Звезда

Цзинь Гуанъяо ждал Сяо Синчэня. Отчего-то у него не было сомнений в том, что рано или поздно Упавшая Звезда сама явится к нему в руки. После утренного явления Чэнмэя — такого разочаровывающего, такого предсказуемого — последние сомнения ушли. Цзинь Гуанъяо держал Иньскую Печать Преисподней на груди под одеждой, там, где распускались лепестки драгоценного белоснежного пиона, и не имел ни малейших сомнений в том, что обретет Мечту своего сердца здесь и сейчас. Стоило только увидеть лицо Сяо Синчэня! Каким понурым и несчастным он казался! — Друг мой! — голос Цзинь Гуанъяо звучал ласково, шелково. — Что же произошло, раз путь вас привел сюда в таком настроении? Вы так смурны, так несчастны… Сяо Синчэнь поднял на него печальный взгляд и ответил: — Я несчастен оттого что несчастен и печален оттого, что печален — нужны ли другие ответы? — О, мой друг, мне известно, кто вы. И известно, что надо сделать, чтобы лишить вас вашего света. И я сочувствую вам. Я считаю, что с вами ужасно поступили. Так, как никто и никогда не должен поступать со Звездой... С каждым словом Цзинь Гуанъяо подходил все ближе к Сяо Синчэню. Тот смотрел на него без недоверия или страха, даже не пытаясь понять, что он за человек — но слушая ласку, звучащую в его голосе, и утешаясь ею. Цзинь Гуанъяо почувствовал, что каждое его слово отзывается в Звезде так, как надо, и продолжил свои змеиные речи: — С вами очень нехорошо поступили, мой дорогой. Но вы пришли туда, где вас не обидят. Туда, где вам не причинят вреда. Следуйте за мной. Мне кажется, вам следует выпить чаю и чуть-чуть успокоиться… Вы же совсем потухли! Сяо Синчэнь посмотрел ему в глаза — а потом кивнул. И позволил увести себя ширму, за прозрачные занавески, усадить за чайный столик, на котором стояла посуда из тонкого фарфора и чайник из зеленой иссинской глины. Цзинь Гуанъяо помог Синчэню устроиться, забрал у него меч и метелку и сел напротив, занявшись завариванием чая. — Этот чай называется “Белый лунный свет” и считается одним из лучших сортов. Вам доводилось пробовать его когда-нибудь? Синчэнь покачал головой, но во взгляде его возник отголосок природного любопытства. Он поднес к лицу плошку с чаем и вдохнул аромат — тот проникал до глубины души и успокаивал, так, что прежнее сияние, привычное ему, всколыхнулось где-то в груди. Цзинь Гуанъяо улыбнулся. Он знал, что просто вырвать сердце Звезды из груди — путь простой, но бесполезный. Ведь для того, чтобы Звезда отдавала всю свою силу до конца, она должна сиять, сиять так ярко…. Цзинь Гуанъяо разлил чай по пиалам и протянул одну Сяо Синчэню. В рукаве, плотно прижатом к ладони золотым наручем, холодил кожу тонкий длинный стилет. За его спиной зашелестели дорогие белые шелка. Лань Сичэнь, появившись из темноты, в которой до поры до времени скрывался, положил руку на рукоять Шоюэ и прислушался.