***
Му Цинфан устало брёл по дороге, направляясь к имению, где жила его семья. Очередной долгий день наконец подошёл к концу. Руки и ноги целителя одеревенели от усталости и едва шевелились. Запас Ци в золотом ядре был на исходе… Вчера поутру Му Цинфан получил весточку из поместья Мин — Супруга Лорда готовилась разрешиться от бремени. Вечером весь город гудел — и мать, и ребёнок погибли… Нынче днём Му Цинфана срочно вызвала Вторая Старшая Госпожа Мин. Акушерку, принимавшую роды, нашли мёртвой. Части её тела оказались разбросаны по двору усадьбы. Слуги указывали на Второго Супруга Лорда. Старшая же Госпожа думала иначе. … Второй Супруг был бледен, руки и ноги его исчертили глубокие рваные раны — следы когтей. Он выглядел жертвой, но Му Цинфану не потребовалось много времени, чтобы заподозрить неладное. Десятилетия опыта позволили быстро сложить осколки в единую картину — жажда власти и борьба за внимание Лорда стали причиной гибели новорождённого ребёнка. Второй Супруг, очевидно, заплатил акушерке-целительнице, и вот теперь тёмный дух мёртвой матери жаждал мести за жизнь свою и своего ребёнка… Му Цинфану очень хотелось развернуться и уйти. Не его стоило звать Старшей Госпоже, а заклинателей, чтобы упокоили дух несчастной женщины. Тем более, что врачевать раны убийцы… Всё внутри Му Цинфана восставало против этого. Возможно, он бы так и сделал, если бы в единый миг события не понеслись вскачь. Дух снова напал, избрав целью своего убийцу. Му Цинфан, стоявший неподалёку от Второго Супруга, мало того, что успел заметить и отразить атаку, но и поймал неупокоенную душу, после чего во всеуслышание заявил, что отправит цянькунь с пленницей в Гусу. Он был уверен — заклинатели той семьи не откажутся по его просьбе допросить покойную, вызнать личность убийцы, а после надлежащим образом проводить женщину за грань. Призраки, в отличие от живых, лгать не умеют. Скоро Лорд Мин должен был получить доказательство вины Второго Супруга. … Му Цинфан раскланивался со Старшей Госпожой, собираясь покинуть поместье Мин, когда служанка Второго Супруга попыталась незаметно стащить сумку для ловли духов. Позже целитель не раз корил себя за беспечность. Нужно было, непременно нужно было приторочить цянькунь к поясу, а не оставлять на столе… Он же вместо этого просчитывал вероятность того, что душа погибшего младенца тоже стала мстительным призраком, и прикидывал шансы призвать его. Увы, какого-то универсального ритуала призыва и изгнания мёртвых не существовало. Даже демонические практики в большинстве своём сводились к тому, чтобы обернуть кого-то тёмным духом, а не отпустить за грань. Впрочем, способы всё же были. Все они занимали много времени и требовали предельной концентрации. Самые лучшие, безболезненные для душ, были завязаны на исполнение определённой мелодии на музыкальном инструменте… Увы, Му Цинфан хотя и умел музицировать, но давно уже забросил попытки сыграть что-то более или менее приличное — отсутствие таланта есть отсутствие таланта. Тут уж ничего не поделаешь… … Всё произошло стремительно. Служанка, схватившая цянькунь, случайно сорвала печать, и обуреваемый жаждой мести дух вырвался на свободу, напав на ближайшего к себе человека. Миг спустя служанка была мертва, и, прежде чем Му Цинфан успел сделать хоть что-то, Второй Супруг свалился на землю с распоротым брюхом. Стараясь удержать руками вываливающиеся кишки, облитые едким желудочном соком, тот упал на пол. В воздухе повис густой тяжёлый запах крови. Страшная, болезненная смерть. Му Цинфан и раньше видел подобное, но от того не становилось легче. Да, поистине давно целителю не приходилось смирять собственных внутренних демонов… А желание оскалить зубы и посмеяться над воющим от боли убийцей, пнуть носком тяжёлого сапога рану на животе и поинтересоваться, как мрази на вкус такое лекарство, было велико. Это ведь справедливо — тот, кто сеет ветер, всегда пожинает бурю. С трудом взяв себя в руки, Му Цинфан склонился над убийцей, стараясь залечить страшные повреждения. Впрочем, впустую… Несколько минут спустя, несмотря на все усилия Му Цинфана, всё было кончено, и слуги принялись убирать тела. Во всём доме царила атмосфера уныния. Да и с чего бы им радоваться? Большая часть семейства Мин так или иначе пострадала… Обуреваемый мрачными думами, Му Цинфан покинул поместье Мин и побрёл вдоль по улице. Возвращаться в лазарет ни сил, ни желания не было, и потому, развернувшись, целитель направился в сторону отчего имения, здраво рассудив, что там тоже можно ополоснуться, смыть с себя кровь и переодеться. После смерти Шифу Му Цинфан поселился в её доме при лазарете. Это было удобнее для работы, да и просто… удобнее. Так он меньше путался у родных под ногами. Хотя те его вовсе не гнали, молодой целитель сам рассудил, что и им, и ему нужно больше личного пространства.***
У ворот отчего дома Му Цинфана встретил здоровущий — высотой в холке по колено взрослого мужчины — кот. Настороженно обнюхав гостя, зверь посторонился, пропуская целителя внутрь. — Папа, — едва размыкая губы, прошипел Му Цинфан, — в Царстве Людей не водится настолько больших кошек! Вот же, всё как всегда! Матушка не уследила, и отец беспечно разгуливает по округе в своей звериной форме. Не приведи боги, заметит кто из охочих до слухов соседей… Проигнорировав замечание, отец махнул хвостом, потёрся о ноги Му Цинфана, подталкивая по дорожке, и, обогнав его, унёсся вперёд. Когда целитель добрался до дверей дома, матушка — невысокая полноватая женщина средних лет, — предупреждённая отцом, уже вышла навстречу. — Котёнок, случилось что? — всплеснула руками женщина, увидев перепачканного в крови сына. — Это ведь кровь кого-то из пациентов? Твой отец сказал, что от тебя пахнет только людьми… — Да, матушка, кровь не моя, — поспешил успокоить Му Цинфан. — У твоего сына был… долгий и трудный день. До нашего дома было ближе, чем до лазарета, а ходить в грязной одежде дольше необходимого мне совершенно не хочется… — Вот и правильно! — энергично закивала мать. Выражение её лица было мягким, голос ласковым. — Тем более, что ты не появлялся дома несколько недель. Эта старуха уже собиралась отправить твоих сестёр на поиски. Пусть бы силком привели тебя, а то семья уже начала забывать, как ты выглядишь. Му Цинфан с нежностью посмотрел вслед скрывшейся в доме женщине. Матушка ещё не была старой, но, увы, не являлась она и совершенствующейся. С каждым годом возраст оставлял на родном лице всё больше своих отпечатков, служа целителю извечным напоминанием о том, как хрупка и быстротечна человеческая жизнь. Находиться в присутствии матушки ему было почти физически больно, но вместе с тем до странного спокойно. В детстве Му Цинфан хвостиком ходил за матерью, изо всех сил цепляясь за её юбку, или гордо разъезжал на плечах отца. Отъезд сына стал для женщины ударом и, вероятно, всё ещё причинял ей боль… … — Я сейчас нагрею тебе ванну, — улыбнулась матушка, когда он догнал её. Му Цинфан протестующе замотал головой. — О, мама, я справлюсь сам. Ты же помнишь — не стоит поднимать тяжести. Твоё плечо… — Если станет больно, я остановлюсь! — возмутилась женщина. — И вообще, почему мне приходится из раза в раз уверять своего сына в этом?! Уж не хочешь ли ты таким образом назвать меня лгуньей? — Матушка, твой сын просто не может спокойно сидеть и смотреть, как ты таскаешь тяжёлые вёдра с водой, — возразил Му Цинфан. Женщина недовольно поджала губы. — Каким бы взрослым ни стал сын, для матери он навсегда останется ребёнком, — упрямо заявила она. — Можно подумать, это так уж сложно, наполнить водой какую-то деревянную лоханку! К тому же, я крепче, чем кажется на первый взгляд! Носила же я тебя на руках до тех пор, пока тебе не исполнилось пять! Видишь? — гордо вскинув голову, женщина демонстративно похлопала себя по рукам. — Эти руки наполнены силой! — Матушка, я вовсе не говорил, что ты слабая, — Му Цинфан только и мог, что беспомощно вздохнуть. — И всё-таки… — Я сам наполню ванну водой, — воздвиглась за спиной женщины высокая, мощная фигура. Отец был на голову выше Му Цинфана. Его голос — низкий, басовитый, глубокий — напоминал рокот сходящей лавины. Любой, кто не знал этого мужчину, в страхе бежал бы, едва заслышав подобные интонации. Не говоря уже о том, что вид отца порой… внушал здоровые опасения. Вот как теперь — сменив форму на человеческую, демон-кот, не особо раздумывая, обернул бёдра куском ткани, и только… — Эй! — запротестовала матушка. — Я же сказала, что займусь этим! Я! Не ты! Бесцеремонно изъяв из её рук ведро, отец отправился на улицу к колодцу… нисколько не стесняясь своей наготы. — Папа! — поспешил окликнуть Му Цинфан. — Прошу, оденься, не пугай соседей! Мужчина и не подумал остановиться. — Ой, да чего они там ещё не успели разглядеть-то? — беспечно махнула рукой матушка, бросив вслед мужчине нежный взгляд, и снова обернулась к Му Цинфану. — Ты сегодня хоть что-то ел? Целитель прикусил губу, раздумывая над ответом, и этой секундной заминки женщине хватило, чтобы сделать верные выводы. — Понятно, — сокрушённо покачала головой та. — Ты опять моришь себя голодом. — Матушка, твой сын — заклинатель. Я вполне могу поддерживать своё тело при помощи Ци годами… — Нет, не можешь! — возмутилась женщина. — Это пагубно скажется на твоём здоровье! — Матушка, всё хорошо… — Нет, не хорошо! Моему сыну не помешало бы думать не только о благополучии пациентов, но и о своём собственном! Да как у тебя духу хватает, честно глядя в глаза подопечным, велеть им заботиться о себе, когда сам не делаешь того же?! Ох, если бабушка узнает… Только не это! Кого-кого, а бабушку Му Цинфан не посмел бы расстраивать. В прошлый раз, когда пожилая дама узнала, что внук пренебрёг нормальным питанием и долгое время жил за счёт Ци, то едва не слегла с горя. После этого Му Цинфан на месяц забросил интереснейшие исследования, регулярно наведываясь в отчий дом обедать с семьёй. Тогда этого бабушке хватило, чтобы увериться в его благополучии, и целитель вздохнул спокойно. Бабушка — невысокая сухонькая старушка (впрочем, ни Матушка, ни сам Му Цинфан тоже не могли похвастаться большим ростом) — не была строгой и на памяти Му Цинфана ни разу не повысила ни на кого голос, но, когда ей что-то не нравилось, прибегала к поистине сокрушительному оружию. Бабушка начинала плакать. Видя эти дрожащие губы, Му Цинфан чувствовал себя самым ужасным человеком в мире. Возможно, именно поэтому матушка редко когда действительно рассказывала бабушке подробности о жизни Му Цинфана. Ведь тогда ей тоже пришлось бы смотреть на то, как милая старушка плачет навзрыд. — Хорошо, сын, бабушка ничего не узнает, — кивнула женщина. — Но ты взамен останешься на ужин. С этими словами матушка усадила Му Цинфана за стол. Целитель тяжко вздохнул, но внутренне был даже рад подобному стечению обстоятельств. Матушка принялась суетиться вокруг, расставляя на столе плошки с едой. Несколько минут спустя в кухню степенно вплыла бабушка. Матушка, верная слову, ничего не сказала, и единственное, что теперь требовалось от Му Цинфана — послушно поглощать пищу и слушать нравоучительные наставления старшего поколения о пользе отдыха. Сёстры в этот вечер тоже ужинали дома и, предсказуемо, после ужина принялись тискать младшего брата. Девушки были высокими, все в отца, и, как и отец с матерью, именовали Му Цинфана котёнком. И ведь совершенно не заботило их, что у «котёнка» рукава платья были по локоть залиты кровью. Впрочем, отчего бы их волновали подобные мелочи? В отличие от Му Цинфана, сёстры переняли от отца не только внешность, но и характер. Красивые и опасные — девушки были больше демонами, чем людьми, тогда как их брат избрал путь праведного совершенствующегося. Иногда сёстры выходили на ночную охоту. Зная их силу и способности, Му Цинфан не слишком за них беспокоился. Кроме того, цзецзе нравилось жить в столице, и потому они всегда выбирали добычу, с которой гарантированно могли легко справиться, ведь стоит кому прознать об их истинной природе, и всей семье придётся бежать куда-нибудь в Пограничье. Это положило бы конец карьере Му Цинфана, ведь он ни за что не бросил бы их на произвол судьбы. Явился отец, положив конец беспределу, творимому сёстрами, и, посмеиваясь, сказал, что ванна готова и ждёт Му Цинфана. — Мыться иди, ребёнок, — проурчал мужчина, опустив ладонь на макушку целителя и взъерошив его волосы. Счастливо вздохнув, Му Цинфан боднул головой руку отца, наслаждаясь чувством тепла и причастности, и, поднявшись, послушно отправился в купальню. Огромный деревянный бассейн, гордо именуемый ванной, мог спокойно вместить отца и сестёр разом и при том там осталось бы ещё много места. Му Цинфан сбросил окровавленное платье и с наслаждением погрузился в горячую воду, стараясь выкинуть из головы мысли о Втором Супруге Лорда Мин. Когда Му Цинфан ещё был мальчишкой, Шифу обмолвилась, что порой тот факт, что целитель давно знаком с подопечным, может сыграть злую шутку. Шифу тогда предостерегала своего неразумного ученика от подобной опрометчивости, а ученик не внял. Голос учителя, повторяющий эти слова, набатом звучал в ушах Му Цинфана, когда он пытался спасти ту несчастную служанку, исполнявшую чужой приказ. После того целитель был вынужден спешно покинуть поместье Мин, чтобы не совершить нечто ужасное, и теперь сгорал от стыда. Давным-давно Шифу похлопала своего ученика по плечу и призналась, что сама порой не может сдержать отвращения, но каждый должен делать то, что должен делать, и выбор тут неуместен. Шифу была человеком. В её случае «отвращение» касалось скорее вида ран или телесных выделений больных, а не рефлекторного отвращения к пациенту, которого инстинкт относил в стан врагов. Впрочем, что те, что другие мысли были совершенно неуместны. Целитель не может… Целитель не имеет на них права. Целитель должен созидать, а не разрушать. В смятении Му Цинфан спрятал лицо в ладонях, провёл ими по голове и ужаснулся — волосы слиплись от чужой крови. Вздохнув, он принялся смывать запёкшуюся бурую корку. В такие моменты мужчина жалел, что не унаследовал ни темперамент отца, ни его обоняние. Имей он нюх демона, давно бы смыл кровь. Целитель, разгуливающий в таком виде — нонсенс. Чистота — залог здоровья, как своего, так и чужого. И пусть сам Му Цинфан в силу происхождения не был подвержен большинству болезней, заражённая кровь могла попасть в рану другого пациента, и вместо помощи целитель бы сделал только хуже. От этого Шифу тоже предостерегала не раз… … Му Цинфан скучал по Шифу. Она была прекрасным целителем и великолепным учителем. Порой мужчина задавался вопросом, знала ли женщина, что учит сына демона… Если и знала, то не подавала виду. Шифу передала Му Цинфану все свои знания и даже оставила в наследство дом при здании лазарета и накопленное за долгую жизнь состояние, которое было настолько велико, что целитель мог бы жить припеваючи до конца своих дней, не шевельнув и пальцем… … Му Цинфан устало сгорбился, ненадолго погрузившись с головой под воду. То, с чем ему пришлось столкнуться, тяжким грузом легло на плечи, напомнив о том, насколько страшен мир. Человек перед всеми его невзгодами лишь былинка, мотылёк-однодневка… Жизнь и смерть — хождение по краю… Стоит позволить смерти хоть раз взять верх, и она непременно попытается забрать не одну жизнь, а множество. Человеческое тело — мудрёный механизм, и многое, слишком многое — от ножа до неправильного питания — может легко нарушить его идеально выверенную работу. А как иначе…? Ведь ломать — не строить. Поправить ущерб гораздо сложнее, чем нанести его. Порой даже слишком сложно… … Тяжёлые, неопределённые мысли ворочались в голове Му Цинфана едва ли не физически осязаемо. Он просидел в горячей воде до тех пор, пока та не остыла, но это не слишком помогло. Выбравшись из ванной и отжав волосы, Му Цинфан лёгкой тенью заскользил по коридорам имения. Взгляд его блуждал от одного предмета интерьера к другому, ни на чём подолгу не задерживаясь. Повсюду царили простота и уют… — Умер кто-то из твоих подопечных? — раздался за спиной голос цзецзе. Обернувшись, Му Цинфан ободряюще улыбнулся замершей в дверном проёме девушке, на лице которой застыло встревоженное выражение. — Или, быть может, погиб кто-то из друзей или знакомых? — не дождавшись более существенного ответа, продолжила расспрашивать та. Помедлив, Му Цинфан вздохнул и покачал головой. — Нет… Да… Не друг и не знакомый, — отозвался он. — Беременная женщина потеряла дитя… Обернулась мстительным духом да убила акушерку и служанку… Потом был казнён виновный в случившемся. — Последнему скатертью дорога, — фыркнула девушка. С губ Му Цинфана сорвался нервный смешок. — Цзецзе… Я… Этот целитель должен был помочь ему… Но вместо этого… Я так хотел сделать ещё больнее… Разбередить раны… Бросив на Му Цинфана серьёзный взгляд, девушка усмехнулась. — Это нормально, диди, — ответила она. — Ну да… Конечно… — опустил голову Му Цинфан, стараясь сделать так, чтобы ответ не звучал укоризненно. — О, ну естественно, диди! Я ведь демон! — развеселилась цзецзе. — Как ещё я могла бы отреагировать, да? — Этот диди ничего такого не говорил, — возмущённо вскинулся Му Цинфан. — И цзецзе не демон… — Демон, — отмахнулась девушка, — но не в этом суть. Диди, неужто ты думаешь, что кто-то смог бы спокойно смотреть на случившееся и не пожелал бы наказать виновного? Му Цинфан молча уставился в пол. На минуту в помещении повисла тишина. Цзецзе вздохнула. — Мне казалось, что диди давно уже перестал терзаться подобными вопросами. Я ошибалась? Ты просто решил молчать о том, что тебя тревожит? — Я… Нет… Некоторое время это действительно было так… Но после… Я думал, что смогу справиться. — М-м-м… Диди лечит тех, с кем хорошо знаком, — принялась рассуждать вслух девушка. — Прощать легче, когда знаешь, что двигало человеком. Ещё это помогает не прихлопнуть какое-нибудь ничтожество на месте… — Этому диди казалось, что у него всё в порядке с выдержкой, — криво улыбнулся Му Цинфан. Подойдя ближе, девушка потрепала мужчину по голове, словно он был несмышлёным ребёнком. — Не зазнавайся, — пожурила она, и целитель почувствовал себя тринадцатилетним неразумным мальчишкой, что только-только ступил на путь совершенствования. За возможность чувствовать подобное он был своей старшей сестре благодарен. — Инстинкт есть инстинкт. Ничего с этим не сделаешь. Но, в отличие от животных, мы сами решаем, подчиняться ему или нет. Твой инстинкт подсказал тебе, что тот человек плохой и заслуживает смерти. Что же, хочешь сказать, что это не так? А раз это оказалось правдой, быть может, это диди выхватил меч и убил его? Му Цинфан шмыгнул носом и покачал головой. — Нет, — ответил он. — Конечно же, нет… — Выходит, диди не пошёл на поводу у минутных порывов и попытался исцелить убийцу, не так ли? — Да… Это так… — Вот и умница. Диди хорошо потрудился. Диди стоит отдохнуть и выкинуть из головы дурные мысли… А убийства оставь своим цзецзе! — улыбнулась девушка, ущипнув Му Цинфана за щёку. — Этот диди уже взрослый мужчина, — слабо попытался воспротивиться целитель. Ох, не стоило дёргать тигра за усы… — Ой, кто тут у нас такой маленький? — немедленно засюсюкала девушка, обхватив его лицо ладонями. — Кто у нас милый пушистый котёнок? Мур-р-р? — Цзезце… — простонал уже пунцовый от смущения мужчина. — Почему почти все наши разговоры заканчиваются именно так? Рассмеявшись, девушка выдала новую порцию умильно мяукающих звуков. Прикусив язык, Му Цинфан принялся стоически терпеть. Наконец цзецзе надоело дурачиться, и та отступила. Бросив на целителя лукавый взгляд, девушка выхватила из его рук полотенце и принялась вытирать всё ещё влажные волосы брата. — Из всех знакомых этого диди цзецзе самая… экстравагантная, — пробурчал Му Цинфан. Из-за слоя ткани его голос прозвучал несколько приглушённо. — Спасибо, — польщённо отозвалась старшая сестра, убрав-таки полотенце с лица мужчины. — А теперь иди спать, младший братец. Эта цзецзе не отпустит тебя к подопечным уставшим и измотанным. — Не нужно угрожать, — улыбнулся целитель. — Этот диди просто ждал, когда волосы окончательно высохнут… — Они высохли. Иди спать. Или диди хочет, чтобы цзецзе заплела ему косу? Му Цинфан задумался. Предложение было весьма соблазнительным. Прочитав всё по его лицу, сестра подхватила его под локоть и, развернув к себе спиной, принялась что-то мудрить с причёской. Му Цинфан не успел ужаснуться и подумать о том, что идея была отвратительной, как девушка уже скрутила его волосы в небрежный узел и потащила его в сторону комнат. Целитель послушно позволил ей уложить себя в постель и, подоткнув одеяло, потушить свечи. Зачем они нужны, когда звук смеха цзецзе лучше любого огня разгоняет тьму?***
Утром Му Цинфан проснулся несколько позже обычного. Во время завтрака в ворота имения постучала весьма встревоженная его отсутствием в лазарете старшая ученица. Впрочем, беспокойство немедленно исчезло, стоило девочке увидеть, что с учителем всё в полном порядке. — Шифу! — поклонилась она. — Первый Супруг Лорда Юэ прислал за вами! Его ученик сказал, что мастер Лю хочет обсудить с вами что-то срочное! Ужас объял Му Цинфана. Что опять успело случиться?! Только неполных семь дней назад он уже был в поместье Юэ! Боги, да никто из его подопечных никогда не попадал в беду с такой периодичностью, как члены этой семьи! Конечно, ещё во время свадьбы Му Цинфан подозревал, что Лорд Юэ станет часто обращаться к нему, но не настолько же! Если бы Юэ Цинъюань, Шэнь Цинцю и Лю Цингэ не были опытными и могущественными заклинателями, Му Цинфан заподозрил бы, что некто проклял поместье или его обитателей… Да не единожды! — Снова? — сокрушённо покачала головой матушка. — Несчастья так и сыплются на семью Юэ. Это, учитывая, что Му Цинфан редко когда упоминал имена своих подопечных, а матушка прекрасно поняла, о ком речь, также говорило о том, что подобное происходит излишне часто… Вздохнув, целитель пробормотал извинения и, почтительно поклонившись родным, поспешил к дверям. Заметно нервничающая ученица подала ему сумку с лекарствами — и то благо, не придётся тратить время, чтобы зайти за необходимым в лазарет. Умница девочка, совершенно верно рассудила, что время тратить не стоит. Вскинув сумку на плечо, Му Цинфан поспешил в поместье Юэ. На полдороге, сунув руку в один из кармашков, мужчина нащупал там свёрток с двумя паровыми бобовыми булочками. Живот предвкушающе забурчал. — О, бабушка, — вздохнул Му Цинфан и, улыбнувшись, вручил одну булочку ученице. Вторую съел сам. Сумрачное настроение стремительно поползло вверх. К тому моменту, как целитель добрался до ворот злополучного поместья, он был бодр, свеж и готов встретиться лицом к лицу с любым бедствием… … Никакого бедствия, слава богам, не случилось. Зато приключился дар Императора. Получив разрешение, Му Цинфан принялся с любопытством осматривать Самоцвет Плодородия, с трудом удерживаясь, чтобы не коснуться руками — ему ещё не доводилось работать с таким сокровищем. Именование «Самоцвет» вполне соответствовало внешнему виду. Не знай целитель, что на самом деле перед ним спора гриба, принял бы сокровище за гранёный кусок хрусталя, место которому в сокровищнице Императора. — Он безупречен, — восхищённо выдохнул Му Цинфан, обойдя Самоцвет по кругу, и виновато опустил голову. — Мастер Лю, боюсь, умений этого целителя недостаточно, чтобы работать с подобным сокровищем. Но не беспокойтесь, среди Императорских лекарей есть те, кто не единожды имели дело с… К его удивлению, Лю Цингэ покачал головой. — Целитель Му, — решительно, даже как-то отчаянно проговорил мужчина, — Прошу, если так нужно, испросите совета у прочих врачей, но пожалуйста, возьмите дело в свои руки. Учитывая произошедшее… Этот мастер не решится довериться никому, кроме вас. Любой другой может оказаться подкуплен Вторым Супругом! Му Цинфан изумлённо уставился на Лю Цингэ, не находя слов для ответа. И дело было не в том, что Лю Цингэ, который всегда был выше подобного, вдруг прямо упомянул свою вражду с Шэнь Цинцю. Му Цинфан просто… Он даже не подозревал, что Первый Супруг Лорда Юэ настолько ему доверяет! Целитель знал Шэнь Цинцю много дольше, чем Лю Цингэ. Он врачевал раны что одного, что другого и, как ему казалось, не выделял никого… Шэнь Цинцю… был сложным человеком, не самым приятным в общении, жёстким к слугам и жестоким к врагам. Таких людей Му Цинфан не любил, но за долгие годы привык. Как когда-то заметила цзецзе, Шэнь Цинцю с течением времени стал кем-то вроде друга… Впрочем, было бы странно, прообщавшись с кем-то добрый десяток лет, остаться чужими… — Мастер Лю настолько доверяет этому скромному целителю… — наконец нашёлся с ответом Му Цинфан. — Целитель Му — надёжный человек, — проговорил Лю Цингэ. О… Му Цинфан склонил голову. Ценность комплимента определяется личностью его дарящего. Лю Цингэ, недавно переживший столько потрясений, посчитал Му Цинфана «надёжным»… Услышать подобное было невероятно лестно. — Если таково желание мастера Лю, скромные способности этого целителя к его услугам. Учитывая особенности и ценность Самоцвета Плодородия, а также нездоровую атмосферу, царящую в поместье Юэ… Му Цинфан нисколько не удивился, когда Юэ Цинъюань пожелал нанять его на постоянную работу на весь период созревания плода. Не то чтобы это было не принято, но… Обычно за Му Цинфаном посылали, если случалось что-то из ряда вон. Целитель его уровня редко когда становился чьим-то семейным врачом или опекал только одного пациента — слишком дорого обходились такие услуги. Только однажды Му Цинфана наняли на месяц, приставив к одной из подхвативших лихорадку принцесс. Но Император — это Император. Его воля непреложна. Да и покинуть дом на такой долгий срок… А как же медицинские изыскания? Без них ведь никуда — от этого зависела его квалификация целителя. …Впрочем, Му Цинфан и раньше подолгу останавливался в поместье Юэ. Особенно в бытность свою зелёным новичком. Император тогда подумывал приставить его Шифу к старому Лорду Юэ, но целительница чем-то не угодила одному из членов семьи Вэнь, и несколько веществ, с которыми та экспериментировала, вдруг обернулись смертельной отравой… Шифу не стало, за Лордом Юэ по-прежнему нужно было кому-то присматривать, а Му Цинфан тогда стремился как можно реже бывать в здании лазарета, где всё напоминало об Учителе…