A Father's Duty (Отцовский долг)

      Двое мужчин слегка расслабились, на их лицах появилось идентичное выражение отвращения. Тот, что спорил со своим начальником, вздохнул и смущённо потер затылок.        — На этот раз ты всё-таки сделал это, Полковник, — Мрачно констатировал он, подходя к обмякшему телу Мустанга. — В конце концов ты слишком сильно его задел. — Полковник не ответил, его дыхание всё ещё было болезненным и хриплым. Второй мужчина посмотрел в сторону и дёрнул головой.        — Вы двое можете уйти, вам бы не хотелось видеть то, что тут будет, — С той стороны, где, по мнению Эда, находилась дверь, послышалось истеричное фырканье.        — Не придётся говорить дважды! — Провозгласил грубый бас с ноткой чего-то тошнотворного в голосе, прежде чем две пары шагов эхом прокатились по комнате, а затем дверь снова закрылась. Сержант потёр подбородок, и на его лице появилось странное выражение.        — Все, что тебе нужно было сделать, это сказать ему то, что он хотел знать. Неужели этот мальчик действительно стоит всех усилий, которые ты прилагаешь, чтобы противостоять нам? — Пробормотал он, в голосе звучало неподдельное любопытство. Мустанг застонал и поднял голову, всё ещё скрытую от глаз Эда сержантом.        — Неужели так сложно поверить, что я действительно забочусь об этом сорванце? — Его голос звучал совсем не так, как в разговоре с Дреном. Он казался побеждённым. Сердце Эдвард сжалось от страха.       За годы, прошедшие с того дня, когда полковник нашел его с пустым взглядом и без двух конечностей, Мустанг стал одним из его немногих близких людей. Он был Огненным Алхимиком! Герой Ишвара, неприкосновенный и уверенный в себе. Видеть его в таком состоянии невыносимо, это полностью перевернуло мир Эда.       Смех заставил парня снова обратить внимание на происходящее в комнате.        — Да! Ты холодный и честолюбивый человек, Мустанг. Мы знаем это с самого начала. Ты сидишь сложа руки и разрабатываешь стратегию, хладнокровно передвигая свои фигуры на доске. Действия в Ишваре доказали, что ты выполняешь приказы, какими бы неприятными они ни были. Нет никаких причин, чтобы кто-то вроде тебя зашёл так далеко, чтобы защитить ребенка, которого ты так сильно ненавидишь!»       Воцарилось молчание, оба мужчины явно ждали ответа, вместо того чтобы выполнять приказ Дрена.        — А вы бы спросили родителей, почему они защищают своего ребёнка, даже ценой собственной жизни? Они не так сильно отличается от меня, — Эдвард рассмеялся бы, если бы Мустанг не говорил совершенно серьёзно. Его сердце стучало в ушах, когда он смотрел на то немногое, что мог видеть от своего командира.       В сотый раз с тех пор, как Эдвард заглянул в эту решётку, он застыл от шока. Никогда бы не подумал, что услышит такое от Мустанга. Было несколько случаев, которые вызывали у него подозрения: странный взгляд тёмных глаз, безрассудное поведение, когда он или Ал оказывались в опасности, постоянные призывы «отчитаться» ему, но ничто не указывало на то, что полковник думает о нём как о сыне, как о своём сыне. Конечно, мальчик очень мало встречал заботливых отцов, которых мог использовать их в качестве примера, Хьюз был только одним из тех нескольких мужчин, которых знал Эд.       Но ты ведь относишься к нему как к отцу, не так ли? Бунтуешь, огрызаешься в ответ, злишься и всё же чувствуешь себя виноватым, когда он ругает тебя, бежишь к нему, когда в беде… Ты даже не отдаёшь себе отчета в том, что делаешь. Ты бросился сюда, несмотря на все свои сомнения, отчаянно пытаясь доказать, что не беспокоишься о нем. Этот тихий голос безмолвно насмехался над ним, неприятно напоминая голос Ала. Заткнись. Тихо прошептал он, почти испугавшись, что этот глупый голос был прав. Неужели все эти годы он действительно смотрел на Полковника как на отца? Он всегда убеждал себя, что ему не нужен отец, но…       Очередной приступ грубого смеха вывел его из шока, и он мрачно попытался сосредоточиться на предстоящей задаче. Я подумаю об этом позже, когда вытащу этого придурка из передряги.Он снова заглянул в вентиляционное отверстие, делая вид, что ему не трудно дышать из-за комка в горле и что его зрение не было слегка затуманено.        — За такие откровенные слова ты заслуживаешь тортика! Я бы заплатил деньги, чтобы посмотреть, что подумает об этом Стальной Алхимик! Ха! Он, вероятно, попытается врезать тебе в лицо или засмеётся. — Сержант покачал головой, вытирая слёзы с глаз. Его напарник выглядел странно расстроенным, руки дрожали, когда он поправлял инструменты на столе под вентиляционным отверстием. Наконец Сержант взял себя в руки и склонил голову набок.        — Ты просто несчастный ублюдок, знаешь? Сначала Ты отказываешся рассказать нам что-либо об огненной алхимии и идёшь на крайние меры, чтобы доказать это. А потом мы начинаем спрашивать про Стального, и ты становишься ещё более упрямым. Теперь Дрена больше не волнует, выйдешь ли ты отсюда в здравом уме, а ты утверждаешь, что у тебя есть одна из самых сильных мотиваций, которые можно заполучить, чтобы хранить молчание. Мы не можем позволить себе продолжать быть такими мягкими, какими были последние пару дней. Так что давайте посмотрим, как долго ты сможешь выдержать сейчас. — Мрачно констатировал он, медленно кружа вокруг Полковника. Мустанг не ответил, даже не поднял головы, чтобы посмотреть на мужчину.       Как в тумане, Сержант поднял металлический прут, который он вытащил из ноги Полковника, и воткнул его ему в поясницу. Алхимик не мог даже закричать, он так сильно дернулся, что Эд с трудом проглотил рвущийся наружу рык. С каждой секундой ему становилось все труднее сдерживаться.       Ещё немного, мрачно пообещал он себе. Просто нужно убедиться, что в комнате больше никого нет.       Сержант отстранился после слишком долгого молчания, Мустанг повис и тяжело задышал.        — Пусть он немного отдохнёт. Как ты и сказал Дрену, если мы не будем осторожны, то убьём его. — Предупредил второй мужчина, и Сержант кивнул, снова бросив прут на стол, прежде чем подойти к своему напарнику. Последовало долгое молчание, нарушаемое лишь болезненными вздохами Мустанга, прежде чем безымянный партнер заговорил.        — Вы согласны с этим, Сержант? — Его голос был таким тихим, что если бы Эд не стоял прямо над ними, он бы не услышал. А так ему пришлось напрячься, чтобы уловить ответ сержанта.        — Томас, я понимаю, что сейчас всё по-другому, но ты же знаешь, что у нас нет выбора. Откажешься выполнять приказы, и Бобби будет висеть на цепях. — Он яростно зашипел, и Томас вздрогнул.        — Я делаю всё, чтобы защитить своего сына, Сержант, но..... — Мужчина медленно покачал головой. Сержант застонал в явном раздражении.        — Сейчас уже немного поздно передумывать, приятель. — Томас с рычанием вскинул руки вверх.        — Я знаю это! Но всё, что я вижу — это отца, защищающего своего ребёнка. А когда он сломается, на его месте будет висеть пятнадцатилетний мальчик!        — Только если Стальной чрезвычайно глуп. Я сомневаюсь, что он откажется показывать нам, как он делает преобразование без кругов трансмутации. — Да никогда в жизни! Эдвард тихо зарычал и скрипнул зубами от досады. Судя по скептическому выражению лица, Томас явно согласился.        — Во-первых, если это было так легко узнать, в мире было бы намного больше алхимиков, которые могли бы это делать. Во-вторых, это ребёнок, которого Огненный Алхимик защищает больше, чем свою собственную шкуру. — Сухо констатировал он. Сержант открыл было рот, чтобы ответить, но остановился, и в его глазах застыло выражение неохотного страха.        — В любом случае, Томас, на этих цепях будет висеть ребёнок. Ты действительно хочешь, чтобы твой сын занял место вражеского Алхимика, которого ты никогда не встречал? — В комнате воцарилась долгая тишина, прежде чем Томас тяжело вздохнул.        — Давайте просто покончим с этим. — Прошептал он подрагивающим голосом, поднимая поднос, с которым возился, и направляясь к столу рядом с Мустангом. Сержант последовал за ним, снова подняв этот проклятый металлический прут и шагнув за спину всё ещё обмякшего полковника.        — Не спи, Мустанг! — Он зарычал, вонзая жезл глубоко в мягкий участок кожи, где плечо встречалось с шеей. Мустанг взвыл, его голова откинулась назад, когда он забился в конвульсиях. И последняя нить терпения Эда оборвалась, он ослеп от ярости. По комнате зловещим эхом прокатился хлопок, прежде чем он стукнул ладонями по металлу вокруг себя.       Воздуховод раздвинулся, прежде чем сложиться в гигантские кулаки, которые пронеслись через всю комнату. Эд перекатился, упав на землю, и бросился вперёд, сжимая правую руку в кулак.        — НЕ ТРОГАЙТЕ ЕГО! — Он выкрикнул, ударив кулаком автоброни в челюсть Сержанта, когда созданная им металлическая рука сбила Томаса. Оба мужчины врезались в стену позади Мустанга, и Эд быстро хлопнул в ладоши ещё раз, коснувшись ими пола с бессловесным яростным рычанием. Мужчины запаниковали, когда массивные пруты из камня и плитки обвились вокруг них, привязывая их к стене. Последней каменной полосой он закрыл им рты, предупреждая любые крики о помощи.       Вскочив на ноги, Эд поспешил к Мустангу, выдернув металлический прут из его плеча в ту же секунду, как он оказался рядом. Полковник тут же со стоном облегчения безвольно повис на цепи, а Эдвард зарычал, выронив прут и наступив на него металлической ногой. Какое-то мгновение он просто стоял, тяжело дыша и пытаясь обуздать ослепляющую ярость, бушевавшую в его голове. Медленно выдохнув, он повернулся на каблуках и подошел к двум попавшим в ловушку солдатам, остановившись перед Томасом.        — Я почти зауважал тебя из-за причины, почему ты здесь, но потом ты всё испортил своим чёртовым лицемерием. — Эд долго смотрел на него, всё ещё борясь со своим гневом.        — У меня есть к вам один простой вопрос. — Прошипел он, наклонившись так близко, что мог ясно видеть его глаза. Они были прикованы к нему, широко раскрытые от ужаса.        — А что, если твой сын узнает об этом? О том, как ты пытал чужого отца, чтобы заставить его предать своего сына? И стал бы так же обращаться с ребёнком его возраста, просто чтобы обезопасить его? Как ты думаешь, что ты увидишь в его глазах, когда он посмотрит на тебя? — Глаза Томаса расширились от смеси вины, печали и ужаса.        — Тогда, может быть, твой сын будет благодарен мне за то, что я достаточно взрослый, чтобы сдержаться, пока вы наносили удар за ударом моему отцу, прячась за своей лицемерной шкурой! — Прошипел Эд, испытывая мрачное удовлетворение от того, как мужчина виновато отшатнулся от него.       Удостоверившись в том, что его слова были услышаны, он снова повернулся к Мустангу и впервые ясно взглянул на него. Его грудь сжалась, ужас сдавил рёбра.        — Боже, Полковник, я знаю, как ты ненавидишь бумажную волокиту, — выдавил Эд сдавленный смешок и медленно шагнул вперед, стараясь принять всю глубину нанесённого ущерба. — Но не думаешь, что это зашло слишком далеко просто для того, чтобы не подписывать некоторые документы?       Хриплый смешок, прозвучавший в ответ на его заявление, заставил что-то в животе немного расслабиться, неохотная улыбка искривила его губы. Знакомая темноволосая голова поднялась, и усталые чёрные глаза встретились с золотыми.        — Как бы это странно не звучало, но мне приятно слышать твой саркастический голос, Стальной.