Первый ученик

      Сюэ Ян сидел на холодном каменистом берегу, разглядывая раскинувшееся перед ним озеро, густо покрытое тёмно-зелёными водорослями. Лёгкий ночной ветер шевелил и качал их на волнах, но в этих сонных движениях было что-то пугающее, присущее лишь мёртвым.       Вытянув покалеченную ногу, Сюэ Ян медленно растирал её, недовольно морщась — идти пришлось так долго, что проклятая лодыжка всерьёз разболелась, но упрямство не позволило ему просто вернуться назад. Он продрог и устал, но продолжал чего-то ждать.       Чтобы не быть пойманным, Сюэ Яну пришлось делать крюки и подолгу выжидать в зарослях, следя за далёкими силуэтами в небе. Он сам толком не понимал, зачем пошёл — возможно, хотел увидеть, как сражается Сяо Синчэнь, а не только слушать о его подвигах от других людей.       Вот только он добирался так долго, что, похоже, всё веселье закончилось без него. Сюэ Ян пытался представить, с каким лицом даочжан, вернувшись, обнаружит пустую постель. Испытает ли облегчение от того, что обуза наконец исчезла, или огорчится и будет всюду искать его? Разозлившись на самого себя, Сюэ Ян швырнул в воду камень — тот мгновенно увяз в водорослях и беззвучно затонул.       Неожиданно раздался шорох. Сюэ Ян, стиснув зубы, поднялся с земли, опираясь на здоровую ногу, и схватился за висевший на поясе нож. Заросли колыхнулись, и из них вышел высокий человек с мечом в руках.       Разглядев его, Сюэ Ян якобы разочарованно цокнул языком.       — Это всего лишь ты, даочжан Сун, — безразлично произнёс он, хотя внутренне обрадовался, что его нашли.       — А это и впрямь ты, — вздохнув, ответил Сун Цзычэнь, и лунный свет отразился на лезвии клинка, создавая странное ощущение, будто от него исходит холод. — Заблудился и не можешь найти дорогу домой?       — Ага. Может, за ручку меня проводишь? — хмыкнул Сюэ Ян, взглянув исподлобья. — Сам-то где оставил даочжана?       Сун Цзычэнь помрачнел и стремительно шагнул к нему, резко вскинув клинок с таким лицом, будто хотел разрубить Сюэ Яна пополам. Обомлев на мгновение, тот выхватил нож и отшатнулся.       — Эй, ты что, совсем спятил?!       Раздался едва слышный всплеск, Сун Цзычэнь сделал выпад и рассёк воздух почти над самой макушкой Сюэ Яна, воткнув лезвие во что-то мерзко хлюпнувшее. Сюэ Ян полетел на землю, упал на руки и быстро обернулся через плечо, успев заметить только, как нечто чёрное и длинное, словно угорь, ушло под воду. Отрубленная плоть рассерженно извивалась на камнях.       — Отойди от воды, — резко приказал Сун Цзычэнь и коснулся её остриём Фусюэ, заставив обратиться в прах.       Сюэ Ян отполз подальше, переводя озадаченный взгляд с озера на стоящего перед ним, будто страж, Сун Цзычэня.       — Что… что это ещё за тварь?       — Дух-осквернитель, отведавший человеческого мяса. К таким водоёмам не стоит подходить близко, особенно ночью, когда твари набирают силу, — Сун Цзычэнь всегда говорил столь обстоятельно и важно, будто вёл урок, но сейчас Сюэ Ян даже не злился, слишком впечатлившись тем, что мог умереть.       — Ты же спас мне жизнь? Наверное, я должен поблагодарить, — прищурившись, произнёс Сюэ Ян и поднялся на ноги.       — Нормальный человек так бы и сделал, но речь же о тебе, — беззлобно усмехнулся Сун Цзычэнь.       — Ты тако-о-й сильный, даочжан Сун, — Сюэ Ян говорил настолько убедительно, что любой, кто не знал его натуру, мог поверить в нотки неприкрытого восхищения в голосе, — я так и влюбиться могу, что ты тогда будешь делать?       Сун Цзычэнь окаменел и уставился на него с таким видом, будто услышал страшное необратимое проклятие.       — С такой силой ты можешь возродиться ещё сотни раз, — беззаботно продолжил Сюэ Ян. — Уверен, в одном из воплощений у тебя даже будет чувство юмора. Дай знать, когда это случится.       Сун Цзычэнь ожидаемо не нашёлся с ответом, просто одарил Сюэ Яна неодобрительным взглядом и вернулся к берегу озера.       — Ты так и не сказал, где даочжан, — отойдя на приличное расстояние, крикнул ему в спину Сюэ Ян.       — Там, — неожиданно ответил Сун Цзычэнь и кивком указал наверх.       В серебристом свете луны Сюэ Ян увидел в небе чётко прорисованный силуэт. Сяо Синчэнь стоял на мече, вглядываясь в озёрную гладь, в руках его ярко пылал талисман. Сюэ Ян поразился, каким решительным и твёрдым выглядело его лицо, его жесты. Перед ним словно был другой человек. Без капли мягкости и снисхождения. Беспощадный. Темнота хищно сплотилась вокруг его силуэта, прорезающего ткань ночи, подобно кинжалу. Сюэ Ян испытывал бешеный восторг и странную внутреннюю дрожь.       Водная гладь беспокойно всколыхнулась, и посреди озера появилась воронка, напоминающая жадно распахнутый беззубый рот. Из него высоко выпрыгнула тварь. Длинная, склизкая, с россыпью крошечных белых глаз по всему телу и вытянутой змеиной пастью, она попыталась сбить даочжана с меча ударом хвоста, но тот выкрикнул заклинание: в воздухе вспыхнули огненные символы, заключённые в круг, и стрелой полетели вниз.       Сюэ Ян разочарованно простонал, решив, что Сяо Синчэнь промахнулся — тварь не попала под удар. Но тут же увидел, как воду прочертила огненная сеть, а тварь завизжала и забилась, точно её жарили заживо. Обезумев от боли, она поплыла к единственному берегу, не затронутому заклинанием, где уже поджидал Сун Цзычэнь.       Всё было кончено за мгновение: лезвие Фусюэ рассекло голову, чёрная жижа выплеснулась из раны, и тварь рухнула на камни, забившись в агонии. Сюэ Ян жадно следил за тем, как Сун Цзычэнь что-то бормочет и чертит в воздухе символ, а затем дух исчез, оставив медленно рассеивающуюся чёрную дымку.       Еле дождавшись, когда Сяо Синчэнь спустится на землю и вернёт Шуанхуа в ножны, взбудораженный Сюэ Ян подбежал к нему и схватился за ханьфу, не в силах совладать с эмоциями. Не ощутив приятной тяжести руки в ответ, он вопросительно поднял взгляд.       — А-Ян, — Сяо Синчэнь смотрел на него с укором, совершенно не разделяя восторга. — Почему ты здесь?       — Почему меня не было здесь раньше?! — он широко улыбнулся. — Даочжан, это нечестно. Если бы я знал, что ты… Ты… Да я бы спал в позе лотоса, чтобы ты наконец брал меня на ночную охоту!       — Не понимаю, о чём ты, — вздохнул Сяо Синчэнь, но немного смягчился. — В такой момент в тебе проснулось рвение к учёбе?       Подошедший Сун Цзычэнь тихо усмехнулся, будто что-то понял, но не вмешивался, оглядывая окрестности.       — Знаешь, даочжан, я хочу стать сильнее, — вкрадчиво произнёс Сюэ Ян, его глаза лихорадочно блестели.       «И убивать не только жалких развратников, обездвиженных ядом».       — Вот как? — довольно улыбнулся Сяо Синчэнь.       — Я хочу духовный меч, как у тебя.       «Лезвие, по которому течёт твоя ци, будто кровь… Должно быть, особенное ощущение, вот бы его испытать».       — А ты, я вижу, загорелся, — Сяо Синчэнь наконец-то ласково потрепал его по волосам, — но не торопись, А-Ян. Может, не сразу, но твои старания обязательно вознаградятся.       Сюэ Ян согласно кивал. Фантазии возникали в голове одна за другой, скомканные и невнятные. Он представил себя уже взрослым, идущим с Сяо Синчэнем плечом к плечу, как делали это они с Сун Цзычэнем. Этот образ ничего не затронул внутри, пресный, как вода в ручье. Сюэ Ян безуспешно пытался вспомнить охватившее его на берегу возбуждение.       Тварь извивалась, испуганно уплывала от Сяо Синчэня, чьё бледное лицо взирало на неё с какой-то божественной отрешённостью.       Сюэ Ян вдруг представил себя этой тварью и вздрогнул. Целиком завладеть вниманием и мыслями Сяо Синчэня, растерзать его сердце прежде, чем уничтожить тело — разве не подобные мысли вызывали в нём сладкое предвкушение, когда он согласился остаться? Какая-то его часть до сих пор этого хотела. И если Сяо Синчэнь окажется сильнее и убьёт его, всё, что останется после Сюэ Яна — прах и злость.       — Даочжан, — хрипло позвал он, уткнувшись Сяо Синчэню в грудь.       — Да?       — Я хочу домой. Давай скорее вернёмся.

***

      В такую рань солнце едва проникало в дом сквозь единственное окно, но его скупого света хватало, чтобы Сюэ Ян мог беззастенчиво изучать лицо спящего напротив Сяо Синчэня. Обычно плотно сомкнутые губы приоткрылись, а выбившаяся из причёски чёрная прядь небрежно упала на лоб. Не удержавшись, Сюэ Ян потянулся и заправил волосы ему за ухо.       — А-Ян, — разбуженный прикосновением, даочжан сонно щурился, удивлённо улыбаясь, — уже проснулся?       — Вообще-то, я давно не сплю, — от этого взгляда по шее Сюэ Яна почему-то пробежали мурашки, — лежу тут и просто смотрю на тебя.       — Просто смотришь? — улыбка стала смущённой. — И всё ещё не наскучило?       — С чего бы? — Сюэ Ян наморщил лоб. — Ты очень красивый, даочжан, сам ведь, наверное, знаешь.       — А я думал, тощий и бледный, — рассмеялся Сяо Синчэнь.       Вспомнив, что наговорил когда-то, Сюэ Ян усмехнулся. Ему вдруг стало любопытно: задумывался ли даочжан хоть раз о своей внешности? Не о том, насколько аккуратно и достойно выглядят одежда и причёска, а почему именно на нём задерживаются чужие взгляды. Осознавал ли этот человек, какой редкой красотой наделён? Размышляя так, Сюэ Ян сжал его ладонь столь просто и естественно, что Сяо Синчэнь не успел ничего предпринять.       — Твои руки точно из фарфора сделаны, никогда бы не подумал, что ты такой сильный на самом деле, — Сюэ Ян осторожно и ласково коснулся губами тыльной стороны его ладони.       — Не стоит так делать, — Сяо Синчэнь мягко отстранился, делая вид, будто просто хочет скатать циновку.       — Почему? Ты, например, обнимаешь меня, и всё в порядке.       — Это не одно и то же, — он замешкался, явно пытаясь подобрать верные слова. — Я обнимаю тебя, как обнял бы младшего брата, а ты…       — А я? — насмешливо спросил Сюэ Ян.       Сяо Синчэнь не нашёлся, что ответить.       — Вот видишь, тебе почему-то можно, а мне нет. Да и не такой уж я сопляк.       — Верно, — нарочито серьёзно произнёс Сяо Синчэнь, — ты слишком взрослый для подобного. Больше не буду так делать.       — А этого я не просил, — дурачась, Сюэ Ян протянул к нему руки, — ай-ай, даочжан, неужто лишишь сироту сердечного тепла? Как там твоё прозвище, напомни… Промозглый ветер?       Губы Сяо Синчэня растянулись в улыбке — упрямства им обоим хватало с лихвой.       — Раз уж ты рано встал, не хочешь позаниматься со мной?       Сюэ Ян разочарованно откатился в сторону и поднялся, лениво потягиваясь. Сун Цзычэнь тоже зашевелился — наверное, всё это время лежал, притворяясь спящим, и гневно слушал их дурацкую болтовню. Это немного подняло Сюэ Яну настроение, и он без лишних споров согласился.       Не считая парных медитаций, Сун Цзычэнь любил тренироваться один, уходя на задний двор, и тогда Сяо Синчэнь был в полном распоряжении Сюэ Яна. Он быстро понял, что роль наставника даочжану непривычна: может, тот и помогал своим шиди и шимэй, но ему не хватало строгости и требовательности. Зато Баошань саньжэнь явно обучила его более хитрому мастерству: Сюэ Ян до сих пор не понимал, как это происходит. Вот он бранится и отпирается, не желая заниматься, а вот уже сидит на циновке и внимает каждому слову.       — Даочжан, а разве нельзя просто забрать золотое ядро у кого-то другого? — скорее желая потянуть время, спросил Сюэ Ян, устроившись напротив Сяо Синчэня, и тут же с самым невинным видом добавил: — Я бы спросил разрешения, честное слово. Вдруг у кого завалялось? Половине этих тупиц оно точно не нужно.       — Не хитри, А-Ян, — со вздохом попросил Сяо Синчэнь. — Я слышал о человеке, который уничтожает чужие ядра, но ни об одном, кто присваивал бы их себе. Поверь, у тебя и без того достаточно духовных сил.       — Да-да, — Сюэ Ян в притворном раздражении закатил глаза. — Золотое ядро — это ладонь, ци — песок, а мысли — это пальцы, и нужно собирать и удерживать ими ци так, чтобы «песок» не просачивался наружу. Сотворить колыбель ядра…       — Надо же, запомнил, — удивлённо улыбнулся Сяо Синчэнь, склонив голову набок. — Я думал, ты меня вовсе не слушаешь. Это лишь образ, А-Ян, возможно, ты придумаешь свой. Главное — понять основы. Всё зависит от внутреннего состояния. Чем сильнее «дрожь» в пальцах, тем больше «песка» будет просачиваться сквозь них, ослабляя ядро. Понимаешь? — сказав так, он прикрыл веки и застыл, погружаясь в медитацию.       Сюэ Ян кивнул, изображая уныние. Ему нравились похвалы даочжана, но что тот скажет, если ученик не оправдает ожиданий? Наверняка пожалеет, что спас такого слабака и зря потратил время. Сюэ Ян разозлился: почему его вообще волновало, станет он дурацким заклинателем или нет?       — Ты вновь отлыниваешь, А-Ян, — не открывая глаз, спокойно произнёс Сяо Синчэнь. — Успокой мысли.       — Я не могу сосредоточиться, когда ты рядом, — недовольно буркнул Сюэ Ян.       — Может, позвать Сун Цзычэня?       — Тогда тем более… Погоди, — он недоверчиво прищурился, — это шутка?       — Видишь, я тоже кое-чему учусь, — довольно рассмеялся Сяо Синчэнь и приложил палец к губам. — Попробуем ещё раз.       Сюэ Ян почему-то задержался взглядом на его губах. От природы их уголки были слегка опущены вниз, и если даочжан не улыбался, то казался чем-то опечаленным. Хотя прошло уже столько дней, Сюэ Ян жадно хранил в памяти и другой его образ: хладнокровного бесстрашного человека, сражающегося с монстрами.

***

      Набухшие тёмно-серые тучи блуждали по небу, грозя в любой момент разродиться дождём. Чтобы прогнать сырость, в печи развели огонь, но в ветхой лачуге всё равно было слишком холодно для простого человека — Сюэ Ян пока не умел согревать себя духовной энергией. Увидев его посиневшие губы, Сяо Синчэнь набросил на него свою верхнюю одежду.       — А ты? — живо спросил Сюэ Ян, нахмурившись, но всё же закутался в ханьфу.       — Мне не холодно, — улыбнулся Сяо Синчэнь. — Скоро и ты этому научишься.       Наблюдавший за ними Сун Цзычэнь ничего не сказал. Он был уверен, что восторженное заявление возле озера — пустая бравада, и всерьёз учиться мальчишка не собирался. Он не имел самоотверженности и терпеливости адепта, вставшего на тропу самосовершенствования — одно лишь диковатое упрямство и неосознанное желание впечатлить человека, к которому крепко привязался.       И всё же, если Сюэ Ян собирался остаться, ему стоило усвоить некоторые правила. Заметив, что согревшийся и заметно повеселевший Сюэ Ян покинул дом, Сун Цзычэнь неторопливо вышел следом, готовый к этому разговору с самого утра.       Мальчишка развалился на ступенях — он чему-то улыбался, щурясь на выглянувшее солнце, и жевал маленькое жёлтое яблоко, которое явно стянул с прилавка.       — Ты должен вернуть всё, что украл, — спокойно потребовал Сун Цзычэнь, — или отработать.       — А что я украл, твою чарующую красоту? — поморщился Сюэ Ян, будто в самом деле не понимал, о чём речь.       Он вскрикнул, надкушенное яблоко покатилось по земле, собирая грязь. На правой кисти алели царапины, оставленные метёлкой. Держа дрожащую руку на весу, он безумными глазами смотрел на Сун Цзычэня.       — Ты… Т-ты…       — Не так уж и больно я тебя ударил, — Сун Цзычэнь опустил метёлку. — За свои проступки ты заслуживаешь настоящей порки!       Он хотел сказать, что в орденах наказывали куда безжалостнее, и адепты принимали наказание как часть их пути к совершенству. Но идеалы адептов были чужды оборванцу, он трясся так, словно Сун Цзычэнь жестоко избил его и бросил умирать. Осознав, что это не притворство, он поразился, впервые усомнившись в душевном здоровье Сюэ Яна.       — Как ты посмел?! Что ты о себе возомнил, вонючий даос?!       — Я знаю, что ты крадёшь фрукты, — холодно ответил Сун Цзычэнь и, пресекая очередные нелепые оправдания, тут же добавил: — Про деву Фань тогда было ложью, она ничего не приносила. Ты воруешь просто так, от скуки, чтобы позлить торговцев. А что до «вонючего даоса»… Может, повторишь это при Сяо Синчэне?       Сюэ Ян, видимо, каким-то невероятным усилием воли остановил дрожь. Упоминание Сяо Синчэня словно отрезвило его.       — Знаешь, что многие в Бицзе говорят о нём за спиной? — Сун Цзычэнь вновь гневно сжал рукоять метёлки. — Будто бы это Синчэнь поощряет тебя воровать для него, потому и держит рядом.       — Это же бред, — ответил Сюэ Ян даже слишком спокойно. — Не могут все вокруг быть настолько тупыми. Да они должны целовать землю, по которой он ходит.       — Целовать землю, разумеется, лишнее, — Сун Цзычэнь покачал головой и на мгновение смягчился, — но если этот человек так много для тебя значит, перестань позорить и чернить его имя.       На сей раз Сюэ Ян промолчал, и хотя его мысли остались для Сун Цзычэня тайной, всё же он стал свидетелем крохотной, но победы здравомыслия над пустой злобой.       — Что случилось? — взволнованный Сяо Синчэнь вышел к ним и вопросительно тронул Сюэ Яна за плечо.       Тот перевёл нахальный взгляд на Сун Цзычэня, будто говоря: «Давай, расскажи ему, как меня ударил».       — Он продолжает красть, вот и получил по заслугам, — хмуро ответил Сун Цзычэнь. — Я не допущу, чтобы люди считали нас причастными к его делишкам. Удар метёлкой — меньшее из того, что заслуживает вор.       — Вот как… — Сяо Синчэнь не нашёл других слов. — Что ж, тогда я пойду и расплачусь с торговцем, как обычно. Я всё равно хотел купить немного муки.       Он поспешно вернулся в дом за корзиной или деньгами. На его лице всё было написано, но ни упрёков, ни увещеваний Сюэ Ян так и не услышал.       — Как обычно, значит? — сквозь зубы процедил Сун Цзычэнь.       Это не укладывалось в голове. Сяо Синчэнь всегда был снисходителен к чужим недостаткам, не указывал на промашки в жёсткой манере, как прочие, но не нарушал правил и чтил строгость, в которой растили его самого. В храме ему иногда поручали наказывать младших соучеников за провинности, а Сюэ Яну он позволял творить что вздумается. Насколько же этот змеёныш овладел его сердцем?       Оставив Сюэ Яна, вцепившегося в белое ханьфу, стоять посреди двора, Сун Цзычэнь тоже вошёл в дом.       — Я знаю, ты разочарован, Цзычэнь. Возможно, мною даже больше, чем А-Яном, — не оборачиваясь, горько усмехнулся Сяо Синчэнь, закрепляя Шуанхуа на спине.       — Я просто пытаюсь понять тебя, Синчэнь. Ты балуешь мальчишку, покупаешь конфеты, позволяешь отлынивать от учёбы, раз за разом прощаешь дерзость… Если он и исправился, то лишь самую малость. К чему приведёт такая доброта?       Их взгляды встретились на мгновение, но Сун Цзычэнь успел заметить печаль в глазах друга.       — Побоями и криками от него ничего не добиться, даже если они заслуженные. Наказания ожесточат его измученное сердце ещё больше — он замкнётся в себе или попросту сбежит.       «Измученное, да как же! — с досадой подумал Сун Цзычэнь. — Лишь твоё он и терзает, как хочет, паршивец».       — Безнаказанность ожесточит его ещё быстрее.       Они вместе вышли на крыльцо. Сюэ Ян, без сомнения, слышал весь разговор, но молчал, словно его тут и не было. Он неожиданно аккуратно сложил белое ханьфу, чтобы вернуть. Вероятно, его в самом деле грыз стыд перед Сяо Синчэнем, а может, нахальный щенок просто спокойно ждал развязки, изображая душевные муки.       «Синчэнь слишком молод, — вдруг осознал Сун Цзычэнь. — Пытаясь заменить Сюэ Яну родителя, он ведёт себя скорее как добрый старший братец, который во всём потакает младшему. Так ничего путного из мальчишки не вырастет».       Даже чувствуя неприязнь Сюэ Яна, он хотел взять на себя роль строгого воспитателя, от которого подопечные бегут плакаться и искать утешения, но всё же боятся ослушаться. Пусть ненавидит и злится, твёрдо решил Сун Цзычэнь, но станет порядочным человеком, а не преступником.       — Что там твоя рука, всё ещё болит? — спросил он у притихшего Сюэ Яна. В том явственно боролись противоречивые чувства, отражаясь на лице. Очередной язвительный ответ наверняка крутился на кончике его длинного языка, но Сюэ Ян впервые сдержался.       — Немного. Спрошу у даочжана, чем помазать.       Сказав так, он бросился за Сяо Синчэнем по дороге и быстро нагнал.       — Даочжан! — донеслось до Сун Цзычэня. — Дай я понесу корзину… Пожалуйста.       Сяо Синчэнь замешкался, но всё же позволил Сюэ Яну помочь. Опустив голову, тот некоторое время стоял, покачиваясь на мысках, а потом торопливо забормотал. Сун Цзычэнь не слышал слов, но был уверен, что это извинения.       Большего от Сюэ Яна он не ждал. Сун Цзычэнь не удивился бы, подбрось тот ему из мести дохлую жабу в одежду или нечто в таком духе.       Однако и в этот день, и в последующие Сюэ Ян будто старался вовсе его не замечать, нарочито вежливо здоровался и испарялся, стоило им остаться наедине. Если он и воровал, то ни разу не попадался, и торговцы перестали жаловаться. На чудо перевоспитания это не походило, но в их доме наконец настало подобие мира.       Ночная охота и опасные твари, рыскающие во тьме, мирная жизнь в Бицзе, первые успехи Сюэ Яна — казалось, жизнь плавно входила в своё русло.