Застывшее время

На следующий день Вэй Ин захотел проведать шицзе, и Лань Чжань решил сопровождать его, всё ещё неуверенный, что тот оправился в полной мере. Всё, что произошло между ними ночью, было свежо в памяти, а потому когда Вэй Ин ловил его взгляд, скулы у него едва заметно темнели. Стоило им войти в шатёр, где, как подсказали другие девушки, должна была быть дева Цзян, как Вэй Ин нахмурился. Яньли стояла в слезах, а напротив неё в напряжённой позе замер Цзинь Цзысюань. — Снова довёл мою шицзе до слёз? — вскинулся Вэй Ин, мгновенно бледнея от ярости. — А-Сянь! — тут же вмешалась Яньли. — Не торопись, А-Сянь! — Что произошло? — вмешался Лань Чжань, удерживая Вэй Ина за локоть. — Позвольте мне объяснить, дева Цзян? — Цзысюань, всегда заносчивый и надменный, сегодня оказался кротким и даже поклонился, прежде чем продолжать: — Всё это время дева Цзян разделяла с нами тяготы походной жизни, ухаживала за ранеными… — он бросил на Яньли короткий взгляд. — Каждый день она дополнительно готовила три порции супа из корня лотоса. Две отдавала братьям, а одна… предназначалась мне. Лань Чжань внезапно вспомнил, как это было в другом потоке времени, и теперь слушать историю снова, но совсем в ином ключе показалось ему удивительным. Яньли опустила голову, румянец на бледных щеках выдавал её смущение. — Деве Цзян не пристало самой относить мне еду, — продолжал Цзысюань. — И я никогда не видел, кто это делает. Но любопытство не давало мне покоя, и вчера я проследил, откуда появляется чашка супа и кто на самом деле готовит его для меня. Вэй Ин тепло посмотрел на Яньли и перевёл взгляд на Цзысюаня. — Одного я не понимаю, отчего же моя шицзе была в слезах, когда мы вошли? — Я был гордецом, мало понимающим в жизни, — вдруг повинился Цзысюань. — Из-за собственной гордости я не видел, какой цветок растёт в Пристани Лотоса, отверг, не понимая, что делаю… — тут он снова повернулся к Яньли. — Прошу простить мою ошибку, дева Цзян. Могу ли я надеяться, что вы задумаетесь о моём предложении? — О каком предложении? — Вэй Ин сделал шаг вперёд. — О чём она должна задуматься? — Я, конечно, мог обратиться к главе клана Цзян, но решил, что сначала должен поговорить с вами, — и Цзинь Цзысюань снова поклонился. Лань Чжань удержал Вэй Ина и кивнул в сторону выхода. Яньли в этот момент осторожно взяла ладони Цзысюаня в свои. — Неужели он… — начал Вэй Ин, когда они вышли и остановились в нескольких шагах от шатра. — Неужели прозрел? — Так и должно было быть, — отозвался на это Лань Чжань. *** Цзинь Гуаншань лично проследил за тем, чтобы все оставшиеся воины клана Вэнь были пойманы или убиты, а победа над солнцем оказалась исчерпывающей и безоговорочной. Альянс кланов должна была ещё больше укрепить свадьба Цзинь Цзысюаня и девы Цзян, однако неожиданно к этому событию прибавилось ещё одно. Цзян Чэн, вступившийся за деву Вэнь, её брата и людей из её небольшого клана, решил ввести Вэнь Цин в восстановленную Пристань Лотоса как хозяйку. Многие удивились подобному, но никто не посмел возразить, и обе свадьбы были назначены на один день, а праздновать их решили в Башне Золотого карпа двумя месяцами позже. *** Вэй Ин поддался Лань Чжаню, согласился отправиться в Гусу, и никому не пришло в голову спросить о судьбе Тигриной печати. Они проводили время в тишине и вдали от всех, больше бродя по горным тропам, чем оставаясь в цзинши. Однажды утром, когда они ещё не успели отправиться на прогулку, ученик принёс Вэй Ину послание от Яньли. — Увидеть шицзе в красном… — размышлял Вэй Ин, рассматривая приглашение на свадьбу. — Когда-то я мечтал об этом. — А теперь? — уточнил Лань Чжань. — А теперь все мои мечты сбылись, тут и думать не о чем, — лукаво усмехнулся Вэй Ин. — У тебя будет племянник, — Лань Чжань поправил ханьфу. Белую ткань сменила светло-голубая, в то время как Сичэнь, казалось, навсегда решил остаться в трауре. Лань Чжаня ещё немного беспокоило то, что они вот так поменялись местами, но брат как будто бы постепенно забывал о своей боли, и она не убивала его. — Племянник? — Вэй Ин взглянул на него. — Ты не говорил мне об этом! — Да? — Лань Чжань вспомнил, как рассказывал Вэй Ину о том, откуда появился на Луаньцзян. — Похоже, я забыл упомянуть о нём. — Что ж, главное, что шицзе, похоже, счастлива со своим павлином, — Вэй Ин отложил приглашение. — Нужно подумать, что мы приготовим им в подарок… — он несколько раз коснулся кончика носа, будто пребывал в растерянности. — Что тебя тревожит? — уточнил Лань Чжань. — Тревожит?.. — Вэй Ин перевёл на него взгляд. — Нет, ничего… — Вэй Ин. — Мы отдали три поклона твоим родителям в храме Гусу, — вздохнул Вэй Ин, — но так и не были в Пристани Лотоса, и… — Тогда мы можем заехать туда по пути, — предложил Лань Чжань. — Вряд ли Цзян Чэн и Вэнь Цин не будут рады нам. — Возможно, — Вэй Ин поёжился. — Но будет ли рад Цзян Чэн узнать, что я… Что мы… Лань Чжань привлёк его к себе. — Как бы то ни было, — сказал он тихо. — Мы уже связаны и идём одной тропой самосовершенствования. Он ничего не сможет сделать. — Да… — Вэй Ин затих в его руках. Лань Чжань и прежде замечал, что Вэй Ин не хочет лишний раз встречаться с Цзян Чэном, но только теперь узнал, в чём была причина этого. Возможное неприятие от названого брата ранило его. И пусть Лань Чжань был почти уверен в том, что Цзян Чэн не станет осуждать их, Вэй Ина было не так легко в этом убедить. *** Как Лань Чжань и предполагал, в Пристани Лотоса их встретили радушно. Цзян Чэн будто стал мягче и не так резок в словах, и в этом угадывалось мягкое влияние Вэнь Цин. Однако Вэй Ин не находил себе места, и вечером, после торжества в честь их прибытия, он увлёк Лань Чжаня на прогулку по местам своего детства. Всю дорогу он безудержно болтал, не задерживаясь ни на чём надолго, и Лань Чжань слушал, понимая, что волнение Вэй Ина всё крепнет. Они прошлись берегом озера с лотосами, которые как раз цвели, прогулялись к роще, где когда-то Вэй Ин прятался на дереве, опасаясь собак. «Должен ли я был настоять на церемонии, должен ли был увидеть его в красном? — размышлял Лань Чжань, пока Вэй Ин делился воспоминаниями. — Как вернуть ему покой и уверенность?» Они пришли к храму предков, и Вэй Ин замер, не решаясь войти, замолчал, отчего вечерний свет показался угнетающе сумрачным. — Войдём? — спросил Лань Чжань. — Войдём, — решился Вэй Ин. Вдвоём они опустились на колени и поставили благовония. Миг ещё Вэй Ин будто бы сомневался, но потом обратился к Цзян Фэнмяню и госпоже Юй, благодаря за воспитание и представляя Лань Чжаня как своего спутника на тропе совершенствования. Лань Чжань слушал его голос, а дым благовоний поднимался выше. Он чувствовал сладковатый запах, и отчего-то закружилась голова и заломило виски. Вэй Ин коротко взглянул на него, и они вместе трижды поклонились, завершая тем самым собственную тайную церемонию. — Вот вы где! — послышался голос Цзян Чэна. — Я всюду вас ищу, — он вошёл в храм и тоже поклонился, отдавая дань почтения родителям. На мгновение его лицо помрачнело, но затем он взглянул на Вэй Ина. — Ты выполнил обещание, данное моим отцу и матери, Вэй Усянь. — Выполнил? — повторил тот удивлённо. — Да. Они вышли из храма, солнце село, и теперь небо стремительно темнело. Лань Чжань посмотрел на проблески звёзд, и ему показалось, что они качнулись. — Лань Чжань, ты побледнел, — взял его за локоть Вэй Ин. — Что такое? — Разве? — удивился Цзян Чэн. Ответить им Лань Чжань не успел — внезапно у него потемнело в глазах, и от накатившей слабости он рухнул на одно колено, тяжело опираясь на Бичэнь. Вэй Ин не успел поддержать его, только вскрикнул: — Лань Чжань! — но его голос утонул в надвигающемся звоне. — Вэй Ин, — прошептал Лань Чжань прежде, чем полностью потерял себя. Его обступили тьма, тьма и холод. Очень долго он словно не мог вернуться в собственное тело, а когда всё же открыл глаза, то оказалось, что лежит на спине на льду. Над ним смыкались своды пещеры Ханьтань. Лань Чжань сел и огляделся в замешательстве. Он не мог вспомнить, что произошло, не мог понять, даже кто он сам. Качнув головой, точно это помогло бы прийти в чувство, он поднялся и осторожно спустился к воде, чтобы ополоснуть лицо. Холод частично вернул ему самообладание, но он по-прежнему не мог понять, что произошло и как он здесь оказался. «Что было сном, а что — явью?» «Жив ли Вэй Ин?» Непослушными отчего-то пальцами Лань Чжань коснулся собственной спины. Он почувствовал шрамы, они были сухими, точно раны затянулись давным-давно. И всё же это не давало никакой подсказки. «Отчего я здесь? — подумал он с тревогой. — Разве Лань И обманула меня? Разве всё это было ложью или сном? Или я помешался?» О, последнее могло быть правдой! Быть может, страдая от боли, он придумал себе грёзу, убежал в неё, но теперь пришлось возвращаться назад? Но зачем тогда возвращаться? Почему не остаться в мечте, где Вэй Ин был жив, где он… не вырывал руки?.. Снова Лань Чжань почувствовал, как силы оставляют его. Он опустился перед белым гуцинем Лань И и коснулся струн, в надежде сыграть себе «Покой», тем самым успокоив собственную душу. Пальцы не послушались, полившаяся из-под них мелодия заставила сердце зайтись в боли. Лань Чжань назвал её «Забыть о сожалениях», но теперь она словно разбивала его душу на осколки, вовсе не успокаивая. «Нужно выйти отсюда, — говорил он себе и не мог подняться. — Нужно выйти и узнать, не сошёл ли я с ума». Гуцинь плакал под его пальцами.