Путы наваждения

      Шёл десятый день пребывания Катрин одной в жилище за хозяйку. Арно и Ксантрай по-прежнему не вернулись из поездки. Зато Жанна не позволила молодой женщине мучиться одиночеством. С самого утра Катрин и её новая подруга наготовили много булочек с корицей, Жанна не пожалела бутылочку хорошего вина (разбавленного водой) — которым они запивали те немногие булочки, что съели. В ходе совместных посиделок у них заходила речь о жизни, планах на неё. Они бы и дольше проболтали, если бы Катрин не пришло в голову попробовать себя в качестве модистки. Разумеется, она сумела уговорить Жанну побыть немного моделью. Жанна и опомниться не успела, как оказалась раздетой до исподнего и стоящей на табурете, пока Катрин быстро снимала с неё мерки и записывала на листе бумаги. Потом все эти мерки Катрин переносила на выбранную в целях пошива платья ткань, у молодой женщины обнаружились завидная способность обходиться без лекал с линейками и довольно хороший глазомер. Последующие полдня Катрин что-то резала, делала прибавки в талии, обрабатывала горловину и подол с рукавами, пришивала в зоне горловины сделанные из ткани розы. За всей бурной деятельностью Катрин с восхищением наблюдала Жанна, вполголоса говоря, как у Катрин красиво и быстро всё получается, да ещё так ловко… Вечером платью суждено было быть завершённым. Платье напоминало своей стилистикой то, какие Катрин подсмотрела на иллюстрациях в книгах, прекрасно сидело на статной и стройной фигуре Жанны, голубого цвета — который так идеально подчёркивал природный цвет глаз Девы, хорошо прилегало в талии, аккуратно выполненное, рукава получились не особо длинными — всего лишь скрывая ладони девушки до уровня ногтей. — Катрин, моя дорогая, вы от скуки способны творить чудеса, мне всё больше нравится это платье, — похвалила Жанна плод трудов Катрин, с удовлетворением рассматривая себя с разных сторон в большом зеркале на стене. — У вас талант к шитью. — Жанна, я рада, что это платье пришлось вам по вкусу, потому что вам оно и предназначалось, — улыбнулась Катрин, с довольством создательницы наблюдая за тем, как подруга находит творение её рук очень красивым. Молодая женщина протёрла глаза и присела на край кровати, разминая уставшие от долгой и усердной работы пальцы. — Катрин, я не могу поверить! Эта красота и правда мне? Это подарок? — не верила Жанна, глядя на Катрин радостно горящими глазами. — Да, Жанна. Это мой вам подарок. Захотела сделать нечто, чтобы вам было приятно, — проронила Катрин, убирая весь мусор из швейных ниток и маленьких отрезков ткани, валявшийся по полу, отнеся и выкинув в стоящее на кухне ведро для мусора. — Катрин, я вам очень признательна, у вас золотые руки, — подойдя к Катрин, Жанна крепко обняла её и поцеловала в щёку. — Мне так по душе ваш подарок, что даже не хочется переодеваться обратно в ту одежду, в которой я пришла, — лёгким движением руки Жанна указала на свои рубашку с дуплетом и штаны, которые поспешила сложить в свой мешок. — Мне приятно, что подарок пришёлся по душе. Я не знаю, куда судьба заведёт меня следом за моим названным кузеном мессиром Монсальви. Может быть, мы с вами ещё не скоро сможем увидеться, — невесело предполагала Катрин, вздохнув и вдумчиво поглядев в голубые глаза смущённой такими словами Жанны. — Поэтому я хочу, чтобы у вас был хоть один подарок на память обо мне. — Остаётся надеяться, что нам доведётся побыть вместе дольше и встречаться чаще. Как бы нам ни было трудно сейчас, мы всё выдержим, и всё окончится хорошо, — светло улыбнувшись, Жанна ласково погладила Катрин по плечу, желая отогнать от неё невесёлые раздумья. Благодарная Жанне за такое проявление к ней доброты и участия, Катрин обняла её и склонила голову ей на плечо. Одни Катрин и Жанна, впрочем, пробыли недолго — их тёплые подружеские беседы прервал громкий стук в дверь, точно кто-то сильно постучал кулаком. Резко вздрогнув, Катрин пошла открывать, мимоходом приводя себя в порядок, Жанна последовала за ней. Дойдя до двери, Катрин поинтересовалась, кто это, и, услышав знакомые голоса: «Это мы, мадам Катрин!», «Вы, что же, не узнали?», повернула в замке ключ и отворила. — Арно, Ксантрай! Боже, это вы! — воскликнула Катрин с радостью и лёгким недоумением. — Я так рада вашему возвращению! — не тратя лишних слов, Катрин схватила за руки Арно и Жана, втащив их в комнату, и крепко обняв каждого по очереди. — Арно, а почему же вы выглядите таким безрадостным? У вас всё хорошо? — обратила Катрин внимание на смурное выражение лица Арно, который избегал встречаться с её взглядом. — Катрин, пожалуйста, поговорим о причинах моей безрадостности позже… — уклонился Арно от ответа. — Мадам Катрин, мне приятно вновь видеть вас, — рыжеволосый Жан крепко обнял Катрин, при этом осторожно, чтобы не причинять ей боли. — Жанна, вы не представляете, как я рад также встретить здесь вас, — такого же бережного и крепкого объятия от рыцаря удостоилась и Жанна. — Мессир Жан, для меня тоже радость увидеть в целости и сохранности вас и вашего товарища мессира Арно, — мягко отвечала Дева, по-прежнему находясь в родственных объятиях Жана, и обменявшись с Арно улыбками и приветственными кивками. — Вы можете удивиться, видя меня в платье, но это подарок Катрин для меня. Правда, оно чудо? — Неужели платье шила мадам Катрин? — поразился Жан. — Оно прекрасно! — Да, Жан говорит правду, платье очень красивое, — отозвался до поры задумчиво и грустно молчавший Арно. — Я рад, что вы, Катрин, нашли себе увлечения на время вынужденного уединения, причём заметно преуспели, — обращены были его слова уже к Катрин, как и миролюбивая улыбка. — Также я очень рад, что во время моего с Жаном отсутствия с вами не случилось ничего дурного. — Вы и мессир Жан велели мне быть умницей и не искать на свою голову неприятностей, вот я и делала то, что сказано, — промолвила в ответ Катрин, с нежностью и кротостью глядя на Монсальви, робко к нему приблизившись, и крепко к нему прижавшись, уткнувшись лицом в ткань его колета. Катрин и сама не понимала, зачем она это делает, на что она только надеется, знала одно — сейчас ей этого хочется больше всего на свете после десятидневной разлуки. Она не знала, как поведёт себя Арно — отчитает ли её за нарушение всяких норм приличий или молча от неё отстранится, решив держать с ней дистанцию и холодный нейтралитет. Вот чего она точно никак не ждала, так это того, что молодой человек бережно погладит её по растрепавшимся и выбившимся из пучка волосам, обнимет, долгие полминуты не будет отпускать от себя и только потом выпустит её из объятий. — Катрин, вы очень бледны. Наверно, все эти десять дней, что были здесь полной хозяйкой, вы до того были заняты совершенствованием своих талантов в рукоделии, что совсем не давали себе отдыха, — с обеспокоенностью и недовольством заметил Арно, покачав головой. — Так вас правда это тревожит, чтобы я заботилась о себе? — с робкой радостью озвучила Катрин свой вопрос. — Конечно да. По вам видно, что вы мало отдыхали, — проговорил Арно, погладив по плечу Катрин. Сама же Катрин в безграничном ошеломлении уставилась на Монсальви, гадая, что послужило такой перемене в его к ней отношении. — Я думаю, что мне пора возвращаться в дом мадам Буше, — заявила Жанна, уйдя в комнату, где Катрин работала над её платьем, и взяв свой мешок с одеждой. — Время уже позднее, вечер, стемнело. Я не хочу, чтобы эта добрая женщина обо мне тревожилась. — Жанна, мы можем отправить в дом Буше кого-нибудь из прислуги гостиницы с запиской, а вы останетесь заночевать здесь, я буду так рада вашему присутствию! — возразила Катрин. — Жанна, пожалуйста! — упрашивала она недавно обретённую подругу. — Да, а ведь правда — Жанне будет вполне безопасно остаться здесь. Не идти же юной девушке домой по темноте, а мадам Катрин — замечательная компания, — высказался Жан в поддержку Катрин. — Катрин и Жан правы. Для вас будет лучше остаться здесь, с нами, Жанна. По темноте я вас одну никуда не пущу, — непреклонно заявил Арно, сложив руки на груди. — Но не буду же я вас стеснять, вас тут и так трое! — возражала Жанна. — Вы вполне можете заночевать в комнате вместе с Катрин, а я себе у Жана матрас кину, так что никто в тесноте не будет, — продолжал стоять на своём Арно, высказываясь в защиту слов своего друга и своей прекрасной соседки по апартаментам. — Я благодарю вас всех за любезность, но нет, я решила. Мне нужно домой к мадам Буше, — не сдавала позиций Жанна, обувая сапоги, и накидывая плащ. — Мы видимся не последний день, я ещё приду вас навестить завтра. Я очень признательна за гостеприимство. Но остаться не могу, извините. — Тогда я буду иметь честь проводить вас до дома, прекрасная и храбрая дама, — отозвался Ксантрай, вызвавшись в провожатые Девы. — Я не допущу, чтобы вы шли одна по стемневшим улицам Орлеана, когда хватает горячих голов. И ваш мешок понесу я, — Жан, словно спросив позволения, протянул руку за мешком с одеждой Жанны, она без протестов вручила мешок ему. — Спасибо за такое галантное предложение, охотно его принимаю, — уступила Жанна, выходя из комнаты вместе с Ксантраем. — Арно, Катрин, доброй ночи, дорогие мои. — И тебе доброй ночи, Жанна, — пожелала Катрин, послав подруге воздушный поцелуй. — Жанна, удачно добраться домой. Ксантрай, ты за неё отвечаешь, чтобы живую и здоровую привёл, — прозвучало напутствие Арно, прежде чем Жан прикрыл дверь. Далее были слышны только удаляющиеся шаги рыжего рыцаря и его спутницы. — Арно, быть может, ты мне расскажешь, почему ты выглядел таким огорчённым? — напомнила Катрин Арно о теме, на которую он не особо хотел говорить. — Катрин, давай не сейчас, хорошо? Я только вернулся, дай в себя прийти, — озвучил он просьбу, прохаживаясь по комнатам. Катрин изредка наведывалась в кухню и таскала оттуда приготовленные сегодня коричные булочки, всего-то парочку съела, отложив несколько для Ксантрая, и пытаясь предложить Арно съесть хотя бы одну. Арно спокойно и тактично объяснял ей, что сейчас он немного не в том настроении, которое не способствует хорошему аппетиту, но немного позже он поест. Катрин оставила попытки уговорить его поесть, и просто ходила по комнатам, что-то иногда подправляя: то задёрнуть плотнее занавески, то поправить неровно висящие полотенца. Внимательный взгляд Арно не раз цеплялся за новые красивые шторы, за вышитые полотенца, наконец, у себя в спальне он приметил тряпичного белого медведя на сундуке с одеждой. Молодой человек не помнил, чтобы в день отъезда у него были все эти вещи, которые, впрочем, очень приятны глазам. Не иначе, Катрин постаралась внести свою лепту по созданию уюта и эстетики в их жилье. Но вот тряпичный белый медведь… Арно сразу вспомнились все те сеансы терапии, которые он проходил у мэтра Реми Пансета, как под руководством доброжелательного к нему старика учился владеть своим гневом и усмирять свою импульсивность, умерять свою привычку рубить с плеча в горячке. Вспомнил советы пожилого врачевателя душ, что нельзя ни о чём судить с поспешностью… Не единожды эти советы служили ему хорошую службу. — Катрин, ты здесь? — громко позвал Арно, всё же подойдя к сундуку, взяв медведя, и усевшись на край кровати. Вскоре послышались лёгкие торопливые шаги, и Катрин переступила порог его спальни, доедая последний кусочек своей коричной булочки. — Да, я тут. Ты меня звал? — поинтересовалась она, вопросительно глядя на молодого человека. — Катрин, я уже успел заметить, как ты приложила к уюту здесь твои умелые руки. Всё это очень красиво. Позволь вопрос — медведя тоже ты сделала? — Арно не сводил с Катрин, усевшейся рядом с ним, своего сильно заинтересованного, горящего интересом, взгляда. — О, ты уже заметил этого белого медведя у себя в комнате. Что скажешь? Правда, он получился милым? Я старалась, — с нежностью и одновременно гордостью отвечала с улыбкой Катрин, глядя на своего собеседника. — Да, Катрин, медведь получился очень милый. Я не ожидал увидеть в своей комнате ручную работу, да ещё столь чудную… Только скажи, медведя ты для чего сделала? — не уставал допытываться Арно, гладя по голове игрушку. — А ты не понимаешь? — ответила на вопрос вопросом Катрин, чуть улыбнувшись. — Я сделала его для тебя, чтобы он поднимал тебе настроение. Хотела тебя немного приободрить… — О, тебе это удалось. Спасибо, Катрин… Взгляд не оторвать, медведь у тебя получился загляденье… — совершенно искренне Арно хвалил сделанную Катрин игрушку, с восторгом прижимая к груди подарок, и с благодарным теплом глядя на Катрин. — Я рада, что тебе нравится. А теперь ты просто обязан перестать уходить от ответа и рассказать мне о причине твоего подавленного настроения, — мгновенно завела Катрин разговор в другую степь, упрямо глядя на Арно, недовольно нахмурившись. — Вот тебе это надо знать? — устало проронил Арно. — Очень надо. — Что же, хорошо. Я ездил с Жаном разыскать Кошона и выведать у него правду о том, как погиб Мишель… пришлось, конечно, разыскивать долго… Но в итоге своего я добился — применив задумку, якобы я и Жан смогли разоблачить шпионку Катрин Легуа, которую Кошон подослал ко мне, чтобы она выведывала для него сведения. Кошон же вскипел и такого про тебя выложил… — Арно стыдливо прикрыл глаза рукой и покачал головой. — Арно, я уже достаточно взрослый человек для любой правды. Что Кошон про меня наговорил тебе? — не сдавалась Катрин. — А дело в том, что он рассказал мне всё то же самое, как ты прятала у себя в подвале Мишеля, только приправил щедро подробностями от себя! — в возмущении выкрикнул Арно, сжав кулаки. — Столько наговорил грязи… Я ему так сильно врезать хотел, меня Ксантрай вовремя удержал. — Ксантраю скажи спасибо, что уберёг тебя от опрометчивого поступка и попадания в опасную историю. У тебя прекрасный друг, который о тебе заботится. И что Кошон добавил грязного? — по-прежнему не остывал интерес Катрин. — Что ты спала с Мишелем, что ты была его любовницей. Это не придёт в голову ни одному душевно здоровому человеку. Мишель был нормальным юношей, его никогда не привлекал типаж «мамино блио, корсет старшей сестры», а тебе в те годы максимум было лет тринадцать, — уже успокоившись, пояснил Арно, досадливо вздохнув. — Вот почему всякую несусветную ересь несёт Кошон, а стыдно мне?.. Так что у меня все основания верить тебе. — Подожди, я хочу разобраться, — прервала Катрин повествование Арно. — То есть, ты спровоцировал Кошона на то, чтобы он рассказал тебе всю правду о кабошьенских бунтах, и о том, как я спрятала Мишеля у себя в погребе, и о том, что было после? — Да, всё так и было. Теперь я понял, что ты с самого начала не обманывала меня никогда, что ты всегда была искренней… И мне совестно перед тобой, Катрин, — с сожалением проговорил Арно, глядя в глаза своей собеседнице. — Я даже не знаю, что хуже, от чего мне так противно: от вылитой на тебя грязи устами Кошона, или то, что я сам до недавнего времени делал то же самое… Не знаю, простишь ли ты мои малодушные попытки сбегать от того, что всегда любил тебя?.. Я пойму, если ты после всего не захочешь более смотреть в мою сторону… Если тебе вообще нужно моё «Прости». — Твою логику поведения не всегда было легко понять — то драться, то ласкаться. Да, я простила тебя давно, я вовсе не держу зла. Ты можешь мне верить, — мягко уверяла Катрин молодого человека, крепко прижавшись к его плечу. — Я всегда буду благодарна тебе и Жану за то, что вы оба за меня заступились, не позволили меня бросить в тюрьму как шпионку. Вы оба позаботились обо мне, всё это время со дня прихода в Орлеан я жила в спокойствии и комфорте, в безопасности. Так что ты и Жан очень много для меня сделали, чтобы я ещё на тебя злилась. Я не умею держать зло на тех, кого люблю, — молодая женщина, с широкой и счастливой улыбкой на губах, закрыв глаза, потёрлась лбом и щекой о плечо Арно. — Ради бога, Арно! Когда меня нет, пусть Кошон хоть ногами в кровавый фарш меня пинает, — съехидничала Катрин. — Мне гораздо важнее, что ты больше не считаешь меня виновной в гибели Мишеля, — добавила она ласковее. Рыцарь оставил в покое медведя, положив его рядом с лежащей на кровати подушкой, привлёк к себе Катрин и взял на руки, удобно устроил её у себя на коленях. Одна его рука крепко обнимала Катрин, уткнувшуюся носиком ему в колет, в то время как другая его рука гладила растрепавшиеся волосы цвета золота или же гладила Катрин по спине. Губы его трепетно касались щеки или шеи, виска Катрин, которая крепко вцепилась тонкими пальцами в колет Арно, всем телом прижавшись к дорогому ей человеку. Арно шептал ей на ухо, что он бы никого не смог любить так сильно как её, ни одна женщина не смогла бы вызвать того, что он чувствует к Катрин, и что лучше ему никогда не быть на свете — чем прожить сто лет и не знать её. Катрин была снедаема двумя противоположными эмоциями: она очень боялась, что если откроет свои глаза, то всё с ней сейчас происходящее окажется лишь сном, эфемерным и сладким обманом, миражами, не будет ничего… Рядом с ней не будет Арно, который сейчас сидит с ней в обнимку на кровати, откровенно счастливый от того, что наконец-то может себя не грызть ненавистью и презрением к самому же себе за свои чувства к Катрин. Не будет этого чувства спокойствия, безопасности, умиротворения и тепла. Но в то же время Катрин упивалась тем, что с ней сейчас происходило. Она откровенно наслаждалась тем, как отныне свободный от тёмных и разъедающих чувств Арно в сладком забвении шепчет ей слова любви, обнимает её крепко и всё же бережно, не желает никуда от себя отпускать. Она наслаждалась тем разрастающимся в груди всё сильнее чувством тепла, уюта, надёжности, успокоения, мира в душе, счастья и блаженства. По крайней мере, ни одна сила не способна отнять у неё тех волшебных минут, что Катрин сейчас переживала, всё с ней происходящее — не порождение её воспалённого ума, а вполне видимая и осязаемая явь. Даже то, как Катрин сильнее зарылась лицом в колет Арно, чувствуя на своей макушке прикосновение его губ, как его руки крепче обняли её, было реальностью, а вовсе не снами и миражами…