Несравненный

Хоть Цуй Буцюй и смог терпеливо пережить все страдания с помощью одной лишь сверхчеловеческой силы воли, курения Найхэ все еще наносили вред его изначально слабому телу, потому сейчас ему все равно что посыпали соль на рану [1]. Проснувшись на следующий день, он потрогал свой лоб и сразу же понял, что снова подхватил лихорадку. Цуй Буцюй медленно выдохнул немного горячего воздуха. Он давно привык подобному чувству, однако это еще не означало, что он любил его или наслаждался им. Никто не желал вечно терпеть боль и мучиться невзгодами, однако, раз уж избавиться от них было невозможно, оставалось только привыкнуть. У изголовья кровати лежал комплект чистой одежды и плотное пальто. Должно быть, Пэй Цзинчжэ приказал кому-то принести их сюда. Фэн Сяо не стал бы беспокоиться о таких пустяках. Цуй Буцюй бесцеремонно сменил одежду, тщательно завернув себя в слои ткани и добившись строгого, благородного вида. Прежде чем выйти из комнаты, он использовал заранее подготовленные туалетные принадлежности, чтобы умыться и почистить зубы. Фэн Сяо с нетерпением ждал во дворе и даже заставил Пэй Цзинчжэ войти и поторопить его. Изначально Пэй Цзинчжэ тоже считал Цуй Буцюя слишком медлительным, однако, увидев, что цвет его лица стал еще бледнее, чем вчера, он закашлялся в кулак и ощутил некоторую неловкость. — Глава храма Цуй, одежда вам подошла? — тихим голосом спросил он. — Как раз впору, премного благодарен. — Сегодня мы завтракаем не в поместье. Господин сказал, что приглашает нас поесть в другом месте, — улыбнулся Пэй Цзинчжэ. — С трудом верится. Едва я проснулся, как меня ждет изысканная еда. — Вы только вчера пришли в себя, — неловко рассмеялся Пэй Цзинчжэ. — Вам нельзя есть много жирной пищи. Цуй Буцюй взглянул на него, подумав, что лицо этого человека не было и вполовину таким толстым, как у Фэн Сяо. Он невозмутимо кивнул, больше не доставляя неудобств. Фэн Сяо, увидев этих двоих, не удержался и прищелкнул языком: — Ты копался с этой одеждой дольше, чем барышня в свадебном паланкине! У обычных людей лицо краснело от жара, однако лицо Цуй Буцюя, закутанного в белое пальто, побледнело, практически сливаясь с засыпанной снегом дорогой, на которой он стоял. — Господин слишком жесток, — холодно ответил Цуй Буцюй. — Я все еще отравлен и остался без обеда, что я могу поделать? Фэн Сяо, казалось, пребывал в хорошем расположении духа, и с улыбкой сказал: — В таком случае сегодня тебе выпал счастливый случай полакомиться. В городе только что открылся новый ресторан, они пригласили госпожу Хун руководить приготовлением еды. Ты прожил в Люгуне уже два месяца и наверняка слышал ее имя. — Госпожа Хун из «Лепешек семьи Хун»? — Именно. Пекарни «Лепешки семьи Хун» делали известные в городе лепешки. Управляли ими два человека — отец и дочь из семьи Хун. Они оба обладали редким мастерством обжаривания и готовили исключительно вкусные блюда. Их знали во всем городе. Говорят, даже странствующие купцы из Цемо специально заходили к ним, чтобы опробовать новинки. Цуй Буцюю тоже приходилось есть там однажды. Вкус действительно был неплох, бульон варился на костях, лапша была тонкой, словно серебряные нити. После того, как лапшу вытаскивали из воды и добавляли бульон, ее смешивали с особой густой подливой семьи Хун и посыпали мелко нарезанным луком. Выпив одну миску этой лапши с большими тушеными кусками мяса, даже в самые холодные дни в году можно было почувствовать во всем теле тепло и комфорт. Это блюдо ничем не уступало тем, что готовили лучшие повара столицы. Однако недавно отец семьи Хун скончался, оставив свою дочь одну. Многие спорили, справится ли одна хрупкая женщина с крупным семейным делом. Все думали, что госпожа Хун, скорее всего, найдет свое место в каком-нибудь богатом доме, станет наложницей и займется делами знатной семьи. Тогда отведать ее блюда будет еще труднее. Однако, вопреки всем предположениям, госпожа Хун отказалась от легкой жизни и пригласила на работу поваров. Поскольку сейчас проводился аукцион союза Линьлан, на улицах повсюду можно было встретить людей цзянху с мечами на поясах. Простой народ быстро расходился в стороны, однако Фэн Сяо словно не замечал их, спокойно пересекая улицы вместе с Цуй Буцюем и Пэй Цзинчжэ. Мастера боевых искусств часто держались несколько высокомерно. Все эти люди цзянху также не были исключением. В конце концов, очень мало выдающихся личностей бывали скромны, а молодежь выглядела еще более заносчивой, когда выходила наружу. Некоторые собирались группами по три-пять человек. Их одежды и украшения отличались, но яшмовые подвески на поясах и ножны мечей за спинами были одинаковыми. Обычно это означало, что они принадлежали к какому-то большому знаменитому клану. Некоторые держались особняком и ходили либо с равнодушным, либо с жестоким выражением на лице. Как правило, такие люди не обладали особенно хорошим нравом. Было также несколько мужчин и женщин, что путешествовали вместе, болтая и смеясь. Светлые черты лица женщин несли в себе оттенок самоуверенности, шаги их были легкими и непринужденными. Скорее всего, это были молодые люди из младшего поколения учеников известных кланов цзянху. Цуй Буцюй незаметно скользнул по ним взглядом. В одно мгновение он смог определить, каково прошлое каждого из этих людей и каков в общих чертах их нрав. — Не забывай, зачем я привел тебя сюда. Глава храма Цуй, пришло время показать мне, на что ты способен. Цуй Буцюй, услышав эти слова Фэн Сяо, не сдержался и закатил глаза. — Я еще не завтракал, у меня нет сил говорить. — Если ты будешь послушно сотрудничать, я быстро раскрою преступление, и ты тоже сможешь быстро избавиться от меня. Есть ли какой-то смысл в споре со мной сейчас? — улыбнулся Фэн Сяо. — Если мне не изменяет память, ты вчера сказал, что подумаешь о том, чтобы помочь мне нейтрализовать яд, если я соглашусь сотрудничать, — холодно сказал Цуй Буцюй. — Ты не говорил, что обязательно поможешь. Вчера я был под влиянием курений Найхэ и не мог возражать. Ты действительно думаешь, что я брошу все силы на сотрудничество из-за одних лишь туманных обещаний? Фэн Сяо вытащил из рукава две фарфоровые бутылочки толщиной с два пальца и показал их Цуй Буцюю. — Даю тебе один шанс. Одна из этих бутылочек пуста, а в другой находится противоядие, которое позволит тебе не принимать курения Найхэ в течение трех дней. Получишь ты его или нет, зависит только от твоего выбора, но не говори потом, что я плохо к тебе относился. Цуй Буцюй почувствовал жжение в груди, будто кто-то поднес факел и зажег огонь, но пламя еще не распространилось. Нестерпимая ноющая боль затронула даже кости, словно множество невидимых рук цеплялось за него. Тело казалось одновременно онемевшим и зудящим, но он понимал, что это лишь последствия действия яда. Ощущения от остатков яда не были столь же непереносимы, как от самого яда, но их вполне хватало, чтобы человек места себе не находил. Однако он не стал выбирать из двух бутылочек. Даже не взглянув в их сторону, Цуй Буцюй плотно сжал губы и продолжил идти вперед. — Почему ты настолько упрям? — воскликнул Фэн Сяо. — Моя доброта уходит впустую! Цуй Буцюй холодно усмехнулся, не сказав ни слова. Это средство не обезвредило бы яд полностью, а получить временную передышку — все равно что утолять жажду отравленным вином. Проявил ли Фэн Сяо доброту? Не совсем. Очевидно, он просто хотел терпеливо выждать благоприятный момент, когда яд подействует, и снова попытаться выяснить истину. Увидев, что Цуй Буцюй не купился на приманку, Фэн Сяо пожал плечами и спрятал бутылочки обратно в рукав. Неподалеку действительно открылся новый ресторан. Иероглифы на флаге-вывеске над дверью гласили: «Пять вкусов [2]». Судя по количеству стекающихся в одно место людей, там было довольно оживленно. Пэй Цзинчжэ заранее заказал столик, потому не было нужды стоять в очереди — стоило им назвать свое имя, как сотрудник немедленно встретил их и проводил в отдельный изысканный уголок. Снаружи это место выглядело небольшим, однако внутри открывался совсем иной мир. Пэй Цзинчжэ, следуя за сотрудником по извилистому коридору, заметил, что ресторан купил несколько ближайших жилых зданий и объединил их, разделив всю площадь на две части: общий зал и отдельные кабинеты. Стоило войти в отдельный кабинет, как вокруг тотчас становилось очень тихо, повсюду располагалась густая растительность, создавая довольно интересную картину. — Хозяин ресторана имеет мощную поддержку. Кто не пожалел денег на это место: клан Болин Цуй или Лунси Ли? — воскликнул Пэй Цзинчжэ, прищелкнув языком. Люгун всегда был маленьким городом на приграничных землях и не мог сравниться с великолепием столицы. Странствующие купцы в основном останавливались здесь на несколько дней, обменивались товарами и продолжали каждый свой путь. Если бы не аукцион союза Линьлан, несомненно, не могло бы быть и речи о подобном оживлении. Открытие такого большого ресторана в Люгуне, с точки зрения Пэй Цзинчжэ, на восемь десятых принесло бы одни убытки. — Вы не угадали, — ответил сотрудник, повернув голову. — Дело не в клане Ли и не в клане Цуй. Наш хозяин — местный житель, он усердно трудился большую часть жизни, от рождения любил хорошо поесть и специально пригласил барышню Хун руководить приготовлением еды. Господам сегодня очень повезло — слышал, госпожа Хун придумала несколько новых блюд! Он провел трех человек в отдельный кабинет. В этом зале стояло четыре стола, за одним из них уже сидели безукоризненно одетые мужчина и женщина, а позади них стояло несколько слуг. Расположиться в совершенно пустом зале не получилось, однако четыре стола располагались довольно далеко друг от друга, не теснились и оставляли достаточно простора. Фэн Сяо заказал несколько блюд, и вскоре их уже подали на стол. Хотя госпожа Хун была не единственным поваром, ее проворный и аккуратный стиль угадывался в деталях. — Лапша в густой подливе, словно серебряные нити, суп из цветной капусты, свежий овощной бульон, лепешки семьи Хун — можешь съесть все, что захочешь. Не говори, что я обращаюсь с тобой жестоко. Теперь, ведь я достаточно хорошо к тебе отношусь? — сказал Фэн Сяо, используя палочки для еды, чтобы указывать на различные блюда. После этого подали еще три чашки супа из семян лотоса. Сезон появления семян лотоса еще не настал, и уж тем более Люгун никогда не был богат на семена лотоса. Эти лотосы привезли из далеких южных земель, высушили и хранили целую зиму. Стоимость трех чашек супа из семян лотоса, вероятно, превосходила цены всех остальных блюд, сложенные вместе. Ради чашки супа из семян лотоса Цуй Буцюй наконец открыл рот: — Эта девушка носит фамилию Лу, происходит из здешней богатой семьи. Говорят, ее предки имели некоторое кровное родство с кланом Фаньян Лу, однако они уже давно не поддерживают связь. Ее отца зовут Лу Ти, он владеет антикварной лавкой. Говорят, отделения его магазина раскинулись по всей Цзяннани. Он является одним из самых богатых людей Люгуна и обладает исключительным умением вести торговлю. Его голос звучал не слишком громко и не слишком тихо. Фэн Сяо и Пэй Цзинчжэ могли его услышать, однако чужих ушей он не достигал. Фэн Сяо остался весьма доволен его тактичностью. Редко случалось, чтобы эти двое не спорили по пустякам, а спокойно разговаривали. — А тот мужчина? Тоже член семьи Лу? Цуй Буцюй покачал головой. — Мужчина носит фамилию Су, имя записывается одним иероглифом Син. Он старший двоюродный брат семьи Лу. Несколько лет тому назад он потерял обоих родителей, и его семья обеднела. Он приехал сюда, найдя убежище у семьи своей младшей двоюродной сестры. Лу Ти оплатил его обучение, говорят даже, что он собирается сделать Су Сина своим зятем. Если не случится чего-нибудь непредвиденного, эти двое поженятся в ближайшие два года. У Лу Ти нет сыновей, потому семейное дело унаследует, скорее всего, Су Син. — А этот ресторан «Пять вкусов»? Возможно, его открыл Лу Ти? — Не уверен, — тихо ответил Цуй Буцюй. — В конце концов, я довольно долго пробыл в заточении и за это время мог пропустить множество новостей. Он поймал удобный случай и тотчас уколол Фэн Сяо, однако тот сделал вид, что ничего не слышал, взял лепешку, отломил от нее маленький кусочек и положил в рот. — Вкус этой лепешки действительно очень хорош, — он одновременно и ел, и говорил. — Ощущения во рту просто отличные. Обычно люди, только оправившиеся от тяжелой болезни или действия какого-нибудь яда, не могут есть слишком много. Буцюй, не хочешь попробовать кусочек? Цуй Буцюй: «…» Пэй Цзинчжэ едва не рассмеялся, но быстро отвернулся. Затем он заметил, что молодой человек за соседним столом подцепил кусочек постного гуся и положил в чашку сидящей рядом с ним девушки, нежным голосом сказав: — Мяо-Мяо, разве это не твое любимое блюдо? Ну же, съешь еще немного. — Спасибо, кузен, — голос молодой девушки не скрывал радости. Сейчас нравы людей стали довольно-таки открытыми и свободными, особенно на севере. Незамужние мужчины и женщины — в присутствии членов семьи или даже перед всем светом — не скрывали свою близость и не подвергались осуждению. Пэй Цзинчжэ почти обратил на них взгляд, как вдруг услышал громкий голос Фэн Сяо: — Цюй-Цюй, разве это не твое любимое блюдо? Ну же, съешь еще немного! Пэй Цзинчжэ едва не выплюнул кусок лепешки, который еще не успел проглотить. Однако Цуй Буцюй чувствовал себя еще хуже, чем он. Палочки, которые он поднял, чтобы взять немного еды, замерли, уголки его губ дернулись, а на бледном изящном лице застыло убийственное выражение. Молодой человек за соседним столом, естественно, услышал умышленное передразнивание Фэн Сяо, и на лице его невольно проступил гнев. — Мы никогда раньше не встречались. Ваше превосходительство, зачем вы намеренно провоцируете меня?