Путы наваждения

(7 мая 1429 год)

      Арно сидел за столом в комнате небольшой гостиницы, задумчиво грыз яблоко, отпивал из кубка понемногу красного вина и переводил иногда взгляд на молодую женщину в мужских штанах и рубахе, сидевшую напротив него. Мокрые волосы цвета золота спускались ниже талии, красиво переливались в свете свечей — горящих в подсвечнике на столе, фиалковые глаза она наполовину прикрыла от удовольствия, с аппетитом уплетая жареную курицу с тушёными овощами. Порой ей случалось забыть о правилах приличия — с явным удовольствием она облизывала свои пальцы, которыми отрывала мясо от того большого куска, что был в её тарелке. Заедала курицу, чтобы не было так жирно, хлебом. В кубке рядом с тарелкой женщины было налито до половины красное вино — подогретое, пряное, пахнущее корицей. Из кубка молодая особа в мужской одежде частенько делала маленькие глотки и довольно вздыхала. Очень быстро содержимое тарелки и кубка её опустело, и она прикрыла рот рукой, стараясь сдержать икоту. — Ну, что, Катрин? Восстановила силы, выпила, поела? — Арно серьёзным и требовательным взглядом впился в довольно потягивающуюся на стуле Катрин. — О да, у меня три дня в желудке крошки хлеба не было! Так вкусно! Спасибо! — Катрин быстро вытерла немного жира от курицы в уголке своих губ. — А ещё то чудное вино есть? Я бы выпила полкубка. — Обойдёшься, пьянь малолетняя, уже третий кубок выхлестала, — буркнул сердито Арно, сложив руки на груди. — Давай, выкладывай начистоту, зачем пришла в Орлеан. Не только ведь для того, чтобы всю дорогу мне рассказывать о гибели Мишеля, сидя позади меня в седле, и когда ты продолжала свою речь, пока я искал для тебя сменную одежду после ванны. Явно же ты припасла какую-нибудь гадость, собираясь шпионить для своего любовника герцога Филиппа! — Да как ты смеешь! Я ничего тебе не скажу, пока ты говоришь со мной в таком тоне! Да, я пришла рассказать тебе правду о Мишеле, что я виновата лишь в том, что не сумела его защитить — не уберегла от того, что охочая до выпивки служанка Марион спустится в погреб, где я прятала Мишеля, и выдаст его! — Катрин взвилась и подскочила со стула, разгневанная такими словами Арно. Фиалковые глаза её запылали яростным огнём. Она столько лишений вынесла без единого ропота, терпела холода и голод, спала под открытым небом — где свалит с ног её усталость. До своего паломничества ради любви в Орлеан она с большим трудом сбежала от похитивших её бандитов, которые намеревались сдать её за выкуп прямиком в руки герцогу. Да, Катрин испытывала благодарность к Арно и Ксантраю за то, что он и Ксантрай заступились за неё перед старшинами и комендантом города Орлеана, что она никакая не шпионка, что она вообще дальняя родственница Арно. Монсальви и его друг позаботились о том, чтобы Катрин немного поела и приняла так желанную для неё ванну после трудного пути, затем позаботились о сытном ужине для неё. Арно раскопал для молодой женщины свои штаны и рубаху. Для Катрин не имело значения, что эта одежда на ней висит, а штаны так вообще приходится подвязывать поясом. Главное, что эта одежда чистая и опрятная. Но вот чего она терпеть никак не собиралась, так это упрёков со стороны человека, ради которого она оставила все удобства и комфорт своей прежней жизни, ради которого она отправилась в этот полный опасностей и лишений путь до Орлеана. — Но я не буду терпеть то, что ты меня обвиняешь в том, чего нет у меня на уме! Я бы никогда не стала шпионить ради герцога против моих соотечественников — я француженка, парижанка, а вовсе не бургундка, коей меня сделали против моей воли! — горячо возмущалась Катрин обвинениям озадаченного такой её реакцией Арно, всё же сев обратно за стол. — Ты даже не знаешь, каких трудов стоило мне от герцога сбежать… — Как — сбежать? Как тебе это удалось? И он не выставил даже вооружённые посты на границах, чтобы вернуть в золотую клетку упорхнувшую птицу? Или же ему не нашлось, что можно противопоставить твоему хитроумию? Так как ты сбежала? — всё не отставал с расспросами Арно. — Своими двумя ногами и сбежала, ты спрашиваешь о таких очевидных вещах, — сердито фыркнула Катрин. — И не смей называть меня малолетней — я младше тебя всего на два года! — напомнила ему Катрин. — А против пьяни ты ничего не имеешь? — без злобы, скорее с мягкой иронией поддел её Арно. — Выпить в желанной и приятной компании — не грех, к тому же заманчиво, — Катрин одарила своего собеседника кокетливой улыбкой. Нога молодой женщины соприкоснулась под столом с ногой Арно, поднимаясь уверенно всё выше — пока пятка Катрин не достигла его колена, которое теперь поглаживала. — Ведь ты сам прекрасно понял, зачем я к тебе бросилась там, у Орлеанских ворот, с самого начала знал, — приобрёл нотки бархата голос Катрин, не сводящей с Арно взгляда полуприкрытых глаз. — Насчёт вина сегодня я точно скажу, что нет. Мне нужно иметь наутро ясную голову. Но за то, что ты рассказала о гибели Мишеля, спасибо тебе. За наводки на Гийома Легуа, на Кошона и на твоего друга детства Ландри — спасибо. В твоих же интересах, чтобы всё тобой сказанное было правдой, — отрезал сурово Арно, откусив от яблока большой кусок. — А что ты мне сделаешь? В тюрьму надоумишь коменданта бросить меня как шпионку, под пытки отдашь? Сам повесишь на ближайшем дереве? — едко подначивала она молодого человека, недобро сощурив глаза. — В глубине души мне хочется, чтобы твои слова оказались правдой, Катрин! Чтобы все мои представления о тебе оказались ошибкой, чтобы у меня было право перестать себя ненавидеть и презирать за чувства к тебе! — в отчаянии, злости и скорби выкрикнул Арно, стукнув кулаком по столу. — Так ведь мои слова и так правда, тебе не за что себя ненавидеть и презирать, Арно, — Катрин вытерла руки специально для этого выделенной влажной тряпкой и погладила своего собеседника по его руке, лежащей на столе. — Убедишься ли ты в этом сам — лишь вопрос времени. Только скажи, почему ты согласился меня выслушать теперь? Ведь тогда в Аррасе ты не захотел этого сделать… Заткнуть рот поцелуем, оттеснить к походной койке, заставить забыть обо всём, что я так хотела сказать тебе… Только Жан Люксембургский со своими людьми помешали мне стать твоей… Или же ты меня обычно проклинал и угрожал убить, если встану у тебя на пути… — Я удостоверюсь в правдивости твоих слов, не сомневайся. На твой вопрос отвечу. Да, раньше я не утруждал себя выяснением правды лично от тебя. Скажем так, мой лучший друг Ксантрай мне посоветовал поговорить с одним очень умным человеком, который и посоветовал мне нормально поговорить с тобой словами через рот, — уже спокойнее разъяснил Арно. — Господи, пошли всех благ и долгих лет этому святому человеку! Он вправил тебе мозги в нужную сторону! — Катрин сложила руки вместе и произнесла шёпотом коротенькую молитву. — Я посещал этого человека не единожды. Как мэтр Реми Пансет это называет, я проходил терапию. Научился выслушивать людей, у меня получается лучше управлять моим гневом. Славный старик он всё-таки. Не зря ему за сеансы разговоров по душам платил, — немного увлёкся Арно, делясь с Катрин своими воспоминаниями. — Знаешь, Арно, я так рада, что мы смогли с тобой сегодня поговорить по-человечески, а всё благодаря мэтру Реми и его беседам с тобой, он чудесный человек, — тихонько Катрин встала из-за стола, немного пошатываясь и держась за стол, подошла к Арно и обняла его со спины. Сам же Арно, опешив от такого её поведения, удивлённо взирал вдаль как будто сквозь предметы у него перед глазами, своими руками обхватив руки Катрин. — Подумать только, ведь для разрешения многих непониманий между нами стоило всего лишь поговорить — спокойно, по-человечески, без враждебности, как сегодня, — продолжала ласково Катрин, немного икая от опьянения. — Если бы ты только сам захотел меня спросить обо всём, что тебе важно, я бы никогда не стала от тебя это скрывать… — Конечно, особенно разговориться по душам в такие моменты, как сейчас. Ты сегодня ночью столько выпила, что прямо удобная персона для допроса, — с добродушным ехидством бросил Арно, встав из-за стола, и подхватил за талию Катрин, чтобы она не упала. — При всём желании ты в пьяном виде правду не скроешь. — А я и не хочу, — Катрин самым наглым образом, отбросив прочь горящие в огне стыд и совесть, обвила руками шею Арно, счастливо улыбаясь, — мне нравится быть искренней до конца. А всё же, ты почему за меня заступился, когда старшины города и комендант хотели меня арестовать, приняв за шпионку? Почему? — В тюрьме и под пытками тебе было бы комфортнее, чем здесь у меня в тепле и уюте, где вкусно кормят, и к твоим услугам горячая ванна с чистой одеждой? — даже в его попытке поддеть Катрин не было сарказма, скорее это напоминало мягкую иронию. — Конечно, мне здесь лучше. Скажи, Арно, ты же меня любишь? Правда? Любишь ведь? — в надежде задавала она ему вопросы, крепче прижимаясь, не размыкая объятий. — Катрин, ты сама подумай. Ты у меня дома, в моей кухне, в моей рубашке и в моих штанах, выхлестала порядком вино из моих запасов. У тебя ещё вопросы есть? — устало шутил Арно, пытаясь от себя отделить Катрин, и увести её спать, порядком зевая сам, и задув все свечи на столе в подсвечнике. — Так значит, что всё-таки да! — победно заключила Катрин, вопреки попыткам Арно отделить её от его персоны, крепко обняв молодого человека. — Может быть, посидим и поговорим ещё немножечко? Совсем капельку выпьем того вина, у тебя такой хороший вкус в выборе вин, — завлекающе шептала Катрин на ухо Арно. — Какие посиделки, какое вино? — устало выдавил рыцарь из себя. Глаза его слипались от усталости, едва ему удавалось побороть зевоту. Эта же усталость валила его с ног, но он находил в себе силы не упасть прямо посреди кухни и при этом ещё удерживать свою прекрасную подвыпившую собеседницу, чтобы её дивное личико не свело тесное знакомство с полом. — Мне утром рано городской патруль возглавлять, дел невпроворот, какие посиделки с вином, Катрин? Иди спать. Сию минуту. — Арно утягивал за собой Катрин прочь из кухни, ведя её в небольшую гостиную, смежную с двумя соседствующими комнатами. В одну из этих комнат он и уводил Катрин, которая всё ещё находила в себе силы вяло протестовать и требовать продолжения задушевных посиделок с вином и разговорами. — Нуууу! Куда ты меня тащишь? — заплетающимся языком выражала Катрин своё возмущение. — Ведь мне было там с тобой на кухне так хорошо! — Спать будешь в моей комнате, я тебе и бельё чистое постелил, так что добрых тебе снов, — Арно справлялся с двумя задачами, выполнение которых одновременно было немного трудным — открывать дверь и держать Катрин, чтобы не упала, при этом тащить её практически на себе. Но потом молодой человек пришёл к мысли, что быстрее будет открыть настежь дверь, а Катрин подхватить на руки и перевесить через своё плечо, что он и сделал, отнеся Катрин до кровати. Откинув одеяло, он сел на край, и перевёл дух, немного задержав взгляд на потолке.  — А ты где спать будешь, умник? — поинтересовалась Катрин лениво, упершись локтем в спину Арно и подперев рукой свой подбородок. — Не боишься, что я буду ночью посягать на твоё целомудрие? — Себе я кинул матрас в комнате Ксантрая, так что эта комната всецело в твоём распоряжении. Беспокоилась бы ты лучше о том, не стану ли я к тебе приставать. — Без всяких церемоний Арно снял с себя опьяневшую Катрин, которая никак не хотела выпускать из своих рук его рубашку, и уложил на простынь головой на подушку, укрыв её одеялом. — Можно подумать, я бы тебя оттолкнула, это ещё кто из нас к кому приставал бы, — чуть тихо и сонно пробормотала Катрин, смежив веки, и уже проваливаясь в сон. — Катрин, станет плохо — зови. Ночная ваза под кроватью с твоей стороны. Доброй ночи, — отдал Арно спокойно последнее напутствие, собравшись уходить. — За что ты на мою голову? За какие такие грехи? — обронил Монсальви с напускным драматизмом. — Ты что, не рад мне, милый? А придётся, — проронила Катрин, ещё не провалившись в сон. — Или с этой вредной занозой всё же остаться? Мало ли, что случится с ней в её состоянии, — говорил себе Арно, уходя за своим матрасом в комнате мирно спящего Ксантрая, и возвращаясь обратно. Катрин спала сном праведницы и тихонько посапывала, подобно весенним цветам — на её губах расцвела полная блаженства улыбка.