Ещё больше Желаний (More Wishes)

Иногда Юэ Цинъюань видел во сне мир, где Шэнь Цинцю никогда не переставал любить его. Сны эти – отражение его потаённых желаний – всякий раз оборачивались страшными кошмарами. В этих снах Шэнь Цинцю не спасал Лю Цингэ от искажения Ци. Юэ Цинъюань не вбегал в покои Первого Супруга и не бил Шэнь Цинцю. Казалось бы, это же хорошо, не так ли? Вспоминая о том эпизоде прошлого, Юэ Цинъюань всякий раз испытывал к себе глубокое отвращение за то, что, не разобравшись в ситуации, подумал худшее и поднял руку на Сяо Цзю. Вместо этого Лю Цингэ оказывался на краю гибели – Юэ Цинъюань едва успел прийти на помощь и выровнять его духовные потоки. Искажение Ци на несколько долгих недель приковывало Первого Супруга к постели. Ещё нередко во снах Шэнь Цинцю удавалось избежать заражения Неисцелимым ядом – ещё одно желание этого Лорда, которое, к сожалению, не могло стать реальностью. В тех же снах демоны уволакивали с собой в Бездну Лю Цингэ. Словно кривое зеркало, сны извращали реальность. Сны будто старались наглядно продемонстрировать Юэ Цинъюаню, что так или иначе один из его Супругов обречён страдать. Очевидно, таковы последствия нарушения клятвы. Шэнь Цинцю во снах никогда не прогонял своего Господина от себя. Шэнь Цинцю во снах всё так же благосклонно делил с ним ложе. Шэнь Цинцю во снах боролся за его внимание и едва терпел Ло Бинхэ. Но… Даже самые сладкие речи Шэнь Цинцю таили в себе горечь и боль – ту самую боль, что была видна в его взгляде. Ногти мужчины глубоко вспарывали кожу на спине Юэ Цинъюаня в минуты их близости, словно тот пытался разорвать своего мужа на части. Увы, сны, в которых Юэ Цинъюань так никогда и не сделал Лю Цингэ своим Супругом, ни разу не пришли, как бы он их ни звал. Ещё во снах что-то ограничивало действия Юэ Цинъюаня. Тело само свершало некоторые действия, слова извинений, как он ни старался, так и не слетали с его губ. Будто он – неразумный юнец, не усвоивший уроки прожитых лет… В общем, ночи Юэ Цинъюаня были наполнены бесконечными сражениями и неиссякаемыми бедствиями, коих было слишком много для его крохотного гарема. Ночи напоминали ему о том времени, когда он, будучи мальчишкой, впервые ступил под своды поместья. Тогда он оглядывал свои будущие владения и был уверен, что не повторит ошибок отца. По ночам Юэ Цинъюань просыпался в темноте и раз за разом пытался понять, как же так всё получилось… Почему его брак рухнул с таким треском...? Очевидно, в том его и только его вина. Это было единственное, в чём Юэ Цинъюань был уверен. Так… В какой момент своей жизни он возгордился настолько, что посчитал свои собственные клятвы пустым звуком? Возможно, всё началось с первого нарушенного обещания – ведь Ци Гэ так и не вернулся за Сяо Цзю. Вернее, вернулся, но только когда стал сильным. Вернулся так, мимоходом, словно это ничего и не значило. А ведь мог прийти раньше. Мог. Отец не прогнал бы его. Напротив, старый Лорд спустил бы сыну и худшее прегрешение, только чтобы удержать наследника рядом. Даже больше того, взрослый мужчина, годами вращавшийся при дворе среди интриг знати, мог заметить то, что ускользнуло от внимания зелёного отчаявшегося юнца. Тот факт, что тогда Юэ Ци не осознавал намерений отца в полной мере, никак не мог служить оправданием. Ци Гэ стоило рискнуть хоть чем-нибудь ради своего Сяо Цзю, так нет же… он же самый умный! Знал всё лучше прочих! Ах, Юэ Ци, Юэ Ци… Снова ошибся… А впрочем, пытался ли ты вообще? …Знал всё лучше прочих и потому не сумел прийти другу на помощь, несмотря на своё намерение. Возможно, именно в тот момент часть его и решила, что данное слово не обязательно исполнять и, более того, можно забрать обратно, на своих условиях, прежде чем его опередят, и он вынужден будет столкнуться с последствиями. У Юэ Цинъюаня ушли годы на то, чтобы осознать, насколько никудышным он оказался мужем. О, в этом ему, наверное, нет равных. Забавно, что он начал беспокоиться о своей несостоятельности ещё до того, как действительно оступился… На ум сразу же пришёл приём, на котором А-Цзю устроил переполох во дворце, чем и обратил на себя внимание Императора. Острый оценивающий взгляд Цзюнь У впился в тогда ещё Первого Супруга, и Юэ Цинъюань с внезапной ясностью осознал, что Владыке достаточно одного только слова, чтобы забрать жизнь Сяо Цзю. Сохраняя абсолютное хладнокровие, Шэнь Цинцю опустился перед Императором на колени, но Юэ Цинъюань видел, что руки Супруга едва заметно дрожат. Сяо Цзю тоже прекрасно осознавал, чем могла обернуться выходка. Тот инцидент был одним из многих, и к тому же не самым значительным. А-Цзю была оказана честь выступить перед Императором на празднике в честь открытия Собрания Союза Бессмертных вместе с прочими знатными юношами, исполнив танец с веером. Юэ Цинъюань был невероятно горд за Супруга. Он был уверен в мастерстве Шэнь Цинцю и желал продемонстрировать Владыке, что его избранник был лучшим из лучших. А потом среди танцоров вдруг произошла потасовка, и старший евнух объявил, что видел, как Шэнь Цинцю толкнул одного юношу под ноги другому. За сорванную церемонию непременно должно было последовать наказание. – Мой Император, – согнулся в поклоне Юэ Цинъюань, – простите Супруга этого Лорда, ибо он оступился. Этот Лорд виноват в том, что его Супруг не усвоил правила поведения в достаточной мере, и молит о том, чтобы принять наказание за него… Цзюнь У вздохнул, на мгновение задумался, после чего кивнул. Шэнь Цинцю, бледный как полотно, покинул зал. Он не посмел сказать ни слова, чтобы ненароком не усугубить их положение. Юэ Цинъюань отделался довольно легко. Несколько ударов плетью – скорее обидных для человека его статуса, нежели действительно болезненных – ничто в сравнении с возможным лишением титула. Слугу за срыв важного мероприятия вообще бы казнили на месте. После того как наказание было приведено в исполнение, Император вызвал Юэ Цинъюаня для личной беседы. – Вполне ожидаемо, что Шэнь Цинцю не умеет соответствовать своему новому статусу. В конце концов, не все годятся для подобной работы. – Супруг этого Лорда ещё учится, это так. Но этот Лорд виноват в том, что привёл своего Супруга ко двору, когда очевидно, что он ещё не готов. Этому Лорду следовало оставить Супруга дома. Этот Лорд слишком возгордился. И потому его действия оказались недальновидными. – Очевидно, Лорд Юэ очень любит своего Первого Супруга. Ах, если бы все Лорды были таковы, то Императорский гарем бы совсем опустел. – … – … Лорд Юэ ещё слишком молод. И, право слово, любовь к Первому Супругу – не худший из пороков, которым подвержена молодёжь. Но всё-таки Лорду Юэ стоит помнить: молодость – явление временное, а пренебрежение обязанностями до добра не доведёт. До самой смерти Юэ Цинъюань не устанет благодарить богов за то, что Цзюнь У, в отличие от своих предшественников, а также Лордов и Леди, был милостив и милосерден. Но слова Императора, как и прочих знатных особ, во многом сформировали мировоззрение Юэ Цинъюаня, и в какой-то момент он просто… принял их образ мысли как единственно верный. Доброжелатели в один голос убеждали Юэ Цинъюаня в том, что он оказал Шэнь Цинцю плохую услугу, сделав того Первым Супругом – тот ведь, очевидно, был совершенно не приспособлен вести дела семьи. Доброжелатели вкрадчиво подталкивали Юэ Цинъюаня к мысли о том, что Господин должен указать супругу на его место и объяснить, какая ответственность на нём лежит. Именно Лорд – глава семьи, и никак не иначе. Доброжелатели шептались за спиной. Доброжелатели уговаривали быть благоразумным. Доброжелатели убеждали Юэ Цинъюаня, что он слишком наивен, безрассуден и безответственно поддался влиянию страсти. Доброжелатели смеялись над ним, ведь Юэ Цинъюань допустил, чтобы его Супругу причинили боль, чтобы ему самому причинили боль, а значит, ошибся, оступился, не преуспел… ... Как легко свалить всю вину на кого-то другого. В конце концов, Юэ Цинъюаню пришлось прислушаться к советам прочих придворных и даже последовать им, разыграв как по нотам печальную сказку о благородном и добросердечном Лорде Юэ и Шэнь Цинцю – его самовлюблённом супруге с чёрным сердцем. – Ци Гэ! Цинцю не имеет к этому никакого отношения! Неужели ты думаешь, я настолько глуп, чтобы так подставляться?! – Тогда зачем А-Цзю признал свою вину перед Императором? Почему умолял Владыку о наказании? Цзюнь У мог не послушать и просто наказать нас обоих! Неужели так сложно думать хоть на несколько ходов вперёд? – Что они с тобой сделали? Очень больно? Ци Гэ, дай я посмотрю! … Да чтоб тебя! Кому сказал, заткнись и дай посмотреть… … – О-о-о… Кто бы ни приложил к этому руку, я клянусь, он пожалеет, что не довёл дело до конца! Цинцю позаботится о том, чтобы… Юэ Цинъюань вздрогнул. Его всегда пугало, когда Сяо Цзю заводил речь о мести. Когда они были детьми, дело ограничивалось пинками да укусами. Ну, время от времени разгневанный мальчик мог подсунуть в спальное место обидчику какую-нибудь тухлятину. Но теперь речь шла совсем не о таких пустяках. Пусть уже и прошло много лет, но Юэ Цинъюань до сих пор с содроганием вспоминал оценивающий взгляд Владыки, устремлённый на Шэнь Цинцю. Цзюнь У смотрел не как добрый друг, который любил шутить о погоде и огорчённо вздыхал, сетуя на то, что «официоз невероятно скучен, но, увы, обязателен», но как Император – повелитель мира, который принимает решение миловать или казнить каждый день по множеству раз. Юэ Цинъюань не хотел, чтобы этот взгляд снова коснулся Шэнь Цинцю. – Нет, А-Цзю, – проговорил он. – Забудь об этом. Ничего не было. – Разумеется, Господин. Ничего не было и не будет. – Я не шучу, А-Цзю. – Что же, этот супруг слушает и повинуется. О, сколько раз Юэ Цинъюань слышал эту фразу из уст Шэнь Цинцю – не счесть. «Слушает и повинуется» он, ага, как же. Юэ Цинъюань с детства усвоил простую истину – контролировать Сяо Цзю невозможно. Отчасти именно поэтому замечания прочих Лордов о том, что его Супруг «отбился от рук», жалили больнее всех прочих. Эти замечания были правдой, и правда эта не несла ничего хорошего. Да, Сяо Цзю был хитёр, умён и обладал отменной интуицией. Супруг расставлял ловушки, но в то же время сам то и дело вёлся на чужие провокации. Шэнь Цинцю было слишком легко вывести из себя, он всегда предполагал в людях худшее, и… тот инцидент при дворе был не единственным, но одним из многих… … Предававшийся воспоминаниям в темноте своих покоев Юэ Цинъюань сокрушённо покачал головой. Последняя ошибка оказалась фатальной. Ей стала не только и не столько нарушенная клятва, но сами его действия. Этот Юэ оказался слишком слаб. Не сумел защитить своего Супруга. Не сумел огородить от беды. Нет, он пытался, но всякий раз терпел неудачу… В отличие от Господина Ло. Демон настолько явно превосходил Юэ Цинъюаня во всём, что тот не знал, куда деться от стыда. Унижение длилось годами, и конца и края ему не было видно. О, если бы только хоть кто-то тогда указал этому Лорду на то, как сильно он заблуждается, на то, как сильно он возгордился… Все вокруг мнили себя знатоками традиций, демонов, брака, линий наследования, заслуг, знаний, умений, навыков, а то и вовсе душ человеческих. Все вокруг знали много всего обо всём на свете, но этот Юэ, как оказалось, жил в мире, где Правитель Демонов Ло Бинхэ трепетно любит своего Супруга – заклинателя Шэнь Цинцю – и заботится о том лучше, чем смог он. Нужно быть ещё большим дураком, чем оказался этот Лорд, чтобы и дальше продолжать верить «всем вокруг», а не доказательствам, которые реальны, пусть и противоречат «здравому смыслу». Только проведя несколько часов в медитации, Юэ Цинъюань решился, наконец, лечь спать. Кошмар, который ему пригрезился, был худшим из всех, что были до того.

______________________

Раскланявшись, Юэ Цинъюань со всем почтением, на которое был способен в сложившейся ситуации, принял дар Императора. Лорду Юэ казалось, что он вот-вот сломается. О, если бы только от дара Владыки не зависело его будущее! На душе было тяжко, а сердце грозило вот-вот перестать биться. Усталость за последние несколько месяцев стала его постоянной спутницей. Сначала то искажение Ци, потом тот убийца, пришедший за головой Лю Цингэ… Тело Юэ Цинъюаня буквально стонало от истощения – морального и духовного. Он, конечно, старался держаться, делал вид, что всё хорошо, но, очевидно, не сильно преуспел. Именно того, что сейчас произошло, Лорд Юэ боялся с того самого момента, как о его приступе стало известно светскому обществу. За все его заслуги и преданную службу Император всучил-таки ему награду, о которой он совсем не просил – и обставил церемонию с такой помпой, что отказаться было невозможно. Самоцвет Плодородия был величайшей редкостью. С помощью подобной драгоценности был зачат и сам Император. Подаренный Юэ Цинъюаню и его Первому Супругу Самоцвет был знаком величайшей милости и невероятного расположения. Владыка ясно дал понять всем, насколько высоко ценит своего верного слугу и надеется, что наследник Лорда Юэ в будущем станет под стать отцу. Самоцвет не был драгоценным камнем в прямом смысле слова. Название отражало внешний вид того, что по сути являлось спорой редкого гриба, похожей на округлую прозрачную каплю. Спора вырастала на шляпке гриба и на её созревание уходили тысячи лет. Когда «капля» поспевала, она превращалась в большую полую жемчужину, переливающуюся радужными отблесками – настолько большую, что могла вместить даже не одного, а сразу несколько младенцев. Что же, благодаря Самоцвету Плодородия на свет нередко появлялись и близнецы, и тройняшки. Только оказавшись в своих покоях в поместье, Юэ Цинъюань позволил отчаянию прорваться наружу. В груди подняла голову горькая обида. Всё пропало! Император не оставил своему Лорду выбора! Нет, разумеется, Владыка не мог знать, ведь Юэ Цинъюань никогда не говорил с ним на эту тему. Владыка не мог знать, насколько сильно его Лорд боится заводить детей. Этот Юэ едва мог защитить Сяо Цзю и чуть не погубил Лю Цингэ – могущественного заклинателя. Боги, да сможет ли ребёнок этого господина дожить до совершеннолетия? Или чей-то злой умысел заставит сердце дитя перестать биться ещё до того, как тот будет дышать самостоятельно? Как же быть…? …Кроме того, А-Цзю никогда не простит этого Господина за то, что первым, по приказу Императора, появится на свет ребёнок Лю Цингэ. Не Шэнь Цинцю. Оставив Самоцвет Плодородия в своих покоях и приставив к драгоценности двух доверенных слуг, Юэ Цинъюань отправился в павильон Второго Супруга. На сердце было тяжело. Он понятия не имел, что делать, и теперь инстинктивно стремился как можно скорее оказаться рядом с тем, у кого на все случаи жизни было заготовлено верное решение. Сказать, что Шэнь Цинцю встретил его холодно – ничего не сказать. Ло Бинхэ, опустив голову, поспешил обогнуть Лорда Юэ и прошмыгнуть в дверь за его спиной. Бедный мальчик. На лице А-Цзю, сидевшего за туалетным столиком, застыла неприятная гримаса. – Итак, – сладко пропел он, – Лю Цингэ оказался достоин чести подарить Господину наследника. – Дело не в том, кто «достоин», – прикрыв глаза, отозвался Юэ Цинъюань. Раздался треск. Какая-то заколка, которую Шэнь Цинцю держал в руках, раскололась пополам и была немедленно отброшена в дальний угол покоев. То, с какой непринуждённостью это было сделано, напомнило Юэ Цинъюаню, что его Второй Супруг куда как опаснее первого. А-Цзю поднялся и развернулся к Юэ Цинъюаню. – Сколько этому Лорду пришлось намекать, чтобы Император лично вручил ему оправдание, в котором тот так нуждался? – требовательно поинтересовался мужчина. Выражение его лица сделалось отстранённым, а глаза налились кровью. Что же – Шэнь Цинцю был в ярости. – О чём Супруг говорит? – непонимающе моргнул Юэ Цинъюань. Маска спокойствия пошла трещинами, и с губ стоящего перед Лордом мужчины сорвался недобрый смешок. – О, конечно! – желчно отозвался Шэнь Цинцю. – Конечно же, ты делаешь вид, что ни при чём! Разумеется, нет! Бедный, бедный Ци Гэ! Ах, он понятия не имел, что так получится! Разумеется, Шэнь Цзю придётся простить своего мужа! Разве этот бедный Господин посмел бы отказаться от дара Императора? Ведь теперь, раз Первый Супруг Господина, как под заказ, племенной жеребец с прекрасной родословной, Лорд Юэ просто не может ослушаться! А А-Цзю стоит держать себя в руках! А-Цзю стоит успокоиться! А-Цзю обязан смотреть в пол и блюсти семейное благо! А-Цзю ведь благопристойный Супруг! Когда Господину требуется выполнить грязную работу, он не побоится замарать руки! Но, право слово, разве может с таким благородный Лорд зачать наследника?! Лорд ведь не дурак! Кто бы решился… – на последних словах голос Шэнь Цинцю дрогнул, сорвался, и разъярённый мужчина смолк. Услышав эту тираду, Юэ Цинъюань пошатнулся. В следующее мгновение его голова мотнулась в сторону – щёку опалил первый удар. А после А-Цзю как с цепи сорвался. Взвыв, как раненый зверь, мужчина бросился на него и принялся осыпать ударами: беспорядочными, короткими, непоследовательными. Он словно задался целью причинить как можно больше боли. Юэ Цинъюаню было хорошо известно, насколько смертоносными могут быть движения Сяо Цзю, а сейчас… Да, каждое движение Шэнь Цинцю было хорошо сдобрено порцией Ци, но всё же он бил не всерьёз. Юэ Цинъюань не пытался сопротивляться, но, когда Супруг, случайно ли, намеренно ли, ударил второй раз по уже проступившему синяку, машинально вскинул руки и перехватил запястья беснующегося Шэнь Цинцю. Только секунду спустя разум осознал собственное действие, но было поздно. С яростным криком А-Цзю вырвался и оттолкнул его в сторону двери. – Убирайся отсюда! – рявкнул он. – Сяо Цзю, этот Господин… – Вон! Уходи! Не хочу! Не желаю слушать, как ты придумываешь очередную ложь! Хватит! Юэ Цинъюань застыл как громом поражённый. Очередную. Ложь. Очередную… Он ведь… действительно… не раз лгал Шэнь Цинцю, придумывая причины, по которым им не стоит пока заводить детей. Он юлил, изворачивался, просил подождать, и вот теперь… теперь у этого Лорда будет наследник, но дитя будет ребёнком не А-Цзю, но Лю Цингэ. Шэнь Цинцю заставил Юэ Цинъюаня по-новому взглянуть на ситуацию, и… как же так… всё, через что они прошли рука об руку… у этого Лорда совсем скоро родится наследник… но не от… Юэ Цинъюаня затопило чувство глубокого раскаяния, и не было слов, чтобы описать, насколько сильным оно было. Да что там, он не знал, как хотя бы начать говорить. Столько уже было сказано лжи. Она переплелась с правдой настолько сильно, что отличить, где заканчивается одно и начинается другое, уже невозможно. С металлическим шелестом Сюя рассёк воздух в миллиметре от головы Юэ Цинъюаня и вонзился в дверной косяк. Лезвие меча угрожающе переливалось, а сам владелец оружия выглядел так, словно с ним вот-вот приключится искажение Ци. И причиной тому будет этот Лорд. – Пошёл вон! – снова зарычал Шэнь Цинцю. Юэ Цинъюаню ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Опомнившись, он разыскал и отправил в павильон Шэнь Цинцю его личного ученика и предупредил остальных слуг о том, что с Вторым Супругом случился приступ искажения Ци. Часть его хотела остаться. Но... что он должен был сделать? Любой из его друзей наверняка посоветовал бы «держать мужа в ежовых рукавицах и не позволять манипулировать собой посредством безобразных истерик, которые следует незамедлительно пресекать – твёрдо, но ласково». Юэ Цинъюань не мог представить себе, чтобы подобное могло образумить Шэнь Цзю, но мысль о том, что он прижмёт А-Цзю к себе и ни за что не отпустит, пока тот будет биться и драться, казалась весьма заманчивой. Пусть бьёт. Пусть дерётся. Пусть выплеснет боль, а этот Господин примет заслуженное наказание… Что-то подсказывало, что это не сработает. Может, когда страсти улягутся, этот Лорд сумеет… Стоит признать, он понятия не имел, что будет делать. Тяжко вздохнув, Юэ Цинъюань медленно побрёл в павильон Первого Супруга. Тревоги Лю Цингэ было развеять много проще, чем обиды Шэнь Цинцю. Мужчина тоже переживал о, возможно, не слишком своевременном появлении ребёнка в поместье, но весь вид его говорил о том, что он ждёт этого события с нетерпением и затаённой надеждой. Это было мило и совсем не обременительно. И вот казалось бы, это должно бы несколько сгладить неприятный осадок, но Юэ Цинъюань никак не мог отделаться от мысли о том, как бы выглядел Шэнь Цинцю, если бы ребёнок был от него. Стал бы таким же мягким? Или, быть может, надел маску деятельного равнодушия и сбрасывал бы её только в тишине покоев, оставаясь наедине с Ци Гэ? Шептал бы Шэнь Цинцю ему на ухо нежности, чтобы утром сделать вид, что его мужу это только приснилось? А может, Сяо Цзю воспринял бы это как тяжкий крест? Как неудобство, сопряжённое с преодолением многих трудностей, но даже несмотря на это, ревностно оберегал бы ещё не рождённое дитя? Стоп. Подобные мысли были уже несправедливостью по отношению к Лю Цингэ. Тряхнув головой и отогнав крамольные видения, Юэ Цинъюань нежно сжал в руках ладони Первого Супруга. Скоро, совсем скоро они станут родителями. В конце концов, ни у кого в этой семье не было выбора. Император со своими благими намерениями загнал их в угол. Ребёнка нужно будет растить, защищать и оберегать, и Юэ Цинъюань едва ли мог представить себе кого-то более доблестного и благородного, чем Лю Цингэ. – Всё будет хорошо, – проговорил он, не особо понимая, кого пытается убедить – Супруга или же самого себя. Помедлив, Лю Цингэ решительно расправил плечи. – Будет, – согласно кивнул мужчина. – Но этот супруг не потерпит того человека рядом с нашим ребёнком. Юэ Цинъюань закрыл глаза. Он не удивился требованию ни в малейшей степени. Сказать, что Лю Цингэ и Шэнь Цинцю не ладили – не сказать ничего. Признаться, этот Лорд и не представлял, что между теми вспыхнет взаимная неприязнь. Поначалу он надеялся, что прагматичная натура Шэнь Цзю возьмёт верх, и тот, оценив Лю Цингэ, признает Первого Супруга ценным приобретением и отбросит обиды. Уповал на то, что Лю Цингэ просто не способен затаить на кого-то злобу… А потом всё резко изменилось… … Шли дни, а лучше не становилось. Напротив, атмосфера только сильнее накалилась. Шэнь Цинцю не только не смог ужиться с Лю Цингэ, но и Первый Супруг при любой возможности обливал Второго презрением пополам с неприязнью. А ведь во время первой помолвки собратья Лорды предупреждали о том, что соперничество между Супругами – неизбежная проза жизни. Особенно учитывая, насколько Юэ Цинъюань «избаловал своего ненаглядного А-Цзю». Увы, никто из них не мог подсказать, как поступить, если Супруги ненавидят друг друга такой лютой ненавистью, что хватаются за мечи, стоит оставить их одних в комнате дольше пары минут. – Сяо Цзю никогда не поднимет руку на ребёнка, – проговорил Юэ Цинъюань. Стоило словам слететь с языка, как на ум пришёл бедняга Ло Бинхэ, которого Второй Супруг запер в дровяном сарае… и тот незадачливый пятнадцатилетний мальчишка-поварёнок, которого Шэнь Цзю отхлестал веером по лицу и выставил из поместья за какую-то малую провинность… и та шестнадцатилетняя девочка-служанка… Девочка забеременела не пойми от кого, но решила попробовать заставить Юэ Цинъюаня взять на себя ответственность. Практически сразу у неё случился выкидыш, а потом Шэнь Цзю принёс Юэ Цинъюаню доказательство того, что дурочка прелюбодействовала с одним из учеников Лорда. А тот маленький четырнадцатилетний мальчик-посыльный? Юэ Цинъюань обнаружил несчастного полумёртвым от холода на коленях в сугробе. К моменту, когда Лорд нашёл его, тот простоял так несколько часов, а ведь только утром вернулся после недельного путешествия. Боги, нет. Нет, Шэнь Цинцю определённо не испытывал пиетета перед детьми. «Этот Лорд и его Супруг тоже когда-то были маленькими, и никто не спешил приходить нам на помощь», – твердил себе Юэ Цинъюань, словно это как-то могло оправдать действия Сяо Цзю… Возможно, оно и было отчасти так, но теперь у Шэнь Цинцю просто не будет повода измениться. Теперь горечь на его лице, если разговор зайдёт об их общем детстве, будет неизменно пробуждать в Юэ Ци чувство вины. – Господин должен отослать его, – требовательно произнёс Лю Цингэ. – Нет, – Юэ Цинъюань отрицательно покачал головой. Слово сорвалось с губ само собой. Да и могло ли быть иначе? Это поместье уже стало Сяо Цзю домом! – У Второго Супруга нет семьи и, значит, нет места, куда можно вернуться. Куда Первый Супруг предлагает отослать его? Лю Цингэ недовольно поджал губы, словно едва удерживался от того, чтобы высказать весьма неуместное предложение. Вместо этого мужчина только неопределённо пожал плечами. – Возможно, ко двору? – отозвался он. – Возможно, у Господина есть какой-нибудь «друг» или ещё кто, у кого Второй Супруг мог бы погостить несколько месяцев. Юэ Цинъюань уже готов был снова ответить решительным отказом, но… Слова застряли в горле, на полпути к языку, и вместо этого Лорд вздохнул. Здесь был дом А-Цзю, и этот господин ещё ни разу не отсылал его куда-либо, но… в свете последних событий… возможно, Второй Супруг сам захочет уехать, чтобы не видеть, как Юэ Цинъюань с Лю Цингэ объединяют духовные силы, создавая и поддерживая новую жизнь внутри Самоцвета Плодородия, чтобы не наблюдать, как это переплетение энергий постепенно превращается в ребёнка… которого ему самому, увы, не суждено иметь. – …Этот господин обдумает эту мысль, – отозвался Юэ Цинъюань. И когда А-Цзю успокоится и будет готов к разговору… он её выскажет. Лю Цингэ не обрадовался такому неопределённому ответу, попытался даже надавить, но Юэ Цинъюань поспешил свернуть разговор, предложив ложиться спать. Самоцвет остался в покоях Лорда под надёжной охраной. У самого Юэ Цинъюаня не было никакого желания возвращаться туда, в пустую холодную постель, равно как не было и настроения делить с кем-то ложе, а Лю Цингэ спать не хотел. Дождавшись, когда первый Супруг погрузится в медитацию, Юэ Цинъюань расположился на кровати и погрузился в размышления. … Время тянулось медленно, но двигалось неумолимо. В поместье воцарилась гнетущая атмосфера напряжённого ожидания. Шэнь Цинцю, отказавшись разговаривать с Юэ Цинъюанем и принимать Лорда у себя, заперся в своём павильоне. Компанию Второму Супругу составили несколько слуг, которых мужчина соглашался терпеть. В ответ на расспросы Ло Бинхэ подтвердил, что никакого искажения Ци у Шэнь Цинцю не приключилось. Просто Второй Супруг был не в духе, отчего над поместьем сгустились метафорические грозовые тучи. Так и не придумав повода отсрочить неизбежное, Юэ Цинъюань обратился к гадателю, чтобы тот указал на благоприятный день, когда Самоцвет Плодородия можно будет заполнить духовной энергией и кровью – всего по паре капель, не больше – от обоих родителей, чтобы дать начало новой жизни. Пожилая дама, предоставив рекомендации от нескольких влиятельных семей, заявила, что наиболее благоприятный момент наступит через три дня. Срок был слишком мал, чтобы успокоить Юэ Цинъюаня, но что он мог сделать? … На следующий день после свершения ритуала, когда в Самоцвете зародилась новая жизнь, Шэнь Цинцю покинул своё добровольное заключение. На лице прямого как палка мужчины застыло какое-то странное выражение. Только несколько секунд спустя Юэ Цинъюань осознал, что именно показалось ему странным. Раньше Шэнь Цинцю никогда не пользовался пудрой. В следующее мгновение Второй Супруг раскрыл веер, прячась за ним, и бросил на Лорда холодный взгляд. – Цинцю хочет увидеть, – заявил мужчина. Пояснять, что именно, не потребовалось. – Возможно, будет лучше, если… – начал было Юэ Цинъюань, но Шэнь Цинцю резким жестом оборвал его. – После всего этого Ци Гэ не позволит мне даже мельком взглянуть? – ядовито прошипел Шэнь Цинцю. – Ци Гэ думает, что этот Супруг представляет опасность для его ребёнка? Опасность настолько большую, что этому Супругу даже не дадут приблизиться? – Этот Господин не говорил подобного… – Тогда позволь мне увидеть! Кровь с силой застучала в висках Юэ Цинъюаня – сказывалось отсутствие сна. Конечно, с его уровнем совершенствования он мог и вовсе не беспокоиться о подобной мелочи, но отдых помогал успокоить ставшую частой спутницей головную боль и восполнить духовную энергию. А в последние дни Юэ Цинъюаню и вовсе казалось, что стоит перевести дух, как что-то будто высасывает его силы. Он хотел отвести Супруга в сторону и, наконец, поговорить, но Шэнь Цинцю всем своим видом давал понять, что это – гиблая затея. Второй Супруг явно вознамерился во что бы то ни стало добиться выполнения собственного требования. – Хорошо, – сдался Юэ Цинъюань. – Хорошо, Второй Супруг может увидеть ребёнка. Лю Цингэ, очевидно, не будет в восторге от происходящего. Неужели Первый Супруг и правда считает, что Шэнь Цинцю может навредить нерождённому младенцу? …Это же глупость. А-Цзю никогда так не поступит. Да, Второй Супруг был способен на многое, но и сердце у него тоже было не каменным, хотя по виду не скажешь. – Это пока ещё не ребёнок, а спора гриба с месивом Ци внутри, – ядовито отозвался Шэнь Цинцю. Его слова заставили Юэ Цинъюаня настороженно подобраться, но, несмотря на это, он провёл Второго Супруга к внутренним покоям, старательно гоня от себя мысль о том, насколько холодно и страшно прозвучали слова Шэнь Цинцю в тишине коридора. Самоцвет Плодородия находился в комнатах Юэ Цинъюаня – лежал на мягких подушках вдалеке от окон. Лю Цингэ, одетый словно собирался в бой, опоясанный мечом, стоял на страже. Ученики Лю Цингэ также стояли подле него. Увидев Шэнь Цинцю, мужчина одарил Второго Супруга тяжёлым, как могильная плита, взглядом. Когда Император вручил Юэ Цинъюаню Самоцвет, драгоценный камень был прозрачным. Теперь, после проведения положенных ритуалов, его поверхность помутнела и, если присмотреться, внутри можно было различить клубящиеся разноцветные облачка Ци, циркулирующие вокруг центра драгоценности, где уже зрела новая жизнь. Зрелище было красивым, хотя поначалу и настораживало, но Император объяснил, что каждый цвет имеет своё значение. Например, розовый, алый, золотой и даже белый – были хорошим знаком. Остальные не несли в себе ничего хорошего. Лю Цингэ поспешил преградить путь шагнувшему вперёд Шэнь Цинцю, встав между ним и Самоцветом. Шэнь Цинцю не удостоил мужчину и взглядом. Зелёные глаза впились в переливающуюся драгоценность, а ладонь сжалась в кулак. Стоящий рядом Юэ Цинъюань увидел, что руки Супруга едва заметно дрожали, а костяшки пальцев побелели. На миг лёд в глазах Шэнь Цинцю, устремлённых на Самоцвет, пошёл трещинами, обнажая что-то болезненно похожее на глухую тоску, но видение было настолько мимолётным, что Юэ Цинъюань не мог поручиться за то, что у него просто не разыгралось воображение. – Отвратительно, – проговорил Шэнь Цинцю, скривив губы в презрительной ухмылке. – Почему Камень лежит на открытом месте? Несусветная глупость! Спрячьте его куда подальше. – Это решать не Второму Супругу, – немедленно отреагировал Лю Цингэ. – К тому же Самоцвет нуждается в особых условиях. Шэнь Цинцю стиснул кулаки ещё сильнее. – Не смей говорить со мной в таком тоне, ты, племенной жеребец. Думаешь, твой статус делает тебя неуязвимым? Свою задачу ты выполнил – отдал часть силы и крови для того, чтобы на свет появилась новая жизнь. Теперь надобность в тебе отпала, так что на твоём месте, Первый Супруг, этот Цинцю был бы более осмотрителен в своих действиях и словах. К тому же, поверь моему опыту, статус имеет свойство меняться стремительно. Если, не приведи боги, с Первым Супругом приключится какая беда, кому, как он думает, придётся растить маленького наследника? Прищурившись, Лю Цингэ опустил руку на эфес меча. – Это угроза? – поинтересовался он, всем своим видом говоря: «Ну же! Скажи «да»! Дай мне повод!» Шагнув вперёд, Юэ Цинъюань встал между двух своих Супругов. – Прекратите. Оба, – велел он. Мужчины недовольно скривились, но послушно смолкли. Лю Цингэ так и не убрал руку с меча. Шэнь Цинцю развернул веер. Этот хрупкий аксессуар в его руках становился не менее опасным оружием, чем самый острый клинок. В виски Юэ Цинъюаня кольнуло, будто острыми иглами, и мерные потоки энергии в Самоцвете Плодородия пошли рябью. Обернувшись, мужчина одарил Шэнь Цинцю мрачным взглядом. Что бы тот себе ни думал, а будущий ребёнок этого Господина появится от Лю Цингэ. Это уже решено. – А-Цзю посмотрел на ребёнка, – проговорил Юэ Цинъюань, стараясь говорить как можно мягче. – А-Цзю доволен? Шэнь Цинцю снова бросил быстрый взгляд на Самоцвет Плодородия, затем развернулся и направился прочь. – Доволен, – бросил он через плечо. – Счастливо оставаться наедине с этой отвратительной спорой. – А-Цзю! Виновато оглянувшись на Лю Цингэ, Юэ Цинъюань поспешил следом за Вторым Супругом. Он догнал мужчину у самого выхода из зала. Тот двигался так, словно едва сдерживался от того, чтобы не перейти на бег. Стоило Юэ Цинъюаню поравняться с ним, и мужчина бросил на него неприязненный взгляд. Очевидно, он вовсе не был рад присутствию своего мужа, но Юэ Цинъюань не был настроен отступать. – А-Цзю, нам нужно поговорить. – Нет, не нужно. – А-Цзю… – С меня довольно. – А-Цзю! Да дай ты этому Лорду сказать хоть слово! – воскликнул Юэ Цинъюань. Ускорив шаг, он догнал мужчину и попытался схватить того за запястье. Шэнь Цинцю отступил в сторону, прежде чем Юэ Цинъюань сумел коснуться его. – С чего бы? – фыркнул он. С щелчком закрыв веер, мужчина вцепился в аксессуар с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Тонкое дерево под его пальцами жалобно скрипнуло. – Потому что… чувства этого Господина к Сяо Цзю… – Не смей говорить, что они неизменны! – прошипел Шэнь Цинцю, утратив самообладание. – Или тебе всегда было на меня плевать? Нет, молчи! Молчи! Я не хочу знать! Этот Цзю отдал Ци Гэ всё… – А-Цзю, этот Господин трудился не покладая рук, чтобы у тебя было всё, чего душа пожелает… – Мы говорим о разном! Всегда говорили! Ци Гэ мой! Принадлежит мне, а я… я никак не могу помешать тебе проводить ночи с ним… – А-Цзю, всё совсем не так… – Да нет, всё так! Этот Цзю был рабом почти всю свою жизнь, Ци Гэ! – процедил Шэнь Цинцю. Каждое слово его сочилось ядом горькой обиды и презрения. – Думаешь, я слепой и не вижу, что происходит?! Ты не поднимаешь на меня руку, но это всё та же клетка, пусть и со вкусной едой да мягкой кроватью! Юэ Цинъюаню показалось, что земля ушла у него из-под ног, а грудь сдавило от боли. Он замотал головой, стараясь прогнать звук страшных слов, эхом звучавший в ушах. Он не хотел этого слышать. Как же так? Как его брак докатился до подобного? – А-Цзю, стараясь выиграть в споре, не стоит делать подобных беспочвенных сравнений, – словно тонущий человек, Юэ Цинъюань отчаянно постарался схватиться даже за хрупкую соломинку. Казалось, ещё немного, и горечь внутри вскипит и переплавится в кипящую ярость. – «Беспочвенных» сравнений? – саркастично хмыкнул Шэнь Цинцю. – Этот Цзю позволил Ци Гэ надеть на себя ошейник. Потому что знал – или ты, или я. Ты нуждался во мне! А я… Я надеялся, что силы наших чувств хватит, чтобы ты не натягивал поводок. Стоило знать лучше… Ци Гэ всегда был слишком слабоволен... Юэ Цинъюаню хотелось закричать во всё горло. – Хватит, – велел он хриплым, угрожающе низким голосом, в котором смешались гнев с болью, и чего было больше, мужчина не был уверен. Шэнь Цинцю, напротив, и не подумал замолкать. – Полагаешь, что этот Цзю не прав? – хмыкнул он. – Ты и представить себе не можешь, как сильно я тебя ненавижу. Убил бы тебя своими руками, да, боюсь, даже это не сможет утишить мой гнев! Думаешь, пары слов и правда «хватит»? Боль пронзила Юэ Цинъюаня мечом — от макушки и до кончиков пяток. Открыв рот, мужчина силился сказать хоть что-то, глядя вслед снова двинувшемуся по коридору Шэнь Цинцю. Голос подвёл. Сяо Цзю… А-Цзю, вернись… Прости своего Ци Гэ… Прости… Ци Гэ не хотел… Ци Гэ совсем не это имел в виду … Боль усилилась. Стиснув зубы, Юэ Цинъюань едва удержался от крика. Что-то было не так… Дрожащей рукой мужчина опёрся на стену, стараясь удержать равновесие. Ноги подогнулись, и Юэ Цинъюань тяжело осел на пол, пребольно ударившись плечом о паркет. Сердце зашлось в бешеном ритме. Сюаньсу тревожно запульсировал энергией. Первые несколько секунд Юэ Цинъюань не понимал, почему это кажется настолько неправильным, а после осознал – Сюаньсу остался в хозяйском павильоне. А значит… Это не просто боль, а искажение Ци… – Сяо… Сяо Цзю… – задыхаясь, позвал Юэ Цинъюань. С момента смерти отца не было ни единого, а теперь вот… сразу два… подряд… одно за другим… Кажется, этот Лорд и впрямь утратил контроль над ситуацией… Судорога боли снова скрутила тело. Закричав, Юэ Цинъюань забился на полу. Неподалёку раздались лёгкие, почти бесшумные шаги. Кто-то медленно приблизился. Повернув голову, Юэ Цинъюань уставился на Шэнь Цзю. Супруг не мигая смотрел на него, на лице мужчины застыла маска холодного безразличия. С трудом подняв руку, Юэ Цинъюань потянулся к Шэнь Цинцю и схватился за полу его платья. – Помоги, – просипел он. Шэнь Цинцю не двинулся с места. Лицо его осталось всё таким же безразличным. Супруг смотрел на Юэ Цинъюаня, как смотрят на надоедливую букашку, словно раздумывая, раздавить насекомое или оставить как есть. Наконец Шэнь Цзю повёл плечами и… отступил назад. Острый мысок сапога впился Юэ Цинъюаню в живот. – Помирай, Ци Гэ. Цзю теперь всё равно, – процедил мужчина и, развернувшись, двинулся прочь. Шёлк его одежд выскользнул из ослабевших пальцев Юэ Цинъюаня. Ушёл. Сяо Цзю бросил Ци Гэ и ушёл. Даже в самых ярых приступах бешенства А-Цзю никогда раньше не… Новый приступ боли прошил тело, и грудь сдавило. По жилам словно потёк жидкий огонь. Сознание помутилось. В горле пересохло. Это… Отклонение Ци? А может, яд? Или, быть может, то болело его разбитое сердце? Открыв рот, Юэ Ци попытался позвать на помощь… издать хоть какой-то звук. Очередной крик умер, так и не сорвавшись с губ. Моргнув потяжелевшими веками, он увидел в дверном проёме чей-то силуэт. Сяо Цзю… Юэ Цинъюань был уверен, что это его А-Цзю. Всё-таки вернулся… Чтобы спасти своего Ци Гэ. Мир сделал кульбит и померк. … Юэ Цинъюань пришёл в себя в павильоне Лю Цингэ. Самого владельца комнат в покоях не наблюдалось. У постели в полупоклоне застыла личная служанка Юэ Цинъюаня. «А ведь этот Господин ожидал увидеть совсем иное», – с болезненной чёткостью вдруг осознал Юэ Ци. Если бы А-Цзю… Если его спас А-Цзю, то, несомненно, перенёс бы в свой павильон. Второй Супруг делал так не единожды, особенно когда волновался. – Что произошло? – хрипло прокаркал Юэ Ци, усаживаясь на кровати. Девушка осторожно вложила в его руки чашу с лекарством. – Лорд Юэ перенёс искажение Ци, – подтвердила она подозрения Юэ Цинъюаня. – Тело Господина ещё не до конца восстановилось. Господин, прошу, выпейте лекарство и отдохните. Юэ Цинъюань понимающе кивнул и растерянно замер. Что-то белое упало на глаза. Это… у него что-то на голове…? Перехватив пиалу с лекарством одной рукой, Юэ Ци провёл ладонью по макушке, но ничего, кроме собственных волос, не нащупал. Стоило потянуть за длинную прядь, и служанка сконфуженно отвела взгляд. Седые. Длинные волосы Юэ Цинъюаня стали белее снега и мела. – Это…? – проговорил Юэ Ци, уставившись на служанку. Девушка кивнула. Протяжный тяжёлый вздох сорвался с губ Юэ Цинъюаня. Поседевшая прядь выскользнула из пальцев, и ослабевшая рука мужчины обессиленно упала на покрывало. Юэ Цинъюань утомлённо прикрыл глаза. Что же… По крайней мере, в этот раз пострадали только волосы. За последние месяцы он пережил уже столько, что перестал беспокоиться о таких пустяках. Служанка осторожно коснулась плеча Юэ Цинъюаня, напоминая о том, что нужно выпить лекарство. Опомнившись, Лорд проглотил горькое снадобье и снова огляделся. Сюаньсу. Лю Цингэ положил меч на постель рядом с мужем. Дотянувшись до клинка, Юэ Цинъюань осторожно вынул его из ножен, и тело пронзила боль. Поспешно спрятав меч, Юэ Ци откинул со лба лезущую в глаза прядь волос. Поразмыслив, он приторочил Сюаньсу к поясу – чем ближе духовное оружие к телу владельца, тем скорее пройдёт выздоровление. – Где сейчас Первый и Второй Супруги этого Лорда? – спросил он, повернувшись к девушке. – Первый Супруг остался оберегать дитя Господина, – поспешила ответить та. – Мастер Лю беспокоился, что искажение Ци Господина может вызвать дисбаланс элементов внутри Самоцвета Плодородия, и потому перенёс вас в свои покои. Второй Супруг удалился в свой павильон. Выслушав девушку, Юэ Цинъюань понимающе кивнул. – Выходит, этого Господина обнаружил Первый Супруг? – переспросил он, и служанка очередным поклоном подтвердила правоту предположения. – Первый Супруг перенёс вас сюда, Господин, и приказал привести лекаря. Вы пролежали в беспамятстве два дня. Целитель отбыл незадолго до вашего пробуждения… Глаза Юэ Цинъюаня расширились от изумления. Два дня?! Волна горечи и тревоги поднялась в груди, и Юэ Цинъюань никак не мог найти этому внятного объяснения. Он, вроде как, не опаздывал на собрание. Иных важных дел тоже не было запланировано – Император дал ему своё высочайшее дозволение пренебречь светской жизнью и посвятить себя домашним заботам. Так что при дворе этого Лорда не будут ждать ещё долго. Даже такое редкое сокровище, как Самоцвет Плодородия, не всесильно – дитя появится на свет не раньше, чем через несколько месяцев. Видимо, всё дело в самой ситуации. Этот Юэ оставил вопрос с А-Цзю нерешённым, да ещё и взвалил на плечи Лю Цингэ заботу о драгоценности. Второй Супруг изранен и зол на своего господина, Первый Супруг со свирепостью дракона оберегает гнездо с нерождённым ребёнком. Воистину, в доме царит не самая здоровая атмосфера.