***
Трубку берёт не Ирон, а какой-то мужчина, представившийся полицейским. Когда Джису просит назвать, в каком именно участке держат её подругу (всё-таки их довольно много — тридцать один), ей задают встречный вопрос: «Кем она, собственно, приходится?» Сестрой. Подругу они настолько близкой не посчитают. Ей называют адрес, и девушка тут же бросает трубку. «Надеюсь, её папа дома.» Если так, то он должен быть осведомлён о том, что его дочь задержали, и сможет отвезти Джису в участок. Она успевапет прибежать к её дому как раз к тому времени, когда мужчина заводит машину. — Я… с вами, — запыхавшись, говорит Чхве. Дорога занимает около часа, и почти всё это время отец Ирон вслух негодует и поражается тому, что его девочка за решёткой. — Как? Никогда не думал, что с ней может произойти такое! Джису не отвечает, она только поддакивает, сама молча думает о том, как там Ирон, зная, что всё у неё хреново. Ну и периодически пропускает мимо ушей тихие маты на китайском.***
— Эй, вы, — громкий басистый голос заставляет заснувших ранее ребят разлепить веки. — Просыпайтесь, за вами пришли. Ирон приподнимает голову и обнаруживает, что всё это время была в объятиях парня. — Чанбин, — она слабо хлопает ладошкой по груди, — просыпайся. Он всё-таки заставляет себя открыть глаза, улыбается сонно, глядя на красивое лицо в нескольких сантиметрах, и бубнит: — Дорогая, уже утро? Девушка хмурится и сильнее ударяет его, он подскакивает со слабым стоном. — Айщ… Ирон поднимает взгляд и видит вошедших папу и Джису. Сердобольный мужчина сразу кидается к ней и вцепляется пальцами в прутья решетки: — Доченька, ты как? — Всё хорошо, — отвечает она, и он смотрит на незнакомого парня позади неё. — А это ещё кто такой? — Это Со Чанбин, — мнётся Ван. — Он мой друг. Отец щурится, и Чанбин хмурится в ответ. Её папа явно хорошо о нём не думает. Небось ещё решил, что из-за него она здесь это время и провела. — Я папа этой девочки, и готов за неё поручиться, — говорит он полицейскому. — Допустим, — кивает тот в сторону Чанбина. — А этот? Он уже хотел было ответить, что «этого» он даже не знает, но тут влезает Джису: — А «этот» — мой брат. Мужчина глядит на неё с подозрением. — Не верите? — Лиа подходит к камере и, просунув руку через решётку, хватает Со за подбородок и приближает так, что он чуть не ударяется. — Видите, одно лицо! — Ладно, — соглашается он. — Забирайте их. Но в книгу учёта я этих двух внесу. По просьбе Ирон папа подвозит и Чанбина, а когда Джису остаётся одна на заднем сидении, уведомляет его, что сядет к ней с переднего. Всю дорогу они шепчутся, он и не слушает их. — Как тебя вообще угораздило? Ван достаёт из кармана телефон, открывает сообщение и протягивает ей. — Он прислал эту фотографию и я сорвалась. — Он вряд ли напал бы в людном месте, слишком любит играть, — замечает Джису. — И ты могла бы для начала просто позвонить. — Знаешь, когда такое присылают, не очень хорошо соображаешь, что делать, — язвит Ирон. — К тому же, потом я позвонила. Чхве опускает голову: она забыла о том, что сама была недоступна. Она смотрит на девушку, что хмурится и отворачивается к окну. — Да, мой телефон немного испортился… — Знаю, Чанбин рассказал. Джису понимающе кивает и молчит в течение нескольких минут. — Я тоже беспокоилась о тебе, — всё-таки произносит она и кашляет. Ирон поворачивается к ней и изумленно смотрит. Конечно, причиной тому становятся слова Лии, но вместо того, чтобы сказать что-то по этому поводу, она спрашивает: — Ты заболела? Девушка отрицательно качает головой и продолжает: — Расскажи мне, как вообще это вышло. Не решила же ты к Чанбину в гости на ночь глядя заглянуть. Ирон вкратце описывает ситуацию. — Я подумала, что это был он… Но раз он сфотографировал тебя и отправил мне, а ты была довольно далеко… Вряд ли, он бы физически не успел. Хотя я не знаю, что там с транспортом. — Надо будет в этом разобраться, — заключает Джису. Та цокает и бубнит: — Как будто ей есть до этого дело… — Есть, — слышит её Чхве. — Это не шутки, я… переживаю. — Почему? — напирает девушка. — Потому что ты — моя подруга, — громче отвечает Джису, а потом тихо добавляет: — Не глупи. Ирон долго смотрит на неё, подсаживается ближе и шёпотом спрашивает: — Скажи честно, что с тобой произошло за эти несколько часов? Лиа прячет взгляд. — Чего? — Ты так эмоции выражаешь, — задумчиво тянет Ирон. — А ну-ка улыбнись мне. — Что ты несёшь? — Улыбнись. Она тянется руками к её лицу, а та отмахивается: — Отстань. Ван смеётся и пока пытается дорваться до её лица, Джису хватает её и обнимает. Подруга замирает в шоке. Слишком много знаков заботы она от неё сегодня получает. — Я рада, что с тобой ничего не случилось.***
Одноклассники встречают Юрим, как обычно, но сама обстановка — нет. Не успевает она и через порог переступить, как две её подруги подбегают и тихо, но возбуждённо трещат: — Быстрее, онни! — Что случилось? — Там Ли Каю в чувствах призналась! — Что? — ошарашенно смотрит Хо. — Да, быстрее, ты чуть все не пропустила! Они хватают её за руки по обеим сторонам и тащат к собравшейся посреди класса толпе учеников. Она? Серьёзно? И как только смелости хватило? Заметивший её парень, который раньше ей нравился, пропускает Юрим вперёд, и теперь она видит всё довольно хорошо. Хюнин Кай тоже раньше ей нравился. Проблема Юрим (хотя она скорее считает это своим преимуществом) в том, что она не умеет влюбляться. Она видит, ей нравится, она этого добивается. А потом всё проходит. С Хюнином немного не так: разонравился ещё до того, как они хоть чуть-чуть начали общаться. Так что сейчас, глядя на эту парочку, она совсем не ревнует. Ей просто любопытно, что будет дальше. Всё, что я чувствую — это интерес, не больше, не меньше. Знаете, хочется познать то, что интересно. Я познаю и отпускаю. И это хорошо для меня. Ты не привязываешься, просто проводишь неплохо время, и не остаёшься потом с разбитым сердцем. Разбитое сердце? Я не знаю, каково это. И никогда не узнаю. Чэрён переминается с ноги на ногу, волнуется, даже немного дрожит. Одно «ты мне нравишься» — и уже столько нервов. Она уже жалеет, что решилась на это, потому что ответ, наверное, очевиден. Где он, а где она? Хюнин Кай — любимчик одноклассников, красивый, интересный, а Ли Чэрён — полная противоположность. У неё просто порыв — тот самый, когда ты просто воодушевлена затеей, воплощаешь её в жизнь, а сейчас — затея исполнена, наступило ожидание, и это чувство явно похуже того, что было до. Потому что она выходит из фантазий в реальности, где стоит перед ним и ждёт ответа, который может сильно отличаться от того, что она там сама себе придумала. Чем только думала, когда решила это сделать? Ах, да, влюблённые же не тем местом соображают. — Послушай, — его голос, мягкий, так резко бьёт по ушам, нарушает тишину. — Ты очень милая, но… Боже. Сколько раз она слышала эту фразу в фильмах? «Милая? Хах, просто скажи прямо, пожалуйста». — Н-но, — повторяет она, зажмуривая глаза и снова открывая их. Всё на неё смотрят, это так давит. — Но… я не могу так сразу, — он касается её плеча, и кажется, на участке кожи теперь ожог, который она получила сквозь ткань рубашки. — Мне нужно время, понимаешь? Он пытается заглянуть в её глаза, но она опускает голову ещё сильнее. Смотрит в пол, слабо кивает. — Как насчёт сходить куда-нибудь? Послышалось? «Так, соберись». Он же задал вопрос. А если она не ответит, и он просто решит закончить на этом? Нет, нельзя упускать шанс. — Куда бы ты хотела пойти? — Я, — она резко поднимает голову, и он видит её неуверенность. — Я не знаю… М-может, в парк? — В парк? — переспрашивает Кай. — Ты имеешь ввиду, парк аттракционов? Кивок. Парк аттракционов. Серьёзно? Они что, дети? Он готов поспорить, что прямо сейчас его друзья стоят где-то в толпе и смеются в кулак. — Хорошо, — обворожительно улыбается Хюнин. — Давай. Завтра в пять, тебе удобно? Нет, она не в силах смотреть в эти глаза. Тело сразу отказывается ей подчиняться, поэтому Чэрён переводит взгляд с глаз на шею и снова затруднительно кивает. — Он согласился? — раздаётся под ухом Юрим от одной из подружек. — Поверить не могу, — подхватывает другая. Звонок даёт знать о начале занятия, и все ученики рассаживаются по своим местам, в том числе и Чэрён, которая всё ещё отходит от того, что произошло. Она раскладывает на парте учебные принадлежности, когда карандаш падает из дрожащих рук. Чэрён наклоняется, чтобы поднять, но Юрим успевает раньше. Удивлённая, она принимает карандаш и молча кивает в благодарность. «Чего это она?..» Хо не проходит к своему месту, упирается ладошками о парту Ли и, пристально смотря на всё ещё смущённую девочку, говорит: — Ты же понимаешь, что он просто пожалел тебя? Чэрён замирает, так и не положив карандаш на парту, и смущение с её щёк пропадает. — И зачем ты мне это говоришь? — негромко спрашивает она. Юрим пожимает плечами. — Наверное, чтобы ты не думала о себе слишком много. Хо проходит мимо неё, наклоняется и шепчет на ухо: — Такая, как ты, ему не нужна. Мне не то чтобы не нравится Ли Чэрён. Я просто посмеиваюсь над ней, как и все. Я знаю, что это задевает, но не понимаю, насколько, ведь сама через такое никогда не проходила. Ладно, возможно, моё отношение к ней хуже, чем у остальных, но на то есть причина: она просто жалкая. Как можно быть такой неуверенной в себе? Я просто жду момента, когда она поумнеет и поймёт, что никто не будет считать её некрасивой, если она сама не будет себе это внушать. Она просто отталкивает от себя людей, глупая. Чэрён сильно сжимает карандаш, ногти впиваются в кожу, она закрывает глаза. Терпение, терпение. Терпение? Ли резко встаёт, громко отодвигает стул и ловит на себе взгляды одноклассников, но не обращает на них внимания. — Да что я тебе сделала? Юрим скрещивает руки на груди и спокойно слушает, совсем не показывая своего удивления. «Сегодня она говорит больше, чем обычно, надо же, » — саркастично думает Хо. Чэрён подходит к ней, неуверенно выговаривая фразы: — Я тебя как-то обидела, чем-то задела? Отрицательно качает головой, совершенно не чувствуя себя виноватой. — Тогда за что? Да чтобы ты задумалась, чтобы из-за таких, как я, у тебя было стремление стать лучше, показать, что ты чего-то да стоишь. — Ты правда такая наивная и глупая или прикидываешься? На лице девочки появляется злость, и сначала Юрим усмехается — опять сдерживаться будет? Но нет — на этот раз Черён не выдерживает. Хотя мысль Юрим верная — она правда пытается. Пусть на неё будут ещё больше пальцем показывать, пусть будут называть ненормальной, но она это терпеть больше не может. Ли замахивается и бьёт Юрим, не успевшую что-либо предпринять. Та хватает её за волосы, валит на пол, и начинается настоящая драка. Чэрён сбрасывает её с себя, и Хо оказывается под ней, когда в класс заходит учитель и возмущённо восклицает: — Что здесь происходит?! — он хватает взбесившуюся девчонку и оттаскивает её. — Ли Чэрён! Она прекращает попытки вырваться и глубоко дышит, яростно смотря на поднимающуюся с пола Юрим, которая вытирает с треснутой губы кровь и хмурится на секунду от обжигающей боли. — Вы пойдёте к директору, — приказывает учитель. — Но сначала — в медпункт, — переводит взгляд на Чэрён, которая выглядит не лучше одноклассницы. — Обе.***
— Ты точно в порядке? — спрашивает Хёнджин, идя рядом с Джису по коридору. — Я тебе говорю, нет, — отвечает за неё Ирон. — Она какая-то странная. Не слышит меня почти. — Ну, может это потому, что она весь день ходит в наушниках? — усмехается Ёнджун и вытаскивает эйрподс из уха сестры, чтобы самому послушать. — «Lovely day»? Серьёзно? — С каких пор она слушает Пак Шин Хё? — интересуется Субин. — Да ещё и такая сопливая песня. — Хватит, — резко обрывает Джису, останавливаясь и заставляя тем самым сделать то же остальных. — Мне уже нельзя песню послушать? — Ты слушаешь её весь день, — замечает Ван. — И? Слушаю, пока не надоест. Так многие делают. В чём проблема? — Ты витаешь в облаках! — Я не ослышалась? — раздаётся позади голос Рюджин. — Чхве Джису витает в облаках? — Вы начинаете меня раздражать, — спокойным тоном говорит Лиа. — Пойду прогуляюсь. — И что это с ней, — спрашивает себя Хёнджин, смотря вслед. А тем временем к Минхо подбегает одноклассник и говорит, что его вызывает директор.***
Юрим ходит по школьной библиотеке, рассматривая стеллажи с книгами. По привычке подпирает ладонью щёку и шипит от боли ранки, которая чувствуется через пластырь. Да, неплохо они друг друга разукрасили. Отодвинув книгу одну за другой, она сталкивается взглядом с глазами напротив — щель между полками даёт увидеть и понять, кто стоит по ту сторону. Хёнджин внимательно всматривается, видит, как она переводит внимание на книги, с полуулыбкой берёт книгу, за которой пришёл, и обходит книжный шкаф. — Привет. — Привет, — отвечает она, не смотря на него. — И кто тебя так? Юрим игнорирует этот вопрос, опускается на корточки и ищет книгу там. — Какую книгу ищешь? Я могу помочь. Да что с ним такое? Она встаёт. — Зачем ты со мной разговариваешь? Парень пожимает плечами. — Мы встретились в библиотеке, я поздоровался, не вижу в этом ничего такого. — Раньше ты не здоровался. — Раньше и не приходилось. Ну да, они же теперь в одной «лодке» из-за Хёгва. Но почему только это их и объединяет? Юрим так не хочет, ей нужно больше. Она подходит к нему ближе и кокетливо улыбается. — Хорошо, давай поговорим. Помоги мне найти нужную книгу по истории. Хо говорит название, и Хёнджин помогает ей с поисками, делая вид, что не заметил этого тона. В конце концов, Юрим видит книгу на верхней полке и старается дотянуться до неё, но Хёнджин делает это раньше, и она поворачивает голову, смотрит прямо на шею. Слишком близко. Хван на близость не реагирует, подаёт ей книгу и идёт за свободный стол. Она сначала теряется, потом идёт к нему и присаживается напротив.***
Чэрён сидит на бордюре и думает о своём. О своём. О Кае. А если Юрим права? Ей стоит меньше мечтать и чаще находиться в реальности. Как он вообще мог дать шанс? Пожалел. Точно. Просто пожалел. Она вытирает только успевшие появиться слезинки, не даёт себе плакать. Ну и что? Не единственный мальчик в мире, и другого найдёт. Только посмотрит ли этот другой на неё? Джису ходит по тропинке, всё также слушая «Lovely day», напевая, и останавливается, чуть не пройдя мимо Чэрён. Плачет? Вообще-то ей всё равно, вообще-то не её это дело. Плевать, но… Что-то не то. Она подходит, садится на бордюр рядом с девочкой и молчит, разговор не начинает. Ли изумленно смотрит на неё и когда та отвечает тем же, резко опускает голову, выпалив: «Нет». Джису сводит брови к переносице. — Что? — Не смотри на меня, — уже тише говорит она. — Ты запрещаешь мне смотреть на тебя? Ты хоть знаешь, кто… «Может, по-человечески?» — всплывают в голове слова Минхо. — Этот придурок, — бубнит Джису. Это раздражает. То, что его слова возникают в мыслях, когда не нужно и заставляют менять способ общения, дико раздражает, хоть она этого не показывает. Она набирает больше воздуха, не знает, зачем вообще делает это, но спрашивает: — Почему ты не хочешь, чтобы я смотрела на тебя? — Потому что, — она шмыгает. — Я плачу. А когда я плачу, кажусь ещё более уродливой. Джису кивает. — Так у тебя проблемы с самооценкой, понятно. — Что тебе понятно? Ты-то красивая… Как можно быть настолько красивой? Это же невозможно… — Возможно, — утверждает Джису. — У меня никогда не было проблем с самооценкой, но я знаю, что если ты перестанешь зажиматься и вот так принижать себя, она повысится. — И откуда ты это знаешь? — Так было с одной моей подругой. Да, Ирон в детстве просто ненавидела свою внешность. Она была единственной китаянкой в классе, и её не любили из-за того, что она иностранка. Девочка знала, что в Корее с этим строго, но не думала, что всё будет настолько плохо. Пока однажды не появилась Джису, с которой она чувствовала себя комфортно, которая не плевалась в её сторону, не отворачивалась от неё. Это придало ей уверенности, и то же самое нужно Чэрён. А если у неё нет близкого человека, с которым она способна раскрыться, то ей будет немного сложнее. — Ну и чего плачешь? Не только из-за внешности ведь. Чэрён снова вытирает слёзы и отвечает: — Парень. Боже, ну вот этого Джису точно не поймёт — никогда она не плакала из-за парней. Только если они из-за неё. — А конкретнее? Ли рассказывает обо всём, что произошло сегодня, то и дело постоянно сбиваясь, а Джису слушает и всё равно не понимает причины слёз. Даже не жалко никого в этой истории. Да не дано ей этого понять. Может, она и зря спросила. Ну, раз ей все рассказали, надо хоть что-то ответить. — И ты переживаешь, что он пригласил тебя из жалости. — Д-да… — Тогда у меня два варианта, — она делает выжидающую фразу. — Либо ты посылаешь его и дышишь полной грудью, потому что постепенно выкинешь из головы… — А из сердца? — перебивает Чэрён и прижимает ладошку к левой стороне груди. — Как выкинуть из сердца? — Так же, как из головы, — непринуждённо отвечает Джису. — Ну, у меня всегда получалось. — Значит, тебе никто никогда по-настоящему не нравился… — Возможно, — соглашается она и говорит: — В общем, на этот случай есть второй вариант: идёшь с ним на свидание, забываешь о внешности и ведёшь себя так, как вела бы с близкими человеком. — С близким человеком, — повторяет себе Чэрён. — Проще говоря, будь собой. Чэрён благодарит за совет и обещает подумать над её словами, от чего Джису застывает. Спасибо? Незнакомая девочка вот так говорит ей спасибо? За что, за… Это «спасибо» внутри отдаётся приятным теплом. Спасибо. Ей хочется повторять это про себя, снова и снова. Спасибо. Боже, чем оно отличается от тех «спасибо», что ей говорили наиболее близкие люди? Благодарность от незнакомого человека она слышит впервые на своей памяти. Джису уже собирается уходить, как слышит взволнованный голос Минхо, что подбежал к Чэрён. — Был у директора, ты в порядке? Он осматривает её руки, лицо, спрашивает, где болит, по нему видно, как сильно он переживает, но сестра отмахивается: — Всё хорошо, оппа. — Оппа? — переспрашивает Джису. Что? — Это мой брат, — улыбается Черён. Пусть Лиа этого не показывает, но он знает, что она удивлена не меньше него — не ожидал он застать её, разговаривающую с его сестрой, да ещё и чтобы та ей улыбалась. Значит, пообщались они неплохо. С ней «неплохо»?***
— Итак, — нарушает тишину Юрим. — Ты читаешь… — она смотрит на название книги. — «Психологию девушек»? — Ага, — отвечает Хёнджин, не отрываясь от чтения. Хо закатывает глаза и вырывает книгу из рук. — Эй, — громко произносит он и слышит от неё напоминание о том, что здесь нельзя разговаривать, поэтому надо быть тише. — Лучший способ хоть что-то понять о девушке — спросить девушку. Она кладёт подбородок на руки и игриво смотрит на него. Хван вздыхает: — Тогда объясни мне одну вещь: какого чёрта с вами так сложно? — Поверь, нам с вами не легче. Что конкретно тебя интересует? Он молчит немного, потом говорит: — Джису. Я не понимаю, что с ней. Мы отдалились друг от друга. Хотя, учитывая наши отношения, я бы сказал, мы и не были никогда сильно близки. — Тогда зачем начали встречаться? — Она популярна, я популярен, знаешь… — Понятно, — перебивает та. — Просто расстаньтесь, если между вами ничего нет, чего тянуть? — Это не так просто, — спорит он. — Для меня — просто. — И много у тебя было партнёров? Она кладёт ладонь поверх его руки и шепчет: — Достаточно, чтобы привыкнуть. Он одёргивает руку, не меняя беспристрастное выражение лица, и спрашивает: — И зачем они тогда тебе были нужны? Юрим видит, что он не заинтересован, решает пока отступить ненадолго и честно отвечает: — Если мне нравится парень, я его добиваюсь, зачем себе в этом отказывать? — Ну хотя бы для того, чтобы о тебе не составили плохое мнение, — хмыкает Хёнджин. — Мне всё равно, я делаю, что хочу и с кем хочу. Забавно, как быстро они с разговора о Джису перешли к разговору о Юрим. — Сейчас у тебя есть цель? — Да, — не без флирта произносит она. — Ты. Я всегда была прямолинейной. К чёрту Ирон и её подружку, пусть общаются. Если уж мне удалось поговорить с парнем из их компании, всё должно быть ещё проще. Хёнджин усмехается: — Тогда должен тебя разочаровать, — он встаёт, наклоняется к ней — совсем так, как она сегодня к Чэрён, дежавю — и шепчет: — Меня не интересуют легкомысленные лицемерки. Уходит. Легкомысленная лицемерка. Да пошёл ты. Не задел. Совсем нет. Юрим кладёт голову на стол и прикрывает глаза. Не задел.***
— Так значит, у тебя есть младшая сестра, — констатирует факт Лиа, когда они идут по коридору на урок. Он утвердительно кивает. — Но почему директор вызвал тебя из-за драки, а не родителей? Они настолько безалаберны? Она не знает, какая муха укусила, но очень хочется сейчас язвить, хотя он ей ничего не сделал. Может, простая злость за то, что ей пришлось очень долго возвращаться домой из-за него, даёт о себе знать. Но ведь благодаря ему она и вернулась. — Хотя я не удивлена. Каковы родители, таков и сын. Врёт. Понимает, что пытается себе солгать, что ещё хуже. Почему она это говорит? Он останавливается напротив неё, долго смотрит и произносит: — Нет родителей. Он говорит это спокойно, без боли, он привык. А вот в ней одна за другой струны рвутся, ей плохо от себя становится. Раньше бы не стало. Раньше, раньше, раньше. То было раньше. — Ты ведёшь себя так из-за вчерашнего? Раскусил. Вчера она позволила ему увидеть себя немного с другой стороны, открылась ему, и теперь её это волнует. Да, её волнует, и от этого она чувствует себя еще хуже. Только что она против воли попыталась показать себя с привычной стороны, той, с которой он видел её раньше. Ведь как не надейся — он помнит всё, что она сказала, как вела себя. — Знаешь, почему тебя называют Снежной королевой? Боже, она говорила это новеньким. «Знаешь, почему меня называют Снежной королевой?» — Нет, не потому что ты холодная, не потому что можешь сдерживать эмоции, не потому что у тебя высокий статус и покер-фейс. Она всегда называла причины вроде этих. А что скажет он? — Потому что ты боишься, что твоё сердце кто-нибудь растопит. И в этот момент она чётко слышит громкое биение своего сердца. — Прятаться за Лией — такая себе перспектива. Говоришь моей сестре быть собой, а сама? Не будь такой двуличной. Он разворачивается и уходит, а его слова остаются с ней, ещё одни его слова, которые она будет по сто раз прокручивать в голове.***
Ёнджун сидит на уроке, записывает лекцию, читает сообщение, пришедшее на телефон, и просит разрешения выйти. Правда, учитель не знает, что к концу урока он не вернётся. Асару — школа обеспеченная всем, чем надо, и бассейн тут тоже есть. Соседнее здание. Туда он и должен пойти. Он не знает, зачем Хёгва даёт такое задание, но знает, что лучше его выполнить. Он просто сам нарывается на проблемы, и это вызывает нервный смешок. Ещё больше нервов вызывает то, что он идет туда. Ёнджун идёт быстро, мало ли. Но в то же время его трясёт от одной мысли, что он будет находиться рядом с бассейном. У каждого из нас есть свои страхи. И это — его страх. Не просто потому, что он не умеет плавать, а потому, что тонул в детстве. Это наложило свой отпечаток. Дверь открывается с громким звуком, и Чхве проходит внутрь. Света нет, а он и не знает, где выключатель. Окна завешаны, солнечный свет проходит только через часть окна, оставшуюся неприкрытой, и это даёт возможность разглядеть в темноте водную гладь. Бассейн полон. Это единственное, что успевает понять Ёнджун перед тем, как кто-то тихо подкрадывается сзади и толкает в бассейн. Он не успевает задержать дыхание, вода забивается в лёгкие; держит себя в руках, пытается выплыть, но в глазах темнеет, и парень теряет сознание. Он один, наедине со своим страхом, в его холодных объятиях. И никто не поможет, потому что это его страх. Только его.