за другой сплетен. Оказалось, в Бицзе недавно жестоко убили братьев-близнецов Чжэнь — рослых, жилистых и очень сильных, будто боги выточили их из камня. Эти двое работали телохранителями небезызвестного господина Чжао Фу. Близнецы Чжэнь любили посещать один и тот же весёлый дом, где хозяин уже хорошо знал их предпочтения: изрядно напившись, братья брали шлюху и пользовались ею вдвоём. В тот день некая Сяоли направилась в отведённую близнецам комнату. К её удивлению, внутри уже кто-то был — она услышала тоненький игривый голос, предлагающий сначала отведать особого вина. Изрядно захмелевший, один из братьев Чжэнь хохотнул и спросил, почему сегодня хозяин отправил им жемчужину в раковине, и что там под её накидкой. Зная вспыльчивый нрав близнецов, Сяоли не рискнула прерывать их веселье и вернулась к себе. Пока в весёлом доме узнали, что к чему, и поспешили в комнату, всё было кончено. Хозяину и слугам открылась жуткая картина: оба господина Чжэнь лежали на полу с выпученными глазами, впившись в собственные разодранные шеи. Их искажённые агонией рты были открыты, и все увидели, что внутри нет языков. Девушки и след простыл — скорее всего, она выпрыгнула из окна и сбежала.
Теперь в некогда мирном Бицзе все горячо обсуждали убийство, выдвигая самые невероятные объяснения случившемуся. Они сходились лишь в одном — женщина что-то подсыпала в вино, иначе с силачами было не справиться.
— Если кто-то хотел предостеречь или запугать господина Чжао, стоило ли уродовать трупы? — передёрнув плечами от омерзения, спросила какая-то девушка.
— Должно быть, дело в личной мести или неразделённой любви, — тут же предположила другая. — Кто не знает, сколь жестоки оскорблённые женщины?
Сюэ Ян насмешливо наблюдал за Сяо Синчэнем, который, едва услышав тему разговора, заметно смутился и хотел уйти, поняв, что помощь заклинателя людям не требуется.
— Знаешь, даочжан, а это ведь те самые, — вкрадчиво произнёс Сюэ Ян, тронув его за рукав.
— Те самые… — он осёкся, его взгляд изменился, но Сюэ Ян никак не мог понять, о чём же даочжан думает. — Люди, что избили тебя?
— Верно, — он хищно улыбнулся, обнажив два клыка, — избили и бросили умирать. Ублюдки были реально сильными, и если бы хотели, то убили бы, просто свернув шею — плакать обо мне никто бы не стал. Но они сбросили меня с моста, надеясь, что я буду мучительно долго подыхать в одиночестве. Как же несправедливо, что они умерли вот так!
Сяо Синчэнь непонимающе уставился на него.
— А-Ян, ты и впрямь не питаешь к ним злобы?
— Что?.. — только поняв смысл вопроса, он широко улыбнулся и поманил даочжана за собой, показав всё ещё пустую корзину. — Они ударили меня множество раз, а сдохли-то всего единожды. Что это, как не высшая несправедливость?
— Но ведь смерть хуже побоев, А-Ян, разве можно желать большей кары, чем эта? Или ты снова так шутишь? — беспомощное выражение на лице Сяо Синчэня злило и трогало одновременно.
— А как же иначе, даочжан, — отведя взгляд, ответил Сюэ Ян, — но если тебе не смешно, как обычно, я больше не буду. Смотри, госпожа Ли нам уже машет! Давай посмотрим тыкву?
Он беззаботно улыбнулся и, прихрамывая, подбежал к прилавку, заведя разговор с полноватой, но симпатичной госпожой Ли — должно быть, единственной женщиной во всём Бицзе, которая встречала его с улыбкой. У неё самой было три сына, и, судя по редким причитаниям, подмени их кто на трёх драконов, она бы не заметила разницы.