***
Мира глубоко вздохнула и страдальчески рыкнула себе под нос. Сейчас она шла, вернее, летела, на ещё одни прóводы. Сколько уже людей она проводила и сколько времени прошло с тех пор, как она стала слугой смерти — уже сбилась со счëту. Ей совсем не нравилась эта работа, и на это было несколько причин, одной из которых являлось упрямство некоторых индивидов, делающих работу сложнее. Да, Госпожа говорила ей, что она имеет право***
Сузуме тяжело вздохнул и поднялся с кровати. Его раны почти полностью зажили, в этом спасибо регенерации зверя: даже с неполной силой эта способность затягивает глубокие ранения, ожоги и прочие увечия, не оставляя даже шрамов. Джеюр давно задавался вопросом — почему уродливые следы от когтей на лице и клыков на кистях Сузуме не заживают, но парень оставил его без ответа. Ведь рассказать — значит, посвятить в происхождение своей силы, чего делать он не хотел. Кирен громко крикнул, напоминая о своëм присутствии. В той битве пернатый совсем не пострадал, в отличие от хозяина. Сузуме посадил ястреба на плечо и вышел в коридор убежища. Джеюр как ушëл два дня назад — так и не вернулся. По его словам, — ушëл добывать информацию и пытаться найти вора, который украл свиток «Двенадцати». Парень не очень-то и расстроился из-за отсутствия развитого. Отношения Эфиона и Джеюра всегда были натянутыми, как струны, но они продолжали сотрудничать. Первый получает мощного бойца, для которого добыча информации — плëвое дело. А что же получает сам Джеюр… Тут несколько вариантов. Первое — убежище, второе — союзника, третье — способности других шиноби, которые использовать, кстати, не может из-за чрезвычайно маленьких резервов чакры. Или всë сразу. Сузуме давно заметил нездоровую тягу развитого к силе и доказательству своего превосходства. Слишком много на себя берëт. Парень допустил мысль: в один день либо найдëтся шиноби, который поставит его на место, либо его же собственная тяга стать самым могущественным сыграет злую шутку. Джеюр как-то раз упомянул, что желал бы заполучить силу хотя бы одного из хвостатых зверей, чтобы увеличить резервы чакры, что открыло бы массу новых возможностей, но Эфион запретил ему даже пытаться, что ударило по гордости. Элиатроп не просто так это сделал. Сила хвостатых огромна, обуздать еë сложно, почти нереально, да и это может быть опасно для жизни. Слова «Но я же развитый, высшая форма жизни, я обладаю способностями к регенерации, изменению тела, меня не свалит какая-то чакра, наоборот, я стану сильнее» не убедили Эфиона. Тем не менее, развитому было пофигу на запрет элиатропа, вслух, разумеется, он этого не высказал, а сделал вид а-ля «Ну хорошо, не буду». Но Джеюр не был совсем глупым — напасть на джинчурики — значит напасть на деревню, полную шиноби, которые умеют пользоваться любопытными и опасными техниками, среди которых большую угрозу представляла техника запечатывания. Использовать мимикрию для того, чтобы незаметно подкрасться к джинчурики, а потом похитить его? Идея получше, да вот только она не увенчалась успехом: Киллер Би оказался не из робкого десятка, а все способности Джеюра направлены на убийство, не дающее даже и шанса на выживание, а не на оглушение. С каждой неудачей он всë сильнее поражался чутью джинчурики, которое позволяло им раскусить развитого даже когда тот безупречно притворился обычным человеком, и их силе. Поглотить носителя хвостатого на месте? Тоже рискованно, ведь неизвестно, какие последствия могут быть у такого поступка. Лучше уж сделать это в убежище, вдали от других. Для Джеюра было почти невыполнимой задачей захватить джинчурики живьëм. Да ещё и Акацуки стали серьëзной проблемой. Мужчина вообще хотел перебить их всех к чëртовой матери, но Эфион опять начал пресекать даже мысли об этом, мол, развитый развитым, но некоторые из членов этой организации даже ему могут быть не по зубам, да и незачем провоцировать и наживать себе таких врагов: себе дороже. Сузуме и Джеюр сильно раздражали друг друга. Второй не упускал возможности упрекнуть Ирухадо в том, что тот использует для битв зверей, потому что «слепой» парень недостаточно силëн, чтобы сражаться самому и ему приходится полагаться на кого-то. Но заклинатель знал, что это чистой воды личная придирка и непонимание того, как можно вообще надеяться на животных, пускай и боевых. Ведь в распоряжении Сузуме был не только ястреб, которого использовал как глаза. Инугами. Не то собаки, не то волки. Белые, как снег в тайге, но пусть внешний вид не даст обмануть — они само воплощение злобы и ненависти. И это можно понять, только посмотрев в их алые глаза. Люди, на которых натравливал Сузуме этих волков, сравнивали красноглазых, злобных, но белых зверей с демонами, в ночи они были похожи на призраков. Инугами были довольно худыми, что подчëркивало их устрашающую внешность, но необычайно сильными и быстрыми. Приручить таких зверей было невозможно: они славились невменяемо агрессивным поведением. Любой, кто попадал в их поле зрения, без шансов подтвергался нападению с целью убить. Люди преимущественно умирали от истощения чакры, а не от ран и потери крови: зверь своим укусом стремительно поглощал чакру врага, и если вовремя не отодрать инугами от жертвы, то от последнего останется лишь иссушенный, как мумия, труп. Таких волков можно было только подчинить своей воле, а сделать это мог только Сузуме. Нет, он не шептал им заклинание, не пел волшебную песню а-ля принцесса Диснея, не махал руками, изображая супер-пупер мага или друида. Достаточно было лишь одного его взгляда и наличие у инугами хорошего зрения, ибо слепых зверей подчинить было бы нереально. После использования техники волки становились кроткими и послушными, а на других людей без команды не нападали как бы им не хотелось. Этих псов вывел Эфион специально для своего приëмного сына. Доудзюцу Сузуме, которое подчиняет любых животных, уникально в своëм роде. Таким образом, агрессивных инугами мог контролировать только Ирухадо, даже пускай тот был и с лишь одним зрячим, работоспособным глазом. Тем не менее, повязка на глазах парня носила вовсе не декоративный характер. Сузуме давно начал страдать повышенной чувствительностью к свету. Лучи солнца причиняли помимо дискомфорта ещё и боль. Но решение у этой проблемы было: он заметил, что когда использует зрение других зверей, видит от их лица, светобоязнь пропадает, и щуриться не нужно, да и зрение птицы куда лучше, чем его собственное. Это и послужило мотивом для приручения ястреба. Но намечалась другая проблема: боль от света никуда не делась, да и когда он использует доудзюцу, значок меняет форму, что приводит к повышенному проценту внимания со стороны других людей. На тот момент времени о доудзюцу Сузуме уже ходили слухи среди нукенинов, даже были желающие присвоить глаз себе (разумеется, долго такие люди не прожили). Да что уж, слухи поползли ещё 12 лет назад. Контролировать, чтобы глаз всегда был закрыт, тоже неудобно. Сузуме пробовал носить тëмные очки, но даже они неполностью помогали. Да и когда однажды тот вышел в город, его сильно толкнули в толпе, и очки упали. Парень, итак раздражëнный своим положением вещей, просто не выдержал и завязал повязку на глаза. Джеюр же подумал, что всë, кранты зрению товарища, а Сузуме его ошибочное мнение не развеял. Враги, которые бросали ему вызов, изначально думали, что паренëк ничего не видит, а значит преимущество на их стороне. Недооценка противника играла злую шутку. Даже без помощи инугами Сузуме был силëн. Его техники огня и земли не отличались какой-то уникальностью, но он отточил то, чему смог научиться, до совершенства, и умело ими пользовался. Танто всегда было заточено и наготове. Тем не менее, изредка он использовал волков-демонов для сражений. А если бой произошëл в тëмное время суток… Представь: стая белоснежных, красноглазых, худых волков, во главе которой стоит слепой парень в чëрном плаще, сам бледный, как мел, со шрамом, на плече — большая птица. Случайные прохожие, которые стали невольными свидетелями небольших потасовок Сузуме с недругами, даже придумали несколько страшных баек для детей, которые быстро набрали популярность, о чëм тут же сказал Джеюр. Акаëдороки же смеялся, если его странное рычание можно вообще смехом назвать. Его забавлял сам факт того, что его сосуд смог стать героем страшилок. Тем не менее, он сам вспомнил, как его отец рассказывал интригующие истории про двух демонов-бакэнэко, из чего следовало, почему предводителям стай запрещено было участвовать в сражениях и пограничных стычках. «Когда-то, много веков назад, задолго до моего рождения, жили в лесу и горах два двухвостых кота-демона. Ну как жили… Их боялись абсолютно все живые существа, ведь держали они их в страхе, жестокость не знала границ, за что их назвали демонами. Коты эти были огромными. Один чëрный, как смоль, другой белый, как снег. Как небо и земля. Никто не знал, откуда именно они пришли. Поговаривают, что это — восставшие из мëртвых два забытых другими брата, убившие друг друга в битве за власть. В то время была одна, единая стая котов. Предводителем был Юкиаши: белоснежный кот, который давно планировал свергнуть демонов и попытаться убить их. Для этого собрал лучших воинов со всей стаи, которая на тот момент была огромна. Естественно, ведь тогда не существовало лесной стаи и горной — они были одним целым. Кто где хотел — там и жил. Воинов было несчесть. На рассвете, когда демоны впадали в полудрëму, воины пошли к горе Лихой, где как раз и было убежище демонов. Двухвостых застали врасплох, это дало преимущество. Но всë равно — слишком много котов полегло в тех горах, ряды поредели. Мудрый Юкиаши, правящий уже полсотни лет, пал в битве вместе со своим преемником. Но цель достигнута была: нашлись двое, которые смогли убить демонов. И все сразу увидели, кто это были, ибо появились у них по ещё одному хвосту. Воинов звали Хантен и Аохи и жили они в разных местах: первый — в лесу, второй — в горах. Из-за того, что Юкиаши и его преемник погибли, коты были в смятении и не знали, кто должен был возглавить стаю. Начались распри. Но вскоре пришли к выводу, что пусть лидерами станут те двое, которые смогли убить демонов. Только вот незадача: стая одна, а соперников двое… — Они подрались, да? Схватка была захватывающей? Кто же победил? — Не перебивай, Акай. Кхм… Тем не менее, драться они не стали и решили по-другому уладить спор: на время пусть оба возглавят по половине стаи. Тот, кто приведëт свою группу к процветанию и положит конец распрям, станет главой всей стаи. Началось соперничество. Хантен и Аохи правили по-своему. Спор был в ничью. Казалось бы, не лучше ли решить дело хорошей дракой? Но сами коты одобрили обоих предводителей и решили, что пусть отныне будет две стаи, каждый кот решит для себя сам, где хочет жить: средь скал или же зарослей. На том и порешили. — Но пап… Я одного не понимаю. Зачем вообще меченые убивают прежних предводителей для того, чтобы самим занять это место? — Кто тебе сказал? — Фубуки. А что, это не правда? — Да, это правда. Придëт время, и меченый в нашей стае убьëт предводителя и займëт его место. — Но зачем убивать? — Не заметил, что меченые приобретают второй хвост, когда убивают предводителя? Это традиция в память о предках и защитный ритуал. Говорят, души тех демонов всë ещё живы, но были заточены в Хантена и Аохи, поэтому у них по два хвоста. Меченые убивают предводителя, потому что души этих демонов переходят к ним, как по цепочке. Если же цепь не продолжить, а предводитель погибнет, будучи не рядом с кем-то из соплеменников, то демон вырвется на свободу. А так, пока соблюдается наша традиция, демоны не могут вырваться и продолжить свою тиранию. — Вот оно как… Я тоже! Я тоже стану когда-нибудь меченым! А потом и предводителем! Я докажу, что тоже сильный и ничем не хуже других. — Мечеными становятся не самые сильные, а самые мудрые и благоразумные. Помни об этом. — А что, разве предводители не участвуют в битвах? Сила им не нужна? — Да. Им запрещено участвовать. На это есть причина, но поймëшь ты еë сам, это несложно. Просто немного подумай. — Хмммм… А что, если кот из чужой стаи убьëт нашего предводителя? Что тогда? Кто возглавит нашу стаю, если по вашей традиции это должен быть двухвостый? — Только что ты назвал причину. Такого ещё не случалось, но думаю, что ответственность за стаю возьмëт на себя меченый. А что будет с убийцей, ведь он, фактически, нарушил наши законы… Я не знаю. Это решают совместно. " ≪Я сплю… Или ты реально только что замурлыкал? ≫ вывел из дум удивлëнный голос Сузуме. Акаëдороки так погрузился в воспоминания о прошлом и отце, что невольно замурчал, да так, что в ушах у парня эхом отозвалось. Сузуме не думал, что когда-нибудь в своей жизни вообще услышит от него такие умиротворëнные звуки. ≪Рррр… С чего ты взял? Я не мурлыкал. ≫ возразил двухвостый кот, и задрал голову. ≪Угу. Верю. Это просто трактор. ≫ ≪Да ну тебя. ≫ махнул хвостами Акаëдороки, ругающий себя: как можно было вообще допустить такое… Просто уму не слыхано. Замурлыкать. ЗАМУРЛЫКАТЬ БЛЯТЬ. И Сузуме же слышал. Котолак разлëгся на полу и уткнулся мордой в лапы. Что за позор… ≪Знаешь? Мурлыкай почаще, может, добрее станешь хоть чуть-чуть.≫ беззлобно подметил парень. ≪Размечтался.≫